Внутрь Витой Горы переместилась не вся гроза. Какую-то её часть пришлось поглотить Той-Кто-Призывает-Шторм, чтобы одурачить ведьму.
Гончие ухватили самый край грозы. Вместо раската грома они проглотили его эхо. Вместо молнии – просто яркую вспышку.
Но при этом они так рычали, гарцевали и прыгали, что любой, смотря на них, подумал бы, что они сожрали все грозовые тучи.
Миледи ждала, когда они закончат, а потом призвала собственные магические силы.
И хотя Гончие проглотили только эхо и вспышки, ей этого хватило, чтобы удесятерить свою мощь.
Она взметнула руки в воздух, готовясь вытянуть магию из деревьев Минчгорода.
Из одного за другим.
Внутри горы в тюремной камере наступила тишина. В тишину погрузилась вся необъятная пещера. Гром и молнии неистовствовали внутри щенка, и он светился изнутри.
Дрожащими руками Семечка расстегнула застёжку сумки и вытащила последнюю маленькую ниточку волшебства.
Она завязала самый мудрёный узелок из всех, что когда-либо плела, а потом распустила его. Она встала вплотную к щенку и вытянула руку с чайной ложкой. Ложка уже превратилась в ключик.
Семечка проглотила нитку.
– Ого! – воскликнул ключик, вращаясь в её руках. – Совсем другое дело. Где там ваш ошейник? Позвольте мне им заняться. Может, отпереть вам ещё что-нибудь? Тайник? Сундук с сокровищами? Закрытое сердце?
Дядя Эдвин опустился на колени перед Семечкой.
– Минч-уиггинс, – сказал он тихо. – Освободи меня, и я буду тебе вечно обязан.
Семечка всё же не могла дотянуться до его ошейника, и Розе пришлось приподнять её. Семечка сунула ключ в маленький висячий замок.
– О-о-о, да! – возликовал ключик. – Я справлюсь с ним. Ну, плесневелый конский навоз, посмотрим, что ты на это скажешь. Давай, минч-уиггинс, поворачивай меня!
Семечка не шевельнулась.
«Я выпущу на свободу дракона, – думала она. – Не дружелюбного дракона, как Роза, а незнакомца, врага моего народа. Такого, с которым мои предки завещали сражаться».
Она прерывисто вздохнула и повернула ключ.