Кот в малиновом тумане

Глава 21 Несанкционированное приземление

Кто-то называет стайку певчих птиц — ликованием жаворонков.

Кто-то зовет сборище падальщиков — стаей ворон.

Как, скажите, можно назвать полный комплект братьев Фонтана?

Темпл увлеченно размышляла над этим непростым вопросом. Компания крутых костюмов? Толпа телохранителей? Братство бандитов? Мускулы мафии?.. Или просто группа парней с непонятными мотивами и невыясненными возможностями?

Братья Фонтана, одинаковые метр восемьдесят с лишним, окружили Темпл во время ее триумфального возвращения в «Хрустальный феникс», в результате чего она придумала для них еще парочку-другую названий.

Однако, какой, даже самый оптимистично настроенный, пиарщик может объявить такое возвращение триумфальным? Темпл ковыляла рядом с ними в серебряных кроссовках, шнурок на одной из которых был предельно ослаблен, чтобы вместить ступню, раздутую, как булка. Впрочем, она могла и не отвечать на собственные мысленные риторические вопросы, поскольку братья Фонтана говорили, не умолкая.

— Мы тут, чтобы оказывать вам поддержку, — сообщил один из толпы смуглых красавцев.

Второй с молчаливой улыбкой предоставил ей согнутый локоть в качестве опоры.

— Мы тут, чтобы вас защищать, — поправил третий с угрозой в голосе.

— И охранять отель, — сказал четвертый не менее свирепо.

— Куда бы вы хотели отправиться? — спросил пятый.

— Может, вас понести? — предложил шестой.

— Она маленькая, — сказал седьмой. — Можно засунуть ее в кресло и свободно таскать туда-сюда.

— Может, вам чего-нибудь хочется? — восьмой предупредительно склонил голову. Похоже, ему просто хотелось продемонстрировать свежепродетую бронзовую серьгу в форме — бездна вкуса! — циркулярной пилы.

— Нет, Ральф, спасибо, — Темпл чуть не зарыдала от облегчения, что смогла узнать хоть одного из братьев. — Вот, разве что… таблички с именами на каждого из вас, а?

Толпа братьев рассыпалась, оставив Темпл наедине с Ральфом и его точной копией, но без серьги, который моментально представился:

— Я Джузеппе. Ники сказал, мы отвечаем за то, чтобы ничего плохого не стряслось — ни с вами, ни с вашей работой на отель. Короче — мы с этой минуты будем хвостом ходить за вами, куда бы вы ни пошли.

Та-а-ак… Хвост из мафиози. Хотя, мы все, конечно, знаем, что время крестных отцов миновало, мафия мертва, и вообще — братья Фонтана никакая не мафия, — напомнила себе Темпл.

Отлично. Этот выдающийся эскорт из красавчиков-дуболомов — все равно что арестантский конвой. Теперь для того, чтобы помешать ей делать любую работу в любом месте, не хватает только еще одного хвоста: лейтенанта Молины.

Темпл пристально оглядела сияющее лобби «Хрустального феникса». Вроде бы, полиции нигде не было видно. В окрестностях — ни одного человека, который бы выглядел представителем власти хотя бы на йоту, за исключением местных охранников в малиновой униформе с вышитым на кармане золотистым фениксом… Оп-па! И еще за исключением стаи возвращающихся братьев Фонтана в одинаковых светлых костюмах.

Темпл спрятала улыбку, когда они подошли достаточно близко, чтобы можно было разглядеть на каждом дорогом лацкане самоклеящиеся бумажки с именами, написанными разным цветом для каждого из братьев. Красный — Рико, зеленый — Джузеппе, синий — Альдо, лавандовый — Эрнесто, желтый — Джулио, оранжевый — Армандо, цвет фуксии — для Эмилио и фиолетовый для молчаливого Эдуардо. Ральфа, конечно, можно было узнать по серьге, но он все равно прилепил бумажку с именем. Розовенькие буквы нарочито противоречили зверской форме серьги.

— Ну, что, — спросил Ральф, — куда пойдем?

— На репетицию «Гридирона». Они вчера переместились на основную сцену, кажется?

— Точно.

— Больше никаких темных, сырых, жутких подвалов, — сказал Эмилио.

— Наверху для вас безопаснее, — пояснил Эрнесто.

— Люди дяди Марио патрулируют внизу, — сообщил Джулио авторитетно.

— А перила закрепили. Цементом, — скромно добавил Рико.

— Может, мы можем что-нибудь для вас сделать? — в голосе Эдуардо явственно прозвучала нотка мольбы. — Нико озвереет, если от нас не будет пользы.

— Опять озвереет, — уточнил Ральф.

— Хм… — Темпл сама не любила бесполезных людей.

Она окинула братьев взглядом. Интересно, почему ей кажется, что у каждого из них подмышкой левой руки что-то бугрится? Кроме Ральфа, у которого подозрительная выпуклость находится под правой рукой. Наверное, он левша. И еще любопытно, почему лейтенант Молина никогда не выглядит так, будто использует в качестве дезодоранта для подмышек мятую газету? Ведь полицейские же обязательно должны быть вооружены, выходя в город, где такие вот гангстеры таскают на себе больше железа, чем команда маньяков-металлистов!

Темпл подняла свою торбу, набитую всем необходимым для работы — другими словами, почти всем ее движимым имуществом.

— Не мог бы один из вас понести мою сумочку?

Сразу несколько братьев бросились на сумку, точно стая белых ворон, чуть не сшибив с ног ее хозяйку…

Полчаса спустя Темпл восседала в центре первого ряда зала «Павлин» на нижнем этаже «Хрустального феникса» — меньшего из двух театральных залов отеля.

Ее раненая нога покоилась на алой бархатной банкетке, как будто ожидая хрустальной туфельки. Темпл надеялась, что это будет пластиковая модель Вейтцмана на плексигласовой шпильке.

У нее явно не было недостатка в кандидатах на роль прекрасного принца. Один принес и поставил рядом с ней на придвинутый столик запотевший бокал минеральной воды. Второй предупредительно раскрыл новенький блокнот. Сразу три авторучки «монблан» с золотыми перьями — наверное, их следует теперь называть «ручки Фонтана» — были предложены тремя разными братьями и лежали в непосредственной близости от ее правой руки, точно шеренга нарядных часовых.

Она никогда не была так великолепно организована, так готова к работе — и так неспособна делать хоть что-нибудь.

Темпл все-таки начала проставлять пункты в блокноте, пытаясь собрать воедино детали собственного плана насчет строительства «Феникса под стеклом». На сцене монтировщики стучали и гремели, сооружая декорации и подготавливая свет, а актеры, в большинстве своем — любители, набранные из журналистов, стояли по сторонам, уткнувшись в сценарий, и бормотали про себя не выученные тексты ролей.

Дэнни Голубок бешеной стрекозой метался от монтировщиков к актерам, точно в приступе шизофрении.

— Нет, нет и нет! — вопил он, перекрикивая бубнеж и стук. — Это все неправильно! Смотрите сюда!

И через секунду:

— Да! О, да!.. Великолепно! Обожаю! Шарман!

Команды, уже привыкшие к бурной смене настроений босса, сохраняли полную невозмутимость независимо от направления его эмоций. В конце концов, все они были членами профсоюза.

— Вот уж где мафия бы обрела поддержку, — проворчала Темпл себе под нос. — Профсоюзы! Никаких тебе больше изысков, только простая черновая работа, но по цене выше самых высоких прожекторов в этом городе.

— Привет, как дела? — вопрос прозвучал над ухом Темпл так неожиданно, что она едва не подпрыгнула.

И, даже не оборачиваясь, поняла, что это не кто-то из одуряюще услужливых братьев Фонтана: голос был девичий, хотя и слегка хрипловатый, с легким налетом западного выговора.

Обернувшись, Темпл оказалась лицом к лицу с хулиганской версией самой себя — на нее смотрела похожая на эльфа рыжая девушка в клетчатой рубахе, неподдельно потертых голубых джинсах, иссеченных песком ковбойских сапогах и при веснушках.

— Джилл Даймонд, — она протянула загорелую руку для краткого, но крепкого пожатия и кивнула на опухшую ногу Темпл: — Вам повезло, что вы только лодыжку растянули на той лестнице в подвале. Вообще, за кулисами — самые опасные места. Не знаю, как можно заставлять всех этих девчонок на каблучищах носиться туда-сюда по бетонным лестницам всю ночь.

— Традиция. Вот поэтому они зовут себя «лошадками». Лифт на сцену только для неодушевленных предметов. Ой! Вы, наверное, жена Джонни?

— Ага, — Джилл откинула назад ржавые прядки. — И еще внучка Восьмерки.

— Восьмерки О’Рурка?

— А что, в этом городе есть другие Восьмерки? — хихикнула Джилл. — Я подозреваю, что это из-за вас мой дед опять где-то гоняет по ночам?

— Не поняла?..

— Разве он не на вас работает?

— Ничего подобного.

Джилл швырнула соломенную ковбойскую шляпу, которую держала в руку, на столик и осторожно присела на бархатное сиденье.

— Хм, вот черт. Он в последнее время где-то пропадает гораздо дольше, чем старый солдат вроде него может себе позволить.

— А почему вы решили, что он работает на меня?

— Ну, он раньше на вас работал же. И еще… он говорил, что у него заказ от кого-то из «Серкл Ритц». Никаких имен, конечно, да я и не ждала. Профессиональные секреты и все такое, ну, вы понимаете. Короче, это не вы?

Темпл помотала головой:

— Это, наверное, моя квартирная хозяйка, Электра Ларк. Она вращается в этой тусовке.

— Тусовка… — Джилл тряхнула кудряшками, наблюдая за баталиями на сцене. — Эти старые калоши думают, что они до сих пор ого-го. Использовать банду «Глори Хоул» как приманку для туристов им, видите ли, недостаточно. Мой старикан не единственный, который изображает из себя Шерлока Холмса на пенсии. Мотыга Лонниган намерен открыть гриль-бар на Темпл Бар у Лэйк Мид. Называется «Гуляка Луи». Вся эта престарелая банда должна сладко спать после обеда, а не открывать ночные забегаловки.

— Темпл Бар?..

Джилл перевела на Темпл свои прозрачные глаза.

— Верно, Бар — с одним «р». Ну и ну, я думала, с вашей работой вы должны знать про Темпл Бар. Лодочная пристань на озере. Экскурсии и все такое. Не знаю, правда, почему Мотыга Лонниган не назвал свой бар «Мотыга».

— «Гуляка Луи» звучит очень мило. Такой… потрепанный шарм, — признала Темпл, думая о другом, тоже, в некотором роде, гуляке, Луи. — Вэн упоминала, что тут есть в окрестностях место, носящее мое имя, или что-то в этом роде. Еще одно такое есть в Лондоне. Конечно, лодочная пристань на озере Мид — это не так шикарно, как верфь Куинхайт на Темзе в Лондоне, да… Так ваш дедушка не говорил, что за дело он ведет?

Джилл покачала головой:

— Он выслеживал какого-то перца, с которым не надо бы ему было связываться, потому что тот постоянно что-то делал по ночам. А старикам ночью надо спать. Вот это я знаю.

— Вы за него беспокоитесь?

— Так уж вышло. Когда банда «Глори Хоул» еще пряталась в пустыне, я была у них единственной связью с миром. Они заботились обо мне, я заботилась о них.

— У меня сложилось впечатление, что Восьмерка из тех, кто способен сам о себе позаботиться.

— Может, и так, — Джилл улыбнулась. — Пойду посмотрю, как там Джонни. Если он закончил репетировать в большом зале, он сразу придет сюда, работать на вашем номере.

— Как прекрасно звучит — «мой номер»!..

— Я слышала, он классный. — Джилл встала и забрала свою шляпу. — Все про него говорят, но никто не выдает, чем там дело кончится, даже Джонни, хотя я его пытала щекоткой.

— Правда? — Темпл была польщена. Кроуфорд Бьюкенен вел себя так, будто он оказывает услугу по старой дружбе, включив ее номер в свой гениальный сценарий.

— Ага, даже до других отелей дошли слухи. А что вы хотели, раз насовали шпилек в половину больших шишек в Лас-Вегасе?

— «Гридирон» для того и создан.

— Смотрите, помните, что лифты сделаны для того, чтобы держаться подальше от лестниц.

— Я постараюсь, — сказала Темпл, несколько растроганная. Надо же, Джилл Даймонд проявляет заботу о ней, а сама ни ростом, ни возрастом ее не превзошла.

— Я мамаша безумно непоседливого ребятенка, — призналась Джилл с неловкой усмешкой. — Так что вечное беспокойство у меня такая же зараза, как ветрянка.

— Все в порядке. Братья Ники присматривают за мной, точно няньки.

— Ну, всё, теперь я точно забеспокоилась.

Джилл хлопнула шляпой по своему обтянутому джинсами бедру, как будто стряхивая песок по давней привычке, и пошла по рядам назад, к выходу, в своих крошечных ковбойских сапогах.

Темпл опустила глаза на линованный блокнот, в котором кое-что записала во время разговора.

Крупными буквами там было написано: «Темпл Бар. «Гуляка Луи»».

Может быть, предложить Мотыге Лоннигану Полуночника Луи в качестве фирменного знака? И еще можно было бы наняться к нему пиарщицей… Сейчас, конечно, у нее забот полон рот с заказом от «Хрустального феникса» и с «Гридироном». Но потом…

Вот интересно, кто же, черт возьми, из «Серкл Ритц» мог нанять Восьмерку О’Рурка? Да еще на дело, которое оказалось настолько тяжелым, что внучка сыщика это заметила и забеспокоилась.

— Не беспокойся, — проворковал слева от нее глубокий мужской голос. — Мы не вырезали твой номер… пока не вырезали.

— Кроуфорд! — Темпл постаралась сесть максимально прямо, чтобы быть готовой к схватке.

— Подагра? — осведомился он, с вожделением обшарив глазами ее задранную на банкетку ногу.

— Виагра! — отрезала она сердито. — Пришлось дать пинка одному не в меру наглому чуваку, который пялился на мои коленки.

Наплевав на то, что несчастная нога сразу запульсировала, Темпл опустила ее на пол и загородилась столиком.

— Репетиции идут отлично, — сообщил Бьюкенен.

Он смотрел на сцену, подбоченясь и откинув назад полы летнего пиджака, демонстрируя чахлую грудь в бледно-желтой рубашке. Время, проведенное на конкурсе стриптизеров «Бриллиантовые стринги», явно повлияло на вкус Темпл — в сторону предпочтения мускулов.

— Я вот сомневаюсь насчет Голубка, — произнес Бьюкенен своим самым басовитым голосом. — Похоже, он не может отличить хороший номер от плохого.

Из этого замечания Темпл вынесла, что Дэнни не оценил писательское мастерство Кроуфорда. Неудивительно, что режиссер так носится с ее собственным единственным номером.

— Я слышала, ты пригласил каких-то знаменитостей? — спросила она, переводя стрелки на единственный объект, который мог отвлечь Бьюкенена от чего бы то ни было: на него самого.

— Угу, — его и без того глубокий голос сделался совсем подземельным от неприкрытого самодовольства. Темпл представился тигр, мурлычущий в Гранд-Каньоне. — Дэвид Копперфильд одолжил нам своих обалденных телочек-ассистенток, чтобы они вывели на сцену хористок из «Лэйс энд Ласт» в моем номере «Титьки Вегаса переплюнут всех».

— Кроуфорд, такая сексистская хрень давно покрылась паутиной!

— Эй, «Гридирон» когда-то был чисто мужским развлечением. Если я не буду опираться на старых добрых парней, у нас не будет никакого шоу.

— Я думала, «Гридирон» перерос пошлые шуточки и вульгарные выражансы. Разве Лас-Вегас нынче не перестраивается на семейные ценности?

— Я думал, ты лучше меня знаешь, что нельзя доверять всем глупостям, которые болтают пресс-агенты. Этот город всегда держался на трех китах: азарт, выпивка и титьки.

— Сомневаюсь, что ты разбираешься в титьках.

Кроуфорд скривился, но Темпл не обратила на это внимания. Вместо этого она встала со своего мягкого сиденья и похромала к невысоким ступенькам, ведущим на сцену. Двое братьев Фонтана оказались рядом во мгновение ока; она не успела бы произнести: «организованная преступность», как они галантно подхватили ее с двух сторон, помогая подняться по лесенке, лишенной перил. Вдобавок, они преградили путь тащившемуся сзади Бьюкенену своими потрясающими торсами в дорогих костюмах и жесткими итальянскими лицами, такими же красивыми и каменными, как лицо Давида Микеланджело.

— Маленькая мисс Кудряшка!

Дэнни Голубок приветствовал Темпл такой сияющей улыбкой, что она даже забыла рассердиться на вечное сравнение с милашкой Ширли[70], которое постоянно слышала от кого попало из-за своего роста, рыжих кудрей и имени.

— Я знал, что вы не заставите себя ждать и вернетесь к нам, хотя бы и в тапочках без задников… Кстати, о задниках: как вам нравятся декорации к вашему номеру?

— Замечательно. Прямо Басби Беркли[71].

Дэнни так ужасно нахмурился, что даже его, сегодня тщательно прилизанные, волосы встопорщились под слоем модной ретро-помады.

— Басби Беркли в наши тяжелые времена перед миллениумом чересчур отдает деревенщиной, дорогуша. Лучше скажем так: прямо пародия на Мемфис, наподобие «Люксора».

— Все равно — это великолепно, Дэнни, — Темпл разглядывала потрясающий силуэт Лас-Вегаса, начертанный цветными мелками на черном бархатном заднике. — А как ваши спецэффекты?

Дэнни закатил глаза от удовольствия:

— Просто оргазм!

Темпл не собиралась вдаваться в подробности личной жизни Дэнни Голубка, но, прежде чем она успела открыть рот, он разразился целой речью, блистательной и цветистой:

— Но только — о, плиззз, дорогая мисс Темпл! — хватит этих гадких штучек вроде кувырков вниз по лестнице! Для концовки вашего номера задействуем лифт, которым пользуются фокусники. Потом как бы замочим всю нашу вульгарнейшую тусовочку таким алым туманом — о, сухой лед!.. Pièce de résistance[72] спустим сверху — самый пошлый deus ex machina[73], какой только можно вообразить. Вуаля!

Он ткнул пальцем вверх, в темные колосники и падуги, где среди переплетения кабелей висел серебряный диск.

— Благодаря моему клубящемуся фиолетово-алому туману, наше НЛО как бы возникает из ада, а кордебалет — сорок гламурных девочек — в это время танцуют твист вокруг спиральной рампы… ну да, тут кусочек из старины Басби… Затем мы поднимаем эту адскую штуку наверх — как бы завершающий аккорд… все огоньки мигают, все дымится, как сумасшедшее, а хор девочек тем временем поет во все свои маленькие глотки! Абзац!

Темпл вытянула шею, глядя на диск, и вежливо кивнула, стараясь представить себе эффект. Мысленно она добавила мерцающие огоньки и неоновую рекламу на черном бархате задника, оттеняющие ночное небо Лас-Вегаса. Дэнни был прав. Абзац.

— На мой взгляд, все это дешевка, — раздался позади них противный голос.

Как этот Кроуфорд сюда пробрался, раздраженно подумала Темпл. Где, интересно, ее хваленые телохранители, когда они ей необходимы?

— Это глупость, — Кроуфорд явно наслаждался, стоя там и говоря гадости. — Вы, Голубок, делаете большую ошибку, вкладывая баксы в такой тупой, идиотский номер. Кто, кроме посетителей оперы, станет смотреть эту доисторическую муть?

Чтобы подчеркнуть свое презрение, Бьюкенен дернул за кабель, свисающий до пола и бывший частью сложной паутины, удерживающей большой серебристый диск.

Дэнни Голубок повернулся к нему с таким видом, как будто тот был ведром помоев:

— Я режиссер. А вы — бюрократ, который слепил вместе несколько номеров. Я делаю так, что это дерьмо работает — а большинство из этого именно дерьмо, и именно то, которое писали лично вы!

— Что может какой-то дохлый танцоришка понимать в сценариях?

Темпл, повинуясь инстинкту пиарщицы, шагнула вперед и встала между двумя мужчинами. Прямо какая-то схватка пигмеев. Она, конечно, была слишком незначительной преградой, чтобы послужить достойным буфером, особенно балансируя на одной ноге, как цапля. Но положение было угрожающим. На лбу Дэнни Голубка вздулись вены, а прищуренные глаза Кроуфорда угрожающе заблестели. Здесь срочно требовался голубь мира, точнее, голубка. В общем, умиротворяющая женственность.

— Парни, пожалуйста!..

Кроуфорд отпихнул ее в сторону, чтобы встретиться с Дэнни Голубком лицом к лицу.

Легкий толчок, который обычно не нанес бы Темпл сколько-нибудь значительного урона на физическом уровне, теперь, когда ее нога была слишком ненадежной опорой, заставил ее споткнуться и ухватиться за ближайший устойчивый объект (не за озверевших же Голубка и Бьюкенена ей было хвататься).

Этим объектом оказался свисающий кабель. Темпл услышала топот бегущих ног: толпа героев неслась на помощь. Героические братья Фонтана, в первую очередь не должны были допускать на сцену Бьюкенена, успела она подумать, прежде чем все случилось.

Кабель сначала помог Темпл восстановить равновесие, а затем вдруг ослаб и, виток за витком, начал стремительно падать к ее ногам, точно змея.

— Берегитесь! — крикнул кто-то.

Темпл посмотрела вверх и увидела огромный серебряный диск, который рушился с потолка прямо на нее — на них всех.

Римская конница братьев Фонтана, бледных, как взбитые сливки, бросилась вперед прославленным клином. Темпл, Дэнни, Кроуфорд — все они были сметены прочь, точно щепки в бурном водовороте.

У Темпл хватило достаточно духу, чтобы не зажмуриться и увидеть, что двое спорщиков свалились, как кегли, раскиданные братьями. Сама же она — о, Господи! — вознеслась в воздух, будто женщина-вамп в музыкальной комедии, и оказалась на широких, безупречных, но, скорее всего, небезгрешных плечах парочки братьев. Она не могла оттуда рассмотреть имена на их лацканах и понять, кто именно ее спас. Очень жаль.

По краям сцены двое монтировщиков, мужчина и женщина, панически дергали за кабели. Под их совместным весом потерявшее опору НЛО чуть приподнялось и остановилось в полуметре над сценой.

Когда четверо братьев Фонтана взялись за кабели, точно прилежные, но туповатые звонари, механизм, наконец, медленно поплыл вверх, к колосникам, где ему и следовало находиться.

— Какой кошмар! — Дэнни Голубок совершенно забыл про ссору с противным директором шоу. — Деточка! — Он подскочил, глядя вверх, на Темпл, полными ужаса глазами. — Вас могло убить!

— Нас всех могло убить, — Кроуфорд Бьюкенен поднялся с пола со значительно меньшей грацией и скоростью, чем Дэнни. Его любимый кремовый костюм выглядел так, точно его долго топтали ногами. Он повернулся к Темпл с видом обвинителя.

— Нечего на меня смотреть, — сказала она, радуясь, что может взирать на Кроуфорда сверху вниз, как на букашку. — У меня в сценарии не было этого несанкционированного приземления.

— Мы все были в опасности, но наша дорогая мисс Барр оказалась прямо на линии огня, так сказать, — Дэнни протянул руки, которые Темпл приняла.

И приземлилась на пол мягко, точно пушинка-балерина. Тщедушный вид Голубка, как выяснилось, был обманчив: танцовщик оказался прочен, как рояльная струна.

— Это НЛО весит тонну, — сказал он раздраженно. — Я не понимаю…

Один из братьев, Ральф, съехал вниз из-под колосников по веревке, точно ангел, только без крыльев.

— Обрезан, — доложил он, показывая кабель.

— Саботаж! — немедленно поставил диагноз Дэнни и прищурился на юного Адониса, упакованного в костюм от Армани: — Мне нравится ваша серьга.

— Ничего особенного, — отмахнулся Ральф, не заметив ни намека, ни склонностей Голубка, зато прекрасно поняв значение обрезанного кабеля.

Темпл опять ощутила настоятельную потребность влезть между двумя мужчинами. Растолковать. Установить мир. Господи, благослови натуралов за то, что они остаются неполиткорректными, пока смерть не разлучит их.

Пока… смерть?

Она взглянула вверх, на НЛО, который поднимался, дергаясь, метр за метром, в ритме прилагаемых братьями усилий, похожем на плохую поэзию.

— Дэнни, неужели вы думаете…

— Абсолютно, дорогуша, — выражение его лица было совершенно серьезным. — Сначала лестница. Теперь эта… летающая тарелка. Мне катастрофически жаль, леди, но я боюсь, что цель всего этого — вы. Я же вам говорил, что это шоу будет убийственным.