Красивая ложь

Глава двадцать восьмая

— Насколько я поняла, ты не видишь в этом ничего необычного, — сказала я, отстраняясь от Джейка.

Я с ужасом осознала, что мой голос дрожит, выдавая обуревавшие меня эмоции. Джейк смотрел на меня. К его чести следует заметить, что он ничего мне не сказал. Небо светлело, и движение на мосту становилось все оживленнее, наполняя воздух шумом и свистом. Джейк стоял так тихо, словно боялся вспугнуть птичку. И я действительно была готова сорваться и улететь.

— Мне все известно, — заявила я, расправляя плечи и глядя ему прямо в глаза.

— Нет, — медленно качая головой, ответил он. — Ты не знаешь и половины.

В эту секунду Джейк стал для меня олицетворением всех тех людей, которые пичкали меня ложью. Мне хотелось переместить его силой своего гнева в черную дыру во вселенной. Невероятным усилием воли мне удалось промолчать, однако сдерживать такие эмоции было равносильно тому, чтобы пытаться остановить ротвейлера, привязанного на ниточку вместо поводка.

— Мне известно, что твое появление в моем доме не было случайным. Я знаю, что ты выследил меня задолго до того, как познакомился со мной. Мне известно, что вторую записку написал мне ты.

— Ридли… — Его голос звучал умоляюще.

— Не приближайся ко мне, — сказала я.

Я не могла больше контролировать себя, и меня трясло так, что я не в силах была больше себя сдерживать.

— Не подходи ко мне, — повторила я.

— Но я ни за что на свете не причинил бы тебе вреда.

Я рассмеялась, но мой смех прозвучал истерически даже для меня самой.

— Знаешь, — сказала я срывающимся голосом. — Я сегодня все время слышу эту фразу. Когда люди утверждают, что они не причинят тебе вреда, жди беды.

Краска сошла с его лица. Я заметила, что вокруг глаз Джейка залегли большие темные круги.

Я снова начала сотрясаться от смеха. В меня словно вселился демон.

— Какой же ты отпетый негодяй! Вчера ты чуть не убил нас обоих! Что ты пытался мне доказать? — Я кричала и озиралась по сторонам.

В Нью-Йорке ты никогда не остаешься один, только когда ты напуган. Тогда город напоминает пустыню. На мосту не было ни единой души.

— О чем ты говоришь? — голос Джейка прозвучал так убедительно, что я отпрянула.

Я должна отдать ему должное. Он с успехом освоил роль оскорбленной невинности.

— Машина! — крикнула я изо всех сил, так что у меня заболело горло. — Чертов «понтиак»! Это ты был за рулем, когда я едва не столкнулась со встречной машиной?

— Что?! — Глаза Джейка блестели от волнения. — Нет. Ридли, бог ты мой! С тобой все в порядке?

Он сделал шаг навстречу, и я отпрянула от него. Мы словно выполняли какое-то замысловатое танцевальное движение.

Я не была до конца уверена, что Джейк был за рулем «Понтиака» в те роковые для меня минуты, и интуиция подсказывала мне, что это не мог быть он. Но в тот момент на Бруклинском мосту, в свете зарождающегося дня, я не доверяла никому. Я не поверила бы в то, что мне сказали пять минут назад, тому, что произошло тридцать лет назад. Я отказывалась жить прошлым. Я доверяла только тому, что видят мои глаза здесь и сейчас. Я знала, что я охвачена страхом и негодованием.

— Послушай меня, — медленно вымолвил Джейк. — Моя машина исчезла. Ее угнали.

Я не поверила.

— Ты принимаешь меня за идиотку? Джейк, ты же мне сам сказал, что твою машину задержали полицейские, но это неправда.

Порыв холодного ветра скользнул по воде и распахнул полы моего пальто, и я крепче в него закуталась.

— Хорошо, — сказал Джейк, поднимая руку. — Я помню, что говорил тебе это. Я ошибся. Я решил, что «понтиак» задержала полиция, но потом выяснилось, что это не так.

Я подумала о вероятности такого поворота событий, но эта версия не выдерживала никакой критики.

— Откуда тебе это известно? Ты же не мог позвонить и спросить. Полиция разыскивает тебя по подозрению в убийстве Кристиана Луны.

Джейк кивнул, признавая мое право на проявление скептицизма.

— У меня до сих пор есть друзья в полиции.

— Но зачем кому-то угонять твою машину, а потом пытаться убить меня с ее помощью?

— Это могло понадобиться тем же людям, которые зарегистрировали на мое имя оружие, оставленное в Форт-Тайрон-парке.

Я пристально смотрела на него, надеясь выпытать правду.

— Зачем кому-то устраивать против тебя заговор?

— Но по-другому это не назовешь.

Я не выдерживала такого объема информации. Столько разных людей промелькнуло у меня перед глазами за такой короткий срок! Я ощутила, что мой мозг словно застилает пелена.

— Мне нужно знать, что происходит, Джейк. Я не потерплю ни слова лжи. Ты готов рассказать мне все, что тебе известно?

— Я расскажу тебе все, что знаю. Мне незачем скрывать от тебя правду.

Джейк говорил так уверенно, так спокойно, что миллион вопросов, которые были готовы сорваться у меня с уст, так и не были озвучены. Меня хватило только на то, чтобы спросить:

— Ты нашел то, что искал?

Гнев затих, и на поверхность выбралась печаль, которая заполонила мое сердце. Из моих глаз снова хлынули слезы, тяжелые, словно свинцовые капли, — казалось, они шли из самой глубины сердца.

— После всех манипуляций, уловок и ухищрений ты нашел то, что искал?

Джейк вздохнул, отвернулся и опустил глаза, словно мои слова пристыдили его.

— Нет, я не нашел того, что искал, — ответил он тихо.

Затем он снова взглянул на меня и приблизился ко мне.

— Но я нашел то, что и не думал разыскивать.

— О, прошу тебя, избавь меня от своих сентиментальных излияний, — сказала я, ненавидя себя за то, что ждала от него именно этих слов, и ненавидя его за то, что он произнес желанные слова. — Не притворяйся, что беспокоишься обо мне. Знаешь что, Джейк? Пошел ты к черту.

Я повернулась и зашагала от него прочь.

— Ридли, прошу тебя!

Джейк слишком быстро меня догнал. Он крепко держал меня, а я вырывалась. Я его ударила. Я не имею в виду безобидные девичьи пощечины. Нет, я со всего маху ударила Джейка по ногам. По спине. Но он не отпустил меня.

— Отпусти меня! Ты лжец! Я ненавижу тебя! — кричала я, как безумная. Между ударами, которые я наносила по его мощной спине, я услышала его слова:

— Я обещаю отпустить тебя, если ты меня выслушаешь. Даю слово.

Я попыталась дотянуться ногой до его паха, но ему легко удалось заблокировать удар. Наконец я наклонилась вперед, как обессилевший во время боя боксер, но продолжала бить его снизу. Не выдержав напряжения, я вдруг упала головой на его грудь и произнесла:

— Хорошо, хорошо.

Джейк сдержал свое слово и отпустил меня. Но я и не думала исполнять свое обещание. В ту же минуту, когда я ощутила свободу, я помчалась прочь.

— Ридли, куда ты? — крикнул он мне вслед.

Я бежала так быстро, как только могла, но Джейк настиг меня через минуту. Я ведь говорила, что бег не относится к числу моих любимых видов спорта. Он схватил меня сбоку, и я снова попыталась вырваться. Я вела себя, как ребенок, который закатил истерику.

— Ты права, Ридли. — Джейк пытался перекричать шум, стоявший у меня в ушах. — Я соврал тебе, и теперь я хочу исправить это. Позволь мне все тебе объяснить.

Я не знаю, сколько это длилось, но моя усталость и недюжинная физическая сила Джейка сделали свое дело. Я сдалась.

— Хорошо, — задыхаясь, произнесла я. — Я не убегу. Отпусти меня. Я слишком устала.

— Прошу тебя, — произнес он, тоже тяжело дыша, — не убегай, иначе у меня не хватит сил за тобой угнаться.

Джейк отпустил меня, и я отошла от него на несколько шагов. Утро было прекрасным: серые барашки, бежавшие по воде под нами, казались отражением облаков, плывших по небу.

— Скажи мне, что это был не ты, — глядя вдаль, попросила я его. — Скажи, что ты не убивал Кристиана Луну. Скажи, что ты не был в той машине.

Если быть откровенной, то, несмотря на его ложь, на его ухищрения, только эти две вещи могли стать между нами, и мне требовалось подтверждение того, что мое желание простить не напрасно. Джейк обнял меня одной рукой за плечи, другой приподнял мой подбородок и заглянул мне прямо в глаза.

— Это был не я.

Если бы он сказал что-то еще, я бы ему не поверила. Но он позволил мне заглянуть ему прямо в душу, и я увидела, что он говорит правду. Я кивнула.

— Как ты нашел меня?

— Ты хочешь сказать, сейчас?

— Нет. Я спрашиваю, как ты нашел меня, когда узнал, что педиатром Джесси Амелии Стоун был мой отец?

Джейк рассмеялся.

— Как и Кристиан Луна. Благодаря фотографу из «Пост».

Я вздохнула.

— Как же я ненавижу этого парня!

Джейк опустил голову, словно хотел показать, как больно ранили его мои слова. Я не стала его переубеждать.

— Ты жалеешь, что познакомилась со мной? — спросил он.

— Давай сформулируем это по-другому. Нам надо серьезно поговорить, прежде чем мы перейдем к другим вопросам.

Джейк стоял и смотрел на поток машин под нами. От едкого запаха выхлопных газов у меня запершило в горле. Ни он, ни я не нарушали молчания. Мои вопросы были подобны бритвам. Мы оба стремились к правде, но, возможно, она способна больно ранить нас.

Мы нашли кафе в Бруклине, на Монтень-стрит, и молча зашли внутрь. Я знаю, что нам с Джейком предстоял долгий разговор. У меня накопилось столько вопросов, что нам было просто необходимо найти спокойное и безопасное место для беседы. На Джейке была толстовка с капюшоном, а козырек его бейсбольной кепки закрывал его глаза. Я старалась держаться на расстоянии от него, но шла, не замедляя шага. Солнце поднималось все выше, и у меня было такое ощущение, будто мы привлекаем всеобщее внимание, поэтому нам следует как можно быстрее найти надежное укрытие.

Мы прошли в красную кабинку и заказали кофе. Мы сидели, не говоря ни слова и не глядя друг на друга. Никто из нас не знал, с чего начать.

— Как ты нашел меня? — спросила я наконец. — Я хочу сказать, сегодня?

— Я следил за своей студией на площади Томпкинса.

Я кивнула.

— Ты знал, что я приду туда?

— Нет, не знал, но надеялся.

Мы снова погрузились в тишину.

— Я ходила к Заку, — сказала я через какое-то время.

— Да? Зачем?

— А куда еще я могла пойти? — Я пожала плечами. — Я подумала, что раз уж он знает моего отца, то и сможет мне помочь расставить все точки над «i».

— Но?

— Но Зак попытался убедить меня в том, что все это плод моего воображения. Его мать тоже была там. И затем я поняла одну вещь.

— Какую?

— Проект «Спасение». Что бы он собой ни представлял, именно в его работе следует искать разгадку.

Джейк кивнул, словно заранее знал ответ на мой вопрос, хотя, возможно, так и было. Я полезла в карман и вытащила оттуда копию свидетельства о рождении Чарли, а также фотографию Адели, Майкла и Чарли, и пододвинула бумаги к Джейку.

— Ты ведь Чарли, не так ли? — тихо спросила я его.

Я не знала, что меня заставило сделать такое заключение. Пока я разговаривала по телефону с детективом Сальво, я изучала документ и заметила, что день рождения мальчика приходится на четвертое июля 1968 года. В первый вечер, который я провела вместе с Джейком, я спросила его, кто он по гороскопу. Он сказал, что его астрологический знак Рак. Когда я посмотрела на фото, на котором был запечатлен малыш на пони, я не могла точно сказать, Джейк ли это. Но мое подсознание подталкивало меня к такому выводу. Я не удивилась, когда он кивнул, глядя на бумаги, лежавшие перед ним.

— Да, — сказал он. — Я думаю, что это так.

— Как же все произошло?

— До сих пор не уверен, что понял все до конца. Как я оказался в приюте, для меня по-прежнему остается загадкой. Мне известно только то, что Чарли выкрали из дому, когда ему не было еще и трех лет. Как и почему это произошло, непонятно.

— Но ты не ошибался, когда говорил, что твоя мать любила тебя.

— Она пыталась бросить меня.

— Но она вернулась. Она была очень молода и сильно напугана, к тому же ее муж был наркоманом. Но все это не означает, что она не любила тебя.

Джейк молча кивнул. Бог ты мой, разве все мы не остаемся маленькими детьми, которым надо знать только одно: в детстве нас очень любили наши родители?

— Но ты же нашел свою бабушку. Почему ты ей не открылся?

Он снова пожал плечами и уставился в чашку с кофе, вертя ее в руках.

— Я не могу этого понять, — продолжила я, когда Джейк не ответил. — Разве ты не искал свою семью?

— Я тоже сначала так думал, — произнес он. — Но потом я нашел Линду МакНотон, и все это показалось мне не совсем правильным. Тот мальчик, образ которого она хранила в памяти, исчез. Ее дочь погибла… Я не нашел в себе мужества сказать ей, кто я. Я хотел вернуться к Линде, только когда узнаю правду. А мне она до сих пор неизвестна.

Мы снова замолчали. Джейк сказал:

— Есть человек, который знает точно, что произошло с этими детьми. Почему так случилось и кто несет за это ответственность.

— И кто же это?

— Твой отец. Он был педиатром у всех пропавших детей. Сколько их было, не может сказать никто.

— Ты думаешь?

— Я уверен, что детей пропало очень много.

— Проект «Спасение»… — начала я размышлять вслух.

Я никак не могла уловить связь между исчезновением Джесси, Чарли и других детей с организацией, которую спонсировал Макс. Но и остров кажется оторванным от земли, хотя на самом деле он связан с материком.

— Так вот почему ты решил меня найти?

Джейк вздохнул и пустился в объяснения.

— Честно говоря, я зашел в тупик, когда вдруг заметил ту фотографию в «Пост». Я встречался с доктором Хаузером, и он рассказал мне о твоем отце. Но я и понятия не имел, как подобраться к нему. Я же не мог просто так появиться и задать ему интересующие меня вопросы. Затем умер Арни. Все мои дальнейшие попытки раскопать хоть какую-то информацию об этой организации потерпели неудачу. Я был погружен в депрессию, не зная, в каком направлении двигаться дальше, и работал, как зомби, только ради денег.

Затем я увидел твое фото. Ты так сильно походила на Терезу Стоун, запечатленную на той старой фотографии, что я удивился. Это было потрясающе. Я думал, что теряю рассудок. Некоторые сыщики становятся настолько одержимы расследованием, что начинают видеть зацепки даже в самых невинных фактах. Затем я прочел, что ты дочь Бенджамина Джонса, и это показалось мне роковым совпадением. Я решил познакомиться с тобой, чтобы разузнать побольше о твоем отце.

— То есть фактически ты меня использовал.

Джейк потянулся к моей руке, и я не отстранилась.

— Сначала так и было, Ридли. Но… — Он не закончил, и я была этому рада, потому что боялась услышать всякую ерунду о внезапно нахлынувших чувствах. Я знала, что на самом деле все так и было, но не хотела, чтобы наше сокровенное знание обрело форму слов. Они бы уменьшили значимость происшедшего.

— Если ты Чарли, а я Джесси, то что же произошло с другими детьми, которые пропали в том году? Кто они?

— Я не знаю. Мне так и не удалось разыскать их. Они исчезли. Возьми себя, к примеру. У тебя другое имя, другой номер социальной страховки. У тебя есть свидетельство на имя Ридли Кью Джонс. Со мной произошло то же самое. На мое имя, имя Харли Якобсена, выписано официальное свидетельство. Чарли, Памела, Брайан, Джесси, — их нет. Их настоящие родители мертвы.

Мне не показалось странным, что мы говорим о Джесси и Чарли в третьем лице. Ни Джейк, ни я не ассоциировали себя с пропавшими детьми. Я не могла себе представить, что когда-то была Джесси. Она была девочкой, чья судьба оказалась связанной с моей, но механизм этой связи был по-прежнему скрыт от меня. Джейк, судя по всему, ощущал то же самое.

— Я не понимаю. Этих детей похитили у родителей. Они появляются в другом месте, с другим именем, с другим номером социальной страховки, но как это произошло, мы так и не узнали.

— Я уверен, что к этому имеют отношение очень влиятельные люди, которые располагают и связями, и деньгами.

Джейк говорил без малейших колебаний, словно думал над этим не один раз.

— Уровень организации похищений вызывает большое удивление. Действовала целая преступная группировка.

— Но с какой целью? — спросила я.

— Когда я начал расследование, я решил, что речь идет о черном рынке. Я подумал, что детей бросали без документов, и кто-то пользовался этим, чтобы отбирать здоровых детей, снабжать их новыми свидетельствами о рождении и продавать богатым бездетным парам.

— Но ведь тебя не бросили. Твоя мать вернулась за тобой.

— Да, верно. Потом я узнал, что дети пропадали. Их никто не бросал, и это пошатнуло мою уверенность в первоначальной версии.

— Однако все они были пациентами клиники «Маленькие ангелы».

— Да, это их объединяет.

— А клиника «Маленькие ангелы» сотрудничала с кем-то в рамках проекта «Спасение».

— Вот именно.

— И что это нам дает?

— Нам еще надо обратить внимание на то, что все эти дети были частыми посетителями клиники. Когда маленьких детей привозят с травмами и ушибами, да еще неоднократно, наблюдающий врач обязан сообщить об этом в органы государственной опеки, так как эти дети становятся потенциальными жертвами жестокого обращения. Чарли бросали. У Джесси была сломана рука. Брайана привозили с переломом ноги, а у Памелы был вывих предплечья. Для столь маленьких детей такие травмы не характерны.

— Откуда ты это знаешь? Доктор Хаузер сказал, что не разрешил тебе прочесть досье.

— Он и не должен был говорить о том, что нарушил правила только потому, что его связывала дружба с Арни, правда?

Я улыбнулась. Значит, я правильно догадалась о характере доктора Хаузера по галстуку с танцующими медведями. Он все же пошел на уступку, так как это помогло бы восстановить справедливость, хотя ему и угрожали неприятности, узнай об этом кто-нибудь.

— То есть кто-то решил, что эти дети растут в неблагополучных семьях.

— Не кто-то, а твой отец, Ридли.

Джейк смотрел куда-то в сторону, наморщив лоб. Я оглянулась, чтобы увидеть, что привлекло его внимание, и вдруг заметила его черный «понтиак», грозный, как акула.

Джейк схватил меня и толкнул под стол. Он упал рядом со мной и крикнул официантке:

— На пол!

Она тут же подчинилась, словно привыкла к таким чрезвычайным ситуациям, и моментально исчезла за стойкой бара.

В тот же момент раздался звон стекла и оглушающе прозвучала автоматная очередь. Я никогда не слышала ничего более устрашающего. Весь мир превратился в калейдоскоп разбитого стекла и вспышек света. Вместе с Джейком, который тащил меня за собой, мы подползли к стойке, за которой рыдала на полу испуганная официантка. Я была настолько ошеломлена, что даже не плакала.

— Здесь есть черный ход? — крикнул Джейк, обращаясь к официантке.

Она кивнула и поползла на кухню. На плите подгорали яйца и бекон. Дверь была распахнута. Повар, судя по всему, спасся бегством. Все так же ползком мы покинули здание.

К тому времени, как мы оказались на заднем дворе, «понтиак» уже уехал. Джейк поднялся на ноги.

— Позвоните в полицию! — крикнул он испуганной официантке, которую все еще душили рыдания. — Спросите детектива Сальво.

Затем Джейк схватил меня за руку, и мы побежали. Стояло холодное солнечное утро.

Мы забежали в храм на Хикс-стрит. От громкой пальбы у меня заложило уши, а сердце выделывало такие кульбиты, что я с трудом дышала. Я ухватилась за руку Джейка, как утопающий за соломинку.

В храме было тихо. В первом ряду молилась старенькая леди в черном платке. Утренний свет проникал сквозь витражи, и яркие блики порхали по полу, как бабочки. Толстые свечи мигали в нефах. Здесь все дышало покоем и безопасностью. Кто посмел бы напасть на нас в церкви?

Джейк потянул меня в сторону исповедальни. Там была вывешена табличка с текстом, в котором сообщалось, что исповедь начнется в четыре часа после полудня. Я с облегчением вздохнула. Если бы мне пришлось исповедоваться, я бы не знала, с чего начать. Я тяжело опустилась на мягкое сиденье и коснулась Библии в черном кожаном переплете. На моих пальцах остался след от пыли. Джейк смотрел сквозь занавеску.

— Кто хочет нас убить? — с негодованием спросила я.

— Ридли, мы влипли. Кто-то хочет остановить нас, но я рассказал тебе все, что знаю сам, — тихо ответил Джейк.

— Но мне тоже ничего не известно.

Он посмотрел на меня, а затем вновь продолжил свое наблюдение. Я заметила в его руках зловеще поблескивающий полуавтоматический пистолет. До этого мне никогда не приходилось видеть оружие. Мне стало дурно.

— Что ты собираешься делать? — глупо спросила я.

— Защищаться, если потребуется.

Интересно, после стрельбы в церкви человек неминуемо окажется в аду, или же Господь сделает скидку на чрезвычайные обстоятельства? Я прислонилась к деревянной перегородке и только теперь поняла, насколько я устала.

— Но мне ничего неизвестно, — шепотом повторила я.

Я подумала о всех тех великолепных светских вечерах, обедах и балах, которые устраивал фонд Макса. На них присутствовала вся элита Нью-Йорка, имеющая отношение к миру телевидения, бизнеса и медицины. Я подумала и о том, сколько же денег собирал Макс во время таких мероприятий. Я размышляла о людях, которым эти деньги предназначались. Макс был одержим желанием помочь обездоленным детям и женщинам. Ни он, ни его мать не могли рассчитывать на такую помощь, поэтому он вырос в атмосфере ненависти и стал заложником собственной боли. Макс и мой отец всегда сокрушенно отзывались о несовершенствах государственной системы, обязанной защищать права женщин и детей. Правила связывали руки врачам, которые могли бы оказать помощь ребенку, находившемуся в опасности. Я много раз слышала, как разгоряченно проходили их споры, и всегда удивлялась тому, что у них при этом такие гневные и расстроенные голоса.

Что бы произошло, если бы Макс и мой отец получили свободу действий? Что, если проект «Спасение» — это только одна сторона медали? Что, если существовали подводные течения, скрытые от глаз общественности? Очевидно, упомянутая элита не спешила продемонстрировать эту сторону своей деятельности. Эти мысли, словно яд, отравляли мое сознание.

— Ты не имеешь никакого представления о том, как эти дети были похищены, кто и зачем это сделал? — шепотом произнесла я.

— Я этого не говорил.

Джейк отошел от занавески и присел на скамейку рядом со мной. Он засунул пистолет за пояс, утер пот со лба и обнял меня.

— Останемся здесь на некоторое время.

— А что потом?

— Мы подождем, пока не стемнеет. Я не знаю, что делать дальше. Я наперед не загадываю.

Я только сейчас заметила, как он устал.

— Что ты собираешься предпринять, Джейк? — ласково прошептала я ему на ухо, ощущая запах его кожи.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хотела спросить, что ты собираешься делать, когда узнаешь ответы на все свои вопросы, когда выяснишь, что произошло с нами?

Он посмотрел на меня с недоумением, а потом покачал головой, словно эта мысль не приходила ему в голову. Мы все иногда ощущаем себя потерянными, разве нет? Мы склонны гоняться за призраками, потому что именно это занятие кажется нам чрезвычайно важным.

— Я хочу узнать, кто я, — ответил Джейк.

— Но ведь ты уже знаешь.

— Я должен понять, что со мной произошло. Другие дети оказались в чужих семьях. Почему я попал в интернат? Разве тебе не хочется узнать свою историю, Ридли? Разве тебе плевать на правду?

Мы говорили шепотом. Он задал мне хороший вопрос. Правда всегда считается высшей ценностью, чем-то, ради чего принято жертвовать самым дорогим. Все без устали твердят о том, как правда освобождает, как трудно услышать горькую правду. Я подозревала, что красивая ложь, окружавшая меня, была ложью во спасение, однако к этому моменту я уже убедилась: высшие силы не терпят пустоты, а ложь сродни пустоте. Я оказалась в капкане, как затравленная лиса. И для того чтобы выбраться живой, я должна была пожертвовать частью себя. Как много уже потеряно! Я снова заплакала. Я даже не заметила, что слезы катятся у меня по щекам, пока Джейк не потянулся ко мне и не вытер мне щеку.

— Мне так жаль, Ридли. Как мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. — Его дыхание обжигало меня. Он нежно поцеловал меня, и я ощутила, как по спине у меня пробежали мурашки.

— Я так виноват перед тобой. Я мог остановить твои поиски в самом начале, но я только раздувал пламя. Я отправил тебя на встречу с Кристианом Луной. С моей стороны это было верхом эгоизма…

— Но ты не хотел быть один.

Джейк кивнул. Я его понимала. Я вспомнила, как тоскливо и одиноко мне было в том отельном номере. Я не знала ни кто я, ни как меня зовут Джейк прожил с таким ощущением всю свою жизнь. И вот в прошлом году, когда он рассчитывал получить ответы на свои вопросы, его единственный друг умер. Джейк пережил страшное потрясение. Желание разделить с кем-нибудь свою боль стало невыносимым. Разве это не свойственно нам всем — искать родственную душу? Мы можем обмануть себя, сказав, что мы ищем любовь, деньги, воплощение своей мечты, но на самом деле мы хотим встретить свою вторую половинку. Человека, с которым мы готовы разделить свои заботы, свое счастье, свои страхи, зная, что мы можем рассчитывать на понимание и заботу.

— Мне так жаль, — снова сказал Джейк, привлекая меня к себе.

Я обняла его и крепко прижала к себе. Я не могла им надышаться.

— Все хорошо. Теперь я понимаю твое настроение.

— Да?

— Пароль «Неизвестный».

Он посмотрел на меня с такой благодарностью, что я расплакалась. Джейк прильнул к моим губам, и я ощутила соленый вкус собственных слез.

Пока мы прятались в церкви, детектив Сальво прибыл на место, которое подверглось обстрелу. Позже мне удастся разузнать, что посреди стеклянного конфетти на полу он задал вопросы официантке, пережившей сильнейшее нервное потрясение, и она описала ему двух людей, которые сбежали после стрельбы. Детектив недоуменно покачал головой, так как этот эпизод еще больше запутывал общую картину. То, что началось как спонтанная стрельба в неспокойном районе, приобретало масштабы громкого дела, о чем детектив и подозревать не мог, когда за него взялся.

Законы о хранении оружия в Нью-Йорке отличались чрезвычайной строгостью. Если вы хотели получить разрешение на ношение оружия, вам приходилось соблюсти большое количество формальностей, а вслед за этим следовал долгий период ожидания. Харли Якобсен прошел все легальные этапы этого пути, в результате чего ему было выдано разрешение на хранение девятимиллиметрового «Глока» и небольшого пистолета «Смит и Вессон», который часто встречается у офицеров полиции. С документами у него все было в порядке, но та винтовка, из которой был застрелен Кристиан Луна, была приобретена во Флориде. В этом штате законы не требовали такой жесткой процедуры. Период ожидания на разрешение получения оружия составлял всего три дня. Фактически, во Флориде человек мог приобрести оружие и не зарегистрировать его. Детектив Сальво мог понять, зачем человеку отправляться во Флориду и приобретать там оружие, которое потом будет фигурировать в связи с убийством. Но детективу Сальво было неясно, зачем этот человек стал бы регистрировать его. Сальво запросил документы, которые якобы подписывал Джейк, а потом сравнил стоявшую там подпись с подписью на досье Джейка, когда он оформлял лицензию на право частной сыскной деятельности. Как и следовало ожидать, подписи не совпали.

Сальво сдержал слово. Он продолжал вести расследование об исчезновении детей. Ему довелось пройти тот же путь, что и Джейку. Но Гас Сальво занимался этим делом не так, как Джейк, который преследовал личный интерес. Кроме того, Сальво изначально поставил перед собой довольно узкую задачу: найти убийцу Кристиана Луны и выяснить мотив преступления.

В полиции полагали что Кристиан Луна виновен в гибели Терезы Стоун. Дело о ее убийстве так и не закрыли. Детектив Сальво с удивлением обнаружил, что Тереза была настолько одинока, что некому было настаивать на продолжении расследования. Поскольку ее убийство не было раскрыто, виновный в совершении преступления мог не беспокоиться. Однако то, что Кристиан Луна вернулся в город, утверждая, что он не убивал эту женщину, и свои слова подтвердил в разговоре с девушкой, которую считал своей похищенной дочерью, должно быть, сильно расстроило чьи-то планы. Сальво предположил, что Кристиан Луна своим появлением кому-то перешел дорогу. То, что Джейк выяснил то же самое, переводило и его в разряд мишеней.

Детектив Сальво осмотрелся, замечая повсюду только битое стекло. Тротуар вокруг был изрешечен следами от пуль. «Какого черта здесь происходит?» — подумал он. Я бы все это узнала гораздо раньше, если бы не выключила свой мобильный телефон, когда он начал вибрировать у меня в кармане и на дисплее появился знакомый номер.