Княжна Мстиславская

Глава 21

Там, где забор сада бывшей усадьбы купцов Калашниковых выходил на овражек с безымянным ручейком, Ефим Пятница и поставил крытый возок, как только солнце начало вставать. В возке была мужская одежда для княжны Ирины.

- Ты её выведешь через огородную дверь из дома, - говорил Ефим накануне Егору. - Увидишь огуречную грядку, оставь её по левую руку. Крыжовника два куста, обходи их справа. Узкая тропка к яблоням ведёт. Вот за ними сразу к забору и направо держи. Увидишь возок, через прясло и сюда. Верхнюю жердину я сниму.

- Ты как всё там знаешь? - поразился есаул.

- За яблоками лазил, - ответил Ефим. На самом деле он всегда готовился тщательно к любой затее. И за несколько дней облазил всё поблизости от бывшей купеческой усадьбы и даже подружился с садовником, угостив того брагой, на свекле сделанной.

Возок, после того, как Ирина бы в нём переоделась, там решили и оставить. Против был Яша Бусый. И хотя царских денег, полученных Егором за дело с Курбским, было ещё достаточно, да и не бедствовали казаки, но Яша добро не любил оставлять. Но Егор его убедил, что возок останется не просто так.

- Если погоня за нами будет, всадники через огород кинутся, - сказал он. - А за ним, на дороге возок будет стоять. Им его не объехать, тесно там.

Яша согласился, но всё равно переживал. Он с Арефием в овраге был с лошадьми.

План был прост. Егор приезжает в полдень, говорит слугам, что к королеве Марии от Годунова приехал. Он на прошлой неделе с ним заезжал, его запомнили. Болтает с Марией о слухах, говорит, что Ирину ждёт, чего уж скрывать тут, скоро всё прояснится. Княжна приезжает и Егор с ней в огород, отводит до возка, потом возвращается за конём своим и на нём даёт кругаля, в объезд до казаков. Они с Ириной, которая переоденется в это время, верхами уходят из Москвы.

Кирила с Костянтином уехали на телегах ещё затемно. Казаки осмотрели своё подворье - вроде ничего не оставили. Ефим погнал возок. Немного погодя выехали и Яша с Арефием, один вёл за собой коня Ефима, другой кобылку для Ирины.

Рынок у кремлёвских стен уже шумел. К Егору подбежал паренёк в изодранной рубахе и завопил: - Купи метёлку, казак!

Дикий продавец уж хотел вцепиться в стремя, как есаул слегка огрел его плетью. Паренёк взвизгнул и отскочил, едва не сшибив с ног торговку пирогами. Там заверещала и принялась стегать горлопана подобранной вицей. Поднялся шум и гам. Покрутившись у дворца Мстиславских, Егор решил поглядеть, что там у его бывшего дома происходит.

Проехав по переулку, есаул заметил кучку всадников, человек шесть. Они явно кого-то ждали. Спешились, привязали лошадей и уселись на брёвнах у чьего-то забора. Егор мимо них не ехал, а заметил их через соседский огород.

«Вот они, годуновские люди», - понял он. - «На улице Ирину хватать не станут, это уже разбой, за это и спрос будет. А вот из дома увезти другое дело. Никто же не увидит, сама пошла девица или нет. Замотают в рогожу, да и увезут».

Вернувшись к дворцу Мстиславских и проехав мимо забора, Егор увидел, как из конюшни выводят пару белых лошадей. Значит, скоро Ирина поедет к Марии.

Лёгкой рысью проскочив по московским улицам, Егор, не обращая внимания на шестёрку хмурых головорезов, подъехал к воротам бывшего своего дома и застучал по ним рукояткой плети.

- Кто там? Чего там? - калитка приотворилась, высунулся мужик с соломой в растрёпанных волосах.

- От Годунова к королеве Марии, - сурово сказал Егор. - Да что ты медлишь, открывай быстрее, видел же меня на той неделе.

- И правда твоя, - согласился мужик.

Ворота скрипнули ржавыми петлями, открываясь. Чуть пригнувшись под перекладиной, Егор проехал во двор, спрыгнул, отвёл коня подальше во двор и привязал там к коновязи. Покрутив головой, он вдруг заметил сидящих на крышке возка, стоявшего за огородом Ефима и Арефия. Казаки заулыбались и махнули ему руками.

Мужик закрывал скрипучие ворота, а Егор уже забежал в дом и быстро поднялся по лесенке в горницу.

- Здравствуй, красавец, - недоумённо улыбнулась ему Мария, сидевшая за столом. Она кормила сына горячей кашей. Тот отбрыкивался и болтал ногами. Завидев казака, Дмитрий выскочил из-за стола и бросился к нему.

- Сабля моя! - закричал мальчик и крепко обхватив ногу Егора, засмеялся он.

- Что за дело привело ко мне? - поправила волосы Мария, поднимаясь с лавки.

- Мне Ирину дождаться надо, - прямо сказал Егор, поднимая мальчика на руки. - И мы уедем.

- Ой, как интересно, - всплеснула руками Мария. - Как это прекрасно!

Королеве было двадцать три года, и она пережила уже несколько романтичных историй. Муж её, бестолковый и трусливый Магнус-пьяница, принц датский и король ливонский, никаких особых чувств у Марии не вызывал. А вот такие кавалеры, как кардинал Радзивилл, чрезвычайно обворожительный господин и Стефан Баторий, повелитель Речи Посполитой, нравились ей чрезвычайно. От кардинала Мария родила дочь, а от короля Польши сына Дмитрия, которому прочила большое будущее. И любовные приключения ливонская королева только приветствовала, тем более что княжна Ирина ей пришлась по сердцу, а статный казак с залихватским взором привлёк внимание сразу, как только увидала. Было в нём что-то притягивающее, как будто знала его Мария давно.

В открытое окно послышался скрип вновь открываемых ворот. Это заезжала Мстиславская. В кибитке был только навесик и княжна сидела открыто. Отец, наверное, не видал, как дочь уехала, а то бы послал провожатых верховых или вовсе запретил ехать - негоже было молодым девушкам на Москве показываться вот так. И хотя с навеса кибитка свисала лёгкая кисея, Ирина была хорошо видна. Тут Дмитрий забаловался и дёрнул казака за ухо. Королева погрозила сыну пальцем и подошла к окну.

- Вот и она, - Мария обернулась к Егору. Тот подошёл ближе. Солнечный свет упал ему на лицо.

- Ты так похож на моего отца! - вдруг сказала королева. - Я его вживую не помню, а на портрете вылитый отец. Глаза у тебя ещё разные, как интересно. И куда вы поедете? Венчаться?

В горницу зашла Ирина. Тоненькая, гибкая, весёлая. Она обняла Марию, повернулась к Егору, глянула на улыбающуюся Марию и вдруг поцеловала Егора. Маленький Дмитрий, стоя посреди горницы, молчал, только палец в рот засунул.

На княжне сегодня шубка голубых соболей. На голове шитый золотыми нитями синего бархата сборник, яхонты на нём отсвечивают двумя волнистыми рядками. Ожерелок сияет жемчугами: белые посверкивают, а чёрные искорки пускают.

- Хороша Ирина! - Мария сложила руки на груди и залюбовалась.

- Пойдём в другую горницу, поговорим, - Егор нежно взял княжну под руку.

- Идите, идите, - махнула рукой ливонская королева.

Ирина скинула шубку, бросив её на лавку, туда же положила увесистый сборник с головы. Волосы под ним были уложены в серебристую сетку.

- Дай я примерю шубку, - попросила Мария. Княжна с улыбкой кивнула. Королева ливонская, несмотря, что родила детей, такая же стройная, как и Ирина. Всё впору будет.

Стараясь не торопиться, Егор увёл под руку Ирину в соседнюю горницу. На миг нахлынуло прошлое. Именно здесь, в этой комнате, он оглоушил Бельского. Отсюда увёз детей - Маринку и Максима. А сейчас с княжной тут, и снова опасность над любимым человеком, как и пятнадцать лет назад.

- Ирина, - казак взял её ладони в свои. - Время пришло, нам пора уезжать.

Княжна вздохнула и опустила глаза.

- Егор, а как же мама и папенька? - негромко проговорила она и уткнулась ему в плечо. - Ведь они станут волноваться за меня.

Обняв Ирину, Егор прошептал ей на ухо: - Всё будет хорошо, ты верь мне, любимая моя.

Он волновался, ожидая каждый миг, что ворвутся годуновские головорезы, но пугать свою княжну не хотел. Вдруг дверь приотворилась, в щелку, пыхтя, протиснулся Дмитрий и замер, глядя на влюблённых, всё так же не вынимая пальчик изо рта. Дверь за ним бесшумно закрылась.

Сидевшие на возке казаки поглядывали по сторонам. Чуть повыше по улочке стояли, привязанные к пряслу, их кони. Возле них прохаживался Яша Бусый.

Казаки видели, как заехал во двор Егор, потом появилась княжна.

- Ну, скоро поедем, - бормотнул Арефий и ловко соскочил на землю. Ефим глянул на него и тоже прыгнул, угодил в заросли крапивы, ожёг руки и лицо, и начал чертыхаться. Видевший это Яша только покачал головой.

Вдруг из дома донёсся пронзительный женский крик. Казаки замерли на миг, Арефий, ухватившись рукой за стойку, закинул себя на крышу возка. По двору усадьбы пробежали несколько мужиков, и выскочили в калитку. Двое из них тащили рогожный куль, который дёргался у них в руках.

- На выручку, княжну украли! Есаула убили! - закричал Арефий и выхватив саблю, скакнул в возка прямо в огород, на густые ветки смородины. За ним бросился и Ефим, обогнав запутавшегося в кустах товарища.

Над Москва-рекой кружит остроглазый коршун, ищет поживы. Заметил белых и пёстрых курей, бродящих по навозной куче в поисках червячков и личинок. Сделал коршун круг, наметил добычу, спустился ниже, ещё ниже, ударил крыльями, складываясь в быстрейший пикирующий снаряд. Всё ближе глупые куры, даже головы не поднимают, не боятся ничего. Пал коршун на одну пеструшку, одним махом вбил острые жёлтые когти в бок и тут же, не теряя хода, взмахнул крыльями и раз-два, уже набрал высоту, уже далеко от навозной кучи, где мечутся перепуганные куры. Добыча бьётся в крючковатых когтях, пёстрые перья разлетаются над Москва-рекой. Скрылся коршун в листьях высоченной берёзы, сел на толстую ветку и начал свой пир.

Вздрогнул с испуга Маркел-игумен, когда рядом с ним мелькнул чёрный росчерк, упавший с неба. Как оцепенелый, несколько секунд стоял настоятель Алексеевского монастыря и только когда коршун поволок свою добычу, очнулся и закричал, руками замахал.

- Лучшую несушку, самую богатую утащил! - сокрушался Маркел, дав подзатыльник не вовремя подвернувшемуся послушнику. Тот, чтобы не получить ещё, нырнул в курятник и притаился.

Успокоившись, Маркел посмотрел в небо, нет ли там ещё воздушных хищников, перекрестился, посмотрев на маковку церкви, и побрёл к себе. Сегодня он ожидал людей Годунова. Те принесли ему намедни пятьдесят рублей. Разговор был о том, чтобы постричь в монахини некую деву.

- Имя у неё не спрашивай, - наставлял вчера игумена шустрый сын боярский на службе у Годунова.

- Так ведь надо спросить, - возразил Маркел. - Так полагается по канонам.

- Вот и спроси, а ответа не дожидайся, дальше говори, что полагается, - строго взглянул на него сын боярский. - Как всё окончишь, получишь ещё тридцать рублей. Деву увезут, а ты забудь, что было.

Он помолчал, взглянул пристально на игумена: - Тебе ведь надо, чтобы имя-то прозвучало, иначе неясно будет, кто к богу в невесты идёт?

Тот кивнул.

- Зовут её Ирина, - нехотя сказал сын боярский. - Скажешь и сразу забывай!

Маркел немного удивился наглости дворянской, но стерпел, восемьдесят рублей на дороге не валяются. Попрощался с ним, да и подумал, что-то заказы на постриг от бояр один за другим идут.

То Шуйские тут суетились недавно, тоже Ирину какую-то хотели постричь, да не вышло у них. А Маркелу одно удовольствие да прибыток. С одних деньги получил, с других. Он вспомнил, как недавно проехал поезд с царевичем Фёдором и его женой Ириной. Как-то вдруг они на богомолье собрались. И тут у Маркела заурчало в животе.

- «А если Шуйские хотели царевну постричь?» - пришла к нему догадка. - «Мне бы тогда государь башку бы снёс, да и шкуру бы снял».

Вспотев от страха, Маркел вытер лоб и присел на лавочку у крыльца, что в братщину вело.

- «Вот и хорошо, что уехал царевич», - подумал игумен. - «А то бы я сейчас мучился. Какую Ирину Годунов хочет постричь? Свою сестру трогать не станет, а кого тогда? видать, в отместку решил Шуйским. Ну, скоро уже обещали привезти. Как раз, говорили, после обеда и доставят».

Маркел погладил брюхо. Он сегодня пообедал неплохо. Бастры испил, то есть вина белого, что голландцы привезли на той неделе. Потом репа была, чинёная рублёной бараниной, щука верчёная, пять или шесть звёнышек осетра двухпудового, да лепёшек, в меду варённых, ещё откушал парочку. А вечерком у него поужнать красавица Матрёнушка придёт. Эх, придётся опять ей на бусы денег давать. Как вовремя Шуйские да Годунов с рублями своими подоспели. Ладно, хоть митрополит Дионисий ничего о делах его не знает, а так он добрый, добрый, да запрёт в монахи на студёном море. Хотя и грехов-то, почитай, что и нету. Монахам только жениться нельзя, а так, все дела прочие, с жёнками там, вполне позволительно. Вот в посты скоромное отведать, тут Маркел грешен.

Но додумать игумен не успел. Из-за церкви выскочил давешний головорез, что с наглым годуновским дворянином приезжал, увидел Маркела и властно махнул ему рукой. Тот поспешил за ним. Видать, привезли деву-то.

- Ну, не выдай господь на расправу грешного слугу твоего! - только и успел подумать Маркел. Возле бокового входа в церковь он увидел тоненькую девушку, которую сильно, но бережно держали двое здоровенных мужиков. Рот у неё был завязан тряпицей, глаза сверкали злобой и яростью.

- За мной! - игумен отворил дверь и все вошли в церковь. Вскоре, без задержек, начался обряд пострига.

Вместо обтрёпанного подьячего, что из Посольского приказа каждый день к царю носился, сам Андрей Щелкалов пожаловал к вечеру. Иван Васильевич взглянул на него искоса, дескать, что за весть принёс всемогущий дьяк. Но ничего не сказал, только головой мотнул, проходи в горницу!

- Много сегодня, - Щелкалов начал доставать из льняного мешка грамоты.

- Говори, - царь ушёл к стене, где стояло кресло и уселся в него. Тут же болезненно сгорбился и опёрся на посох. Повторил: - Говори, Андрей!

- Переговорщики сообщили, что добились перемирия со шведами, - с поклоном Щелкалов передал государю свёрнутую грамоту, с которой свисала синяя печать. - Князь Лобанов, дьяк Петелин и воевода Татищев подписали, а у шведов Понц де ла Гарди проклятый, и другие.

Коротко выдохнув, царь тяжело задышал и посохом отвёл в сторону посольское письмо.

- Отложи на стол договор, - хрипло сказал он. - Что ещё?

- Письмо из Вильно, - Щелкалов подал скреплённый тремя печатями большой конверт. - Не читал, не ведаю, что там.

- Тоже на стол положи пока, - царь глубоко вздохнул, встал с кресла. Всё горбясь, стуча посохом по полу, к окну подошёл.

- Андрей, как думаешь, зима холодная будет? - спросил он, не поворачиваясь к дьяку.

- Я в приметах не очень понимаю, - Щелкалов засопел носом. - Снег будет, наверно.

- Снег, - ухмыльнулся царь, он посмотрел на стол, на лежащие там документы: - Из Вильно опять Лютый привёз письмецо-то?

Он взял конверт за угол и приподнял. И тут Щелкалов заметил, что с лицевой стороны размазана грязь. Немного, но есть. Вот досада, царь не любит неопрятность.

- Лютый, как заколдовал его колдун, стал по лужам ползать, - криво усмехнулся Иван Васильевич, кладя конверт обратно.

- Нет, не он привёз, - дьяк подошёл ближе, разглядывая запачканное послание. - Другой гонец был. Как уж он так замарал?

- А Лютый-то где? - спросил царь мимоходом, доставая с полки нож, чтобы вскрыть конверт.

- Так у него вроде жена рожает, - машинально ответил Щелкалов и добавил: - Старый купец Сажин болтал недавно, что из московского купеческого роду она.

- И кто такая? - доставая письмо из конверта, спросил царь. Он уже готовился его читать, начиная думать об иезуитах, и постепенно забывал о Лютом и его жене.

- Из купцов Калашниковых, - чётко сказал дьяк. - Вроде дочь той купчихи, что Богдан Бельский зарубил, когда за брата своего мстил.

Замер Иван Васильевич, обратно письмо в конверт уронил, слова Щелкалова вызвали в нём смущение, даже смутную тревогу.

- Сажин болтал, что, дескать, жена Лютого племянница этому казацкому колдуну, вот его ротмистр и не стал казнить, родня оказалась, - дьяк почесал под бородой. - На прошлой неделе Сажин говорил.

У царя загудело в голове. Он прикрыл глаза, опёрся на посох. Что-то важное, очень серьёзное и важное крутилось рядом. Купцы Калашниковы, изведённые под корень много лет назад, Богдан Бельский, который дал недавно эту фамилию колдуну казацкому. Где-то здесь скрывалось что-то, упущенное царём.

- Вспомнил я этого колдуна, - негромко сказал Иван Васильевич и уже погромче: - Вспомнил!

Недоумённо, но спокойно Щелкалов смотрел на него. Он знал характер государя, которому надо было не перечить в моменты, когда тот был возбуждён.

- Это знаешь кто?! - закричал государь и так ударил посохом в пол, что треснула толстая плаха. Ответа от дьяка он дожидаться не стал.

- Казак тот сын Владимира Старицкого, братца моего, - чуть потише сказал царь. - Глаза у него, как у матери Евдокии, помнишь, княжна Одоевская, сестра князя Курбского.

Царь поднял на Щелкалова глаза, в них заплескался страх.

- Так он Курбского не убил! - прошептал царь. - Он в сговоре с ним, племянник Курбскому. Обман, кругом измена!

Ничего не понимал Щелкалов, как вдруг казацкий колдун обернулся сыном давно казнённых князя и княгини Старицких. Почему Иван Васильевич так решил. Хотя, припомнив внешность Егора, дьяк подумал, что тот очень похож на князя Владимира, а глаза, да, глаза как у Евдокии. Точно, Щелкалов припомнил, как удивлялись много лет назад на Москве разноглазой жене князя Старицкого.

А царь сам себе поразился, как из памяти вылезшее воспоминание о купце Калашникове и опричнике Кирибеевиче вдруг помогло опознать троюродного племянника. Он же тоже на престол может захотеть взойти! Как и Мария Ливонская и выкормыши её!

- Андрей, давай ко мне зови стрелецкого голову, что сегодня на службе, и с Разбойного приказа кликни дьяков! - велел царь и яростно сжал губы.

- Ловить изменщика! - не сдержался он и ударил посохом по столу, не в силах сдерживать себя. Изо рта полетели слюни, царь разбушевался. Щелкалов, не дожидаясь, пока ему прилетит государевым посохом, выскочил в двери и заорал, призывая слуг.