Когти Тьмы

Глава 7. Лицо со шрамом

В рутине повседневной

Зажата наша мысль,

Но с мукою душевной

Приходит новый смысл.

Идущий пружинистым быстрым шагом человек в красном, видимом за версту, облачении мага огня, казалось, совершенно уверен в том, куда направляется. Едва ли кто-то мог глядя на него догадаться, что этот уверенно идущий к цели человек полон сомнений и тревог. Он не знал, как именно выполнит предначертанное, и даже кем и что было ему предначертано. Просто он был уверен, что не может поступить иначе. Лагерь наёмников уже остался далеко позади, и ни одно живое существо не встало на пути чародея. Все были слишком заняты своими делами и охвачены предвкушением новой вольной жизни. С магами воды Мильтен не простился, лишь оставил записку, в которой сообщил, что доберётся до монастыря самостоятельно.

Было ли стремление узнать судьбу болотного братства продиктовано долгом перед орденом или им попросту двигал страх ступить на земли за пределами колонии, на которых он не был уже добрый десяток лет? Со стороны этот срок может показаться не очень большим, но для бывшего каторжника он был целой эпохой перемен и внутренних изменений, настоящего становления. Становления как чего-то большего, чем простой обыватель, видящий не дальше своего носа. Да, он боялся. Но не земли и травы, не диких зверей, и даже не бандитов на дороге. Он боялся себе подобных — магов. Только до прибытия в распоряжение верховного совета монастыря Хориниса, юный одарённый был по-настоящему свободен. Дальше ему предстояло не только доказать своё право носить мантию, не только выдержать проверки и объяснить, как самый молодой адепт выжил в произошедшей резне, но и после этого на деле подтвердить готовность быть одним из служителей Инноса, а значит и готовность исполнить любую волю ордена, какой бы она ни была, и какую бы участь ни готовила. Другими словами, о свободе можно было забыть навсегда. Свобода мага была лишь приправлена лучше свободы рядового, которого забьют розгами до полусмерти или вовсе повесят, если он вздумает ослушаться приказа офицера. Поэтому, возможно, этот поход был продиктован желанием последний раз вздохнуть полной грудью, вновь почувствовать себя вольным охотником, выслеживающим добычу по своему разумению, а не псом, идущим по следу по указке хозяина.

Мильтен вышел ещё затемно, до того, как войска генерала Ли покинули лагерь. То, что опытный полководец не будет терять ни минуты и выйдет с рассветом, было очевидно. Сейчас наступало время гонки — кто будет быстрее, каторжники, бегущие из колонии, или же королевские войска, которые, несомненно, будут посланы, чтобы восстановить порядок в рудниках. Конечно, за эти годы наёмники стали организованным войском, силой, готовой потягаться даже с регулярной армией. Однако всё же преимущество не было на их стороне, и слишком много неизвестных оставалось в этой игре. Без сомнения, генерал попытается всеми силами сохранить порядок в своём разношёрстном отряде, по крайней мере, до тех пор, пока не выведет всех на безопасные позиции за пределами рудниковой долины, а лучше, и вовсе острова. На Хоринисе был небольшой гарнизон, который не мог противостоять организованным каторжникам, однако мог легко охотиться за небольшими шайками, решившими попробовать свою удачу самостоятельно. Не было и речи о том, чтобы взять контроль над городом, который был окружен каменными стенами и имел неограниченный приток ресурсов с моря. В душе Мильтен симпатизировал генералу Ли, однако понимал, что с этого момента они оказываются по разные стороны баррикад. Ли был мятежником, а он магом огня — законопослушным подданным короля. Все обвинения с новопосвящённого были сняты с того момента, как он надел красную мантию. Корристо об этом позаботился, уведомив магов за барьером о новом адепте ордена. Сейчас это было весьма кстати и чувство признательности покойному учителю за подобную предусмотрительность посетило Мильтена, несмотря на сохранившуюся на наставника обиду. Всё упиралось лишь в доказательство своей личности. Никаких документов в Миртане не водилось, кроме верительных грамот для чиновников, а из магов вне барьера никто по понятным причинам не мог знать, как выглядит новый член ордена.

Путь к болотам лежал через Старый лагерь, и когда его башни показались из-за холма, было уже совсем светло. Путник не планировал сворачивать туда, однако кое-что всё же заставило его передумать. От южных ворот лагеря тянулась целая вереница людей, несущих сотни ящиков с припасами и магической рудой. Шли они в сторону леса, за которым располагалась злосчастная кишащая скелетами башня, в прошлом служившая маяком для прибывающих в ближайшую к замку бухту. Дорога туда давно уже заросла настолько, что от неё осталась лишь узкая тропка, однако это не смущало тянущуюся процессию. Когда последние из грузчиков и охранявших колонну стражников скрылись из виду, Мильтен всё же не выдержал, и решил испытать судьбу. Оставшаяся поднятой решётка словно манила зайти. Что могло грозить владевшему боевой магией человеку в покинутом лагере? Не было сомнений, что если рудный барон Гомез или кто-то из его соратников выжил, то они решили убраться отсюда, не теряя ни минуты. Это было единственным разумным решением, с учётом того, что самое большее через неделю, здесь будет огромный отряд королевских войск, посланный взять под контроль поставки руды. А авангард этой армии, если мэр города Хоринис совсем не дурак, выдвинется ещё раньше, до прибытия основных сил, чтобы взять под контроль узкое ущелье, являющееся единственным удобным проходом в долину. Но удивляло то, что их путь лежал не к площади обмена, через которую шёл основной проход в оставшуюся цивилизованную часть острова, а к восточному побережью. Насколько было известно члену ордена Инноса, там не было судоходных рейсов с тех самых пор, как орки завладели большей частью Восточного архипелага. Не сдавшиеся острова, даже если такие были, находились в практически полной морской блокаде, и даже из самого мощного и богатого города — Архолоса, который дольше всех организованно сопротивлялся орочьей напасти, уже давно не было вестей. Конечно, о ходе войны томившиеся за барьером знали довольно мало, но кое-какая информация из внешнего мира доходила и сюда, особенно вместе с каторжниками, которые были родом из тех краёв королевства.

Внимательно поглядывая на стены, чтобы не получить арбалетный болт в грудь, маг подошёл к вратам и, немного поколебавшись, зашёл в лагерь. Шахтёрский городок выглядел так, будто подвергся недавно вторжению орков, с тем лишь исключением, что трупов было гораздо меньше. Следы грабежа, а кое-где и пожара, разрушенные стены хижин, из которых вырывали доски и столбы для сооружения ящиков и носилок, затоптанные кострища и всюду отпечатки ног, как будто бы тысячи людей носились взад-вперед, соревнуясь в беге. Лагерь было не узнать, но молодому чародею было не до того, чтобы рассматривать окружающий статичный пейзаж, так как отовсюду он ждал возможного нападения, и будто охотящийся мракорис, высматривал любые признаки хоть малейшего движения. Пару раз он заметил какое-то шевеление в хижинах, где прятались напуганные рудокопы. Как только они видели красную мантию, то вжимались в пол, старясь притвориться мёртвыми. Один парень не выдержал, и при приближении чародея дал стрекоча. Даже если бы маг захотел поразить его огненной стрелой, то едва ли бы смог, столь поразительный темп удалось развить напуганному бедолаге. К его несчастью, он нёсся с такой скоростью, что и сам не успевал смотреть под ноги. В результате, он оступился и свалился с откоса на крыши нижестоящих хижин. Наспех сколоченный из гнилых досок кров не выдержал такого вторжения и с треском провалился. Снизу донёсся лишь предсмертный хрип — судя по всему, несчастного проткнуло какой-то надломленной палкой.

Невольно Мильтену вспомнились лекции наставника. Как учил Корристо, человека убивает не опасность, а его собственный страх и невозможность в результате с этой опасностью совладать. Учение Инноса говорило о том, что с божественной помощью можно преодолеть любую опасность, любое препятствие. Человек должен придерживаться своего пути и предназначения, и пока он не свернёт с него, ничто не способно повредить ему. Времени осмыслить и заново обдумать эти положения доктрины у Мильтена было достаточно, пока он восстанавливался в лаборатории Риордана после обморожения. С учётом расправы над всеми магами местного круга огня, напрашивался вывод, что все они, кроме выжившего молодого адепта, пошли против воли Инноса и поплатились за это. А ведь незадолго до этого он, действительно, вступил в прямую конфронтацию с наставником. Остальные маги круга поддержали своего лидера, несмотря на приведённые учеником аргументы. Мильтен старался отгонять эту мысль, потому что она слишком сильно подпитывала гордыню, заставляла думать о себе лучше, чем о других. Это противоречило другой заповеди магов огня, которая призывала жить в смирении и отвергнуть мирские грехи и эгоистические помыслы. Возможно, его час просто ещё не пробил, и у судьбы были другие планы. Кто знает какие? Может, когда придёт его время, то смерть покажется молодому магу избавлением?

С такими тяжёлыми мыслями служитель Инноса зашёл в ворота внутреннего, уже каменного замка, которые также были открыты. Ни стражей, ни мародёров — никого. Крепость будто бы спала глубоким сном, напоминая древнюю покинутую твердыню. Воистину, только люди делают поселения живыми — без них уже за один день даже самый крупный и современный город превратится в некрополис. К счастью, нежити пока тоже не наблюдалось, хотя окружающий пейзаж свидетельствовал в пользу возможного скорого её появления. Облачённый в красное путник осторожно шёл к обители магов, оглядываясь во все стороны. Земля во дворе замка была измазана кровью и как будто бы маскировала мага огня. Около некоторых стен лежали трупы, которые кто-то в спешке туда оттащил. Мильтен уже был рядом с входом в бывшую обитель магов, когда услышал хриплый голос:

— Маг… Подойди…

Голос был со стороны груды трупов, и на мгновение почудилось, что сам Белиар вложил эти слова в уста мертвеца. Однако же всё оказалось проще — один из них был ещё жив. Он потянулся к магу слабой рукой, пытаясь жестом подозвать к себе. Лицо его было бледным, а через всю левую половину тянулся старый уродливый шрам. На нём не было сапог, видимо, кто-то уже присвоил их себе, однако украшенный мехом панцирный доспех всё ещё был надет. Вне всяких сомнений это был один из телохранителей Гомеза по прозвищу Шрам. От него можно было ожидать любой подлости, но чутьё подсказало адепту Инноса, что на этот раз бояться нечего. Он не раз пересекался со Шрамом, но сейчас в привычно холодных глазах этого зачерствевшего воина было что-то иное, будто бы искра человечности озарила их накануне смерти. На всякий случай, взяв в руку руну огненной стрелы — самую быструю в его арсенале, Мильтен подошёл к этой ужасной свалке из мертвецов. От неё уже начинал исходить трупный запах, но всё ещё преобладал железный запах спёкшейся крови. Мурашки невольно поползли по спине молодого мага при виде такого количества убитых. Что же случилось в замке накануне или сразу после падения барьера?

— Не обращай внимание на моих друзей, — сипло прошептал Шрам, попытавшись даже указать рукой на кучу тел, из которой сам едва вылез, — мы тут прилегли отдохнуть, если не возражаешь.

Губы одного из сильнейших людей старого лагеря пересохли, и он явно потерял много крови. Слова ему давались с большим трудом и чтобы расслышать, пришлось подойти ещё ближе. Ещё пару дней назад этот несчастный был одним из рудных баронов. Хотя главой лагеря все признавали Гомеза, но его ближайшие сподвижники пользовались лишь немного меньшим уважением, и потому при разговоре с ними каторжники использовали привычную и понятную всем систему званий. На графа и герцога даже Гомезу не хватило наглости претендовать — это был бы слишком явный фарс, так что все они были баронами. Можно сказать, самозваными баронами-разбойниками. В общем, всё в лучших традициях человеческого социума.

— Презираешь, да? — продолжил барон, — Мильтен, верно? Не смотри на меня так. Лучше просто убей. Или же выслушай.

— Неужели решил исповедаться в своих грехах? Боюсь, у тебя не хватит оставшегося времени жизни на их перечисление, — саркастично ответил маг вместо приветствия. Но даже эти режущие слова дались ему с трудом. Мысль, что рудные бароны убили всех магов круга огня, роилась у него в голове и буквально кричала о том, что он должен немедленно испепелить чудом выжившего.

— И не подумаю. Я ни в чём не повинен. Да, я убивал, но только при необходимости.

— Необходимость — весьма творческое понятие, — скептически ответил Мильтен, пытаясь сохранять надменное спокойствие, но всё же как-то нервно сглотнув. Кое-что в прошлом не позволяло ему быть судьёй. Он знал и что такое злой случай, и что такое убийство по необходимости, и даже из мести. Сам того не зная, Шрам смог задеть за нужную струну. На языке повисла фраза, что в колонию просто так не попадают и такого высокого положения не занимают, но собственный пример опять же говорил об ином. После небольшой паузы, Мильтен добавил:

— Так что ты хотел сказать?

Вместо ответа, Шрам едва слушающейся рукой стал стаскивать с пальца весьма непримечательное кольцо. После нескольких неудачных попыток, он протянул руку магу и прохрипел:

— Помоги…

— Сперва скажи, зачем, — недовольно вздохнув, ответил чародей.

— Пожалуйста, — на мгновение он замолк, переводя дух, каждое следующее слово давалось ему всё тяжелее. Не ясно было вообще, как он столько протянул. Скорее всего, до этого его придавливало чьим-то телом и рана меньше кровоточила. Выбравшись из под трупов, он по иронии судьбы подписал себе приговор. Лужица крови, растекающаяся рядом, с ним подтверждала опасения, что скоро он окончательно потеряет сознание, — передай… другу… воды… ри…дану, — Шрам сощурился от боли, и слова получились не разборчивы.

— Ты бредишь?

— Передай кольцо… — он закашлял, — воды… магу Риордану. И привет… от Марвина. Пообещай, — из последних сил чётко произнёс бывший телохранитель и прикрыл глаза. Всё уже кружилось в его голове, и он с огромным трудом удерживался в сознании. Лишь годами тренируемая воля, крепкое здоровье и врождённое упорство не давали ему уйти в иной мир.

Мильтен сел на корточки рядом с умирающим и снял с его пальца то самое кольцо. В нём не было большой ценности, но вблизи оно оказалось более занятным, чем показалось издали. Оно было сделано из бронзы, и основной интерес представлял не металл, а очень аккуратно выгравированный витиеватый орнамент с растительным мотивом. Не сразу также бросалось в глаза, что в кольце имеется маленький камешек, который почти не выпирал наружу и выглядел так, будто бы капля воды застыла навечно в сделанном для неё мастером углублении. Вероятно, это был аквамарин, но Мильтен слабо разбирался в драгоценных камнях. Никогда не приходилось ни покупать их, ни продавать, ни даже ими владеть.

— Ты хочешь, чтобы я передал это кольцо алхимику магов воды Риордану? — переспросил служитель Инноса.

— Да. Пообещай.

— Сначала ответь на мои вопросы. Ты участвовал в убийстве магов?

— Нет. Быстрее…

— Кто их убил?

— Ворон… один…лично, — Шрам, хотя и полулежал, облокотившись на гору трупов, приподнимал голову, и это ему давалось всё тяжелее.

Мильтен задумался на мгновение. Неужели его видение было достоверным? Невероятно, но Ворон, действительно, в одиночку убил всех магов. Шраму не было смысла врать перед лицом смерти. Но если это видение о гибели магов было правдиво, то можно ли доверять другим подобным грёзам, которые преследовали молодого мага в последнее время? Кто посылал ему эти образы прошлого? Ни в одной книге ему не доводилось встречать упоминаний о такой способности. Хотя, было известно, что можно получить информацию от духов и фантомов, связанных с определёнными местами или событиями. Быть может, в этом и было дело. Эти видения походили на галлюцинации Юбериона, бывшего лидера секты демонопоклонников. Было о чём поразмыслить. А ещё нарастающая головная боль, будто демон пытается выгрызть защиту сознания и поработить… Что-то нужно было немедленно сделать с этим, и Мильтен укрепился в решении продолжить путь на болота и проверить, что случилось с выжившими адептами Спящего. Но сначала нужно было закончить дела в замке.

— Где Гомез, Ворон и остальные?

— Мертвы все… кроме Ворона, хотя… я видел его смерть…

— Что значит видел? Кто вообще устроил эту бойню?

— Новый гонец магов… парень из шахты… истинный гнев Инноса. Неуязвим… Даже сильнее, чем был я… на Архолосе…

— Хочешь сказать, что это он сотворил? — Мильтен указал рукой на гору трупов.

— Да. Пора… обещай… — он прикрыл глаза и будто бы отключился.

— Раз ты не причастен к убийству магов, я помогу, но не уверен, что встречусь ещё с Риорданом.

Приоткрыв глаза и пристально, насколько был способен в таком состоянии, посмотрев на Мильтена, Шрам произнёс:

— Мы не так уж и отличаемся.

Улыбка, чем-то напоминающая оскал, возникла на искажённом рубцом лице воина, после чего он обмяк, и голова его легла на верхний из трупов в той куче, на которую он сидел опершись. Взгляд его был устремлён в небо, а Мильтен, поражённый последними словами, не сразу понял, что низвергнутый рудный барон больше не дышит.