Красивая ложь

Глава двадцатая

На следующее утро Джейк приготовил мне воскресный завтрак: блинчики с клубничным джемом (сироп у него закончился) и крепкий кофе, насыщенный аромат которого разнесся по всей квартире. Мы ели прямо в постели, и я рассказывала ему о событиях минувшего дня. Мне казалось странным, почти невозможным, что не прошло и сорока восьми часов с того момента, как на моих глазах убили Кристиана Луну. Я поведала Джейку о детективе Сальво, о мадам Марии и о том, что я нашла в библиотеке.

— Напарник детектива Сальво зашел ко мне на огонек, но закончилось это тем, что меня забрали в девятый участок, — сказал Джейк. — Наверное, я не проявил такого же рвения сотрудничать, как ты. Но через пару часов они были вынуждены меня отпустить. У меня было ощущение, что они с удовольствием держали бы меня и дольше. Они забрали мою машину.

— Детектив Сальво сказал мне, что беседовал с тобой.

— Когда?

— Я позвонила ему и рассказала о пропавших в Хекеттауне детях.

— Зачем ты ему об этом сообщила? — В вопросе Джейка звучало не праздное любопытство, а нечто большее. Мне показалось, что я заметила в его голосе тревогу.

— Я не знаю, — пожимая плечами, медленно произнесла я.

Я и сама себе не смогла бы ответить на этот вопрос.

— Наверное, мне хотелось иметь союзника в этом деле.

Затем я многозначительно добавила:

— Я не знала, кому я могу доверять.

Джейк кивнул и тихо произнес:

— Я знаю. Я солгал тебе. Ты не знала, стою ли я твоего доверия Мне очень жаль.

Я отмахнулась. Для меня все это было уже в прошлом.

— Что тебе сказал Сальво? О детях? — спросил Джейк через мгновение.

— Ничего. Просто пообещал, что разберется. Но я думаю, что он так сказал, чтобы успокоить меня. Потом добавил, что хуже частного детектива могут быть только обычные граждане, которые решают поиграть в частных детективов.

— В его замечании есть доля истины.

Я закатила глаза.

— Джейк, — снова обратилась я к нему после кофе и блинчиков. — Что тебе удалось узнать о своей семье?

Я не была уверена, что мой вопрос прозвучал тактично, но я решила установить новые правила поведения, поэтому говорила только то, что думала. А мысль о пропавших детях не давала мне покоя еще со вчерашнего вечера, после того как мы с Джейком провели в постели несколько восхитительных часов. Он заснул, а я лежала, не в силах сомкнуть глаз, и раздумывала над тем, что он мне рассказал. Я вспомнила, как выразился о Джейке детектив Сальво: «воспитывался в приюте». Джейк сказал, что помнил свою мать. Но ничего более.

Он прекратил жевать и не сразу ответил мне. Пожав плечами, он произнес:

— Я занимался этим делом почти все время, с тех пор как получил лицензию на право частного расследования и до того дня, когда умер Арни. Как я и говорил, это казалось мне очень важным. Мне нужно было разгадать загадку своего прошлого, чтобы идти дальше. Наверное, если быть честным до конца, то и мое желание стать частным детективом было связано именно со стремлением разобраться в себе.

— И…

— Я не так уж далеко продвинулся за пять лет, — небрежно произнес Джейк.

Он собрал тарелки и отнес их в кухню. Я позволила ему побыть одному, потому что понимала, что он нуждается в тишине и одиночестве. Через некоторое время он вернулся и сел рядом, а потом продолжил:

— Мне сказали, что меня оставили без документов, без свидетельства о рождении, без справок о прививках. Если я тебе скажу, что я не мог в это поверить, потому что помнил женское лицо, любящее, доброе, ты решишь, что это просто детская фантазия? Ведь если моя мать меня любила, то она не могла бы бросить меня просто так?

Я кивнула. Глаза Джейка блестели, а на лице застыло жесткое выражение. Я видела, как важно для него почувствовать, что я верю ему. И в этом я могла быть искренней.

— Она ни за что бы так не поступила, Джейк, я уверена. Иногда важно прислушаться к своей интуиции, а не к тому, что утверждают другие.

Он кивнул и отвернулся.

— Арни мне очень помог. Именно благодаря ему я получил доступ к своему личному делу. Они меня сразу определили как проблемного ребенка, поэтому другие пары не спешили с усыновлением. Но, честно говоря, главная причина — это мой возраст. Я был слишком взрослым. Люди обычно хотят младенцев.

— Где тебя нашли? — спросила я, предполагая, что это и должно стать отправной точкой поиска.

— Неизвестно. Мое первоначальное «досье» было утеряно.

Как грустно это выглядело со стороны: никаких сведений о родителях, имени, дате рождения. Я поняла, почему на компьютере Джейка стоит пароль «неизвестный». Теперь это выглядело логичным.

— В любом случае, — хлопая себя руками по коленям, сказал он, — решение этого вопроса требует времени, а у нас сейчас есть другие насущные проблемы. И они касаются твоей истории.

Джейк очень старался выглядеть бодрым и энергичным, хотя у него это не так уж хорошо получалось.

— Наши проблемы, как мне кажется, выглядят странно похожими, — ответила я ему, и в моем голосе помимо моей воли послышались грустные нотки.

— Да, ты права, но только те люди, с которыми я разговариваю, не становятся жертвами убийц, а меня лично не преследуют сумасшедшие в метро.

Мы рассмеялись. Но так мог бы прозвучать смех на похоронах. Мы просто снимали напряжение, сознавая, что повода для веселья у нас нет.

Остаток дня мы с Джейком провели в поисках родителей пропавших детей из Хекеттауна. Мы повторяли ту же историю, которую я придумала для мадам Марии. Я сидела на диване в квартире Джейка с телефонной книгой в руках (как частный детектив он располагал большим количеством справочников). Джейк сидел за компьютером, блуждая по Сети. Он звонил своим знакомым полицейским по мобильному телефону. К концу дня благодаря газетным статьям, звонкам и полицейским протоколам мы выяснили, что все родители пропавших детей, кроме одного, уже мертвы.

Джейку удалось раскопать архивы газет, издававшихся в Джерси.

Шейла Мюррей, мать Памелы, которой было всего девять месяцев, когда ее похитили, умерла в 1975 году в результате несчастного случая на дороге. Ее посчитали виновной в аварии. Она поехала на красный свет и врезалась в другую машину, в которой было трое девочек-подростков. Все погибли. Памелу, согласно статье, украли прямо из кроватки, когда Шейла спала. Шейла не была уверена в личности отца и воспитывала ребенка одна.

— Тупик, — сказал Джейк, когда мы просмотрели все, что касалось Шейлы и ее дочери Памелы.

— Лучше не скажешь, — согласилась я.

Майкл Рейнольдс, отец Чарли, которому было три года, когда он пропал, вынужден был воспитывать своего сына самостоятельно, так как его жена Адель умерла от травм, полученных во время драки в местном баре. В статье говорилось, что в живых осталась мать Адели Линда МакНотон. Не так уж много времени у меня ушло на то, чтобы выяснить, что эта женщина все еще проживала по тому же адресу и ее номер телефона не изменился.

Мне пришлось выдержать тяжелый разговор с ней. Я узнала, что Майкл Рейнольдс был наркоманом и употреблял героин. Он не прожил и года после того, как Чарли украли из их крохотной квартирки.

Миссис МакНотон произнесла слова, которые не выходили у меня из головы целый день.

— Адель была моей дочерью, и я любила ее. Пусть Бог успокоит ее душу. Но она никогда не была хорошей матерью. Она не хотела этого ребенка, пыталась бросить Чарли спустя пару дней после его рождения, но вернулась за ним, потому что не выдержала угрызений совести. А Майклу не нужно было ничего, кроме очередной дозы. Я вам так скажу: жив Чарли или нет, но ему лучше без них.

Джейк смотрел на монитор компьютера, пока я заканчивала разговор с этой женщиной.

— Что-нибудь интересное? — рассеянно спросил он, не отрываясь от экрана.

Я пересказала ему все, что узнала. Он ничего не ответил, а лишь продолжал жать на кнопку мышки, просматривая статью, содержание которой было от меня скрыто.

— Не кажется ли тебе странным, что все эти люди уже мертвы? — спросила я.

— Да, спорить не буду, — согласился Джейк, все еще увлеченный работой. — Посмотри, — позвал он меня.

Я подошла к нему и глянула на монитор.

Марджори Мазерс, мать Брайана, которому было шесть лет, когда он исчез из своей кровати посреди ночи, отбывала пожизненное заключение за убийство своего мужа. Она убила его через три недели после того, как пропал ее сын. Они ужасно ссорились по поводу оформления опеки над ребенком. Марджори утверждала, что он нанял людей, чтобы те украли Брайана. Ее адвокаты пытались доказать, что она утратила разум в связи с исчезновением сына. Они защищали ее, называя случившееся непреднамеренным убийством. Ее мужа хотели представить человеком, способным выкрасть ребенка, чтобы наказать женщину за то, что она бросила мужа. Марджори подтвердила, что пистолет выстрелил случайно, когда они дрались. Но обвинение сумело доказать, что она хладнокровно выстрелила мужу в затылок, когда он спал. Ее срок заключения истекал в 2020 году.

— Может, нам удастся поговорить с ней, — предположила я.

— Не знаю, такая ли это хорошая мысль, Ридли, — ответил Джейк, поворачиваясь ко мне.

— Почему?

— Она же не в себе.

— Почему ты так решил?

— Она же убила своего мужа!

Я пожала плечами и вернулась на диван.

— То, что она убила кого-то, не означает, что она не может нам предоставить нужную информацию. Марджори единственная, кто остался в живых.

Джейк вздохнул.

— Я считаю, что не очень-то гуманно и целесообразно вытаскивать на свет прошлое, особенно учитывая то, что мы не располагаем конкретными фактами. И для нее, и для нас это будет очень болезненный разговор. Женщина отбывает срок в тюрьме за убийство человека, которого она считала повинным в том, что он выкрал ее ребенка. Сына она так и не нашла. Постарайся все это представить. Как ты думаешь, хватит ли у тебя мужества заставить ее страдать еще больше?

Он был прав. Я почувствовала себя полным ничтожеством из-за того, что так эгоистично рассуждала. Я была так увлечена поиском ответов на собственные вопросы, что сострадание к другим покинуло меня.

— Но что же нам теперь делать?

— Я не знаю, — ответил Джейк.

Около восьми часов он вышел купить нам что-нибудь на ужин, а я осталась в квартире и сидела, листая свою записную книжку. Мне не давала покоя мысль о тех людях, которые были связаны с исчезновением детей. Зачем я разыскивала их родителей? Почему это казалось мне таким важным? Я вдруг вспомнила о том, что сказала мне накануне Линда МакНотон. Я нашла ее номер и позвонила ей снова.

— Миссис МакНотон? — спросила я, когда она взяла трубку.

— Да, — ответила она мне усталым и раздраженным голосом. Судя по всему, она меня узнала.

— Это Ридли Джонс. Извините, что беспокою вас снова. Но у меня есть к вам вопрос. Вы могли бы мне помочь?

Она вздохнула.

— Для меня это не очень приятный разговор, мисс.

— Я знаю. Мне очень жаль.

Я старалась говорить как можно спокойнее, помня о том, что недавно сказал мне Джейк.

— Прошу вас, еще один вопрос.

— Да?

— Вы сказали, что ваша дочь пыталась бросить Чарли сразу после его рождения.

— Это верно, — произнесла Линда и попыталась хоть как-то оправдать поведение своей дочери: — Я хотела остановить ее. Но у нас были большие финансовые трудности. Адель решила, что так будет лучше для ребенка.

— Она отнесла его в агентство по усыновлению?

— Нет, — после паузы ответила моя собеседница. — Вы должны с пониманием отнестись к этому. Майкл был наркоманом. Адель не думала, что он сможет стать сыну достойным примером.

— Я понимаю. Так куда же она отнесла Чарли?

— Вы знаете, есть такие места…

— Какие? — Кровь начала бешено стучать у меня в висках.

— Там, где принимают ребенка, но не задают никаких вопросов. Они считают, что лучше ребенку оказаться в безопасности и тепле, чем погибнуть на свалке. Вы оставляете ребенка, и они забирают его. У вас есть три дня для того, чтобы принять решение.

— Миссис МакНотон, ваша дочь отнесла Чарли в заведение под названием «Проект “Спасение”»?

— Точно. Именно так оно и называлось. Но затем Адель забрала сына, как я уже говорила. Они проявили понимание. Дали кое-какие советы. Она вернулась в хорошем настроении. Говорила, что ей удастся стать хорошей матерью. Но я вам честно скажу, она не хотела этого ребенка. У него были колики. Он все время кричал. День и ночь.

Я ее уже не слушала. У меня в голове звучали слова Эйса: «Спроси у отца о дяде Максе и его “благотворительности”».

Я поблагодарила Линду и повесила трубку. Что же все это означало? Я была не в силах распутать этот клубок. Но у меня в голове вдруг возникла картинка из тех брошюр, которые вручил мне отец: мусорный бак и ласковые руки, держащие младенца, завернутого в пеленки.

Я вдруг осознала, что это может привести меня к страшным открытиям, и решительно запретила себе даже думать об этом, но одна и та же мысль все равно не давала мне покоя.

— Что-то не так? — спросил меня Джейк с порога. В руках он держал пакеты из китайского ресторана.

— Нет, ничего, — солгала я. — Просто задумалась.

— Еще бы, — произнес он, понимая, что я что-то скрываю.

Я еще не была готова рассказать ему о том, о чем сама не успела поразмыслить.

— Нашла что-то стоящее? — настойчиво обратился он ко мне.

— Нет. Ничего.

Я подошла к столу, на котором он оставил свои пакеты, и начала выгружать еду.

Джейк пошел в кухню, а через секунду вернулся с посудой и салфетками. Я заметила в его руках бутылку белого вина.

— Давай поедим, — пододвигая ко мне стул, произнес он. — Все становится на свои места после хорошей еды и бутылки вина.

Я улыбнулась ему, надеясь, что он окажется прав.