Княжна Мстиславская

Глава 22

Егор замолчал, не зная, как уговорить Ирину. Она боялась вдруг всё бросить, оставить семью, всё, что ей было привычно с детства и уехать, скрыться хоть с любимым, но в неизвестность. К ним подошёл Дмитрий и дёрнул саблю.

- Пошли крапиву рубить, - пробормотал он. – Она меня вчера укусила.

И тут за дверью в горнице, где была Мария, раздался топот, послышалась возня, чей-то вскрик. Быстро Егор чуть отодвинул княжну, переставил к ней мальчонку и вытащил саблю, вслушиваясь. Возня прекратилась, прогрохотали шаги на лестнице и тут, со двора донёсся женский крик.

Распахнув дверь, Егор ворвался в соседнюю горницу. Марии там не было. На полу валялся сборник, на него, видимо, наступили, он был смят. Подбежав к окну, есаул увидел, как те самые головорезы, что сидели недавно на брёвнах у забора, тащат рогожный куль. Внутри его кто-то дёргался.

Рядом оказалась Ирина. Она широко раскрыла испуганные глаза.

- Что случилось? - она увидела, как мужики выбегают на улицу через калитку и куль увидала. – Кого они тащат?

- Это Годунов послал тебя украсть, - быстро сказал Егор. – Ошиблись они. Но сейчас разберутся и вернутся. Медлить нельзя.

- Зачем меня воровать? - перепуганная Ирина отшатнулась к стене и обхватила плечи тонкими руками.

- В монахини постричь хотят, - Егор огляделся. – Бежим, пока они разбираются. После расскажу.

Тут в комнату вбежал Дмитрий.

- А где мама? - удивлённо спросил он.

Ирина стояла, поглядывая то на Егора, то на мальчонку. Есаул быстро посмотрел в окно, сунул саблю за пояс. Одной рукой взял княжну за руку, второй подхватил Дмитрия и решив, что уже не стоит бегать по дому, быстро вытащил их во двор по входной лестнице.

Тут уже подбегали с огорода Ефим с Арефием.

- Берите парня! – велел Егор и сунул мальчика Ефиму. Взял Ирину на руки и побежал через огород к возку. Арефий прикрывал отход. Но никого не было видно и слышно. Только в конюшне кто-то громко чихнул.

Ирина обеими руками обхватила казацкую шею, Егору что-то упёрлось в грудь. Оказалось, княжна успела подобрать сборник и сейчас он совсем измятый, лежал между ним и Ириной на груди княжны.

- А парня-то куда? - подбежал к ним Яша, когда беглецы перескочили через прясло.

- Зашибут ещё его, такая горячка началась, с собой возьмём, - пропыхтел Егор. – Ирина, переоденься.

Оставив мальчика и княжну, он метнулся обратно во двор. Растворив ворота, есаул отвязал своего скакуна, выехал на улицу. Огляделся, никого. Соскочив на землю, он через калитку забежал обратно и закрыл ворота изнутри на засов. Потом намётом погнал в объезд усадьбы, всё время озираясь по сторонам. Но никакой погони или переполоха Егор не заметил.

Вскоре пять всадников лёгкой рысью переулками стали уходить из Москвы. Дмитрия вёз Ефим, усадив мальчонку перед собой и укутав его в свой казацкий башлык. Свои девичьи вещи Ирина не дала бросить. Их сложили в мешок и сейчас он болтался у седла Яши. Ехали молча. Солнце ещё было высоко, на улицах прохожие поглядывали на верховых, но пальцем никто не тыкал. Едут куда-то казаки по своим делам, сынишка чей-то у них. Ну и пусть себе скачут.

На выезде из города миновали большущий обоз, шедший в Москву. Сидевший на возу купчина равнодушно глянул на всадников и зевнул.

Выехав на вечерний Серпуховской тракт, казаки послали коней галопом по пустой дороге. Дмитрий молчал, только глазёнки мальчугана сверкали. Он никогда ещё не ездил верхом на лошади и ему это понравилось.

Отъехав версты четыре, они услыхали пушечный выстрел, а затем донёсся ещё один.

- Это приказ рогатки ставить, - крикнул Егору Арефий. - Кого-то ловить приказал наш государь. Нас наверное.

- Вряд ли, - отмахнулся Егор. – Нас-то за что? Но поспешать надо, а то попадём на чужую карусель, не спрыгнем.

Казаки помчались дальше. Ирина порозовела, ей нравилось вот так нестись на быстрой лошади, она впервые в жизни почувствовала себя свободной. А рядом был самый надёжный, красивый и суровый защитник – есаул Егор.

- Йёё! – закричала княжна и засмеялась. Все свои страхи она оставила за спиной.

Суматоха в Кремле была недолгой, стрельцы и прочие - люди военные, привыкли действовать быстро. Только пушки ударили, подавая знак, чтобы рогатками закрыли въезд и выезд из Москвы, а к Ермакову двору на Скородум полетели конные ватаги, стрельцов двадцать, кто под рукой в Кремле был. Щелкалов от имени государя велел задержать и связать всех, кого там найдут. А не отыщутся на месте, искать по Москве, весь город перевернуть, а к царю доставить!

Годунов не находил себе места, от пушечных выстрелов даже присел. Он всё ждал, когда ему доложат, что княжну Ирину постригли в монахини. Выглянув в окно царского дворца, Борис увидел старшего сына князя Мстиславского – сурового Фёдора Ивановича. Тот шагал по двору, крича, чтоб готовили его коня. Он явно собирался искать того, из-за кого весь переполох. Сам же Годунов боялся спросить, за кем такой быстрый розыск учинил государь.

- Ну дела! - в опустевший зал прибежал Бельский. – Ищут казаков, что с атаманом Кольцо весной пришли. Царь велел. Щелкалов Андрей бегает, как ужаленный. Что-то там произошло.

Дверь в залу хлопнула и появился, только помянули, посольский дьяк. Он оглядел Годунова с Бельским и покачал головой.

- Что случилось, Андрей Яковлевич? – бросился к нему Годунов.

Тот огляделся и прошептал, что, дескать, царь узнал в казацком колдуне сына князя Владимира Старицкого и велел немедля его изловить.

- Правда это или нет, не знаю, - пожал плечами Щелкалов. – Но всю Москву сейчас перевернут.

Он вздохнул, посмотрел на Бельского, стоявшего у окна, и вышел.

- Слыхал? - спросил Годунов Богдана. Тот кивнул, о чём-то думая. Борис подошёл к нему, хотел что-то сказать, но передумал и выглянул в окно. Там по двору, бежал его человек, тот самый надменный дворянин, что не понравился накануне игумену Алексеевского монастыря Маркелу. Он заметил Годунова.

Вскоре дворянин был в зале. Глянув искоса на Бельского, всё ещё что-то обдумывающего, он подошёл к Борису.

- Всё сделано, как надо, деву постригли, правда, шумела и отбивалась, но дело сделано, - негромко сказал он. – Сейчас её везут в Подсосенский монастырь возле Троицы. Успели из Москвы до сигнала пушечного выскочить.

Годунов набрал полную грудь воздуха, выдохнул и уселся на лавку, ноги его не держали. Спроворили сегодня большое дело. Ну, да Мстиславские сами виноваты, не надо было ему дорогу переходить, сестру от царевича Фёдора отлучать. Сейчас их Ирину замуж не выдать, из монахинь не выпросишься на волю, навсегда исусовой невестой стала красавица. Да и другим урок будет, особенно Шуйским, чтоб знали, как на царскую родню руки свои распускать.

Помотав головой, Годунов отпустил дворянина, велев тому, как выезды откроют, немедленно ехать в Подсосенский монастырь и присматривать за монахиней свежеиспечённой. Тот кивнул и убежал.

Стало душно Борису в зале. Он встал и позвал Бельского выйти на двор. Как очнувшись, Богдан слегка недоумённо посмотрел на боярина, затем кивнул.

Стоя у крыльца, они видели, как через ворота носятся верховые. Гонцы непрестанно бегали наверх, к Щелкалову, который неожиданно для себя возглавил розыск сына князя Владимира. Дьяк был этим недоволен, так как при неудаче царь мог выместить на нём злобу. Он тоже вышел на двор и огляделся.

Заметив стрелецкого голову Плещеева, Щелкалов подошёл к нему и наказал не к нему бегать гонцам, а ему самому ходить к царю с докладами о розыске.

- Нет нигде казаков, как знали они, - развёл руками тучный Плещеев. – На Скородуме избы пустые, соседи говорят, что утром, затемно ещё телеги ушли. Потом и сами казаки верхом ускакали. Как почуяли неладное.

- Так старший у них, есаул-то, колдун, - сплюнул Щелкалов и посмотрев на Годунова с Бельским, ушёл обратно во дворец. Он решил пока прибрать письма, что принёс царю. А то в такой суматохе и пропасть могут, спрос же с него будет.

Во двор забежал один из дворян Годунова.

Плещеев крикнул ему – Нашли?! - приняв за одного из стрельцов.

Тот помотал головой. Углядев боярина, дворянин бросился к нему. Плещеев досадливо плюнул на невесть откуда взявшуюся курицу и громко велел седлать ему коня.

- Сам поеду на розыск, - громко сказал он, повернувшись в сторону Бориса. Тот закивал головой, дескать, езжай, езжай.

- Борис Фёдорович, беда, - шепнул дворянин, отдыхиваясь от бега. – Я сейчас коня за городом оставил, сам огородами пробирался. В Москву не зайти, не выйти.

- Что? Что случилось? - Годунов напрягся. – Убили Ирину Мстиславскую?

Он тут же представил себе, что будет. Одно дело, в монахини постричь, другое погубить. Мстиславские тогда живым его не оставят.

- Нет, жива она, - дворянин помотал головой. – Только это не она.

Тут и Бельский стал прислушиваться.

- Мстиславская в шубе голубых соболей и сборнике яхонтовом приехала, - начал говорить дворянин. – Мы подождали, пока она в дом зашла, ворвались туда. Стоит возле зеркала. Шубка та же, сборник на голове тот же. Скрутили и увезли. В церкви игумен постриг её. Всё, монашка она по канонам всем. Уже за городом, верст семь-восемь отъехали, пить ей захотелось. Рот развязали, она давай нас честить, что, дескать королеву украли, нам царь за неё головы срубит. Один из наших присмотрелся, а это Мария Ливонская. Он за ней в Ригу ездил, узнал.

Годунов схватился за голову.

- А что же он раньше не сказал? – сквозь зубы прошипел он.

- Так никто, кроме меня, да Стёпки, что с игуменом сговаривался, и не знал, кого брать будем, - развёл руками дворянин. – А мы с ним Ирину Мстиславскую на лицо не знали. Делать-то что? В лесу остановились, там и заночуем. Обратно везти?

Бельский усмехнулся на бестолковых, а Годунов, переборов гнев, собрался. В такие острые моменты он не терялся, а наоборот, собирался и действовал с холодной головой.

- Нет, везите куда везли, - сказал он. – И без ночлега. Чтоб завтра уже в Подсосенском были. Ничего никому не говори, как велено было, так и делайте. Беги!

Дворянин вытер пот шапкой, развернулся и умчался.

- Я поехал в усадьбу, где Мария жила, - Бельский передёрнул плечами. – Чую, весёлая будет ночь. Ирина может там, а может, и нет.

- А где ей быть? – прищурился Годунов. Он уже обдумывал, как оправдаться перед царём за похищение королевы Ливонской.

- Вот ты, Борис, умный, а всего не знаешь, - огляделся Богдан и склонился к боярину: - Болтали, что Ирина Мстиславская влюбилась в этого казака-колдуна. Может, не зря она к Марии ездила. Может, они сегодня и сбежали.

У Годунова опять ослабли ноги. Ну и денёк выдался!

- Ты езжай туда, Богдан, - откашлялся он. – Я здесь буду тебя ждать.

Бельский крикнул своих дворян, ему подвели коня. Он с земли метнулся в седло, и взяв с места в галоп, вместе со свитой вылетел с царского двора.

Один из конных стрельцов наскочил на стражу у рогатки, стоявшей на улице, по которой уехали казаки.

- Эй, вы не видали тут верховых, четверо их было? – спросил он, поддёргивая поводьями коня, вздумавшего пощипать травку на обочине. – Торопились они.

Городские стражники переглянулись. Один из них почесал затылок.

- Были тут казаки, только пятеро, - сказал он. – Никуда не спешили, выехали на тракт и попылили, - стражник повернулся к остальным: - Ещё обоз с Литвы шёл с купцом, пошлину малую дал, помните?

- Ага, был такой купец, Нежданов, проглот жадный, - загудели стражники. – Всё копейку бережёт, а нам что, приработок не нужен, что ли?

Досадливо махнув рукой, стрелец выпытал из них, что пять казаков, по обличью вроде похожих на тех, что искали, проехали тут часа два назад.

Вскоре Плещеев докладывал об этом царю. Щелкалов давно исчез, известив государя, что будет в приказе у себя ожидать повелений.

- Так! – выслушал стрелецкого голову, сказал Иван Васильевич. – Снарядить погоню. Выслать на все границы вестовых, чтоб не пускали казаков из нашего царства. Пусть описания возьмут, готовы уже.

Шустрые подьячие Разбойного приказа уже опросили соседей, написали на всех сыскные листы. На всех пятерых, что жили в Ермаковом дворе. Выяснилось, что Алябьев Костянтин с ними уехал. От злобы царь чуть не зашиб подьячего, сказавшего про это, дескать, с рыжей бородой, лысый, слышали, что во дворце живёт. Точно – Алябьев. Припомнил царь, что в родстве он с купцами Калашниковыми был.

- Измена! Заговор! – бушевал Иван Васильевич. – Под самым носом учинили!

Прямо в ночь умчались вестовые Разбойного приказа на заставы порубежные. Сейчас не выскочат казаки с московского царства.

- С рыжим их шестеро было, - рассуждал царь, поглядывая на Плещеева, тот вроде даже похудел за несколько часов и только потел, слушая разговоры государя.

- Двое с телегами ушли, а ещё пятеро верхами, - продолжил тот. – Кто такой к ним примкнул? Что за изменник выискался?

Погоню решили выслать с утра, чтоб и люди и кони отдохнули от суматохи сегодняшнего дня. Царь отпустил Плещеева, наказав самому идти по следу и без казаков не возвращаться. А сам велел собрать дворовую думу, совещаться, да разбираться надо было.

Годунов к этому времени уже переговорил с Бельским, тот сказал, что Марию увезли страхолюды какие-то. Это прислуга сообщила ему, а потом, дескать, казаки Ирину и сына ливонской королевы с собой забрали. У Бориса уже появились мысли, как самому выкрутиться и царю угодить.

В зале собрались Щелкалов, Мстиславский, Годунов с дядей, Биркин, Василий и Андрей Шуйские, ещё с десяток бояр и князей, самые доверенные государю люди. Богдана Бельского не звали сюда, больно горяч он, хотя и предан.

Мстиславский сидел туча тучей. Пропала дочь Ирина. Его сын побывал недавно в доме Марии Ливонской, там разгром, а прислуга разбежалась после яростного допроса Бельского. Только две маленькие дочки со старухой-поварихой сидели как мышки. Ничего они не знали и не видели, только боялись. Их Мстиславский велел к себе во дворец перевезти.

- Ну что, измена?! – рыкнул царь, оглядев своих думских. В глазах его завертелись черти, которые толкали его на казни всех, кто не по нраву. Бояре и князья исподлобья поглядывали на него, всем было страшно.

- Кто что знает, что видел, говорите! – велел государь.

И сразу поднялся Борис Годунов.

- Я, Иван Васильевич, - он поклонился царю. – Давно уже заподозрил неладное с этим казаком-колдуном. Не по нраву он мне пришёлся, ещё когда на Курбского посылал по твоему велению. Приказал немного присматривать за ним, - начал привирать Борис, а как без этого, никак нельзя: - Доложили мне, что шастает он к Марии Ливонской. Подумал, может она через него письма кому шлёт.

Думские начали переглядываться. Если кто с Марией связывался, туго тому придётся. Уже известно было, что она пропала, и мысль пробежала шустрым горностаем, что и была королева ливонская тем самым пятым казаком, что выехали на Серпуховский тракт. Царь опёрся на посох и внимательно слушал Годунова.

- Я сам к ней ездил, и по дороге этого Егора встретил и туда же взял, мы с ним потом в Разбойный приказ заходили, шведского рыцаря пытать, - продолжил Годунов. – Я тогда присмотрелся, вроде похожи казак и Мария. А вчера меня кольнуло! Так это же родственники! Мне давно уж в разговоре кто-то сказал, что у Евдокии Старицкой глаза разные были. Вот и у Егора такие же. Ну, думаю, это брат с сестрой. А казак этот хитрый, в доверие к тебе, государь входит, - он снова поклонился царю. – Я думаю, надо что-то делать, да немедля. Велел я Марию сегодня схватить, да в монашки постричь, чтоб в монастыре сидела. А чего она про брата своего умолчала? Да не рассчитал я людей, - понурился Борис. – Только с Марией десяток моих дворян да холопов возились. Думал, отправлю её в монастырь, да и за брата примусь. Ему-то деваться некуда из Москвы. А он, вишь, давно собирался бежать. Мои-то люди сегодня не видали его, а он ускакал, да ещё и Ирину Мстиславскую с собой уволок. Сейчас, поди, выкуп за неё запросит, разбойная морда!

Царь зарычал и вскочил.

- Молодец, Борис! – прохрипел он. – Немного ты не успел всех заговорщиков Старицких схватить! Верный ты пёс! Молодец!

Услышав, что Ирина Мстиславская захвачена казацким колдуном, Шуйские переглянулись. Василий прикрыл глаза и поблагодарил господа, что не успели они вмешаться в это дело. А то бы сейчас в изменщиках числились. Вскочил и старый князь Мстиславский.

- Не будет ему выкупу! – яростно закричал он. - Завтра же в погоню сам пойду! Повешу на берёзах всю эту шайку.

- С утра Богдан Бельский за ними поскачет со своими людьми, - сказал Годунов, косясь на царя.

- И стрельцы, и Бельский, и Иван Фёдорович, все гоните за ними, - Иван Васильевич сел на трон и положил руки на подлокотники. – Только мне они живыми нужны! Все живыми. Мало того, что изменщики, против меня замышляли, да ещё и девиц воруют. Быть им на плахе после допроса. Может, ещё на кого покажут, - угрожающе добавил он и осмотрел думских. Все они сидели с ошалелым видом. Такой страшный заговор был возле царя, и кто его задумал – сын князя Старицкого, чьё имя уже давно затёрлось в памяти. А сейчас, гляди, снова палаческие костры запылают. Иван Васильевич на отместку крепок.