Когти Тьмы

Глава 3. Ворон

В любом обличье может горе

Ждать за углом.

Но знай, горит шапка на во́ре

Не на любом.

Герман с трудом приподнялся, опираясь на холодные каменные плиты пола. Всё тело ныло, будто его отжимали, как постиранную простыню. Живот крутило, и, если бы он сегодня хоть что-нибудь ел, его наверняка бы вырвало. Во время пребывания в бессознательном состоянии, его опять посещали воспоминания о прошлом. Как всегда, он видел то, чего меньше всего желал вспоминать. Как ни старался, он никогда не мог сосредоточиться на моментах счастливой жизни с семьёй, зато ужас и смерть врезались в его память навсегда и не давали покоя даже ночью. Регулярно он просыпался в поту, после того, как в очередной раз переживал нападение на поместье и смерть матери. Порой сны наполнялись всё новыми и новыми ужасающими подробностями, и чем больше смерти и страданий видел Герман в своей жизни, тем чудовищнее становились и его кошмары. И он уже сам не был уверен, что было на самом деле, а что добавилось в ночных видениях.

Герман пришёл в себя и начал осознавать, что он понятия не имеет, где находится. В пустынном зале с высоким потолком, в котором он очутился, царила тишина и было темно, как в могиле. Мальчик сам не понимал, почему он вообще решил, что находится в огромном зале, ведь он не видел даже собственных вытянутых рук. Возможно, ему об этом подсказал холод, сквозняк и характерное эхо, которое можно было слышать, если постучать по полу. Понемногу, юнец стал двигаться вперёд на четвереньках, нашаривая дорогу руками. У него не было с собой ни огнива, ни трута, ни чего-либо, из чего можно сделать факел или высечь искру. Оставалось надеяться лишь на то, что, добравшись до стены, он сможет вдоль неё дойти до какого-нибудь дверного проёма. В конце концов, в любом помещении должен быть вход, а значит, и выход.

Далеко отползти он не успел. Гудящую тишину разорвал неожиданный стук, который не мог означать ничего, кроме как падение человека с небольшой высоты. Сразу за этим звуком раздалось ворчание, кашель и шуршание, полностью подтверждающее опасения Германа. Без сомнения, кто-то последовал за ним тем же путём, каким и сам мальчик оказался в этом богом забытом месте. Человек пришёл в себя быстрее Германа и закопошился, по-видимому, пытаясь в темноте достать огниво. Воспользовавшись тем, что пришелец создаёт много шума, парнишка пополз назад, пытаясь обойти его со спины. Он понимал, что с появлением света, спрятаться всё равно не сможет, а значит, станет лёгкой добычей. Через полминуты незадачливому преследователю удалось высечь искру и зажечь небольшой факел, который осветил всё вокруг. Герман не мешкал. Доля мгновения потребовалась для того, чтобы глаза смогли сфокусироваться на кинжале, висевшем на поясе у чужака. Мальчик метнулся вперёд, выхватил кинжал и вонзил его между лопаток не успевшего опомниться егеря. А судя по одежде и снаряжению, это был именно один из пустившихся по следу беглеца егерей. Мальчишке повезло. Кинжал оказался достаточно остёр и прочен, одежда охотника лишена серьёзной защиты, а нанесённый в безумном порыве удар, в который он вложил весь свой вес, был такой силы, что даже без ножа сбил бы наклонившегося человека с ног.

Клинок вошёл по самую рукоять… Охотник упал, издав сдавленный короткий крик, который быстро превратился в хрип. Только что занявшийся факел выпал из его рук и закувыркался по каменным плитам, чуть не потухнув — видимо, горючая пропитка его была весьма дурной. Герману уже приходилось видеть смерть, и даже убивать самому, но он ещё не успел к этому привыкнуть. Нож остался в спине жертвы, руки паренька затряслись, и он отступил на пару шагов. Крови из раны практически не шло — кинжал зацепил сердце. Но, несмотря на то, что егерь уже затих и не двигался, Герман слышал чей-то шёпот. Сначала он думал, что от волнения слышит собственный пульс, бьющийся в висках, но шептание не унималось, будто конденсируясь из окружавшей темноты, сливалось в слова, которые были отчётливы, хоть и на непонятном ином языке, трескучем и резком. Голос шёл отовсюду, но было в нём что-то ещё, интуитивно понятное, что нельзя выразить словами. Мальчику не угрожали, а проявляли интерес. Призраки этого злополучного места проснулись от принесённой жертвы и пытались выразить… благодарность?

Прошло ещё какое-то время, прежде чем странные звуки стихли, а малолетний убийца смог вновь совладать с собой и начать здраво рассуждать. И он решил отбросить мысли о странной звуковой галлюцинации, списав её на избыточное волнение. Были у него гораздо более насущные проблемы. Если один из преследователей появился здесь, значит, в любой момент могут показаться и другие. Не мешкая более ни секунды, мальчик, обыскал тело, снял с него походную сумку с различными полезными для охотника мелочами, подобрал обронённые кремни и факел. Кроме кинжала никакого оружия у егеря не было, на удивление он не взял с собой даже лук. Видимо, это был один из псарей. Вытащив нож и обтерев его об одежду жертвы, мальчик пустился бегом на поиск выхода из западни, в которой оказался.

При свете факела задача существенно облегчилась. Мальчик видел картины на стенах, изображающие странные сцены из жизни непонятно одетых людей, любивших украшать себя перьями экзотических птиц. Многие краски выцвели, а местами фрески обвалились вместе со штукатуркой, однако и сейчас было видно, что неизвестными мастерами была проделана потрясающая работа — они украсили каждый дюйм стен, а местами оставили целые тексты, записанные крючковатыми иероглифами. За время своего обучения Герман успел прочесть немало книг, а домашний учитель рассказывал ему много интересных историй, в том числе мифов и легенд о давно ушедших народах. Однако ничего подобного он не слышал ни от кого. В иное время по своей природе весьма любопытный ребенок бы с удовольствием остановился изучить всё подробнее, но сложившаяся ситуация не позволяла ему терять ни секунды. То, что за ним последовал лишь один преследователь было невероятным везением. Возможно, сам Белиар заметил мальчишку и помогает ему бежать. При этой мысли, парнишка невольно улыбнулся. Он всегда хотел быть избранным. Конечно, в детстве он представлял себя паладином и победителем сил тьмы, как отец. Но за последние годы его предпочтения претерпели существенные изменения. Теперь он никого не ненавидел так сильно, как магов огня, короля и стоявших за ним фанатиков паладинов. Это они были теми силами зла, которые нужно низвергнуть в преисподнюю, где им самое место. Сейчас он бы без колебаний отдал хоть всю Миртану в рабство оркам и богу тьмы Белиару, лишь бы знать наверняка, что самозваные служители сил света, прикрывающиеся именем Инноса, будут истреблены до единого. А лучше, чтобы их ждала участь хуже смерти.

Внутренний диалог был так чёток, что Герман не сразу заметил, что он произносит часть фраз. Но ещё страннее было то, что ему вторило эхо. Точнее, это казалось эхом, но слова были не совсем те, что он произносил. Будто бы стены этого загадочного древнего храма отвечали ему всё более и более ясно, будто начиная понимать его язык: «Прими меня, и ты будешь избран». В другое время это бы перепугало молодого исследователя древних катакомб, но сейчас, после долгой гонки и убийства человека, он был в таком смятении, что происходящее уже не могло удивить. Может быть, духи этого места ожили, почувствовав человеческую кровь? Это не имело значения, главное, что они не угрожали, а благоволили ему.

За этими мыслями мальчик не заметил, как набрёл на ещё одну платформу, очень похожую на ту, что он встретил в пустынной пещере. Теперь он не спешил, и тщательно всё обдумал, прежде чем ступить на обманчиво устойчивый камень постамента. Без сомнений, это были древние телепорты. Герман слышал, что на самом крупном из островов Южного архипелага до сих пор есть подобные устройства, позволяющие быстро перемещаться от одного города к другому. То, что такие же платформы есть на Хоринисе, до сих пор было то ли неизвестно, то ли тщательно скрывалось. В любом случае, это играло мальчишке на руку. Чем дальше он окажется от того места, где его ищут, тем в большей безопасности будет. Едва ли трусливые егеря решатся пройти за ним в очередной портал, тем более после того, как найдут труп своего товарища. Нет, королевские холуи испугаются и будут дожидаться прибытия магов. А это даст Герману время. То время, которое он уже считал безвозвратно потерянным.

Проход через второй портал прошёл менее болезненно. В этот раз подросток собрался телом и духом, а потому был готов к падению и побочным эффектам пространственного переноса. Голова закружилась, дыхание перехватило, пульс участился, но всё же он смог приземлиться на ноги, хотя почти сразу завалился на четвереньки. Новое место было жутковатым, но несмотря ни на что более уютным. Можно было решить, что это жилище какого-то отшельника. В сравнительно большом зале была даже кое-какая мебель: пара сундуков, письменный стол, стеллаж с книгами. Впрочем, если даже когда-то здесь кто-то и жил, то сейчас это место было заброшено и уже успело порасти паутиной. Каменный свод зала и вовсе зарос плесенью и каким-то неприхотливым мхом. По полу шныряли мясные жуки — закованные панцирем многоножки размером с кулак, а то и больше. Сами жуки были практически безобидны и питались лишь падалью, однако их присутствие было очень плохим знаком — поблизости мог обитать опасный хищник, а эта заброшенная пещера могла оказаться его логовом. Костей или других свидетельств кровавого пиршества видно не было, но всё равно стоило убираться оттуда поскорее.

В центре помещения стоял уже знакомый постамент. Почти наверняка это был ещё один портал. Герману надоело испытывать судьбу — неизвестно, куда его могло занести в следующий раз. Это место явно было близко к поверхности, он даже видел лучи света, пробивавшиеся с одной стороны из прохода, ведущего наверх. Прежде чем броситься к выходу, мальчик решил всё же обследовать новое место и заглянуть в сундуки. В конце концов в той ситуации, в которой он оказался, любая мелочь могла пригодиться. Так получилось, но на этот раз именно предусмотрительность и дальновидность и загнала паренька в ловушку. Стоило ему приоткрыть крышку сундука, как перед глазами поплыло, он покачнулся и завалился набок. Последнее, что он услышал — как вновь захлопнулась крышка проклятого сундука.

— Этот гадёныш далеко ушёл. Ещё чуть-чуть и мы бы его потеряли. Интересно, что его вырубило, — пробился сквозь темноту чей-то голос.

— Заклинание-ловушка для защиты от мародёров и любопытных искателей приключений, — ответил другой неприятный, будто каркающий голос, в интонациях которого непостижимым образом сквозило чувство превосходства.

— Никогда не слышал ни о чём подобном.

— Ты много о чём не слышал. Такие вещи выходят за рамки классической программы.

— Вам виднее, магистр. Что будем делать с убийцей?

— Ты имеешь в виду этого мальчика?

— Да, его самого. Этот, как вы выразились, мальчик перед побегом хладнокровно задушил двух спящих магов, включая моего наставника. — Говоривший не мог скрыть недовольство, и даже несмотря на озвученный ранее высокий статус собеседника в его голосе слышались менторские нотки. — А по пути добавил к ним ещё и королевского псаря, который…

— Тихо!

— Простите, я не хотел…

— Тихо — это значит заткнись, — недовольно оборвал его тот, кого называли магистром, — ублюдок пришёл в себя.

Герман понял, что дальше притворяться не имеет смысла, но прежде чем что-либо предпринять, осторожно напряг мышцы рук и ног, проверив, насколько он может на них рассчитывать. Головокружения больше не было, и чувствовал молодой Вейран себя так, будто бы только что очнулся после обыкновенного сна. Разве что поза была неудобная, да от каменных плит пола тело замёрзло и ныло. Однако в остальном он был цел и невредим.

— Вставай, — резко скомандовал магистр таким повелительным тоном, что, наверное, смог бы поднять даже мертвеца.

Медленными и нарочито неловкими движениями, Герман попытался приподняться, при этом прикрывая ту сторону пояса, на которой висел кинжал. Отец часто повторял ему, что заставить противника тебя недооценивать — это уже половина победы. Вторая половина — самому верно оценивать и себя и противника, и выбрать правильную тактику… Ему повезло, что он упал так, что придавил трофейные ножны телом, так что маги не видели оружия. Впрочем, они наверняка догадывались о его существовании. Факел, который Герман при падении выронил, уже успел потухнуть — хорошо ещё, что на полу не оказалось ничего воспламеняющегося. Теперь единственным источником света был равномерно сияющий сгусток плазмы, который удерживался под потолком, словно приклеенный — результат мерзкой магии Инноса. При виде двух магов огня, Герман еле сдержал ярость. Вместо того, чтобы сразу прыгнуть на одного из них, он схватился за живот, сделав вид, что его тошнит. Одна рука неспешно сдвигалась в сторону бока.

— С ним нужно покончить немедленно, пока он не натворил ещё что-нибудь, — сказал младший по званию маг, посмотрев на своего спутника. В этот момент Герман прыгнул, распрямившись, словно сдавленная пружина. Кинжал блеснул в его руке и вонзился в грудь отвлёкшегося мага. Он метил в шею, но маг попытался отшатнуться назад. Рясы служителей Инноса были крепче обычной ткани и хорошо защищали от огня, может быть даже от когтей небольших хищников или тупого проржавевшего меча, но всё же были практически бесполезны в качестве защиты от колющего оружия ближнего боя. Не теряя ни мгновения, Герман попытался покончить и со вторым врагом. Он рассчитывал, что амулет отца защитит от магии огня. Мальчик был быстр, как никогда в жизни. Сегодня он показал всё, на что способен и даже больше. Намного больше. Никто не мог ожидать такой прыти и умения от двенадцатилетнего паренька. Однако этого оказалось недостаточно. Огненной вспышки не последовало, но подчиняясь непреодолимой силе, ноги Германа онемели. Сделав неловкий шаг, он попытался совладать со своим телом и повернуться ко второму противнику, но, несмотря на все попытки, беспомощным тюком свалился на пол. Удар был сильным, так что зазвенело в ушах, ведь Герман даже не смог выставить вперед руки, чтобы защитить голову. Рядом с мальчиком со звоном упал кинжал, а в полуметре распростёрлось тело ещё хрипящего мага.

— Впечатляет, — спокойно произнёс оставшийся в живых чародей, даже не думая помогать своему коллеге по ордену, — однако тебе ещё есть чему поучиться. Твой план был очевиден с того момента, как ты напрягся, проверяя мышцы. Дальнейший спектакль и вовсе мог одурачить лишь такого кретина, как он, — маг показал на своего спутника, который лежал в луже собственной крови.

Герман молчал, он вообще не мог ничего ответить, хотя прекрасно слышал, и даже чувствовал боль в ушибленных местах. Кажется, при падении он сломал нос и из него текла кровь, было невозможно даже дышать, челюсть и язык не двигалась, да и всё остальное тело тоже парализовало. Хотелось кричать, но самое большее, на что он был способен, это слегка шевелить глазами. Впрочем, перед его лицом был пол, и зрение мало чем помогало. Оставалось только слушать неприятный голос колдуна, который по неведомой причине всё ещё не расправился с преступником, убившим за последние сутки теперь уже трёх служителей Инноса.

— Полагаю, тебе интересно, почему ты всё ещё жив.

На самом деле Герману было всё равно. Страх, ненависть, боль — всё вдруг куда-то ушло, сменившись безразличием к происходящему. Если чего-то он и желал, так поскорее покончить со всем этим, однако не в его силах было что-либо изменить.

— Тебе не интересно? — искренне удивился маг, будто бы прочитав мысли мальчика, — что ж, это даже говорит в твою пользу. Возможно я поспешил с выводами и для тебя ещё не всё потеряно. Однако тебе недостаёт терпения. Я потребовал сохранить тебе жизнь и передать на обучение в монастырь не для того, чтобы спустя всего каких-то пару лет ты сбежал, устроив переполох, новости о котором без сомнений дойдут даже до ушей короля. Неужели тебе не хватило ума понять, что, став полноценным магом, ты приобретёшь гораздо больше возможностей? Тех возможностей, которых тебе так не достаёт сейчас. Тех, которые так жаждал твой отец. При желании ты бы мог развалить орден изнутри, а став придворным магом, даже добраться до самого короля. Что же ты сделал вместо этого? Убил трёх магов и одного холопа? Это, конечно, невероятное достижение. Ах да, чуть не забыл, ещё ты вернул обожаемую семейную реликвию. Жаль тебя расстраивать, но её-то как раз я не могу тебе оставить. Слишком сильно она уже отметилась.

С этими словами маг наклонился и снял талисман с шеи мальчика. Он не сильно церемонился, верёвка больно впилась сначала в шею, а потом чуть не оторвала ухо бедняги. Радовало лишь то, что при этом маг перевернул Германа на бок, и теперь к нему вернулось дыхание, а также он краем глаза мог видеть происходящее. Чародей открыл злополучный сундук с ловушкой и положил талисман туда. Закрыв крышку, он какое-то время держал на ней руку, после чего подошёл к трупу своего товарища и что-то делал рядом с ним. Когда неведомый ритуал был окончен, маг произнёс:

— Теперь другое дело, — маг осмотрел амулет. — Не перестаю удивляться, как эти дикари создают столь примитивные и эффективные руны из костей. Нам бы стоило у них поучиться. А ты, запомни, — маг вспомнил о парализованном пареньке, — никогда не пытайся найти талисман, это принесёт лишь смерть. Если судьбе будет угодно, и ваши пути связаны, то этот артефакт сам придёт к тебе в руки. Если ты, конечно, доживёшь до этого момента, в чём я лично сомневаюсь. Ты провалил испытание. Но нарушил равновесие и привлёк интерес иной силы. Значит, и твоя роль теперь будет совсем другой. Да…

Герман всё ещё лежал на каменном полу, не в силах пошевелиться. Происходящее казалось ему нереальным, каким-то сном, новым кошмаром, преследующим его по ночам. Он пытался проснуться, пытался убедить себя в нереальности происходящего, но это ему не удавалось. Сон продолжался, и не во власти мальчика было изменить эту реальность. Тем временем магистр над чем-то раздумывал, а через какое-то время, показавшееся пареньку вечностью, вновь заговорил.

— Мы дадим тебе ещё один шанс, последний. Тёмное начало в тебе сильно, но, несмотря на это, ты всё же можешь с ним жить, оставаясь человеком, а не рабом. Однако для успеха нужно больше. Ты должен научиться контролировать его всегда, никогда не поддаваться ненависти, никогда не действовать импульсивно. Холод и спокойная расчётливость должны стать твоими спутниками на этом пути. Только такая дорога может привести к познанию истинной сущности любого из богов, и Белиар тем более не исключение. — Маг сделал паузу, а затем продолжил уже совсем иным, пробирающим до костей голосом. — Отныне все пути, кроме пути Белиара, для тебя закрыты, никто другой не примет тебя. Куда бы ты не подался, чем бы не решил заняться, тебя будут преследовать, за тобой будут охотиться. Люди будут бояться, избегать тебя и ненавидеть. Если ты умрёшь, никто не будет о тебе сожалеть. Те, кто называет себя друзьями, предадут, как только покажешь слабость. Те, кто называют себя врагами, выберут для тебя самую мучительную смерть. Твоё тело отныне отправится в чертоги Белиара, и лишь найдя замену, вернёшь его. Рука фехтовальщика, сразившая десятки противников, нога охотника, крадущегося без шума к самой чуткой добыче, желудок гурмана, познавший все королевские деликатесы, глаз праведника, видевшего свет Инноса, и сердце слуги, с радостью отдавшего жизнь за господина. Тогда ты получишь себя назад. Да будет так.

Чародей не терял времени даром, и пока говорил, собирал силы для какого-то заклинания-проклятья. В конце концов, он резко свёл руки вместе, и волна прокатилась по телу Германа. Мальчика будто бы сжало и вывернуло наизнанку. Он потерял ощущение тела, а когда приобрёл вновь, уже не был собой, однако к нему вернулась способность двигаться. Неловко он попытался подняться, и для этого ему пришлось расправить крыло… чёрное вороново крыло. Полумрак подземелья больше не казался Герману тёмным, он различал всё в мельчайших деталях, ощущая даже тепло, испускаемое телом мага. Чародей улыбнулся, довольный своей работой:

— Твоя дорога лежит на запад, через Миртанское море. Все эти годы ты был человеком, был Вейраном и мыслил, как дворянин. Так, как учил тебя отец. Теперь он мёртв, и ты последуешь за ним, если не изменишься. Вы хотели изменить мир вокруг себя и мир за это уничтожил вас. Пришло время изменить себя и доказать, что достоин воскреснуть. Забудь имя Вейран. Теперь ты Райвен, то есть Ворон. Лишь когда ты научишься быть им по-настоящему, ты сможешь сохранить его мышление и в облике человека. И лишь тогда, когда ты сам станешь когтем тьмы, ты сможешь разить оружием Белиара, как своим, сможешь повелевать им, а не оно тобой. А теперь, лети, Ворон. Лети и не оглядывайся, ибо знать меня тебе не следует.