Книга Песен

Когда Луна глядит на меня, как совесть:

Когда тошнит от пошлости своей правоты —

Я не знаю, куда б я плыл — я бы пил и пил,

Я бы выпил все, над чем летал дух, если бы не ты

Когда жажда джихада разлита в чаши завета,

И Моисей с брандспойтом поливает кусты,

И на каждой пуле выбита фигура гимнаста —

Я бы стал атеистом, если бы не ты.

В наше время, когда крылья — это признак паденья,

В этом городе нервных сердец и запертых глаз

Ты одна знаешь, что у Бога нет денег,

Ты одна помнишь, что нет никакого завтра, есть только сейчас.

Когда каждый пароход, сходящий с этой верфи — «Титаник",

Когда команда — медведи, а капитаны — шуты,

И порт назначенья нигде, я сошел и иду по воде;

Но я бы не ушел далеко, если бы не ты.

Я вошел сюда с помощью двери,

Я пришел сюда с помощью ног.

Я пришел, чтоб опять восхититься

Совершенством железных дорог:

Даже странно подумать, что раньше

Каждый шел, как хотел — а теперь

Паровоз, как мессия, несет нас вперед

По пути из Калинина в Тверь.

Проводница проста, как Джоконда,

И питье у ней слаще, чем мед;

И она отвечает за качество шпал,

И что никто никогда не умрет…

Между нами — я знал ее раньше,

Рядом с ней отдыхал дикий зверь;

А теперь она стелет нежнее, чем пух

По пути из Калинина в Тверь.

Машинист зарубает Вивальди,

И музыка летит меж дерев;

В синем с золотом тендере вместо угля —

Души тургеневских дев.

В стопудовом чугунном окладе,

Богоизбранный (хочешь — проверь),

Этот поезд летит, как апостольский чин,

По пути из Калинина в Тверь.

Не смотри, что моя речь невнятна,

И я неаутентично одет —

Я пришел, чтобы сделать приятно,

И еще соблюсти свой обет.

Если все хорошо, так и Бог с ним:

Но я один знаю, как открыть дверь,

Если ты спросишь себя — на хрена мы летим

По пути из Калинина в Тверь

Дарья, Дарья, в этом городе что-то горит,

То ли души праведных, то ли метеорит;

Но пусть горит, пока я пою,

Только не спрашивай меня, что я люблю —

Говорящий не знает, Дарья, знающий не говорит.

Ван Гог умер, Дарья, а мы еще нет;

Так что Дарья, Дарья, не нужно рисовать мой портрет:

Ты можешь добиться реального сходства

Или феноменального скотства —

Ты все равно рисуешь сама себя; меня здесь нет.

Бог сказал Лазарю — мне нужен кто-то живой.

Господь сказал Лазарю — хэй, проснись и пой!

А Лазарь сказал — Я видел это в гробу;

Это не жизнь, это цирк Марабу,

А ты у них, как фокусник-клоун, лучше двигай со мной

А здесь из труб нет дыма и на воротах печать;

Ни из одной трубы нет дыма, и на каждых воротах печать.

Здесь каждый украл себе железную дверь,

Сидит и не знает, что делать теперь —

У всех есть алиби, но не перед кем отвечать.

А я пою тебе с той стороны одиночества,

Но пока я пою, я поверну эти реки вспять.

И я не помню ни твоего званья, ни отчества,

Но, знаешь, в тебе есть что-то, что заставляет этот курятник сиять.

Спасибо, Дарья — похоже время идти:

Дарья, Дарья, нас ждут где-то дальше на этом пути.

Мне было весело с твоими богами,

Но я чувствую — трава растет под ногами,

Мы разлили все поровну, Дарья — прощай и прости!

Мои жилы, как тросы, моя память как лед;

Мое сердце как дизель, кровь словно мед —

Но мне выпало жить здесь, среди серой травы,

В обмороченной тьме, на болотах Невы.

Где дома — лишь фасады, а слова — пустоцвет,

И след сгоревшей звезды — этот самый проспект;

Я хотел быть как солнце, стал как тень на стене,

И неотпетый мертвец сел на плечи ко мне.

И с тех пор я стал видеть, что мы все как в цепях,

И души мертвых солдат на еловых ветвях

Молча смотрят, как все мы кружим вальс при свечах;

Каждый с пеплом в руке и с мертвецом на плечах.

Будет день всепрощенья — Бог с ним, я не дождусь;

Я нашел как уйти, и я уйду и вернусь,

Я вернусь с этим словом, как с ключом синевы —

Отпустить их домой,

Всех их, кто спит на болотах Невы.

Дело было в Казани, дело кончилось плохо,

Хотя паруса его флота были из самоцветных камней;

На него гнула спину страна и эпоха,

Но она была в шелковом платье и много сильней.

Утро не предвещало такого расклада.

Кто-то праздновал Пасху, где-то шла ворожба.

И Волга мирно текла, текла, куда ей было надо,

И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба.

На подъездах к собору пешим не было места,

На паперти — водка-мартини, соболя-жемчуга,

Но те, кто знал, знали, когда пойдут конвой и невеста —

Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.

Когда вышел священник, он не знал, что ему делать:

То ли мазать всех миром, то ли блевать с алтаря;

А жених, хоть крепился, сам был белее мела,

А по гостям, по которым не плакал осиновый кол, рыдала петля.

И никто не помнит, как это было,

А те, кто помнят, те в небе или в огне;

Но те, кто сильны — сильны тем, что знают, где сила;

А сила на ее стороне.

Говорят, что был ветер — ветер с ослепительным жаром;

Говорят, что камни рыдали, когда рвалась животворная нить;

А еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром,

И чем сильнее ты ударишься об воду, тем меньше хлопотать-хоронить.

Он один остался в живых. Он вышел сквозь контуры двери.

Он поднялся на башню. Он вышел в окно.

И он сделал три шага — и упал не на землю, а в небо.

Она взяла его на руки, потому что они были одно.

Откуда я знаю тебя? Скажи мне и я буду рад.

Мы долго жили вместе или я где-то видел твой взгляд?

То ли в прошлой жизни, на поляне в забытом лесу,

Или это ты был за темным стеклом

Той машины, что стояла внизу.

Напомни, где мы виделись — моя память уж не та, что была.

Ты здесь просто так или у нас есть дела?

Скажи мне, чем мы связаны, скажи хотя бы "Да" или "Нет".

Но сначала скажи, отчего так сложно стало

Выйти из тени на свет.

Считай меня Иваном Непомнящим или назови подлецом,

Но зачем ты надел это платье, и что у тебя с лицом?

И если ты мой ангел, зачем мы пьем эту смесь?

И откуда я знаю тебя, скажи мне, если ты еще здесь.

Я помню дни, когда каждый из нас мог быть первым,

И мне казалось наши цепи сами рвались напополам.

Я пришел сюда выпить вина и дать отдых нервам;

Я забыл на секунду — чтобы здесь был свет,

Ток должен идти по нам. Эй!

Почему здесь так холодно, или это норма в подобных местах?

Зачем ты целуешь меня? И чего ждут солдаты в кустах?

Если тебе платят за это, скажи, я, наверно, пойму.

Но если ты пришел сюда дать мне волю,

Спасибо, уже ни к чему.

Вокруг меня темнота, она делает, что я прошу.

Я так долго был виновным, что даже не знаю, зачем я дышу.

И каждый раз — это последний раз, и каждый раз я знаю — приплыл,

Но глядя на тебя я вспоминаю то, что даже не знал, что забыл.

Мое сердце не здесь, снимайте паруса с кораблей.

Мы долго плыли в декорациях моря,

Но вот они — фанера и клей.

А где-то ключ повернулся в замке,

Где-то открывается дверь.

Теперь я вспомнил, откуда я знаю тебя,

И мы в расчете теперь.

Если ночь, как туннель, и дневной свет — наждак;

Если все, что ты сделал, обернулось не так;

Если в новых мехах пыль вместо вина —

Это пройдет там, где взойдет Луна.

Когда Восток станет Севером, и янтарь станет медь;

Когда немые на улицах начнут учить тебя петь;

Когда идешь 160, и перед тобой стена —

Это не в счет там, где взойдет Луна.

Кому-то вода — питье, а кому-то — царская честь;

Но каждый видит лишь то, что в нем уже есть.

Хороший вор даже в раю найдет, что украсть.

Когда ты дала мне руку, я не знал, лететь мне или упасть.

Я родился уже помня тебя, просто не знал, как тебя звать.

Дох от жажды в твоих родниках — я не знал, как тебя знать.

У тебя сотни имен, все они — тишина,

Нас будут ждать там, где взойдет Луна.

Мой друг доктор не знает — что со мной.

Мой друг доктор не знает — что со мной.

Я позвонил тебе — сказать что люблю;

Лучше б я был глухой и немой…

Теперь мой друг доктор не знает, что делать со мной.

Ты читаешь меня, как книгу —

Смотри, что на первом листе.

Читаешь меня, как книгу —

Твое имя на первом листе.

Мне не стать святым, даже если сам Папа

Растворит меня в святой кислоте —

Но мы с тобой одно,

И если ты не слышишь меня,

Наверное, ты на другой частоте

Все дивятся на Солнце, никто не знает

Сядет оно или взойдет.

Я стою под твоим балконом,

Я жду пока он упадет.

Иногда твоя любовь — highway,

Иногда твоя любовь — гололед.

Я все равно не сверну, я никогда не сверну —

И посмотрим, что произойдет.

Сегодня я включен в сеть;

Сегодня день, когда мне хочется петь;

А если скажут, что теперь поют иначе —

Я в курсе, но куда меня деть?

И это похоже на прогулки во сне

Или на летнюю тоску по весне.

А я всю жизнь довольно мирно шел в упряжке,

Но отныне и навеки я — вне.

Ведь стрелка часов остра;

А петь по нотам — только портить кровь;

И это не то, что прописала сестра;

Это — хилый закос под любовь.

За мной следит мое "Я",

А также вся его братва и семья —

Я так старательно пытался быть счастливым,

Что едва не пропал зазря.

И мне до лампы, чем кончится бой.

Мне скучно жить под пулеметной звездой.

Стоять под грузом — вредно для здоровья.

Я, пожалуй, пойду с тобой.

Ведь стрелка часов остра,

А жить по книгам — только портить кровь;

И это не то, что прописала сестра;

Это — хилый закос под любовь.

В мире что-то не так — или это у меня в голове?

Невидимые пятна на солнце, какая-то пыль на траве.

Счастье не греет; оно где-то за стеклянной стеной.

Иногда мне кажется — тяжелый рок висит надо мной.

Я пошел к цыганке — узнать о своей судьбе:

Не вредно ли думать так много, причем, в основном, о тебе.

Она бросила карты на пол, закрыла глаза рукой

И сказала: "Бриллиантовый мой, тяжелый рок висит над тобой."

Все лишилось смысла. Любовь завела меня в тень;

А чем выше залезаешь в астрал, тем больше несешь дребедень;

Мне просто хотелось вечного лета, а лето стало зимой —

То ли это рок, то ли законы природы висят надо мной.

Одни говорят — Сегодня в шесть конец света;

Другие просто депрессивны в доску;

Третьи терпят любовь за то, что она без ответа —

Но каждый из них зарежет, если только тронуть пальцем его тоску…

Вчера заходил один ангел — я узнал его по холоду крыл.

Я уже не тот, за которым он гнался, да и он уже не тот, что был.

Я сказал: "Заходи, садись, я не враг тебе, наслаждайся моей тишиной

И давай выпьем за того бедолагу, что висит надо мной».

Ты знаешь, я живу от перрона к перрону, однажды взлетел и лечу;

Но если тебе стало хоть немного легче, это все, чего я хочу.

Спасибо ветру в моих парусах, крыльям за моей спиной;

Одно из них — ты, а другое — тот коллега, что висит надо мной.

Она сказала "Пока", он долго смотрел ей вслед.

Для нее прошла ночь, для него три тысячи лет.

За это время десяток империй расцвел и рухнул во мрак,

Но некоторые женятся, а некоторые так.

Раньше мы жили завтра, а теперь и сегодня — вчера;

Вместо Роллингов — хакеры, вместо Битлов — юзера.

Бригады ломятся в церковь, святому место — кабак;

И некоторые женятся, а некоторые так.

У некоторых сердце поет, у некоторых болит.

Он нажимает на "Save", а она нажимает "Delete".

И нет смысла спрашивать "кто", нет смысла спрашивать "как" —

Ведь некоторые женятся, а некоторые так.

Спасибо Богу за хлеб, который отпущен нам днесь;

Но в мире есть что-то еще, я клянусь, она где-то здесь.

И солнце остановится в небе, когда она даст ему знак —

И некоторые женятся, а некоторые так.

Некоторые женятся, некоторые так.

Где ты бродишь теперь, Капитан Белый Снег?

Без тебя у нас гладь, без тебя у нас тишь;

Толкователи снов говорят, что ты спишь —

Только что с них возьмешь, Капитан Белый Снег.

Я мотался как пес по руинам святынь;

От Долины Царей до камней на холме,

И глаза белых ступ и тепло стен кремлей

Говорят мне — ты здесь, Капитан Белый Снег.

Капитан Белый Снег, Капитан Жар Огня

Без тебя мне не петь и любить не с руки;

Как затопленный храм в середине реки —

Я держусь на краю, Капитан Белый Снег.

То ли шорох в ночи, то ли крик пустоты.

То ли просто привет от того, что в груди —

Ты все шутишь со мной, погоди не шути;

Без тебя мне кранты, Капитан Белый Снег.

Мы знакомы сто лет, нет нужды тратить слов;

Хоть приснись мне во сне, хоть звездой подмигни —

Будет легче вдвоем в эти странные дни;

Это все. Жду. Прием. Капитан Белый Снег.

Апостол Федор был дворником в Летнем Саду зимой.

Он встретил девушку в длинном пальто, она сказала "Пойдем со мной".

Они шли по морю четырнадцать дней, слева вставала заря.

И теперь они ждут по дороге в Дамаск, когда ты придешь в себя.

Над Москвой-рекой встает Собачья звезда,

но вверх глядеть тебе не с руки.

В марокканских портах ренегаты ислама

ждут когда ты отдашь долги.

По всей Смоленщине нет кокаина —

это временный кризис сырья.

Ты не узнаешь тех мест, где ты вырос,

когда ты придешь в себя.

Оживление мощей святого битла,

вернисаж забытых святынь.

Ты бьешься о стену с криком "She loves you",

но кто здесь помнит латынь?

А песни на музыку белых людей все звучат,

как крик воронья.

Тебе будет нужен гид-переводчик,

когда ты придешь в себя.

А девки все пляшут — по четырнадцать девок в ряд.

И тебе невдомек, что ты видишь их от того, что они так хотят.

Спроси у них, отчего их весна мудрей твоего сентября.

Спроси, а то встретишь Святого Петра скорей,

чем придешь в себя.

По дороге в Дамаск неземная тишь, время пошло на слом.

И все, чего ты ждал, чего ты хотел — все здесь кажется сном.

Лишь далекий звук одинокой трубы,

тот самый, что мучил тебя.

Я сказал тебе все, что хотел.

До встречи, когда ты придешь в себя.