Кот в малиновом тумане

Глава 17 Падшая девушка

— Что вы здесь делаете?

Только наблюдатель, имеющий под рукой секундомер, смог бы определить, кто сказал это первым — Темпл или лейтенант Молина.

И никаких сомнений, кто первым должен отвечать: Молина стояла, точно статуя индейца у входа в табачную лавку, устрашающе безмолвная, и ждала объяснений.

Вокруг них толпа людей вливалась в прохладное, элегантно освещенное лобби «Хрустального феникса», распадаясь на два потока, чтобы обогнуть великолепную стеклянную скульптуру: возрождающийся феникс от «Lalique»[61], распростерший свои матово поблескивающие крылья.

Темпл и Молина сошлись у пьедестала этого произведения искусства так, будто свидание было назначено заранее, хотя на самом деле их встреча оказалась совершенно случайной.

— Я здесь работаю, — сообщила Темпл светским тоном, который должен был привести Молину в бешенство. — К тому же, я пишу для шоу «Гридирона», и репетиции проходят именно здесь. А вот что вы здесь делаете, лейтенант?

— Вы прекрасно знаете, — отчеканила Молина своим самым сдержанным голосом, который Темпл про себя определяла как солдафонский.

— Полагаю, это из-за мертвого мужчины?

— Живые мужчины меня не интересуют, — сообщила Молина мрачно. — Как получилось, что вы оказались свидетелем этого убийства?

— Я не оказывалась свидетелем убийства. Я оказалась свидетелем появления трупа.

Нетерпеливый жест Молины показал, что она считает эту деталь неважной. Но у Темпл все равно имелся свой вопрос, который она не замедлила задать:

— Разве не лейтенант Ферраро ведет это дело?

— Он. Тем не менее, надеюсь, от вашего внимания не ускользнуло то обстоятельство, что местонахождение трупа имеет несомненное сходство с незакрытым делом, которое веду я.

Темпл кивнула, на полпути передумала и помотала головой:

— Да. То есть, нет, мне это не пришло в голову… то есть… О! Ясно. И что из этого следует?

Молина покачала головой, нисколько не смутившись. Ее волосы были, как всегда, зачесаны назад, а брови по-прежнему не знали пинцета. Темпл подумала, что, возможно, Молина их нарочно не выщипывает, чтобы они соответствовали духу сороковых годов, который выбрала для себя ее поющая ипостась — Кармен.

— Это вы мне должны сказать, — ответила полицейская ипостась. — Вы знали жертву?

— Не встречала его никогда в жизни… ни его, ни моей, — ответила Темпл честно, мысленно скрестив пальцы, чтобы отменить свою неявную ложь. Она знала кое-кого, кто был знаком с убитым, но Молина ее об этом не спрашивала, и, будем надеяться, не спросит. — Можете мне не верить, но и о той, первой, жертве, в «Голиафе», я совсем ничего не знаю. Они были убиты одним и тем же способом?

— Если вы имеете в виду пули одинакового калибра, то да.

Темпл моргнула:

— Это означает один и тот же пистолет?

— Могло бы и означать, если бы мы его нашли. Но загадка одна и та же: зачем человеку прятаться в наблюдательной нише над игорным столом? И кто мог туда залезть, чтобы его убить? Вдобавок, обе жертвы были избиты перед смертью. Сомневаюсь, чтобы это могло происходить в тесном пространстве в потолке.

— Избиты?.. — Темпл вспомнила содранные костяшки на кулаках Мэтта. Возможно ли, чтобы он соврал? Может, он все-таки нашел Клиффа Эффингера до того, как тот умер? Может быть, он боялся сознаться, что избил человека, который вскоре после этого превратился в труп?

Молина кивнула:

— Я знаю, что у вас есть собственный печальный опыт такого рода.

— Вы что, думаете, что те двое, которые меня избили…

— Мы так и не нашли нападавших, которых вы указали на фотографиях в картотеке. Мы даже не знаем, правильно ли вы их идентифицировали.

— А я-то думала, мафия умерла.

— Это не останавливает желающих ею стать и дешевых подражателей. Смерть Элвиса[62], например, таковых не остановила.

Темпл не нашлась, что ответить на это грубое сравнение. У нее, правда, вертелось на языке остроумное замечание: не похоже, мол, чтобы те двое быков, которые ее избивали, умели петь, но она решила промолчать. Ей не хотелось шуткой про пение напоминать Молине о их предыдущей встрече в «Голубом георгине» и о своем визави. Она должна держать Мэтта подальше от всего этого так долго, как только сможет, чтобы дать ему время успокоить пошатнувшуюся психику.

«Вы только посмотрите на нее! — умилилась она сама себе. — Теперь она защищает Мэтта. А тебя саму-то кто защитит? Уж не Молина, это точно».

— Вы так и не получали никаких известий от своего бывшего? — спросила лейтенант, прищурившись, чтобы не упустить даже намека не ложь.

Темпл помотала головой и задумчиво сказала:

— Насчет «Голиафа». Что вас заставляет думать, что Макс замешан в убийстве, кроме того, что он выступал в том отеле и исчез как раз перед тем, как было обнаружено тело в потолке? Ведь единственный компромат на него, который вам удалось раскопать — это древние бумажки из «Интерпола» о том, что он, предположительно, был связан с IRA[63]. Даже вы признаете, что Макс всего лишь подозревался в этом, его участие не было доказано. Так с какой стати ему убивать кого-то в Лас-Вегасе пятнадцать лет спустя?

— Лас-Вегас всегда притягивал смелых и умных воров, а IRA вечно нуждается в деньгах.

— Да я могу поспорить, что, даже если Макс и был мальчишкой связан с IRA, это был всего лишь подростковый экстрим. Когда мы с ним познакомились, он вообще не интересовался политикой и не имел никакого желания быть революционером. Если оно у него когда-либо было, он его давно перерос.

— Возможно, он не перерос жажды адреналина, заставляющей делать разные незаконные вещи, или, например, дурачить государство, неважно, каким образом. Работа фокусника очень даже подходит для проделок подобного сорта. Он везде ездит. Он великолепно подготовлен. Он знает, как отвлечь внимание и как исчезнуть бесследно.

— Макс не был настолько жаден до денег. Он зарабатывал достаточно много нормальным путем.

— Но до внимания публики он был жаден, не так ли?

Темпл не могла ответить на этот вопрос так быстро, как ей бы хотелось. Молина затронула один аспект в характере Макса, который всегда немного беспокоил ее саму: постоянная тяга к мистификациям, постоянное желание изумлять, поражать, манипулировать. Если ему вдруг наскучило просто работать фокусником…

— Может, и так, — сказала она, наконец. — Но он всегда предпочитал иметь возможность раскланяться после выступления.

— Именно поэтому я продолжаю ждать и наблюдать.

— Наблюдать за мной?

— А как я могу этого избежать? Вы торчите тут, как плакат. Я полагаю, что вы и дальше продолжите путаться у меня под ногами. Но надеюсь, что вы будете под рукой в нужное время.

— Не волнуйтесь, лейтенант. Я не собираюсь покидать город, пока не придет мой черед раскланиваться на шоу «Гридирона».

Молина удовлетворенно кивнула своей темноволосой головой и удалилась, не прощаясь. Темпл наблюдала, как ее голова мелькает над толпой, заполнившей казино, пока она не скрылась вдали.

Трудно было представить себе, что та же самая женщина исполняет чувственные блюзы в свете прожектора на сцене ночного клуба. Кармен. Должно быть, она ненавидела это имя так же сильно, как Мэтт ненавидел полную версию своего собственного. Его отвращение было понятно: это имя постоянно звучало из уст пьяного отчима, оно было знаком опасности, сигналом тревоги, пока Мэтт не начал ненавидеть самый звук этого имени так же сильно, как ненавидел человека, который его произносил.

Имя «Кармен», как Темпл догадывалась, было предметом насмешек у сверстников — оно напоминало великую оперу, знойных работниц сигарной фабрики и испанских фольклорных певиц с корзинами фруктов на голове. Это должно было бить по больному месту высокую, неловкую, возможно, слегка полноватую девочку-подростка — Темпл подозревала, что Мария Молина была точной копией своей матери в детстве.

Так что же, Молина, наконец, доросла до имени, данного ей при рождении, и сделалась салонной певичкой? Или же переросла свое прошлое, сотворив альтер-эго, которое стало настоящей Кармен, успешной на том поприще, которое было создано для нее — на сцене?..

Темпл в последний раз окинула взглядом великолепную, но мифическую птицу от «Лалик» и нырнула в непрерывно движущуюся людскую реку. Жизнь в Лас-Вегасе приучает человека к постоянной толпе и вечной кипящей энергии, которая постепенно становится чем-то вроде наркотика.

Непрекращающийся звон игральных автоматов создавал собственное музыкальное сопровождение. Темпл любила рассматривать городские типажи, вроде Леопардовой Леди, которая носила одежду исключительно этой расцветки, или приятельницы Восьмерки О’Рурка Хестер Полиэстер, или того же Нострадамуса. Все они напоминали ей персонажей старых бродвейских мюзиклов. Даже случившееся убийство походило на драматический штрих, созданный специально под занавес первого акта. Вот именно: все это выглядело слегка нереальным, до тех пор, пока вы не знали жертву — неважно, знакомая ли это стриптизерша, или никогда не виденный отчим вашего соседа.

Темпл подумала, вспомнив о втором убийстве в казино: могло ли быть так, что она знала и еще одну, хоть пока и не обнаруженную, жертву — Макса Кинселлу. Молине, наверное, будет стыдно, что подозревала его, и она будет жалеть, если Макс действительно мертв… Нет, Молина не будет никого жалеть. А Темпл будет.

— Погодите, вот вы увидите декорации!

Дэнни Голубок сидел, скрестив ноги по-турецки, похожий на стареющего, но все еще феноменально гибкого эльфа, и рылся в листах бумаги, каждый — размером с архитектурный план.

— Это ваш сценарий меня вдохновил, — добавил он скромно.

Темпл осторожно примостилась рядом с ним на холодном цементном полу репетиционного зала. Кроуфорд все время источал желчь по поводу ее сценария, так что энтузиазм Дэнни ее очень обрадовал.

Голубок начал демонстрировать лист за листом плотную бумагу, исчерканную кривыми линиями.

— Вот здесь задник для всего шоу: на бархате такие как бы сияющие контуры разных знаменитых строений Лас-Вегаса вперемежку с теми, которые вы придумали. Вообразите, малюсенькие цветные огоньки будут мерцать, как танцующие балерины, в небе и по всему горизонту. Не правда ли, это абсолютно, абсолютно божественно пошло? А в финале, натурально, небо как бы взорвется сверкающими звездами, которые образуют фигуру Элвиса в таком кричащем цвете, с головы до самых синих замшевых туфель! Звезда в шоке!

— Блестяще, — согласилась Темпл.

— Для финального попурри я использую люк, чтобы поднять наверх всех участников шоу, как шахтеров из недр — реально, секретные агенты, бандиты из «Коза Ностры», замаскированные инопланетяне — и! — их летающая тарелка, которая будет летать по орбите вокруг гигантского брюшка Элвиса… а вокруг всего этого будут носиться игрушечные машинки!..

— Жуть, — сказала Темпл с восторгом.

Дэнни взглянул на нее поверх прозрачных пластиковых очков-половинок:

— Это было нелегко — переиграть показушный Вегас на его собственном поле, но мне, по-моему, удалось воссоздать в декорациях дух реально безвкусного, кичливого Города Мишуры.

— Все выглядит просто восхитительно, — сказала Темпл. — Кроуфорд, наверное, прыгает от радости?

— Кроуфорд, — произнес Дэнни Голубок с непередаваемым отвращением, — еще не так попрыгал бы, будь моя воля. Что за ужасный мужичонка! Как только комитету «Гридирона» пришло в голову позволить этому гибриду Засранца Германа[64] и генерала Шермана[65] вести дела?

— Я думаю, Кроуфорд промаршировал перед собранием комитета в костюме из акульей кожи. У него ужасно начальственный вид, и он любит поруководить совместными усилиями окружающих.

— Послушайте, барышня. Никто не будет тут ничем руководить, кроме вашего покорного слуги, — Дэнни Голубок одним движением вспорхнул на ноги, обутые в потертые теннисные туфли, с легкостью, заставляющей усомниться в наличии гравитации.

Темпл кое-как поднялась с пола, стараясь не подвернуть высокие шпильки от Джей Рене.

— Репетиция завтра в два. Забегайте. Может, вам придут в голову какие-нибудь предложеньица — это было бы прелестно. Вы очень умная барышня.

— Спасибо. А Кроуфорда не будет раздражать, что какой-то автор притащится со своими идеями?

Дэнни скрестил руки на груди и склонил голову, как примерный мальчик.

— Угум-с, — произнес он с ангельской улыбкой. — Это приведет нашего мужичка в ужасное бешенство. Так что не опаздывайте.

Уходя из репетиционного зала, Темпл прямо чувствовала божественную легкость в собственных ногах.

Ее литературный римейк Лас-Вегаса будет первоклассным номером! Вопреки подлому Бьюкенену, который кривился, читая ее сценарий, точно какую-то второсортную поделку! А еще — ее амбициозный римейк облика «Хрустального феникса» пришелся очень по душе хозяевам отеля и был принят с распростертыми объятиями! И это добавит тугую копеечку в ее кошелек, уж не говоря о том, что отлично поднимает самооценку.

Она побежала вверх по лестнице, поднимаясь на первый этаж и придерживаясь за перила так же легко, как легко было у нее на сердце, как вдруг… она споткнулась.

Перила превратились в длинную, подпрыгивающую дубинку, которая, оторвавшись от стены, бросилась ей под ноги, точно бревно.

Она потеряла равновесие, когда ее щиколотки испытали сильный удар. Высокие каблуки закачались, точно башня из фишек казино. Темпл полетела вниз по ступенькам, острые края которых каждый миг впивались в ее кувыркающееся тело. Перила летели впереди нее, как дубинка гигантского берсерка.

Все случилось так быстро, что она не успела даже вскрикнуть, и не за что было ухватиться. Но она постаралась сгруппироваться так, как усвоила это на уроках боевых искусств, одновременно пытаясь соображать, чтобы успеть поймать что-то, что остановит ее падение, пока она — ой! — не покалечилась тут.

Грохот эхом разнесся по гулкому пустому пространству подвала. Темпл, наконец-то перестав кувыркаться по лестнице, лежала, распростершись на последних ступеньках. Ее сумка валялась распахнутая в нескольких шагах ниже, все ее содержимое беспорядочными кучками усеивало пролет до самого конца.

Шаги, бегущие к ней из глубины подвала, точно попадали в ритм перепуганного сердца Темпл. Она ощупала свой тощий живот и почувствовала настоящую радость от того, что нашла его на положенном месте.

— О, мисс Темпл!..

Дэнни Голубок перепорхнул валяющиеся внизу перила и одним махом преодолел пару ступенек до Темпл, удивительным образом не наступив ни на одну из ее рассыпанных вещей.

— Вы ушиблись?

Задавая этот вопрос, он одновременно ощупывал ее суставы и кости: ее шею, запястья, ее — ай! — щиколотки.

— Что случилось? — спросил он требовательно.

— Перила отвалились от стены. И выбили из-под меня почву, как мяч для боулинга… или, скорее, как бейсбольная бита.

Внизу пугающе длинного пролета, который она вот именно что пролетела, Темпл увидела свои пустые туфли, стоящие совершенно прямо и ровно.

— Я не помню, когда потеряла туфли…

— Конечно, не помните, — сказал Дэнни. — Сильное падение — это как ураган, торнадо, дорогуша. Что ж, у нашей крошки Дороти[66], кажется, ничего особенно не пострадало, кроме, ай-яй-яй, вот этой щиколотки, — он строго нахмурился на поврежденный сустав. — Вы должны посидеть здесь и собрать свои штучки, пока я слетаю за холодной водой. Как только попадете домой — сразу в кроватку, ножку поднять и обложить льдом. А сейчас — не двигайтесь!

И он умчался, птичкой пролетев над оставшимися ступеньками.

Темпл вовсе и не думала двигаться. Она чувствовала несколько дюжин ушибов в разных местах, где потом обязательно появятся синяки, и, хуже того, все еще не могла отдышаться и вся тряслась. Но, по крайней мере, она не собиралась реветь — замечательный прогресс после того избиения в подземном гараже. Наверное, уроки боевых искусств, преподанные Мэттом, все-таки сделали ее большой и смелой девочкой.

Высоко над нею раздались грузные шаги. Охранник отеля склонился над лестницей, пытаясь рассмотреть Темпл у стены, возле которой она скорчилась, и протянул руку, чтобы взяться за остатки перил. Пока она хлопала глазами, он дотянулся до них, взялся, сделал шаг и… в ужасе выпустил из рук внезапно оторвавшийся кусок, который полетел вниз точно так же, как первый, грохоча по ступеням непредсказуемой дубиной и грозя обрушиться прямо на голову Темпл.

Она сжалась в комочек, прикрыв голову руками, ожидая неминуемого удара.

Вместо этого на нее вылилась холодная вода, капли брызнули на ступеньки.

Летящие перила оказались уже где-то внизу, сшибли ее мирно стоящие туфельки и успокоились на полу подвала.

Охранник, устоявший на ногах, грузно спускался вниз, к ней и ее «крестителю» Дэнни Голубку. Дэнни посмотрел на мокрое платье Темпл, пожал плечами и показал ведро, в котором воды осталось чуть меньше половины.

— Извините, дорогуша. Тут уж либо холодный душ, либо дубина на голову.

— Сроду не видал ничего подобного! — пожилой охранник опустился на ступеньку рядом с Темпл, чтобы отдышаться и собраться с силами. — Проклятые перила пришибли бы вас — будь здоров, но этот парень скакнул вверх, как молния, и перехватил бревешко прямо в воздухе, так что оно треснулось о другую стенку и улетело вниз. Вы кунг-фу, что ли, занимаетесь, мистер?

— Балетом, — коротко ответил Дэнни Голубок, становясь на колени и погружая ногу Темпл в ледяную воду. — «Лебединое озеро» — хорошая тренировка для прыжков с шестом.

Охранник повернулся, чтобы осмотреть стену, из которой пустые железные крепления перил торчали, точно большие черные кости.

— Что это тут такое случилось, а?

— Преступная халатность, — отрезал Голубок. — Очевидно, гайки ослабли, и не только на креплениях перил, но и в голове того, кто обслуживает подвальное помещение! Если бы перила оторвались несколькими часами позже, когда этой лестницей пользовались бы артисты, могла случиться массовая трагедия.

Темпл вежливо пискнула. Дэнни перевел глаза на ее погруженную в ведро ногу.

— Извините, дорогуша. Я чересчур сильно перевязал, да? Это обрывки тряпок, оставшихся от задника, но другого бинта у меня под рукой не было.

Потом он снова взглянул на охранника, с непередаваемым выражением обозрел его внушительный, прямо, как у Элвиса, живот и процедил:

— Если вы сумеете вскарабкаться наверх и позвать кого-нибудь из технической обслуги и мисс фон Райн, мы, наконец, сможем разобраться с этим бардаком и отправить мисс Темпл домой.

Толстый охранник кивнул и поспешил наверх, отдуваясь и хватаясь за торчащие из стены крепления, как альпинист, лезущий на гору.

— Ничего-ничего, — проворковал Голубок, вынимая ногу Темпл из ведра. — Через пару деньков вы будете танцевать маримбу[67].

— Очень мило, — ответила она. — Если учесть, что я раньше не умела ее танцевать.

Он рассмеялся, вспомнив старый анекдот про хирурга и игру на скрипке, на который она намекала, и Темпл добавила:

— Кстати, играть на маримбе я тоже не умею.