Книга Песен

Те, кто знает, о чем идет речь,

Похожи на тех, кто спит

Я раньше думал, что важно в чем суть

Но я понял, что важнее мой вид

И есть время раскидывать сеть

И время на цыпочках вброд

Время петь и время учиться смотреть,

Как движется лед

Ты ляжешь спать мудрый как слон

Проснешься всемогущий как бог

Чуть-чуть с похмелья и немного влюблен

Но как странно бел потолок

Зачем кидаться голым к окну

Вот твой шанс, чтобы выйти на взлет

Спустив в сортир фотографии всех, кто не понял

Как движется лед

Моя любовь купит сахар и чай

И мы откроем свой дом

И к нам придет кто-то, такой же как мы

Чтобы вместе не помнить о том

Что нет времени, кроме сейчас

И нет движения, кроме вперед

И мы сдвинем стаканы плотнее

Чувствуя краем зрачка

Как движется лед

Проснулся сегодня утром от того, что ползу, как змея,

При мне говорят мое имя, но я знаю, что это не я,

Я работал всю жизнь, похоже, — коту под хвост,

Остается одно — Молитва и Пост.

Я встретился с Миком Джаггером в Juan Les Pins на пляжу,

Он сидел на красивом матрасе и не видел, как я лежу,

Я лежал рядом, немногословен и прост,

Я лежал и думал: "На тебе! Молитва и Пост".

Учись у меня воздержанию, не суй что попало в рот,

Не смотри, что я пью с утра — это йога наших широт,

Просто перемыкает, и хочется выйти на мост,

А выйдешь и думаешь: "На фиг, Молитва и Пост".

Каменная, как мотылек,

Сделанная из порошка,

У меня была обида на жизнь —

Со временем она прошла.

Спасибо милосердным богам.

Но, если б я знал, как найти тебя, я бы

Рухнул к твоим ногам.

Живем в грязно-серой стране,

Где главная политика — лечь.

Мне не хватает цветов,

Мне хочется что-то поджечь.

Смешали дизель и баблгам.

Но, если б я знал, как найти тебя,

Я бы рухнул к твоим ногам.

Пронзительный, как Тир-нан-ог,

Бородат и душевно хвостат,

Затерянный в степях свармандал,

Бешеный, как аэростат…

Я буду вам подмогой в пути,

Буду алеть, как восток;

Положите меня между двух контактов,

Чтобы в сердце шел ток.

Зарывший в землю ветер

В итоге пожнет ураган.

Но, если б я знал, как найти тебя, я бы

Рухнул к твоим ногам.

Сердце из песка, скажи мне, как петь?

Нам станет светло, когда они зажгут нефть.

Они зажгут нефть — начнут гореть облака.

Они зря тратят пули на сердце из песка.

Я звал, как умел — ответил только прибой.

Ты говоришь со мной, как будто я кто-то другой.

А я и правда другой, я издалека.

Пиши все, что хочешь, на сердце из песка.

В пороховницах есть еще порох

Еще не все мосты сожжены

То, что небо сказало мне, мне некому пересказать

Меня бы не было здесь, когда бы не тайная милость Луны.

В самом сердце зимы здесь пахнет весной

Я могу падать семь раз, но я поднимусь на восьмой

И наша песня проста, и наша ноша легка,

Напомни мне, кто я — сердце из песка.

Синее небо, белые облака

Высоко над землей, веселей, чем вино.

Солнце над головой, ночь далека,

Хотя по всем моим подсчетам давно уже должно быть темно.

Я бы не сказал, что я знаю, куда я иду,

Но мне нравится эта жара в сентябре.

Самолеты застыли в воздухе, как пчелы в меду,

Ангелы, напротив, удивительно близко к земле.

Что-то здесь, и я не знаю, как это назвать

Но слова будут потом, а пока

Солнце над головой, запах нагретой земли

И синее небо и белые облака.

Это не песня — это шаг вброд,

Это шашка мескалина, вересковый мед,

Это сутра ледоруба — чтобы вновь было слово,

Чтобы тронулся лед,

Вера и надежда лязгают зубами в кустах —

Хей, харе-харе.

Её не нужно будет слушать, не нужно будет ждать,

Не нужно репетировать, не нужно писать,

Ей не нужно делать мастер —

Она Мать всех слов, сама себе мастер.

А белая кобыла точит копыта и ждет —

Харе-Харе…

Дети пепси-колы заслуженно отходят ко сну,

А осень патриарха длится так долго,

Что рискует превратиться в весну.

Так что это не песня, это новый шаг в брод,

Шашка мескалина, движущийся лед,

Это новый снег на губы,

Это месть партизана, сутра ледоруба,

Аста маньяна, мы движемся теперь на восход

Хей, Харе-Харе…

И вот летят наши души, как японские матросы в поисках суши,

А мир все глуше, а японские матросы в поисках суши,

Японские матросы в поисках суши,

Японские матросы в поисках суши, японские матросы…

Кошка моря и кошка ветра

Мои соседи по этой ветке

Крепкой ветке древнего дуба

И мы заметны лишь друг для друга

Сидим.

Море качает, а ветер носит

А что то значит — никто не спросит

Никто не спросит, а очень жалко

А то бы в стужу стало жарко

Ясно, жарко и невесомо

Но здесь пределы любого слова

Молчи.

Так мы сидим здесь, напившись чаю

Пойду-ка встану, тебя встречая

Где ж ты ходишь? Где летаешь?

Стужей завоешь, снегом растаешь

Ну сколько ж можно играться в цацки?

У нас есть дело — дело по-царски

Весне на радость, беде на горе

С кошкой ветра и с кошкой моря

И со мной…

Парадоксально, но факт;

Я не сразу открыл Ваш конверт;

Я знать не знал, что нас до сих пор считают своими;

У вас, наверное, снег

И железные цветы рвутся вверх;

И мне весело то, что вы помните мое имя.

А здесь как всегда:

В хрустальном захолустьи светло;

Здесь нет ничего, что бы могло измениться.

И время идет;

Но, по-моему, то туда, то сюда,

И в прозрачной его глубине мне чудится птица.

И я смотрю, как в вашем сегодня

Бешено летят поезда;

Не поймите меня не так — я рад их движенью;

Но когда сегодня становится завтра

У нас здесь восходит звезда

И каждую ночь я лицом к лицу с твоей тенью.

Ну вот наверное и все —

Спасибо Вам за Ваше письмо;

Спасибо за беспокойство и попытку спасти нас;

Но в наших краях

Все медленней почтовая связь;

Не знаю, сможет ли Ваше следующее найти нас.

И я останусь смотреть, как в вашем сегодня

Бешено летят поезда;

Не поймите меня не так — я рад их движенью;

Но когда сегодня становится завтра

У нас здесь восходит звезда —

И каждую ночь я лицом к лицу с твоей тенью;

Каждую ночь я глаза в глаза

С твоей тенью.

Над прозрачной водой тает дивная сень,

Я называю происходящее воскресеньем.

Иногда меня нет здесь,

Иногда нас два или три,

И лед на реке, текущей снаружи,

Тает в точности так, как лед, что внутри.

Долгие зимние дни, пыльная лень;

Я приветствую время весеннего восстановления;

Я смеюсь из омутов,

Брожу по рощам нагой:

Наблюдатели из независимой прессы

Сходятся в том, что я — это кто-то другой.

Растолку в уксусе мел;

Увижу, кто меня ел.

Властью, дарованной мне синклитом сердец

Я всегда отрицал, что материя — дура, а дух — молодец.

Я беседую с башней,

Жгу костры тишины

И всю мою жизнь я иду по цветущим лесам

Моей Нерушимой Стены.