Книга Песен

Мой дядя самых

Самых честных правил

Когда не в шутку

Когда не в шутку занемог

Он взял нож и кистень

И думал, что уважить себя заставил

Но не смог, обманулся в расчетах,

Упал лицом в грязь и не смог.

Ослепительно юны

Мы вышли из дома

Будем знакомы

Мы tabula rasa, мир ждёт только нашей руки

Но ломы и крюки

И серийный убийца в глазах военкома

Нас сдали на мясо еще до рождения

Но цепи их не слишком крепки

Не стой над душой

Не стой над душой, мама

Ты сокрушительно пряма

Я как эквилибрист

Говорят, я буддист

Я не знаю, что это значит, мама

Я пою, как дышу, я пишу, как иду

Я отдал тебе всё и я чист

Не стой над душой

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки

Сплотила навеки великая Русь

Но я боюсь, что ректификат

Безропотных и подколодных

Страшнее, чем яд

Страшнее, чем взрыв

И я кричу и я никак не проснусь

Не стой над душой

Не стой над душой, мама

Это бездонная яма

Здесь нужен специалист

Я не артист

Я такой, какой есть, мама

Я пою, как дышу, я пишу, как стою

Я отдал тебе всё и я чист

И никогда больше, никогда больше

Не быть под засовом

Тому, кто дышал, тому, кто пел

Тому, кто мимо всех схем

Моё сердце как мел

И я пишу собой по бетонным заборам

Я вас любил так искренно

Я не хочу тревожить вас ничем

Не стой над душой

Не стой над душой, мама

Мы воронка на месте храма

Мы перечёркнутый лист

Но я не артист

Я такой, какой есть, мама

Я пишу, как дышу, я пою, как стою

Чёрный лебедь прокладывает курс

Чёрный лебедь в поле битого кирпича

Когда-то я жил на берегу реки, и я знал каждую каплю на вкус

Но я не помню, где дом, у меня больше нет ключа

Моё тело — вертикальный взлёт по оси

Я знаю всё, что случится за мгновение до

Мои крылья цвета такого огня, что, Господи, помилуй их и спаси

Цвета огня в лесу, в котором было моё гнездо

Я пришёл сюда не потому, что хотел

Я родился без имени, я не выбирал цвета глаз

Я не мог даже представить себе этого крика тысячи тел

Но все слова — ложь. Это последний раз

Охламон и мымра у райских врат

Шторм семь баллов, метель и град

Раз такое дело, гори огнём

Больше мы за яблоками не пойдём

Рано или поздно всё равно всем в бой

Дежурный ангел трубит отбой

Первый, второй, в Геенну — бултых

В этом терпение и вера святых

Я беру ладонь и чувствую копыто

Никто не помнит, что ничто не забыто

Господи, прости, ну и гад же ты

Ты и все твои гаджеты

Логин, пароль, один, два, три

И все уже выжжены изнутри

И ходят воцирковлённые

Обухотворённые

Штабелями сложенные

И обезбоженные

Аутодафе напротив дома быта

Никто не помнит, что ничто не забыто

Налетела снизу тать

Начала приобретать

Завтрашний день совсем косой

Словно нарисованный Пикассой

Охламон и мымра, кругом ночной лес

Может быть с яблоком, может быть без

Такая темнота, что сойти с ума

И мины в траве на той стороне холма

А мы тот свет, что горит меж тьмы

Нет никого веселей, чем мы

Дайте мне предел, и я выйду за

Только не заглядывай мне в глаза

Выбор старухи — разбитое корыто

Нет того, кто помнит, что ничто не забыто

Минск, Пинск и Северодвинск

Дружные птицы на ветке

Минск, Пинск и Северодвинск

Как благонравные детки

Когда их мечты отказались плясать

Осталась одна только кузькина мать

Хикикомори, что ждут в мониторе, вздохнув

Печально легли на кровать

Минск, Пинск и Северодвинск

Молча ходили по кругу

Минск, Пинск и Северодвинск

Ждали у моря подругу

Это был их последний решительный бой

Но в курятнике полный отбой

И призрак, что брёл по Европе, сдался в архив

И уже не зовёт за собой

Ой, люли, люли

Но зачем же так мрачно?

Ой, люли, люли

Всё не так однозначно

Если по сообщеньям досужей молвы

У больного действительно нет головы

От этого только сильней могучий удар

Богоносной его булавы

Дайте мне забвенья в Боге

Дайте колу, дайте крест

Дайте мне большие ноги

Чтоб уйти из этих мест

Кто со мной не согласится

В порошок его сотру

Мне хуёво поздно ночью и хуёво поутру

Ой, люли, люли

Минск, Пинск и Северодвинск

Это рисунок мальчишки

Минск, Пинск и Северодвинск

Жгут запрещённые книжки

Но сколько ты не меняй погонял

В церкви все больше купцов и менял

И с мира голодных рабов никто клейма

Проклятия так и не снял

А ты ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли

Ешь землю

Ой, люли, люли