Красивая ложь

Глава шестнадцатая

Когда я проснулась, Джейк был рядом. Он был в одних джинсах. Его рука покоилась на моем животе, и во сне он хмурился, как будто видел тревожный сон. Я улыбнулась, пребывая между забытьем и явью. Джейк повернулся, и черты его лица разгладились и смягчились. В неясном свете утра он казался расслабленным и спокойным. Я вдруг поняла, как разительно он меняется днем, когда на его лице застывает жесткая решимость действовать. Этот контраст напомнил мне о том, что многие вопросы, касавшиеся Джейка, так и остались без ответа. Вслед за этим на меня нахлынули воспоминания о событиях прошлой ночи, которые подобно вспышкам озарили мою память. Тошнота снова подступила к горлу. Мои движения сковали страх и чувство вины. Я пролежала так неизвестно сколько, пытаясь найти хоть какое-то объяснение тому, что произошло накануне.

Затем я выскользнула из постели и направилась в гостиную. Солнце едва показалось над горизонтом, и свет, который пробивался через окно, делал комнату молочно-серой. Я включила телевизор и убрала громкость до минимума. Я попала на все тот же местный кабельный канал новостей «Нью-Йорк Ван Ньюс», который вещал круглосуточно. Я терпеливо прослушала все репортажи: на Второй авеню машина сбила собаку, и коп пристрелил ее из жалости, но даже после этого она выжила. Поли Амбруглиа по прозвищу Кулак был арестован по подозрению в мошенничестве и неуплате налогов. Я наблюдала, как два мощных полицейских сопровождают заключенного в наручники Поли. Позади героя репортажа я вдруг заметила знакомое лицо. Защитником Поли был адвокат дяди Макса, Александр Гарриман III. Густые седые волосы, загар, который можно получить только после выходных, проведенных на Багамах, «Ролекс», костюм за пять тысяч долларов и улыбка, способная очаровать любого, но в нужную минуту превращавшаяся в подобие хищного оскала. Мой дядя Макс любил своего адвоката. Он всегда повторял: «Ридли, твой адвокат должен иметь цепкие когти, стальной позвоночник и неустойчивые моральные принципы».

Я встречалась с Гарриманом несколько раз — на благотворительных мероприятиях, на обедах у дяди Макса, а однажды он был приглашен на вечеринку по случаю Нового года, которую устраивали мои родители. Как я уже упоминала, у Гарримана был достаточно разношерстный список клиентов, но я об этом не задумывалась. В конце концов, в тот один-единственный раз, когда мне пришлось иметь с ним дело лично, мы говорили о деньгах, оставленных мне дядей Максом. Встреча прошла быстро: Гарриман вручил мне чек и предложил позаботиться о выгодном вложении капитала. Я сказала, что уже решила, что буду делать с деньгами, и поблагодарила его за заботу.

Что-то в Гарримане заставляло меня невольно съеживаться. Возможно, на меня производила тягостное впечатление его внешность, которая всегда напоминала мне о Терминаторе, а возможно, я была солидарна со своими родителями, которые испытывали к адвокату Макса стойкую неприязнь. Когда Гарриман находился рядом со мной, мое сердце начинало учащенно биться и я чувствовала себя весьма некомфортно под его пристальным взглядом. В тот день, когда я уходила из его кабинета, он напутствовал меня словами: «Ридли, твой дядя Макс очень сильно любил тебя. Он хотел быть уверен, что в том случае, если с ним что-нибудь случится, я буду рядом с тобой. Поэтому, если тебе понадобится помощь, консультация, касающаяся законодательства, да что угодно, без колебаний звони мне». Я пожала Гарриману руку и поблагодарила его за заботу, размышляя про себя, что могло бы заставить меня обратиться за помощью к такому человеку, как Александр Гарриман. Сидя на софе в квартире Джейка, я мучительно вспоминала, сохранила ли я его визитную карточку. Теперь я поняла, что есть обстоятельства, которые могут вынудить меня уповать на знаменитого адвоката. Возможно, адвокат действительно должен иметь цепкие когти, стальной позвоночник и неустойчивые моральные принципы, особенно если ты стал свидетелем убийства.

Местные новости продолжались, но никто не упоминал о Кристиане Луне. Я никак не могла понять причину нашего бегства. Если речь шла о том, чтобы убраться с места происшествия, то мы могли бы позвонить, отъехав на безопасное расстояние. Но мы не вызвали полицию. На наших глазах застрелили человека, а мы оставили его на скамейке в парке.

Я огляделась по сторонам. Все та же комната, холодная, ничем не выдающая личности ее обитателя. Я подумала о мужчине, который спит на кровати в спальне. Я уже говорила, что на подсознательном уровне ощущала свою близость с Джейком, поэтому меня не беспокоило то, что я многого о нем не знаю. Но теперь я все с большей опаской осматривалась вокруг. Я хочу сказать, представьте себе свою гостиную. В нее заходит незнакомец и садится на софу. Какие выводы он может сделать? Что вам нравится этот человек, потому что его фотография стоит на столике у софы, или что вы любите читать тот журнал, который можно заметить на полке… Что-то ведь наверняка можно понять. Но гостиная Джейка не давала ни малейшего намека на то, чем живет ее хозяин. Она казалась более безличной, чем номер в отеле. Вы могли бы выйти из этой комнаты и тут же забыть о том, что побывали в ней. Это внезапно встревожило меня. Как и эта комната, Джейк казался предельно понятным, даже прозрачным, но при этом умудрялся скрывать самое существенное.

В углу комнаты на небольшом письменном столе стоял его ноутбук. Так как на столе больше ничего не было, я решилась открыть ноутбук. Я знала, что, когда обстоятельства заводят меня в тупик, я становлюсь отчаянной авантюристкой. Я открыла дисплей и включила компьютер. Он зажужжал и издал два неприятно громких коротких звоночка. На экране возникло требование ввести пароль. Черт побери. Я подумала, какой пароль может использовать Джейк, и решила, что предсказуемые варианты можно отмести сразу. Он очень рьяно охранял свою территорию, как человек, которому было что скрывать.

— Неизвестный.

Я подпрыгнула на месте. Джейк стоял в дверях.

— Что?

— Пароль. «Неизвестный».

Он посмотрел на меня, и я попыталась проникнуть сквозь его непроницаемую маску. Джейка, казалось, абсолютно не расстроило и не удивило то, что я нарушила его личную территорию. Самое странное, что и я не ощущала стыда из-за того, что он поймал меня с поличным.

— Что это значит?

— Это образ из произведения Циприана Камиля Норвида[5], польского поэта-романтика. Он трактуется как «некто, имеющий человеческий облик». Герой Норвида пытается найти свое место в жизни. Он преодолевает многочисленные препятствия, чтобы постичь, что такое добродетель и истина. «И он был безвестен и безымянен… круглый сирота».

Я отошла от ноутбука и села в кресло, подтянув колени к груди.

— Ты ассоциируешь себя с ним?

Джейк пожал плечами.

— Наверное, да. В некотором роде.

Он подошел ко мне и присел рядом. Какая-то печальная тень промелькнула в его глазах, а уголки губ опустились вниз. Я видела, что он хотел протянуть ко мне руку, но не знала, хочу ли этого я. Что-то внезапно изменилось в наших отношениях. Наверное, мне не давали покоя мои подозрения. Они не позволяли мне обнять Джейка и прогнать его печаль поцелуем, хотя именно этого и желало мое сердце.

— Почему ты решил не вызывать полицию? — спросила я его.

Он задумался.

— Я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что это привлекло бы на наши головы кучу неприятностей, которые совершенно не нужны ни тебе, ни мне.

— Мы оставили его там, — возразила я и сама удивилась тому, что мой голос внезапно задрожал и слезы затуманили глаза. Я опустила голову на руки, пытаясь унять головную боль.

— Он был мертв, — сказал Джейк холодным тоном, который показался мне грубым, — мне очень жаль, Ридли. Мне очень жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей убийства. Мне жаль, что я не защитил тебя, хотя обязан был это сделать. Понимаешь, мы уже ничем не могли ему помочь. Мы не знаем, кто его убил. Если бы мы позвонили в полицию, нам задали бы много неудобных вопросов. Я хотел просто поскорее выбраться оттуда.

Я заметила, что что-то на экране привлекло внимание Джейка, и обернулась. Молодая белокурая журналистка с короткой стрижкой стояла перед Ван-Кортланд-парком, а за ней виднелись фигуры полицейских.

— Неопознанный мужчина был убит сегодня утром в Бронксе в Ван-Кортланд-парке. Труп заметили люди, совершавшие утреннюю пробежку. Смерть, очевидно, наступила от ранения в голову.

Журналистка сообщала все это необыкновенно бодрым голосом, словно комментировала праздничный парад.

Она стояла на фоне многочисленных полицейских машин, а место, на котором я сидела накануне, было ограничено желтой лентой. Вход в парк был закрыт. Я подумала о том, сколько людей прошло мимо Кристиана Луны, прежде чем кто-то сообразил, что лежащий на скамейке человек мертв. Сколько людей решило, что это просто бродяга спит в парке? Мы оставили его на скамейке. Человека, который, возможно, доводился мне отцом. Независимо от того, что он сделал, он не заслужил такой участи. Вы согласны со мной?

— Полицейские сообщают, что до окончания баллистической экспертизы они не могут дать точный ответ относительно орудия убийства, но траектория полета пули позволяет установить, что выстрел был произведен с крыши дома, расположенного на противоположной стороне улицы.

Оператор направил камеру на здания, перед которыми мы провели несколько часов, наблюдая за домом Амелии Миры.

— Мы передавали вам предварительные результаты расследования, которые еще предстоит проверить. Свидетели утверждают, что заметили мужчину и женщину, которые покидали парк вскоре после полуночи. Но портретами указанных людей мы не располагаем. В полиции сообщают, что эти двое не относятся к числу подозреваемых, но разыскиваются, потому что им хотят задать несколько вопросов. С вами была Анджела Мартинез, канал «Нью-Йорк Ван Ньюс».

Я встала и выключила телевизор. Уставившись на пустой экран, я пробормотала шепотом, обращаясь скорее к самой себе:

— Черт побери! Я не могу в это поверить. Что происходит с моей жизнью?

Я резко повернулась в сторону Джейка. Он все еще сидел, сохраняя абсолютное спокойствие.

— Ты слышал? — требовательно спросила я. — Нас разыскивает полиция.

Я начала мерить шагами комнату.

— Чтобы задать несколько вопросов, — ответил Джейк как ни в чем не бывало.

Может, для него это и не было чем-то из ряда вон выходящим, но человеку, которого даже ни разу не штрафовали за неправильную парковку, предстоящее общение с полицией казалось настоящим потрясением.

— Джейк, — сказала я, становясь перед ним. — Нам надо пойти в полицию.

Он покачал головой.

— Забудь об этом. Это не наше дело. Полиция — это последняя инстанция, в которую мы обратимся.

— О чем ты?

— Подумай сама, Ридли, — сказал Джейк, постукивая пальцем по виску. — Кто мог убить Кристиана Луну? И почему?

Вообще-то мой эгоизм не позволил мне даже на минуту отвлечься от вопросов собственной безопасности и задуматься над личностью убийцы Кристиана Луны. Я все еще была всерьез обеспокоена тем, что у меня на глазах застрелили человека. Мысль о том, каковы причины убийства, даже не приходила мне в голову.

— Никто не знал, что мы собираемся с ним встретиться, — сказал Джейк. — Даже мы этого не знали. Все решилось в такой короткий срок.

— Может, так совпали обстоятельства. Кто-то выстрелил наугад, — произнесла я, не желая задумываться над другими версиями.

— Выстрелил наугад? — на выдохе произнес Джейк. — Нет и еще раз нет.

— Тогда что? Кто-то следил за ним? Прослушивал его телефон?

— Может быть. А может быть, кто-то следил за тобой.

— За мной? — со смешком переспросила я. — Зачем кому-то следить за мной?

Вы, наверное, думаете: «Она с ума сошла, что ли? Мужчина в доме. В пиццерии. Потом человек, который так странно вел себя в поезде». Но в моем замутненном сознании все эти факты были разрозненными, хотя я ненадолго задумалась о последнем человеке, из метро. Я вспомнила его пустые, как будто мертвые глаза, и чемодан, который он вез с собой. Он следил за мной? Или же он просто псих? Трудно сказать.

— Если бы кто-то следил за Кристианом Луной, то возможность убить его представилась бы еще на улице. Если бы мишенью был он, то менее рискованно было бы убрать его, когда он находился один. Но, может быть, стрелявший не знал, кого ему предстоит убить, пока ты не вывела его на жертву.

— Я встретила одного человека в метро, — сказала я. — Возможно, он следил за мной, но он вышел раньше, чем я.

Я с ужасом подумала о том, что невольно могла стать причиной гибели Кристиана Луны. К моему смятению теперь присовокупилось и чувство вины.

— Что ты хочешь сказать? — взволнованно спросил Джейк. — Почему ты решила, что он следил за тобой?

— Он смотрел на меня. Улыбался мне. — Я поняла, как неубедительно это прозвучало, но рассказала Джейку, как мужчина придвинулся ко мне ближе, когда думал, что я сплю, а потом махал с платформы вслед уходящему поезду.

— Но он сошел на другой станции?

— Да.

Джейк пожал плечами.

— Может, какой-то псих. Трудно сказать.

Я села рядом с ним и попыталась переварить всю информацию. Но мне ничего не приходило в голову. Все, что я видела перед собой, — это падающего на меня Кристиана Луну. Я хотела избавиться от этого видения, поэтому опять закрыла лицо ладонями.

— Ридли, — начал Джейк, положив мне руку на спину.

Я встала, не дав ему закончить. Прошла в спальню, натянула джинсы и носки, схватила свои туфли, а Джейк в это время с тревогой наблюдал за мной.

— Я не знаю, что мне делать дальше, — сказала я.

Он кивнул и уставился в пол.

Я отвернулась от него, не желая видеть, какой он красивый. Я не хотела, чтобы эмоции снова одержали верх над разумом и это повлияло бы на мое будущее.

— Мне надо подумать, — произнесла я.

— Ридли, подожди, — вставая, сказал Джейк. — Тебе следует соблюдать осторожность.

— Хорошо. Я ненадолго спущусь к себе.

Он снова кивнул и уселся на прежнее место. На его лице застыла смесь тревоги и обиды, и я ощутила себя последней сволочью, но все равно ушла.

Если бы он пошел вслед за мной, обнял меня, то я снова поддалась бы искушению и растаяла. Но я уже поняла, что привыкла смотреть на мир сквозь розовые очки. Если я, слабая и беззащитная, напуганная до полусмерти снова обращусь к нему за помощью, то как я различу, где любовь, а где зависимость? Я чувствовала, что Джейк что-то от меня скрывает, но в тот момент не отдавала себе отчета, насколько это важно. Единственное, что я знала, — мне пора выбираться отсюда, из этого кошмара. И как можно быстрее.

Я вернулась в свою квартиру. Как только я закрыла за собой дверь, все, что произошло прошлой ночью, все страхи, которые я пережила в квартире Джейка, отступили. В своем жилище я ощущала себя словно за пуленепробиваемым стеклом. Знакомое пространство приняло меня в свои объятия. На несколько сладостных минут я снова стала прежней Ридли.

На автоответчике сердито высвечивался огонек. Когда я последний раз проверяла сообщения? В среду утром? В четверг? Сегодня была суббота, а мне казалось, что меня не было дома больше месяца. Сначала шло приятное сообщение от издателя по поводу материала об Уме Турман, но следующий монолог был уже в гораздо более резких тонах. Редактор «Ярмарки тщеславия» хотела знать, стоит ли ей рассчитывать на статью. Потом прозвучала умоляющая тирада от Захария, который очень надеялся на то, что я перезвоню и мы обсудим возникшие недоразумения. Звонивший последним просто повесил трубку.

Если бы я оказалась в такой ситуации несколько дней назад, я бросилась бы перезванивать редактору, волнуясь из-за того, что позволила делам пойти наперекосяк. Но в то утро я улеглась на диван, слушая, как чужие голоса наполняют мою квартиру, и погрузилась в эмоциональную летаргию. Я ощущала, что какая-то часть меня умерла вместе с Кристианом Луной в том парке, на той скамейке, и теперь я не умею делать такие простые вещи, как ответный звонок. Я ни о чем не думала. Наконец я решила, что мне необходимо выпить кофе, чтобы немного взбодриться.

После кофейного допинга я позвонила редактору «Ярмарки тщеславия», втайне радуясь тому, что сегодня суббота. Я оставила сообщение, сказав, что столкнулась с непредвиденными семейными обстоятельствами, поэтому написание статьи придется отложить. Я знала, что это сообщение не вызовет у нее восторга. Я прекрасно понимала, что отказываться от такого редакционного задания было верхом глупости, но что я могла сделать? Такого же рода сообщение я оставила для Таммы Пумы (что это за имя, в конце концов?). По крайней мере, я не лгала. Моя жизнь была загнана в рамки чрезвычайных обстоятельств, касалось ли это семейных дел или полицейского расследования. Я произнесла короткую молитву, прося Всевышнего, чтобы моя карьера не оказалась под угрозой. Человек, не привязанный к конкретному месту работы, живет в условиях жесткой конкуренции, и ему не стоит откладывать на потом статью для «Ярмарки тщеславия». Завоеванную с таким трудом репутацию легко потерять, и уже после двух подобных случаев ты узнаешь, что твоя работа досталась кому-то другому. До этого я ни разу не нарушила сроков договора, считая это подрывом своих жизненных установок. Я произнесла еще одну молитву, прося Всевышнего, чтобы под угрозой не оказалась моя жизнь.

С остальными звонками придется подождать. Я не могла понять, что же все-таки произошло, а значит, не могла дать никаких объяснений окружающим. Разговор с Заком был бы мне сейчас не по силам. Устав от собственных усилий, я прилегла на диван.

Вы могли бы подумать, что коль Кристиан Луна мертв, то и моя проблема отошла в прошлое. И это было правдой. Больше некому было требовать от меня признания, что я не та, кем являюсь на самом деле. Но все же мне не давала покоя масса вопросов. Самым главным был вопрос о том, кто же все-таки убил Терезу Стоун. Вы можете не согласиться, решив, что это не самый животрепещущий вопрос. Но подумайте сами. Существовала одинокая мать, которая одна растила ребенка и мирилась с невыносимым Кристианом Луной. Если он не убивал ее, то тогда ее убийца так и не был пойман. Девочка исчезла в ту же ночь, когда трагически погибла ее мать. Если Тереза Стоун действительно моя мать, а я — та самая Джесси, то я обязана сделать кое-что для нее, а прежде всего для себя. Я должна выяснить, что случилось в ту ночь. Если я буду знать ответ на этот вопрос, то найду разгадку и для всего остального. Кто убил Кристиана Луну? И кто я, черт побери?

В этот момент в дверь постучали, и я вздохнула. Я не хотела видеть Джейка. Я не могла позволить себе ко всему прочему разгадывать и его загадки. Я открыла дверь. Передо мной стояла Роза. За ней высились фигуры трех копов. Двое из них были в форме, а третий — в штатском.

— Мисс Джонс? Ридли Кью Джонс? — спросил человек в штатском.

— Да.

Здесь будет уместно сделать отступление и сказать, что я очень неубедительно лгу. Я просто не умею этого делать. У меня краснеют щеки. Я заикаюсь. Я отвожу глаза. В школе я пару раз попадала в переделки, но не более того. Вид полицейских у моей двери привел меня в ужас, и я едва не потеряла сознание от волнения.

— У нас есть несколько вопросов. Можно войти?

— Конечно, — как можно непринужденнее произнесла я.

Я отошла в сторону. Роза задержалась в холле, строго глядя на меня.

— Ты же хорошая девушка, Ридли, — сказала она. — Мне здесь неприятности не нужны.

— Я знаю, Роза. Все в порядке.

— Полиция, — тихо произнесла она таким тоном, что я поняла, насколько она возмущена, — это еще хуже, чем мужчины, которые тебя разыскивали. Слишком много проблем, Ридли.

Она стала спускаться вниз по лестнице, качая головой. Я ощутила чей-то взгляд и посмотрела направо. Виктория подсматривала в щелку приоткрытой двери. Когда она заметила, что я гляжу на нее, она с шумом захлопнула дверь. Я подумала: «Роза сказала “мужчины”!!»

— Мисс Джонс?

Я закрыла дверь и прошла в гостиную.

— Хотите кофе? — спросила я, присаживаясь на диван.

— Нет, спасибо, — ответил офицер. — Мисс Джонс, меня зовут детектив Гас Сальво. Я собираюсь сразу перейти к сути дела. Сегодня ночью в Бронксе в Ван-Кортланд-парке был убит мужчина. Свидетели утверждают, что видели, как вы разговаривали с этим мужчиной незадолго до того, как его застрелили, а после этого вы и еще один человек быстро покинули место преступления. Что вы можете об этом рассказать?

Я заметила, что он не сказал «видели человека, похожего на вас по описанию». Он прямо сказал, что это была я.

— Наш свидетель узнал вас по снимку в газете, мисс Джонс, — ответил детектив еще до того, как я успела спросить. — Из той самой, в которой рассказывалось, как пару недель назад вы спасли ребенка.

Детектив был худощавым, даже тощим. Он не казался сильным, но что-то в нем внушало уважение. Он был авторитетной фигурой. У него было узкое лицо и большие глаза, темные и глубокие, как колодцы. Он выглядел как человек, который слышал в своей жизни столько невероятной лжи, что его уже ничем не прошибешь. Он умел отделять хорошее от плохого, и мир для него существовал в черно-белых тонах. Даже не в серых.

Несколько секунд я молчала. Я закрыла глаза, а когда открыла их, детектив Сальво все еще был передо мной.

— Послушайте, — сказал он дружелюбным тоном, — вы знаете, что были там. Я знаю, что вы были там. Почему бы вам просто не рассказать, что случилось?

Это предложение прозвучало так логично, что я рассказала ему все, начиная с того самого дня, когда я спасла ребенка, и заканчивая смертью Кристиана Луны на скамейке в парке. Я пела, как птичка, или как они там говорят в гангстерских черно-белых фильмах. Я оставила за кадром только пару деталей, например Джейка. Я ощущала ответственность за него, поэтому не хотела, чтобы у него были неприятности из-за меня. Еще я не стала рассказывать о своем брате. То есть я сказала детективу, что после нескольких дней раздумий все же решила позвонить Кристиану Луне и договорилась встретиться с ним в парке. Да, получается, что я не пела, как птичка. Я вообще ничего не рассказала, кроме того, что относилось к делу, записке, звонку и встрече.

Детектив Сальво никак не реагировал на мой рассказ, а просто записывал что-то в свою маленькую книжечку в кожаном переплете.

— Вы с кем-то обсуждали это дело, мисс Джонс?

— Нет, — ответила я краснея. — Ни с кем.

Он посмотрел на меня холодно, а потом сказал, немного склонив голову набок:

— Итак, вы решили встретиться с мужчиной в темное время суток в парке в Бронксе, одна. Вы никому не сказали, куда направляетесь. Вы не посчитали нужным прихватить с собой хотя бы знакомого или друга в целях безопасности.

Я пожала плечами, а затем покачала головой.

— Вы мне кажетесь умной женщиной. Но, как мне представляется, это не самый умный план действий, — с вежливой улыбкой произнес Сальво.

Я и на этот раз пожала плечами. Этот жест в последнее время стал едва ли не самым моим любимым, потому что постоянно выручал меня.

— Иногда чрезвычайные обстоятельства вынуждают нас действовать в несвойственной нам манере, — сказала я.

Детектив хмыкнул в ответ, покачав головой. Он был, наверное, лет на десять старше меня, — это отражалось в глубоких морщинах вокруг его глаз. Он полистал свой блокнот в поисках нужной страницы.

— Свидетели говорят, что через несколько минут после выстрела они видели, как из-за деревьев выходил мужчина. И вы ушли с ним вдвоем.

— Там больше никого не было, — ответила я. — Я вышла из парка одна, села на метро и отправилась домой.

Я гордилась собой. Я почти не заикалась. Детектив Сальво ничего не сказал в ответ, а просто выразительно посмотрел на меня. Он знал, что я лгу, и я знала, что он это знает. Мысль о том, что мы словно играем пьесу, произнося заученные слова из роли, подействовала на меня расслабляюще.

— Почему вы покинули место преступления?

Я замотала головой.

— Я была в состоянии шока. Испугалась так, что запаниковала. Я даже не помню, как ушла.

— Тогда позвольте мне освежить вашу память. Свидетели утверждают, что вы ушли из парка в сопровождении мужчины. Судя по всему, он вел вас. А потом вы сели в черный «понтиак».

Бог ты мой. Там ведь было темно. Кто мог рассмотреть все это? Разве в новостях не передавали, что тело обнаружили бегуны утром? Если кто-то видел все происходящее вчера ночью, то почему этот кто-то не позвонил в полицию?

— Я сказала вам, что уехала на метро.

Мне требовалось время, чтобы решить, что говорить о машине. Неужели Джейк оставил ее на парковочной площадке перед домом? Нет. Она была на стоянке в гараже на Десятой улице.

— Мисс Джонс, — вкрадчиво произнес детектив Сальво, — вас видел не один свидетель.

— Я не могу отвечать за все, что мерещится людям, правда?

Он изменил тактику.

— Хорошо, мисс Джонс. Давайте вернемся назад. Вы видели, откуда стреляли?

— Нет.

— Но вы сказали, что сидели на одной скамейке с Кристианом Луной. Вы видели здания напротив. Перед вами был парк, ведь так?

— Да, верно, — ответила я.

И тут до моего сознания дошло, что Джейк говорил что-то о фигуре, замеченной им на крыше дома напротив. В новостях тоже передали, что предполагаемый убийца мог затаиться наверху. Я, конечно, не претендовала на то, чтобы считаться экспертом по баллистике, но теперь, когда я восстановила в памяти всю картину, я знала, что пуля, угодившая Кристиану Луне в лоб, не могла быть выпущена с крыши. Выстрел был произведен из зарослей деревьев. Оттуда, где был Джейк. Я заметила, как уголки губ детектива вздернулись в улыбке, которая моментально исчезла. Я думаю, что мое лицо было для него подобно телеэкрану, по которому пробегали кадры моих мыслей.

— Автомобиль, черный «понтиак», номерные знаки RXT 658, зарегистрирован на имя Харли Якобсена, который проживает по адресу 258 W, Сто десятая улица.

Сальво посмотрел на меня, но я постаралась сделать вид, что меня это абсолютно не интересует.

Харли?! Разве не так звали знакомого сыщика Джейка? Но получается, что у них и фамилии совпадают?

— Три обвинения в нанесении телесных повреждений, хранение незарегистрированного огнестрельного оружия, взломы, — перечислял детектив, глядя на меня.

Мне стало дурно. Но я продолжала молчать.

— Я считаю себя знатоком человеческой психологии, мисс Джонс. Мне кажется, вы не относитесь к тому типу женщин, которые могут проводить время с подобными типами.

— Вы правы, детектив, — после секундной заминки произнесла я. — Я не из таких. И я никогда не слышала об этом мужчине.

Он снова улыбнулся.

— Можно мне называть вас Ридли?

Я кивнула.

— Я не хотел бы, Ридли, чтобы вы оказались в неприятной ситуации только потому, что решили защищать интересы другого человека, который не очень-то этого и заслуживает.

Его слова меня ужалили. Да, я могла точно сказать, что детектив Сальво был мастером своего дела. Он знал слабые и сильные стороны людей и легко ими манипулировал, чтобы выведать у них правду. Мне стало интересно, врожденный ли это талант или приобретенный за годы нелегкой работы.

— Я не знаю, кто этот человек, — сказала я.

И это было правдой. Я не имела ни малейшего представления о том, кто такой Харли Якобсен. Хотя, очевидно, именно в его машине я провела почти весь вчерашний вечер. Детектив снова обратился к своим записям и начал сообщать мне факты из биографии Харли Якобсена.

— Мальчика бросили, и с пяти лет он очутился в приюте. Считался проблемным ребенком. До четырнадцати лет был в разных приемных семьях, но его так и не усыновили. После этого перешел в интернат в Нью-Джерси, где оставался до восемнадцати лет. Служил на флоте. Там тоже отличился: участвовал в драках, был известен своим неуправляемым поведением. Срок его службы подошел к концу в 1996 году, и он больше не продлевал контракт. В 1997 году получил лицензию на право заниматься частной сыскной деятельностью на территории Нью-Йорка.

У меня в правом ухе громко стучало. Так иногда уже бывало, если я испытывала сильный стресс. Мой мозг не успевал переварить всю информацию. Джейк даже не сказал мне своего настоящего имени? Он и был тем самым Харли? Или Харли был его другом, у которого Джейк попросил машину?

Гас Сальво протянул мне лист бумаги. Это была копия удостоверения частного детектива на имя Харли Якобсена. Фотография на удостоверении была плохого качества, но у меня не вызывало сомнений, что передо мной Джейк. Мое сердце разбилось на миллионы маленьких осколков.

То, что Джейк скрыл свое настоящее имя, напугало меня до полусмерти. Его лицензия объясняла многое, что раньше вызывало у меня вопросы. Но все равно это пугало. Что касалось остального, то Джейк пытался мне что-то объяснить, а я его останавливала.

— Вы узнаете этого человека, Ридли?

— Нет, что вы.

Детектив смерил меня долгим проницательным взглядом.

— Кажется, у него была непростая жизнь, — добавила я, внутренне сжавшись.

— Это не оправдание для совершения преступлений.

Я не знала, что сказать детективу Сальво. Мне было неясно, по какой причине, но я еще сильнее ощутила желание защищать Джейка, или как там его зовут на самом деле. Он солгал, но мне лгали до этого о куда более важных вещах. Я была честной в отношении деталей убийства Кристиана Луны. Я действительно не знала ничего о том, кто мог убить его и почему.

— Я больше ничем не могу вам помочь, детектив. Я рассказала все, что знаю о событиях прошлой ночи.

— Ридли, — со вздохом произнес он, — я не могу с уверенностью сказать, что вы были со мной искренни.

Я улыбнулась ему, не самонадеянно, конечно, а для того, чтобы показать, — разговор окончен. Я подумала, что если бы детектив Сальво был очень жестким человеком, он попытался бы арестовать меня за то, что я скрылась с места преступления. Но он был не такой. Можно было предположить, тем не менее, что он не собирается сдаваться. Он закрыл блокнот и встал. Я рассказала ему о кузене Кристиана Луны, который жил в Пуэрто-Рико, куда следовало отправить тело. Я не знала его имени, но решила, что детектив Сальво сумеет это выяснить. Два офицера, которые хранили молчание на протяжении всей беседы, направились к двери. Поравнявшись с детективом Сальво, я поняла, что он ниже меня ростом, но это не мешало ему выглядеть авторитетной фигурой.

— Что же вам удалось выяснить? Кристиан Луна был вашим отцом? — спросил детектив Сальво.

— Он так думал, — ответила я.

— У вас есть хоть какие-нибудь идеи относительно того, кто мог желать ему смерти?

— Я ничего не знаю о нем. Но он явно от кого-то прятался. Я думала, что от полиции. Однако, судя по всему, он боялся кого-то еще.

— Да, мне кажется, что это верное предположение, — сказал детектив. — Подумайте об этом, Ридли, хорошо? — Добавил он, протягивая мне свою визитную карточку.

Я кивнула.

— Мне было очень легко найти вас после того, как мы установили вашу личность. Я оказался на вашем пороге раньше чем через двенадцать часов после того, как Луна был убит.

Я не сказала ни слова, но по коже у меня пробежал холодок.

— Я один из тех людей, которых принято считать хорошими и надежными, Ридли. Если у вас появятся проблемы, я приду вам на помощь. Вы слышите меня, Ридли? Вы понимаете, о чем я говорю?

Я где-то читала, что копов специально учат тому, чтобы они часто повторяли твое имя, — это переводит отношения из разряда официальных в личные. Могу сказать на собственном опыте, что этот прием сработал.

— Вы стали свидетельницей убийства. Если кто-то решит, что вы видели что-то лишнее, или захочет устранить малейшую возможность…

Детектив Сальво замолчал, позволяя моему воображению закончить мысль.

— Короче говоря, будьте осторожны. Теперь вам лучше все время оглядываться.

Я снова кивнула, боясь, что мой голос выдаст обуревавшие меня эмоции. Если детектив был намерен напугать меня, то ему это удалось. Я вспомнила, как Джейк сказал, что полиция — это последняя инстанция, в которую мы обратимся.

— Я свяжусь с вами, Ридли, — сказал детектив Сальво, положив мне на руку свою ладонь. — Можете позвонить мне хоть ночью, хоть днем, если вспомните что-нибудь, относящееся к делу. Позвоните, если у вас будут неприятности.

— Хорошо, — ответила я. — Спасибо.

— Мне нет необходимости напоминать, что вы должны оставаться в городе.

Он посмотрел на меня отеческим взглядом. Затем Сальво и офицеры начали спускаться по лестнице. Я ждала, пока не услышала, как хлопнула входная дверь. После этого я быстро побежала в квартиру Джейка. Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Я дернула за ручку и толкнула дверь, но она была заперта. Я постучала снова, но в ответ услышала лишь тишину.