Корпорация

Конец истории?

Я начал понимать, о чем говорит Рыжий, со слов:

– … компания небольшая, цех по сборке всякой мудрой электроники, программисты, работавшие из дома, шеф и пять помощников. Я был помощником по оргвопросам, но не «принеси, подай, пошел вон», а отвечал за новые заказы, которые пробивал благодаря своим личным знакомствам. Каждую пятницу шеф собирал помощников, чтобы обсудить стратегию. Однажды он пришел весьма задумчивым и начал лекцию, что за двадцать тысяч лет люди не изменились. Главное у них пожрать, поспать, потрахаться и повоевать.

– Еще поругать власть и подрастающее поколение, – добавила Ольга.

– Согласен – кивнул Рыжий. – Потом шеф сказал, что никакая религия не изменила человеческую сущность. На словах мир и дружба, а в реальности костры, дыбы и виселицы. А слова придумывали прекрасные, вспомним хотя бы десять библейских заповедей или Кодекс строителей коммунизма в СССР.

– Еще идеальное государство Платона, учение Конфуция… – сказала Ольга.

– И многое другое, – согласился Рыжий. – И тут шеф спросил, как устроить так, чтобы люди были не то что бы счастливы, а хотя бы довольны жизнью, не проклинали бы власть по вечерам на кухнях. Мы промолчали, догадываясь, что у шефа появилась идея. Идея оказалась простой – нужен тотальный контроль и отсутствие у людей свободного времени, ибо в свободное время начинаются размышления, как жить еще лучше, и почему власть этому мешает. Дальше уже технические детали, ты знаешь все это по тому времени, когда ты начинал работать в корпорации. Спорт, хобби, книги, самообразование, специальные телефоны и тому подобное. И контроль за всем этим. Если ты живешь не так, то мягкое наказание: увольнение с хорошей работы, штрафы или лишение льгот. То есть режим не зверский, но жесткий.

– И запрет алкоголя? – спросил я.

– Это запрет появился позже. А сначала мы стали обсуждать, где бы сделать модель такого общества. Оказалось, что шеф все продумал. У него дальний родственник жил в нашем городе. Впрочем, тогда городом он не был. У реки находились фермы, а в поселке работал консервный заводик да еще какая фабрика. Глушь невообразимая! Главные магистрали далеко, в поселок вела узкоколейка да разбитое шоссе. Идеальное место для любого социологического эксперимента. И тут кто-то вспомнил о клубе «Богатые и бездетные». Шеф связался с членами этого клуба, рассказал о своей идее и эти богато-бездетные страшно возбудились. Они поняли, что у них появился шанс войти в учебники истории, а когда узнали, что наша компания сделает большой взнос в этот проект, то дело быстро пошло на лад. Пару месяцев мы разрабатывали правила и подписывали контракты.

– Все так, – сказала Ольга. – Феня видел эти контракты, там тонны документов.

– Да, – продолжил Рыжий. – Документов было много. Богато-бездетные согласились, что контроль будет за нами, а они создадут корпорацию, которая скупит все бизнесы в городе и землю у фермеров. Таким образом контроль будет только за сотрудниками корпорации, что не будет нарушать никаких законов. Мало ли какие в корпорации внутренние правила. Они также могут вложиться в строительство промзоны для дополнительной прибыли и для снабжения города самым необходимым. Вопрос о привлечении специалистов решился быстро. Все согласились ввести внутреннюю валюту, а, чтобы их не уличили в нарушении законов, был придуман коэффициент. Валюта была стандартной, зарплаты в корпорации были в два раза выше, чем на Большой земле, но карточки нормально работали только в городе. На Большой земле со счета снимались суммы в два раза большие. Чтобы не было нарушения закона, это называлось налогом на обслуживание карт. А что, наш банк, что хотим, то и делаем.

В корпорацию были привлечены классные специалисты, каждому предоставлялось бесплатное жилье и практически бесплатное питание. Ну и много других льгот, это ты знаешь. Вскоре возникла проблема с жильем. Наши богато-бездетные категорически отказались строить дома. Мы их соблазняли, что назовем улицы их именами, говорили что-то о музеях на их улицах, но они были непреклонны – денег на новое жилье у них нет. И тут случилось чудо!

У наших богато-бездетных оказались связи в правительстве. Шеф поехал в столицу и сделал несколько докладов о нашем эксперименте. Бинго! Все чуть ли не овацию ему устроили. Нам выделили огромный грант, который почти полностью ушел на строительство домов и спортивных площадок. На остатки мы начали модернизацию промзоны, закупили новейшее оборудование… И все, деньги закончились. Тогда шефу пришла в голову новая идея. Он устроил турне по разным странам. Десятки лекций с фотографиями и графиками. Слушатели – олигархи и правители. И опять чудо – сразу пять или шесть стран изъявили желание построить у себя подобные экспериментальные города. От нас требовалось электроника и программное обеспечение. Такие наработки у нас были, и дело закипело. И тут очередное чудо – нами заинтересовались военные. Мучаясь от невозможности раскрыть свои секреты, они намекнули, что заинтересованы в наших продуктах, очень им интересны социологические выводы. Зачем им это было надо – нам не сказали. Может они рассчитывали таким образом контролировать ситуацию в других странах, или установить такой порядок на военных базах – это мы не знаем. Но результат – большие заказы.

Потом военные решили, что мы ведем себя опрометчиво. Дело рискованное, террористы не дремлют, и нам надо работать под их защитой. Так появилась идея подземного центра контроля (ПЦК). Они выбрали Северный холм, за неделю нагнали технику и за год построили под холмом целый город, а заодно проложили к холму шоссе до какой-то своей базы, а нам в подарок сделали дорогу от холма в промзону. Насколько я знаю, пока там никто не работает, идет наладка оборудования, но очень медленно.

Мы к этому ПЦК отношения практически не имеем. Поставляем туда электронику, программисты в корпорации выполняют их заказы. Все заказы идут через нас, мы за это посредничество имеем неплохую прибыль. Что там сейчас – не знаю. И знать не хочу, в их секреты лучше не погружаться.

– Но Председатель знал, что мы с Цвейгом подходили к туннелю, – удивился я.

– Да, узнал, от нас узнал. Внешние камеры и под нашим контролем тоже. Ведь туда ездят наши грузовики, мы их отслеживаем. Кстати, военные помогли нам избавиться от федеральной полиции. Кому-то сказали, что это военный объект и они сами будут все контролировать.

– Военные постоянно в городе? – новость про военных меня поразила.

– Невидимые, Марио, невидимые. Даже Ян не знал об их присутствии. В общем, бизнес наладился, от нас наверху требовали только ежегодные социологические отчеты, которые анализировались специалистами. Одним из таких специалистов был Ян – ученый с мировым именем. Он даже приезжал к нам, ему все нравилось, и мы предложили ему работу в корпорации. И тут, благодаря Ольге, появился ты. Ольге не нравился наш контроль, хотя она сама им занималась. Ей хотелось собрать команду единомышленников, которые помогли бы ей понять, что происходит. Она понимала, что Совет играет какую-то второстепенную роль в жизни корпорации, но не могла понять, кто всем реально руководит и какая цель у этого проекта. Цель была явно глобальной, Ольгу это пугало, и ей хотелось во всем разобраться. Я все правильно говорю?

Рыжий повернулся к Ольге, та кивнула и закурила новую сигарету.

– Сначала мы не обратили на тебя внимания, но, когда ты, благодаря Ольге, резко пошел наверх, мы стали за тобой следить. Не поверишь, но наш искусственный интеллект и наши аналитики не увидели в этом ничего странного и опасного для нас и корпорации. Отдаю должное твоему уму или хитрости, но ты сумел убедить Совет уйти в отставку, о которой они давно мечтали. Старость, болезни, ощущения себя на вторых ролях – этими слабостями Совета ты ловко воспользовался.

Хорошо, решили мы. Пусть будет так. Обломаем – ведь финансирование корпорации было в наших руках. Но ты начал преобразования, пошел на поводу у масс, если сказать кратко. Кстати, ты не задумывался, почему Феня не рассказал тебе о содержании флешек?

Я пожал плечами. Я и правда об это не задумывался. Все так быстро завертелось, что Феня перестал меня интересовать.

– Ольга правильно сказала. Феня прочитал договоры, понял, что систему менять нельзя и решил с вами больше не связываться. Ты сделал ошибку, не пригласив его работать в Совете. Набрал только единомышленников. Иден – самый разумный из всех вас, но он решил не идти против тебя. А ты сломал почти все, что мы делали годами. Военные узнали об этом, забеспокоились и собрали совещание, чтобы решить возникшие проблемы. Проблем было много. Ухудшения качества программных продуктов – это только одна из них. Были даже предложения убрать тебя физически, но гуманный шеф предложил посмотреть, чем все это закончится и какие можно сделать потом выводы. Ведь такое могло случиться в любой экспериментальной точке, как военные называли наш город. Все с этим согласились и дали нам полгода для наблюдений и анализа. И вчера эти полгода закончились.

Рыжий открыл папку, вынул стопку бумаг, подровнял, аккуратно вложил назад, щелкнул латунными замочками.

– Есть вопросы? – спросил он.

Вопросов у меня было много, я решил начать со второстепенного.

– Почему такая срочность. Ты не мог поговорить со мной после отпуска?

– Не мог. Завтра у меня совещание с военными, они ждут твоего решения.

– Понятно. Физическое устранение, говоришь. А Феликс – это их рук дело?

– Насколько я знаю, это был несчастный случай.

Я посмотрел на Ольгу. Она поднесла сигарету ко рту, затянулась, пальцы у нее дрожали. Скажет о следах электрошокера на шее Феликса? Нет, молчит, отводит глаза. Зачем тогда она приехала? Согласна во всем с Рыжим? А может он не знает правды и пересказывает официальную версию? Знает он все! Кто так сразу признается в преступлении. Или не знает? Но кто тогда – военные? Впрочем, сейчас это уже неважно. Важно другое – верить ему или нет? Наверное, многое правда, графики убедительные, я сам догадывался, просто не хотел об этом думать. Заботы о ремонте концертного зала и покраска здания вокзала – это понятнее, это позволяло забыть о своих ошибках. Так почему же молчит Ольга?

– Почему ты с Ольгой? – спросил я.

– Это случайно, – спокойно сказал Рыжий, он явно ожидал этого вопроса. – Я с ног сбился в поисках, мне нужно было найти тебя сегодня. Ольга знала этот адрес, сказала, что ты здесь, военные дали вертолет, с Ольгой мы встретились на аэродроме. Дальше рейсовый самолет, такси… Ничего таинственного. Ольга сказала, что полетит со мной. Наверное, чтобы тебя подбодрить.

– Меня не нужно подбадривать. А что будет, если я останусь в корпорации?

– Ничего, если ты снова займешься программированием. Я побеспокоюсь, чтобы тебе сохранили много льгот. Хотя… Тебе, наверное, будет непросто перейти на первый этаж.

– А если я останусь на третьем?

– Не знаю. Меня уполномочили только обрисовать тебе ситуацию. Дальше – твое решение. Хочешь рискнуть – вперед и с песней. Но поддержки от меня не жди.

Я повернулся к Ольге.

– А ты что думаешь?

– Я не могу думать за тебя. Но поверь, твоя судьба мне не безразлична.

Что делать? Смотрят на меня, как на безнадежно больного. Сказать, что я сверну свои реформы? Не поверят. Ольга может и поверит, но другие... Сколько же у города хозяев! А я распушил хвост, пытался, как лучше. Хотел угодить всем сразу…

– Уходите, – сказал я. – Если через неделю меня не будет в городе, то…

– Я думаю, – сказал Рыжий, – что независимо от твоего решения, через неделю в городе тебя не будет. Повторю – независимо от твоего решения.

– Ты на что намекаешь?

Рыжий ничего не ответил, поднялся, кивнул Ольге и направился к двери.

– Не дури, – сказала Ольга и отправилась за ним.

Дверь закрылась. Аккуратно так закрылась. Меня почему-то это разозлило. Я подошел к двери, открыл и громко хлопнул. Стало легче. Я резко выдохнул, сказал классическое «да пошли вы!», допил из горлышка остаток вина, закусил холодным баклажаном. Перед глазами крутились графики Рыжего, встреченные у входа в корпорацию пьяные, пустующие спортплощадки... Я встряхнул головой, пытаясь отогнать ненужные сейчас мысли, сел к компьютеру и начал печатать:

«Как ни старались люди, а дрянным получился этот город».