Короли Падали

ГЛАВА 33

РЕН

Жжение вспыхивает под моей ладонью, когда я зажимаю перевязанную рану. Папа однажды сказал мне, что укусы — это немедленная прививка, и что я, вероятно, превратилась бы в Бешенного, если бы когда-нибудь получила их. По-видимому, попав в организм, он размножается, быстро делясь, что делает его гораздо более мощным, чем дозированные инъекции. Всю свою жизнь я избегала укусов, и теперь, лишь немного поколебавшись, я позволила себе стать жертвой относительно неизвестной инфекции. Той, которая была утеряна на десятилетия.

О котором мы ничего не знаем, на самом деле.

Я бы решилась на такую глупость только из-за Шестого. Я знаю, что он никогда бы не подверг меня опасности, поэтому, когда он настоял, чтобы я подала ему руку, у меня не было причин сопротивляться.

Я чувствую, как инфекция пробуждает болезнь внутри меня, но не более чем некоторая усталость и давление в пазухах носа, с чего все и начинается. Чем это закончится, остается загадкой, но с тех пор, как я узнала, что в любом случае умру, вынашивая ребенка Шестого. По крайней мере, теперь есть проблеск надежды, маленькая вероятность того, что я смогу дожить до того, чтобы увидеть, как растет этот ребенок рядом с Шестым.

Мы выходим из дома Грегора, где Легион стоит, собравшись во дворе, их оружие направлено на всех нас. Я предполагаю, что Валдис ведет Шолена за загривок, в то время как Титус ведет солдата. Их лица начали опухать, опухшая кожа закрывает их глаза и носы, кожа трескается из-за гноя, который собирается под повреждениями, покрывшими их плоть. Эти двое рычат и щелкают челюстями, пока мы ждем на пороге.

Увидев их, солдаты Легиона отступают назад, а Арти делает шаг вперед.

— Что это, Рен? Что ты наделала?

— Он сделал себе прививку, Арти. Мы ничего из этого не делали.

— Боюсь, я не могу позволить тебе уйти, Рен. Не сейчас.

— Мы можем выпустить их на свободу и наблюдать, как они прорываются через это сообщество и заражают всех вас. Или вы можете отойти в сторону и позволить нам избавиться от него за воротами. Учитывая редкость заражения и возможности, которые оно может таить, кажется позорным уничтожать единственное оставшееся свидетельство этого, но это не стоит риска.

— Просто, блядь’ прикончить его? Он построил это место. Все это чертово сообщество существует благодаря ему.

— Совершенно верно. Это действительно существует благодаря ему. Я бросаю взгляд через плечо на Шестого, который стоит позади меня.

— Это эволюция, Арти. Прими к сведению. Большинство за стеной — носители Дреджа. Нам пришлось эволюционировать вместе с этим. Я смотрю вниз на перевязанную рану на своей руке и киваю в сторону Шолен.

— Он — пример того, что происходит, когда ты эффективно отгородился от остального мира.

Плотно сжав губы, он качает головой и потирает рукой подбородок.

— Просто мне кажется неправильным вот так выводить его из себя. Он так много сделал.

— Из-за него ты боишься выходить за стену. Он создал нечто, что было слишком большим для него. Слишком могущественным. Я знаю Арти достаточно, чтобы попытаться убедить его в причастности Шолена к вспышке, что только дискредитирует мои аргументы в его глазах. К сожалению, такие люди, как Арти, купились на ложь давным-давно. В идею о том, что Шолен был каким-то великолепным спасителем.

— Он не может оставаться здесь в заточении. Я спускаюсь с крыльца и чувствую крепкую хватку за свою руку, но Шесть, сжав ее, отпускает меня.

— Вероятно, у вас недостаточно иммунитета, чтобы удержаться от превращения, если он вас укусит. Кто знает, знает ли кто-нибудь из вас. Вы слишком долго держали себя взаперти в этих стенах и с каждым днем становитесь все более уязвимыми. Разнообразие — ключ к вашему выживанию. Откройте эти ворота для дикарей, которых вы не пускали. Учитесь эволюционировать с этой заразой, или, клянусь вам, пройдет совсем немного времени, и каждый из вас станет тем, чего вы боитесь больше всего. Почти поэтично наблюдать, как человек, убивший стольких людей, теперь пал жертвой того самого оружия, которое он использовал для воплощения своей безжалостности.

— Это твой выбор.

Арти скрещивает руки на груди, оглядываясь на ожидающих офицеров Легиона. Даже будучи здесь главой службы безопасности, его командование Легионом ограничено, но уважаемо. Один взмах его руки, и нас всех могут казнить на месте.

— Все кончено, Арти. Эта битва Легиона и мятежников. Чистых и диких. Это должно прекратиться. Наш вид сокращается, и такими темпами мы вымрем.

Наступает долгая пауза, прежде чем он вздыхает, снова качая головой. На секунду мне кажется, что он собирается послать меня к черту. Вместо этого он отмахивается рукой.

— Дайте им пройти, — наконец говорит он.

— Убирайтесь нахуй с дороги, если не хотите так выглядеть. Он указывает на Шолена, который рычит и щелкает челюстью.

Солдаты расступаются, освобождая путь, и Валдис ведет Шолена по нему, побуждая некоторых мужчин сделать несколько шагов назад.

Кали следует вплотную за ним, Титус следует за ней по пятам, держа зараженного солдата на расстоянии.

— Дикая сука! Один солдат Легиона выходит из своей позиции, направляя пистолет в Кали, которая отшатывается назад, натыкаясь на зараженного солдата позади нее. Вырвавшись из рук Титуса, он карабкается к ней на четвереньках, когда она отбивается, как животное, и я задерживаю дыхание в тот момент, когда он оказывается достаточно близко, чтобы укусить. Прежде чем он успевает вонзить в нее зубы, зараженного солдата подбрасывает в воздух, держа за горло, и одним быстрым движением Валдис ломает ему шею, позволяя телу упасть на землю. Он бросается к человеку, который напал на Кали, которого теперь сдерживают трое его коллег-офицеров Легиона.

— Он был моим другом! Вы, ублюдки, заразили его своими дикими болезнями! Мужчина кипит, когда Валдис пристает к нему, и он плюет Альфе под ноги.

Взгляд на его ноги и назад, и Валдис с такой силой ударяет его кулаком в лицо мужчине, что того отбрасывает в шеренгу мужчин позади него.

Я предполагаю, что если у него не помутился рассудок от удара, то у него будет адская головная боль, когда он проснется.

Валдис возвращается к Кали, поднимает ее на руки и несет по тропинке, в то время как Титус ведет Шолен позади них.

— Вот и все, что нужно для совместной жизни в гармонии. Поворачиваясь лицом ко мне, Арти указывает на суматоху.

— Что это, блядь, было, Рен?

Поджав губы, я пожимаю плечами.

— Ты не связываешься с женщиной Альфы, Арти. Офицеру Легиона повезло, что он дышит. Проходя мимо него, я печально улыбаюсь.

— Кстати, я не хотела тебе лгать. Вернемся к воротам.

— Уверен, что ты этого не делала. Закатывая глаза, он качает головой.

— Ты лгала мне с тех пор, как тебе было пятнадцать лет, малыш. Я не ожидаю ничего другого.

— Что ж, на этот раз я серьезно. Береги себя.

— Ты не остаешься?

Я оглядываюсь на Шестого, по лицу которого невозможно понять, останется он или нет. Я не уверена, что доверяю остальной части сообщества настолько, чтобы оставаться здесь. Они слишком приучили себя к такому образу жизни, чтобы верить, что они не нападут на нас за то, что мы изменили их мнение. Солдат был хорошим примером и, вероятно, не одинок в своих мыслях.

Я предполагаю, что они будут продолжать не пускать других, заманивая себя в ловушку за этими стенами, пока сама идея выйти за их пределы не станет слишком пугающей, чтобы рисковать. Мы, с другой стороны, будем продолжать развиваться и учиться жить среди хищников, как и любое другое животное на этой планете.

— Нет. Для меня здесь больше ничего нет. Но если ты не против, я могла бы еще раз посетить могилу папы, прежде чем мы уйдем?

— Конечно.

Я похлопываю его по спине, и когда он вздрагивает, я усмехаюсь.

— Ты не можешь заболеть от похлопывания по спине, Арти. Не так это работает.

Плотно сжав губы, он кивает и в ответ похлопывает меня по спине.

— Береги себя там, Рен.

— Конечно.

Сидя рядом с могилой папы, я вытираю слезу, которая стекает по моей щеке. Шестой и остальные ждут меня в доме, где они собирают кое-какие припасы, которые мы возьмем с собой.

— Ты был прав в своем дневнике, когда сказал, что мы смотрим на мир по-другому. И все же, каким-то образом мы все же научились любить друг друга безоговорочно. Мы развивались вместе. И, возможно, в этом была твоя точка зрения. Лекарства никогда не существовало, не так ли? Теперь мне ясно, что, кроме папы, никто из врачей в Калико никогда по-настоящему не искал лекарство. Они всего лишь хотели создать что-то большее, более сильное, более жестокое, чем существующие монстры. Шестой не рисковал своей жизнью, чтобы положить всему этому конец.

Этому нет конца. Только выживание.

— Это всегда было связано с тем, чтобы научиться жить друг с другом. Эволюционировать как вид. Я улыбаюсь тому, насколько смехотворно проста концепция, но в то же время насколько сложна и неуловима.

— Я бы хотела, чтобы ты был здесь, чтобы объяснить мне это, потому что в этом нет никакого смысла. Я должна была стать яростнее от того укуса. Даже будучи носителем. Ты сказал мне, что прямая прививка была… Нахмурившись, я качаю головой.

— Это просто не имеет смысла.

Единственное правдоподобное объяснение, которое у меня есть, — это его дневник, где он нарисовал схему антител, обнаруженных только у Шестого. Самые высокие титры против белков, вырабатываемых болезнью. Тот, который должен был стать основой для лечения. Возможно, это антитело живет во мне с этой беременностью.

Папа с удовольствием бы проверил возможные варианты. На самом деле, я представляю, как он изучает мою руку, лихорадочно делая пометки, пока изучает ее, пытаясь разгадать тайны вселенной. Возможно, это могло бы спасти и его тоже.

— Я скучаю по тебе, папа.