Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2

Глава 14 Опасная переправа

Когда я вижу степи и пустыни, они кажутся мне скупыми на цвета и эмоции. Но когда мы спускаемся в долины реки Волхов, вокруг расцветают разноцветные фруктовые деревья. Иногда это создает прекрасные пахучие леса, даже на такой же плоской местности.

Это место, где начинаются южные маршруты в княжество.

Всё еще используется маршрут, который называют Торговым путем. Это старый прибрежный путь, построенный Империей.

Жужжание мух, шершней, пчел и других насекомых, готовых жалить. Возможно, Алтынсу смотрит на это счастливыми глазами. Возвращение к цивилизации напоминает мне о том, что беззаботные времена заканчиваются.

Впереди меня ждут серьезные проблемы.

Враги — не раздраженные должники или отцы, а истинные убийцы.

Мне придется собраться с силами, показать свою лучшую игру и не допустить ошибок.

— Сколько? — Вытаращив глаза, я спросил Добрыню, выбираясь из задумчивости.

Лицо мое скривилось от боли. Добрыня брил меня острозаточенным кинжалом, но я не выдавал эмоции.

Я решил доверить себя профессиональному парикмахеру, так как процедура была варварской. Надеюсь, у нас останется какая-нибудь монета, когда мы доберёмся до Новгорода.

— Золотой за человека, государь. Половина этой суммы за животных, за исключением осла.

Что за черт?

— Проклятье, что у него за дикие расценки за переправу! — взорвался я от ярости. Я не собирались застрять в степи, не дойдя даже до Новгорода.

— Даже если у вас есть монеты, государь? — поинтересовался Добрыня.

— Пятнадцать золотых⁈ — Повторил я, свирепо глядя на него. Чтобы пересечь реку, на плотах, сколоченных вместе десять лет назад и никогда не ремонтировавшихся. — Работа на тридцать минут, максимум час! И каково это — делить пятнадцать на восемь человек. Разве мы не можем получить хоть какую-то скидку?

— Так оно и есть, государь. У этого человека свои правила, — терпеливо объяснил Добрыня.

— Хах! Пусть этот тип засунет свои правила куда подальше! — Я закричал, чтобы наблюдавший за нами с плота негодяй услышал наше негодование. — Давайте назовём это честным разбоем на дорогах!

Я понял, что передо мной мошенник, когда этот человек подошёл ко мне. Я мог отличить вора со всего княжества! Пару минут мы молчали, животные били хвостами, фыркали и пукали, а мухи назойливо жужжали.

— Я не умею плавать, — выпалил Олаф, наконец-то выходя из тупика.

— Ха? Ты был чертовым пиратом! — сердито зарычал я, обдумывая эту идею. Ширина реки всего семьдесят метров от берега до берега. Девушки-рабыни удивленно и немного сердито повернули головы в сторону оскорбленного слуги.

— На корабле, государь, — поправил меня Олаф, опустошенный тем, что его очевидный «секрет» раскрыт. — Никакого плавания не было.

О боги.

— Верно, — скривившись, сказал я, вновь посмотрев на бурлящие воды, затем на человека. Он стоял у большого плота и с самодовольной улыбкой смотрел на меня.

Черт.

Мне приходится бриться этим кинжалом.

Я думаю, Алтынсу удастся поспать пару дней на улице.

Сезон дождей в этом году кажется довольно мягким, слава богам.

Ничего особенного.

— Примет ли он камни? — спросила Алтынсу, но ее не услышали, потому что она снова перешла на шепот.

— Что это было, дорогая? Камни? — Я выдавил улыбку. — Наверно ты плохо перевел свою шутку.

Она достала из кармана крошечный кошелек, который рыжеволосая Нуна дала ей сзади.

Эта рыжая была хитрой.

— Алмазы, — сказала Алтынсу.

На этот раз их услышали все, несмотря на шум, доносившийся с реки.

Я заинтригованно уставился на крошечную сумочку.

— Покажи мне один, принцесса.

Она открыла его не торопясь, осторожно потянув за шнурки. А затем большим и указательным пальцами выудила один камень. Маленький сверкающий кристалл, искрящийся, как будто дышащий.

Черт возьми.

Это гребаный бриллиант!

— Сколько у вас там таких? — Спросил я, пытаясь сохранить хладнокровие, но безуспешно.

Алтынсу нахмурилась, как будто размышляя об этом. Было ли это розыгрышем или просто для развлечения, я не знал.

— Около пятидесяти.

После ее признания раздалось несколько громких вздохов и мой с Олафом свист.

— Ты уверена? — Спросил я, все еще ошеломленный количеством богатств, которые небрежно носили со мной рядом.

Ужас.

— Может быть, ровно сорок восемь, — немного смущенно ответила Алтынсу. — Я округлила.

— Не волнуйся, — успокоил я ее, обнимая одной рукой за плечи, а другой забирая мешочек. — Ты же не носишь его с собой постоянно?

Алтынсу прикусила губу в очень отвлекающей манере и кивнула. Она была в этом права.

— Зачем тебе рисковать? — начал я, но она опередила меня.

Она опустила голову и ответила:

— Чтобы починить мой костюм, который был на мне в тот день, когда я помогала тебе подписать контракт.

— Верно, — ответил я громче, перекрывая любопытный ропот. Это было слишком много информации. Это были настоящие бриллианты.

— Мой костюм спадает, — пояснила она. — И мне нужно подготовить костюм на случай, если я буду танцевать.

— Что это за хрень? — вырвалось у меня, пока я был занят осмотром кошелька и сверкающих камешков.

— Хм, это танец, Ярослав, — ответила Алтынсу, и мое неведение поразило ее.

Правильно.

Я заметил, что все, кроме домового, с интересом слушают. Матвей выглядел недовольным и с несчастным видом смотрел на реку.

— Танцы старый имперский обычай, государь, — сказал он.

— Почему так? — спросил я, бросив бриллиант в мешочек и крепко завязав шнурки, чтобы защитить остальное. Потом положил кошелек в один из внутренних карманов своей куртки.

— Это веселый танец в честь Велеса и богини Лады, — презрительно взглянув на свирепую Алтынсу, объяснил Матвей. — Как вы уже поняли, степняки с энтузиазмом переносят старые ритуалы и привычки.

Паромщик Данила согласился на бриллиант и рубин, который вдруг оказался в маленьком мешочке. Я прямо в лицо назвал его достойным порицания вором. Данила держал плоты месте, пока мы грузились. Вторым плотом управлял его старший сын, который выглядел таким же мошенником, как и его старик.

— Мы должны использовать оба плота, — жаловался я, расхаживая взад-вперед, пока остальные грузили своих животных. Они привязывали их к перилам грубого плота. — За ту же цену.

— Два плота, — повторил Данила свою любимую цитату за последние двадцать минут. — Удвоенная цена.

Добрыня пожал плечами, и только Матвей казался раздраженным этим своего рода капитаном-разбойником.

Они собирались потянуть за длинную веревку, привязанную на другом берегу, чтобы совершить переправу. На самом деле всё это показалось мне хитроумной схемой ограбления кошельков честных людей.

— Все — отъявленные мошенники, — буркнул я, размышляя вслух, и девушки засмеялись, как будто нашли это забавным.

Олаф утвердительно кивнул, Добрыня лишь хмыкнул. Алтынсу, обычно сдержанная, даже улыбнулась немного.

— Для переправы достаточно одного плота, — невозмутимо проговорил Данила.

Я нахмурился, собираясь ответить. Но заметил приближающихся всадников. Где-то в пяти километрах от нас. Я почти не услышал стука копыт из-за шума реки.

— Это большая группа, — прокомментировал Данила, жадно разглядывая их. — Запрыгивайте на борт, мой сын позаботится о них. И вы тоже, места еще много. Я же говорил, нам не понадобится второй плот.

Я хмыкнул. Мои сапоги наполовину утонули в грязной воде, когда я подошел к краю плота. Он уже был переполнен животными и людьми, стремящимися взобраться на борт. Олаф протянул мне руку помощи, его лицо напряглось от усилий, когда он потянул меня.

Я ругался, словно пьяный матрос, пока взобрался на неустойчивый плот, издалека напоминавший мой корабль. Хотя на самом деле больше походило на некое извращение.

— Вода затопляет плот! — крикнул я капитану, пока он медленно поднимал якорь.

— Слишком большая нагрузка на плот, — небрежно объяснил Данила, его лицо покраснело от усилий. — Пока что ничего критичного!

— Паромщик, у меня нет в этом уверенности! — возразил я, смотря на свои сапоги сквозь мерцающую воду.

За моим левым плечом всё ближе нарастала грозная армия всадников. Около двадцати фигур медленно приближались к причалу и небольшим хижинам перед ним. Теперь я мог слышать звуки, издаваемые их конями. Их фырканье и ржание звучали отрывисто, как будто животные были изнеможены.

Почему направились именно сюда?

Я остановился и повернулся, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Мои инстинкты кричали о предупреждении, которое нельзя было проигнорировать. Или, возможно, я уже был на грани опасности.

— Видите их доспехи? — спросил Добрыня, облизывая губы с нервным нетерпением.

— Пока нет. Помоги с якорем, — приказал я ему.

Ведущие всадники замедлили темп, когда заметили, что за ними наблюдают. Потом, словно получив команду, половина из них резко рванула к нам. Остальные выстроились строем, готовясь к выстрелам из луков. Я узнал их, и кислота взбурлила в моем желудке снова.

— Паромщик, вытаскивай нас отсюда! — с тревогой приказал я Даниле. Ему только что удалось поднять каменный якорь из воды при помощи Добрыни.

Паромщик взглянул в мою сторону, на его лице отразилась тревога. Это была не полномасштабная атака, но близкая к этому. Лошади, которые приближались к нам, казались ранеными.

— Поторопись, дурак! — взорвался я и оглядел плавучий плот в поисках укрытия.

Конечно, понимая, что там ничего нет.

— Во что это превратилось, — пытался сказать паромщик, но внезапно в небе засвистели стрелы. Их первоначальный полет затерялся в шуме бурлящей реки. Двое местных моментально упали, но остальные промахнулись. Лишь пара стрел упала в воду в метре от плота.

— Шевелись, черт возьми! — взревел я и начал дергать за веревки, пытаясь заставить плот двигаться. Добрыня следом за мной. Это кажется выбило паромщика из ступора и он сам начал тянуть за веревку.

Когда наш плот начал отдаляться от берега, первые всадники начали атаковать местных жителей, словно призраки.

Я не видел других подробностей о том, что происходило на берегу реки. Но одна стрела попала в сына паромщика, ошеломленно стоявшего на своем плоту, и пронзила его правое бедро. Он застонал, схватившись за рану, и, спотыкаясь, двинулся вперед. В этот момент три стрелы достигли нашего плота и вонзились в бревна.

Ублюдки нашли выход.

— Сын! — закричал паромщик, увидев, как парень упал на палубу своего плота. Теперь он остался позади нас у причала, с еще двумя стрелами в спине. — Нет! Боги! Нет!

Встревоженный мужик отпустил веревку, и перепрыгнул через перила в реку. Он пытался вернуться, чтобы помочь своему ребенку.

Ужасная идея. Слишком сильное течение тянуло его все дальше от берега. Пока он не сдался и не пошел ко дну. Мы молча наблюдали, как он тонет, и все это в течение пары минут. Даже меньше.

— Боги. Мы все умрем, — прошептал кто-то позади.

— Добрыня тяни веревку! Олаф, иди сюда! — рявкнул я, взяв на себя ответственность и выводя всех из уныния. И как раз вовремя. Начался еще один залп от приближающейся группы конных лучников.

Я пригнулся и прыгнул за ящиками с припасами. Стрелы попали в затопленную палубу плота и сломались, некоторые застряли. Перекатился, вода плеснула мне в лицо. Положил руку на большой квадратный щит и вытащил его.

— Тяни!

Я мгновенно повернулся, бросаясь обратно к Добрыне и Олафу. Их тяжелое дыхание звучало громко, вены на шеях стали темно-красными и набухли. Я передал Олафу щит, который он надел на спину, заняв место в конце линии. Я бы хотел встать перед ними обоими, но Матвей остановил меня, положив руку на мое колено.

— Помогите женщинам, вы слишком ценны, — прошипел домовой, его взгляд был свирепым.

Один из наших мулов закашлялся кровью и упал на колени, стрелы пронзили его спину.

Подсобите государь! — Добрыня призвал на помощь.

Мне пришлось действовать, и я не медлил.

— Укрыться у лошадей! — крикнул я девушкам, сам лихорадочно проверяя привязи животных. Плот трясло во все стороны, река ревела под нами, а лошади фыркали и ржали от испуга. Добрыня командовал, поддерживая темп, когда мы пересекли середину реки. Новые стрелы продолжали свистеть в нашу сторону. Мои нервы были напряжены.

— Тяни!

Почти все лучники стреляли в нашу сторону с берега. Но, к счастью, мы медленно, но уверенно отдалялись от них. Тем не менее, мы оставались привлекательной мишенью. За полчаса мы потеряли еще двух животных — лошадь и мула, прежде чем достигли берега. Все мы были измотаны, даже женщины, которые лишь помогали Олафу на последних метрах.

— Они готовят еще один плот! — проорал Добрыня, пытаясь сплюнуть пересохшим ртом.

— Да, — пробормотал я, сжимая челюсти от гнева. Нет выхода, пришлось принять это решение. Мои пальцы с трудом развязывали веревки на шеях животных.

— Алтынсу, прикажи девушкам распределить припасы. Ты едешь со мной. Девчонки возьмут твою кобылу. Я пристально осмотрел оставшееся стадо, добавив. — Оставьте осла.

Этот день принес мне много проблем, и зловещее создание с острыми зубами приблизилось. Сверкающие глаза, полные мстительного раздражения, и дикий рев…

— И-и-а-а-а!

С тех пор я решил, что больше никогда не позволю Олафу красть животных без моего пристального внимания.

Алтынсу закричала, впившись ногтями в мою шею, когда наша лошадь перепрыгнула через перила. Я почувствовал удар по своей избитой спине. Приземлившись лошадь фыркнула в ответ, и бросилась вперед, через лимонную чащу.

Маленькие плоды, свисающие с ветвей, били меня по лицу и груди. Твердые как камни, они взрывались при ударе, брызгая кислым соком.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ! — Я выругался, нырнув под мясистую ветку, увешанную плодами. Их было так много, что ими можно было бы забить человека до смерти. Затем повернул лошадь направо, на узкую тропинку, присоединяясь к остальным.

— Ты видишь их? — Спросил я неуклюже сидящего верхом Добрыню. Он повернул голову, чтобы мельком увидеть наших преследователей.

— Думаю, они, вероятно, остановились у парома, — его голос был хриплым, но громким и ясным, чтобы я понял его.

— Они обиделись? — Я скривился.

Небольшая тропинка, по которой мы шли, уводила нас в сторону. Поскольку дорога, ведущая к Новгороду, была перекрыта большим количеством ханских войск. Как им удалось появиться в тылу, было загадкой для меня. Но я не особо задумывался над этим, поскольку знал, что у нас были свежие лошади.

Но это было три часа назад.

— Тпрруу! — закричал я и резко дернул поводья, заставляя лошадь замедлиться. Оглянувшись, я заметил, что Алтынсу вытирала платком покрасневшие глаза. Ее макияж был в неразборчиво смазанном виде. — Ты плакала?

— Это сок плодов попал мне в глаза, — пояснила она. — Ты ехал так быстро.

В этом и заключалась их прелесть — эти внимательные глазки!

— Да, по другому никак, — пробормотал я.

— Почему мы остановились, государь Ярослав? — спросил Олаф, приближаясь к нам на своей кобыле.

— Кто-нибудь видел преследователей после того, как мы свернули? — спросил я остальных.

Никто не ответил. Домовой Матвей пытался вернуть девушек-рабынь обратно. Они пропустили мой приказ остановиться и продолжали мчаться примерно в двухстах метрах вперед.

По крайней мере.

Либо они просто пытались сбежать.

Я вздохнул и вытер рукой часть пота со своего лица. И хотя это убрало дорожную пыль, но защипало глаза. Алтынсу была права, лимонный сок разъедал слизистую.

— Я не думаю, что они нас преследуют, — сказал я, взяв платок, который мне подала жена, чтобы протереть лицо. — Их лошадей убили еще до нападения.

— Что делаем дальше? — спросил Добрыня. — Возвращаемся и пробуем атаковать пеших воинов?

— Нет, мы найдем главную дорогу, — ответил я, убирая платок в карман. — Посмотрим, сможем ли мы добраться до Новгорода к завтрашнему дню. Надеюсь советник Велемир поможет нам, когда мы доберемся до города.