Край собачьих следов

Глава тридцать пятая – Ясность

– Вы арестовали его? – грозно спросила королева.

– Пока нет, Ваше Величество, – капитан Рэг склонил голову. – Но он дал слово, что сегодня же явится сам.

– И вы поверили?! Что ж, если он не придет, завтра вы будете болтаться с петлей на шее.

– В этом нет необходимости, моя королева, – Лидер вошел в помещение бодрой походкой, широко улыбаясь, словно прибыл на торжественное мероприятие.

– Вы пришли… сами? – удивилась Леория.

– Я пред вами чист, и если моя королева поверила сплетням завистников и решила арестовать своего самого верного слугу, мне остается только покориться ее воле, – он поклонился.

«Да он издевается!» – подумала она и скомандовала:

– Уведите его!

Лидер позволил двум стражам надеть на себя кандалы и, продолжая улыбаться, как почти никогда не улыбался за всю свою жизнь, покинул в их сопровождении дворец.

– Пытать его, пока не признается в измене, – приказала королева и жестом велела подать ей карету. Капитан Рэг посмотрел на нее с испугом.

«Все-таки женщины – жестокий народ», – пронеслось у него в голове, и, чтобы не выдать себя лицом, он низко поклонился.

***

Антис вернулась в спальню, когда солнце уже собралось уходить на покой. Она о многом подумала и, благодаря совету садовника, даже смогла в чем-то разобраться. Утомившись от полдня размышлений, она собралась было вздремнуть и откинула балдахин кровати.

На подушке лежала большая алая роза, гораздо крупнее, чем подаренная Робином, и записка. Она взяла ее в руки и прочитала:

Любимая моя, нежная Антис!

Прости, что так говорил с тобой сегодня. Я слишком люблю тебя и едва сдерживаюсь. Понимаю, что ты чувствуешь, и хочу, чтобы ты была счастлива. Я ничего от тебя не требую и обещаю, что даже не буду об этом более заговаривать. Пока ты рядом, пока я могу просто видеть тебя, в моей жизни есть смысл. И я очень хочу, чтобы ничто не омрачало твое настроение, чтобы пребывание здесь было наполнено радостью и весельем. Я готов исполнять любые твои желания. Судьба поменяла нас местами. Теперь ты моя королева.

Сегодня вечером местные музыканты дают представление. Знаю, ты любишь флейту, и я хочу пригласить тебя насладиться дивной мелодией вместе.

Навеки твой, Хинт.

– Умеешь ты убеждать женщин, – проговорила Антис, покачав головой.

***

– Слушай, Горностай, я тут подумал, – Вирт поджал губы и на минуту стал казаться серьезнее, – может, мы тебе наколку сделаем?

– Но я же еще не прошел церемонию, – возразил Рикки. – Я еще не Рыцарь Служения.

– Мы тебя уже приняли, – улыбнулся Кристофер. – Да к тому же Лидер не стал бы посылать тебя, не будь он уверен, и не стал бы доверять расследование побега Даррена. Так что твое посвящение – это только вопрос времени.

– Да, но он сказал, что я стану Рыцарем только после того, как найду пособника Тигра, – Рикки выразительно глянул на Вирта.

– А ты разве еще не нашел его? – удивился Сокол, ответив не менее красноречивым взглядом.

– Нет пока, но я близок. Кстати, хотел с тобой на эту тему поговорить.

– Со мной? – Вирт продолжал делать вид, что ничего не понимает. – Я вряд ли могу помочь, вот Арок у нас умный, но он остался в Индорфе.

– Ладно, пока вы тут беседовать будете, я все приготовлю, – Филипп принялся рыться в своем мешке.

– Змей у нас мастер в таких делах, – пояснил Орел.

– А что это будет за наколка? – поинтересовалась Эри, до того сидевшая тихо и рассматривавшая свои новые ботинки, купленные Рикки этим утром.

– Марк мне тут набросал изображение горностая, – Филипп достал небольшой клочок бумаги, на котором был нарисован остромордый зверек, овевавший пушистым хвостом длинный красивый меч. – Мы ведь давно хотели тебе предложить, да как-то случая не было.

– Только я сначала переговорю с Соколом, – Рикки кивнул и жестом пригласил Вирта прогуляться. Они отошли подальше от стоянки, так, чтобы никто не мог их слышать.

– Я знаю, что это ты помог Даррену, – сказал Горностай.

– И?

– Что и?

– Что ты собираешься делать? – Вирт смотрел на него прямо, и в его глазах не было страха или вины. – Расскажешь остальным?

– Нет, не расскажу. Но...

– Тогда чего ты от меня хочешь? – Сокол нахмурился.

– Хочу понять, почему.

– Ясно же, что Даррен невиновен.

– То есть Лидеру ты не поверил? – уточнил Рикки. – Что же это тогда за служба?

– Можно подумать, ты веришь! – Сокол усмехнулся. – Эри твоя, вон, вообще убийца. А Тигр только пособник.

– Я не помогал ей бежать, – возразил Рикки. Вирт смерил его взглядом.

– И то верно... – заметил он и спросил напрямую: – Так что ты будешь делать? Ведь Лидер захочет услышать имя.

– Не знаю, – Рикки тяжело вздохнул. – Признаться, я запутался. Незадолго до нашего отъезда я кое-что видел, – он помялся, не решаясь рассказать.

– Догадываюсь, что ты видел, – помог ему Сокол, – точнее, кого. И сразу отвечу на твой вопрос – да, до поры Тигр исполнял приказ. Но потом Лидер его предал.

– Как же так? И вы все знали?

– Нет, – Вирт мотнул головой. – Никто не знал. Но я тебе честно скажу, никто в невиновности Тигра и так не сомневался. Только среагировал каждый сообразно своему нутру.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, Горностай, что даже среди лучших Охотников немало трусов. И это не мешает им жить. Подумай об этом.

Рикки наморщил лоб. Он не был уверен, на что именно намекал Сокол, и хотел было уточнить, как позади раздался голос Орла:

– Эй, вы чего там? Филипп уже заждался!

– Идем, – Вирт хлопнул его по плечу и, присвистывая, зашагал впереди.

***

Получив от Лидера бумагу, Даррен в спешке выбрался из Толлгарда. Знакомые Вирта провели тайным ходом за стену, где он расплатился и вскочил в седло. Он гнал лошадь так быстро, что к вечеру она начала прихрамывать, и на губах появилась пена. Бедное животное едва держалось, и когда он резко потянул поводья, присело на задние ноги.

На обочине дороги набок завалилась черная карета. Двойка вороных нетерпеливо била копытами землю.

– Что случилось? – крикнул Даррен, приближаясь к карете.

– Да олень на дорогу выскочил, лошадей перепугал, – из-за черного корпуса показалась фигура молодого человека. Увидев Даррена, он резко остановился.

– Лис?

– Тигр?

Они молча уставились друг на друга.

– Ты туда? – заговорил первым Доминик.

– А ты оттуда? – улыбнулся в ответ Даррен.

– Может, хоть поужинаем?

– Давай.

– Я уже и костер развел, пойдем? – Доминик качнул головой, приглашая Даррена к появившемуся за каретой кусочку тепла и света. Они сели напротив друг друга, Лис помешивал в котелке варево, а Тигр молча смотрел на огонь. Говорить им не хотелось. Слова могли разрушить ту тонкую паутинку, что опутала пространство вокруг. Когда-то они бегали в одной стае, потом стали врагами. Но в эту минуту они могли общаться друг с другом, не оглядываясь ни на что, в полном естестве природы.

Так же молча они поужинали и устроили себе ложа.

– Ты ее любишь? – спросил Доминик, откидываясь на мешковину.

– Люблю, – Даррен посмотрел на темно-фиолетовый купол звездного неба, огромный, сводящий с ума своей необъятностью и непостижимостью.

– Замок Северной звезды – это остров за широким рвом. Туда никак не проберешься.

– У меня есть пропуск.

– Да ну? – Доминик повернул голову и удивленно посмотрел на него.

– С печатью, – Тигр позволил себе немного гордости.

– Ничего себе, я решительно перестаю понимать, что происходит. Как ты, кстати, выбрался из города?

– Через третьего игрока.

– То есть?

– Знаешь старую поговорку, что когда соперничают двое, выигрывает третий? Вот и тут так же. Лидер думал, что нам противостоит только подполье, треклятые революционеры. Но он забыл про них. Да и все мы забыли.

– Преступные кланы? – догадался Доминик.

Тигр кивнул:

– Сам скоро увидишь, в столице полный бардак. Не сегодня, так завтра голова Лидера полетит с плеч за якобы измену. Но и Леория, уверен, долго не продержится. Не в одиночку.

– Но как? – Лис приподнялся на локте. – Каким образом они вбили клин между королевой и господином? Ведь это ж еще суметь надо.

Даррен кивнул:

– Ловкачей в мире хватает. Впрочем, может, случится чудо, и все обойдется. Ты лучше расскажи, как там она?

– Тут такие дела творятся, а ты о какой-то девице, – негодовал Доминик.

– Никогда больше не называй ее так, – сурово проговорил он.

Лис глянул на него с укоризной.

– Вот помяни мое слово, Тигр, погубит она тебя. Такие женщины высасывают из мужиков все до капли, а потом бросают и ищут других. Пока король был жив, она была его любовницей, когда король мертв, она, конечно, станет твоей. Но ровно до тех пор, пока не заберет все, что сможет. И подвернись кто богаче, она уйдет к нему, а ты останешься в дураках. Оно тебе надо?

– Антис не такая, – возразил Даррен. – Она сама не понимала, что делала. Я увлекся сначала, потому что она красивая, но потом понял, что она смелая, умная и добрая.

– Интересно, как ты это понял. По мне, так девчонка-убийца и то интереснее.

– Антис не девчонка, она женщина.

– Надо думать, – Доминик хмыкнул. – Но даже если я не прав, и она не бросит ради богатого, ты все равно погибнешь рядом с ней. Она не способна любить, она способна только брать. И ты же первый будешь мучиться оттого, что не сможешь дать ей всего.

– Смотрю, ты меня недооцениваешь.

– Ты просто за ее красотой ничего не видишь.

– А ты, Доминик? Ты видишь кого-то, кроме своей Надин?

– Что ты хочешь сказать? – Лис сразу напрягся. – С ней все хорошо?

– Она замужем.

– Она его не любит.

– И тем не менее она его жена. А ты сам – любовник, разрушитель семьи.

– Я делаю ее счастливой.

– Ты ничего не делаешь, Доминик, – возразил Даррен. – Я не понимаю, как можно довольствоваться такой жалкой ролью?

– А что я могу? Ей приказала выйти за него сама Леория.

– Дело твое, Лис, но я бы не стал жить так. Я бы поставил ее перед выбором: либо она остается с ним, либо вы вместе покидаете город, меняете имена, женитесь и живете, как нормальные люди.

– Я же Охотник, ты забыл? И не числюсь мертвецом в отличие от тебя.

– Уйди со службы.

– Ты с ума сошел?

– Нет, Доминик, я просто понял за эти дни, что есть в жизни то, что имеет значение, и то, что только кажется важным. Страна катится в хаос, и близится время, когда надо будет выбирать. Я предпочитаю жить, а не существовать. И даже рад, что свободен, что больше не Даррен Тигр.

– А кто ты теперь?

– Тот, кем захочу быть. Человек, а не собака, выполняющая команды хозяина.

– Осторожнее в выражениях, ладно? – Доминик посмотрел предостерегающе.

– Не надо бояться изменить свою жизнь. Потому что рано или поздно она изменится сама. И лучше это сделать своими руками, чем доверяться слепому случаю.

– Не все так просто, Тигренок, не все так просто, – Доминик снова откинулся на спину.

– Конечно, непросто, особенно если самому все усложнять.

– Ладно, давай помолчим немного, а то, чувствую, поссоримся.

– Как там остальные ребята, не знаешь? – сменил тему Даррен.

– Везут Эриал Найт в Ровану.

– С ней им будет весело.

– Да уж... – Доминик улыбнулся и, снова посерьезнев, проговорил: – Если в Толлгарде все так, как ты сказал, то этой стране еще понадобятся хорошие Охотники и верные люди. Бежать от врагов не в моем характере.

– Это твой выбор, Лис, – отозвался Даррен. – Но не удивляйся, если Надин решит иначе.

***

Антис любила флейту с самого детства. Почему-то звуки именно этого инструмента, складываясь в мелодию, увлекали ее за собой. Когда она слушала флейту, ее казалось, что за спиной вырастают крылья, и сама она становится как будто лучше, чище.

– Тебе нравится? – шепотом спросил Хинт.

– Очень, – кивнула она.

А музыкант продолжал играть, и перед взором появлялись горы, зеленые луга, журчащие ручьи. Ей хотелось вскочить со своего места и бежать. Бежать в эту красоту, немного печальную и потому более величественную, чем любая другая картина.

Антис похлопала флейтисту, когда тот закончил и поклонился.

– Еще желаете послушать? – спросил он.

– Да, но не сейчас. Подождите здесь, – и, обращаясь к Хинту, сказала: – Пойдем, мне надо с тобой поговорить.

Эта мелодия пробудила в ней что-то давно спавшее, что-то детское, живое и настоящее.

Они вышли из небольшого зала в коридор.

– Если хочешь, он будет играть каждый вечер, – Хинт попытался ее обнять, но Антис выскользнула.

– Послушай меня сейчас и не перебивай, – серьезным тоном сказала она. – И будет лучше, если мы оба сядем.

– Хорошо, здесь рядом библиотека, там есть диванчик и кресла.

Среди огромных книжных шкафов Антис почувствовала себя неуютно, но отступать не стала. Возможно, завтра у нее уже не хватит смелости.

– О чем ты хотела поговорить? – спросил Хинт, откидываясь на спинку мягкого, отделанного кожей дивана.

– Я должна сказать тебе, – она глубоко вдохнула, – что не хочу быть с тобой. Нет, не говори ничего, просто послушай. Хотя бы раз. Жизнь моя до встречи с тобой была ужасна, имущество таяло, как снег весной, а карточный долг отца рос быстрее, чем сорняки в нашем саду. Он пил, и каждый день были скандалы. И я мечтала, думала, планировала целые ночи напролет, как уйду из дома. И когда я поняла, что привлекла внимание самого короля, то не поверила своему счастью. Нет во всем государстве мужчины лучше, чем король, так я себе говорила и, что самое страшное, я в это искренне верила. Ты был для меня всем: защитником, любовником и даже в чем-то отцом. Я чувствовала себя красивой и желанной. И думала, что жизнь моя удалась. Конечно, при дворе не так-то легко, как кажется, особенно с Леорией, да и в последнее время меня уже начинала одолевать скука, но я никогда не ушла бы от тебя и так никогда бы не узнала, что все может быть по-другому. Мы, люди, часто обманываем себя, гораздо чаще, чем других. Мы думаем, что разумное всегда есть правильное, а на самом деле это две разные вещи. Я мечтала уйти из дома и быть любимой самым лучшим из всех мужчин. О последнем мечтает, наверное, каждая девочка, но мне повезло больше других, моя мечта сбылась. Только не задумывалась я тогда о том, что лучший мужчина – это не тот, кто облечен деньгами и властью, ширину и глубину человеческой души этими мерками не измерить. Не понимала я и то, что в любви нет лучших и худших, есть только свои и чужие.

– Ты признаешь сейчас, что была моей фавориткой только потому, что я был королем? – все-таки перебил ее Хинт.

– И нет, и да. Все не так однозначно. Мне правда тогда казалось, что я люблю тебя. Не так, как об этом пишут в книгах, а просто, без замирания сердца, тихо, мило и ласково. Сейчас я понимаю, что принимала тебя как данность, как небо над головой, любила тебя подобно тому, как мы любим воздух, которым дышим. Все то время я не мыслила своей жизни без тебя.

– А теперь мыслишь? – он посмотрел ей в глаза с немым укором.

– Теперь я знаю, что питала себя иллюзией собственного счастья. Мир больше, чем мы думаем, он хуже, чем нам кажется, и лучше одновременно. Мир всегда другой, не такой, каким мы его видим или хотим увидеть. За два месяца, что я была без тебя, я как будто впервые посмотрела вокруг. Я хочу теперь жить по-другому.

– Послушай, чтобы жить иначе, не нужно расставаться со мной, только скажи, чего ты хочешь.

– Ты не слушаешь меня, – Антис покачала головой, – или, что хуже, не понимаешь. Изменить жизнь – не значит поменять платье или позвать музыкантов, жизнь – это то, что у человека в душе. Я не могу быть с тобой рядом, позволять тебе обнимать меня и целовать. Я не люблю тебя, Хинт, не любила, и не буду любить. Прости за жестокость этих слов…

– А кого ты любишь? – он наклонился вперед, продолжая смотреть ей в глаза.

– Я не отвечу на этот вопрос, а только скажу, что не стала бы заточать любимого рядом с собой только потому, что мне стало скучно и одиноко.

– Ты много говоришь, Антис Оклин, – сказал, вздохнув, Хинт. – И всеми этими словами пытаешься завуалировать главное. Ты такая же, как сотни других женщин. Когда у меня было все, ты была рядом, когда же не стало короны, ты хочешь уйти.

– Думай так, если тебя это успокоит, – она встала.

– Ты все равно никуда отсюда не денешься, – он горько усмехнулся.

– Пускай, но твоей я больше не буду никогда, – она развернулась и направилась к выходу.

– Не будь так жестока, Антис! – крикнул Хинт.

– А милосердно ли держать меня в клетке? – не оборачиваясь, бросила она в ответ.