Крыло

Глава 26

Специальный корпус никто не охранял. В охватившей всё вокруг вакханалии никому, видимо, не было дела до содержащихся здесь. В этой тюрьме до жизней заключённых вообще, похоже, никому не было дела. И потому единственным препятствием для меня стала закрытая дверь.

После нескольких попыток выбить дверь ударом ноги я, присев у стены, едва не заржал в голос. Что за чудовищная ирония? Прихлопнуть двух магов, каждый из которых должен был меня щелчком пальцев размазать тонким слоем по стене и отправить на перерождение, и оказаться бессильным перед обычной дверью!

Впрочем, насчёт бессилия я погорячился. У меня были заряды для пистолета, а порох, он и есть порох. Немного возни с замком, и мне удалось пару зарядов затолкать внутрь. Дальше была сложность с поджогом. Замком пистолета, высекающим искру, рядом с дверью не будешь щёлкать — взрывом оторвёт руку по локоть в лучшем случае. Пришлось заряжать пистолет без пули, ставить двойной заряд и подводить к замку дуло. Взрывом привлеку внимание, но тут выбирать не приходится.

Бабахнуло далеко не так громко, как я опасался. Небольшой кусок двери вокруг замка вырвало, чего мне было достаточно. Я нырнул внутрь, притворив дверцу за собой. И стоял, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте ещё более непроглядной, чем осталась снаружи. Не получалось, взгляд с трудом отмечал крупные предметы, едва позволяя угадывать стены для ориентации в пространстве, но не более. Первое заклинание, которое выучу, будет чем-нибудь вроде магической свечи. Или выращу себе кошачьи глаза.

Сразу на входе пост охраны или что-то в этом роде. А затем спускающийся коридор. Окна отсутствовали, поэтому сюда не пробивался даже самый слабый свет. Посмотрел на стены, попробовав найти взглядом хотя бы одну лампу. Не преуспел и начал шарить по холодному влажному камню рукой. Нашёл. Снял, разобрал, стремясь вытащить из него светящийся камень. Попытался сжать ладонью, не особо надеясь на результат. Естественно, таким способом камень не загорался.

— Надо же быть таким неудачником, — посетовал я, убирая камень в карман.

Надежды на то, что я с ходу научусь вливать в него энергию, которой не умею управлять, у меня не было, так пусть просто полежит в кармане. Вот только проблемы это не снимало, я по-прежнему ни черта не видел, и как искать здесь камеру Химуро не представлял. Сделать факел? Банальный факел с самым обычным огнём?

Арбалетный болт в качестве древка, тонкую полоску ткани, оторванную от рукава, намотал поплотнее на острый конец, слегка присыпал порохом. Щёлкнул замок на пистолете — неровный огонёк отвоевал у тьмы немного пространства. Достаточно, чтобы ориентироваться в этих проклятых коридорах. Дело сразу пошло веселее.

Тюремные коридоры сохраняли предельную аскетичность — никакой мебели, только грубо обтёсанный камень. Через два десятка шагов спуск закончился. Развилка. Блеск!

— Налево пойдёшь — по голове огребёшь. Направо пойдёшь — всё равно огребёшь. Прямо пойдёшь — втройне огребёшь, — жизнеутверждающе декларировал я, пытаясь найти какие-нибудь указатели.

Ничего, три одинаковых коридора. Попробовать крикнуть? Экзотический способ самоубийства, потому что я сомневаюсь, что здесь сидит только Химуро. Проклятие! Придётся проверять все подряд, а ночь не бесконечная.

Пишем мы слева направо, поэтому я пошёл направо и подошёл к первой камере. К счастью, здесь были небольшие смотровые оконца, не нужно было открывать дверь полностью. Приоткрыв задвижку, осторожно заглянул внутрь, сохраняя безопасное расстояние. Тишина. Поднеся поближе факел, шепнул внутрь:

— Химуро! Эй! Химуро!

Всё та же тишина. Поднёс факел ещё ближе, пытаясь пролить свет внутрь камеры и ближе всё рассмотреть.

— Химуро?

Из квадратного отверстия выстрелила рука, едва не схватившая меня за лицо. Я отпрянул назад, дрожа от адреналина. Человек внутри ржал надо мной:

— Химуро! Химуро! Это твой любовник? Расскажи мне о нём!

Я хмуро поднёс факел к руке, подпалив ладонь. Внутри раздался крик боли, рука тут же втянулась обратно. Раздался гогот из других камер. У меня возникли серьёзные сомнения в том, что я пришёл в нужное место. Это больше напоминало изолятор для душевнобольных, чем блок строгого содержания. Зато я понял, что скрываться смысла нет.

— Химуро! — крикнул я в голос.

Ответил мне гомон десяток голосов. Кто-то просто повторял имя, остальные болтали в меру испорченности и сумасшествия. Я же шёл вперёд, прислушиваясь к голосам и выискивая среди них знакомый.

— Химуро!

Камеры, камеры, камеры. Я прошёл уже десятка три. Проверять каждую точно не вариант, тут можно не одну ночь блуждать.

— Я здесь! — крикнули из камеры, мимо которой я проходил.

Вот только голос незнакомый. Подошёл ближе.

— Химуро?

— Да! Я здесь! Вытащи меня отсюда! — голос точно был мне незнаком.

— И как меня зовут?

Тишина.

— Хорошая попытка, парень, — одобрил я.

Двинулся дальше, хотя вся затея всё меньше мне нравилась.

— Эй! Подожди! Давай поможем друг другу!

Я остановился. Если здесь оказался Химуро, то могут быть и другие нормальные люди, как минимум адекватные. Можно попробовать. Вернулся к двери.

— Говори.

— Ты ищешь вслепую, это надолго. А нужно просто узнать номер коридора и номер камеры. Если есть имя — плёвое дело.

Всё же какая-то систематизация у них здесь есть?

— И как мне их узнать?

— Сначала выпусти! — потребовали внутри.

— Нет, — отрезал я. — Сначала рассказывай, потом открою дверь.

На той стороне засмеялись.

— Ну и пошёл на хер. Вернёшься, когда надоест блуждать.

Я мысленно выругался.

— Ладно, отойди от двери.

— Вот, это другой разговор! — обрадовались на той стороне. — Готово!

В других камерах начали кричать, чтобы их тоже открыли, что они тоже готовы все рассказать и даже показать. Меня даже всерьёз подмывало поспрашивать в других камерах, не расскажут ли мне где-нибудь о месте, в котором хранятся дела заключённых с номерами камер, но решил не искушать судьбу. Простой механический засов с лязгом вышел из петель. Я отринул назад, бросив факел на пол и подняв арбалет.

— Выходи. Медленно.

Повторять не пришлось, дверь со скрипом открылась и изнутри выглянула лохматая немытая голова.

— Вот, я подчинился, что дальше?

Я указал арбалетом на факел.

— Берёшь факел и показываешь мне, как найти моего друга. Потом мы его находим и все вместе выходим наружу. Дальше свободен валить на все четыре стороны. Чем быстрее управимся, тем...

— Быстрее я окажусь на свободе, я понял, — кивнул заключённый.

Что-то в его чёрных от темноты глазах мне не понравилось, но я не понял, что именно. Скорее всего желание меня убить, которое разделяли, наверное, почти все заключённые в этом подземелье.

— Тогда давай двигаться, пока кто-нибудь хищный и злой не заглянул на огонёк.

Лохматый и худой заключённый вышел из камеры и, не спуская с меня взгляда, поднял факел. Я опустил арбалет вниз, показывая, что не держу его на прицеле постоянно.

— Давай только без глупостей, — попросил, видя, как он наблюдает за арбалетом, — Я только сегодня пяток человек на тот свет отправил, и сделаю это ещё раз.

Мужчина хмыкнул, двинувшись обратно к выходу.

— Там слева была комната. Всё, что нам нужно...

Граница темноты внезапно бросила в нас нечто серое и бесформенное. Мой спутник успел отшатнуться, отбросив факел, а я вскинул арбалет и выстрелил. Щёлкнул механизм, с влажным звуком болт вошёл в человеческую плоть. Это был человек, один из заключённых, как-то выбравшийся из камеры. И пошедший за нашими жизнями вместо того, чтобы искать свободу.

А затем на нас прыгнули остальные. Я успел взвести арбалет и выстрелить лишь раз. Промазал, болт ударил прыгнувшему на меня в плечо, едва не развернув его на месте, но не остановил.

Бросаю арбалет, потянувшись за ножом, но не успеваю. Нож в скрытой кобуре, под одеждой. В данной ситуации он с таким же успехом мог лежать в сейфе начальника тюрьмы. Раненый заключённый наваливается на меня, хватаясь за плечи, обдавая гнилым дыханием.

Вместо ножа достаю арбалетный болт, втыкаю в брюхо неудачника, тут же дёргая на себя. Остриё с зацепами вырывает, наверное, целый кусок мяса, так громко взвывает мой противник. Конвульсивно дёргаясь от боли, он сваливается с меня на левую сторону, освобождая мою правую руку и открываясь для удара. Второй раз я мечу в шею, стараясь загнать болт поглубже.

Руку обдаёт горячей кровью, брызги летят на лицо, но хрип рядом говорит о том, что противник более не опасен. Извиваясь, уже высвобождаю левую руку, тут же пытаясь найти взглядом арбалет. Рядом мой проводник бьёт кому-то морду, тут же пропадая из моего поля зрения.

Из темноты ко мне бросается следующий противник, и я понимаю, что не успеваю дотянуться до оружия, отброшенного непонятно куда. Поэтому хватаю факел, чтобы тут же ткнуть им в лицо противника. Он отпрянул, прикрываясь руками и давая мне так необходимые мгновения. Я, быстро перекинув факел в левую руку, наконец выхватываю нож. Заключённый, крича от ярости и боли, бросается на меня вновь. «Как-то странно бестолково» — приходит непрошеная мысль, — «он больше похож на бешеное животное, чем на человека».

Тело же продолжает двигаться, да и разум сосредоточен только на выживании, пусть и через смерть того, кто представляет для меня угрозу. Взмах ножа оставляет длинную глубокую полосу на запястье заключённого, заставляя его вновь отпрянуть. И теперь уже я иду на сближение, одновременно тыча факелом в лицо и нанося колющий удар в брюхо. Попал, но неудачно. Противник хватается за бок, сгибается вперёд, кричит, кряхтит. В его глазах нет разума. Я замираю на миг, наблюдая за метаморфозами лица. Безумец, смертельно напуганный. И всё же он делает шаг вперёд, будто надеется хотя бы укусить, если не схватить.

Сбоку выскакивает мой проводник, обрушивая на голову недобитку удар не пойми откуда взявшейся палки. Удар разбивает черепушку, и на пол падает уже труп.

— Оно идёт! Пистолет!

Не успел я спросить, что он подразумевает под «оно», как мою голову пробила боль, будто в оба виска вкручивали ржавые кривые штыри. В глазах помутнело, к горлу подобралась тошнота, руки задрожали. Но я всё же потянулся за кобурой, долго сражаясь с язычком-защёлкой.

Мигнул свет.

За то мгновение, на которое отступала темнота, я успел увидеть ещё нескольких заключённых, стоявших у стен. И нечто в центре коридора. Нечто тёмное и бесплотное, как дым.

— Убей его! — шипит рядом моей проводник.

Сомневаюсь, что эту тварь можно просто так застрелить, но как минимум попытаться обязан. Поднимаю пистолет дрожащей рукой и направляю туда, где видел тёмного. А затем сосредотачиваюсь, ожидая очередной вспышки света. Будет всего один выстрел, одна попытка, дрожащими руками перезарядить пистолет я не смогу.

Но вместо света ламп коридор внезапно заполняется багровым сиянием. Источник этого кровавого излучения будто где-то за спиной чёрного силуэта, приближающегося ко мне. Вот оно. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, прицеливаясь и положив палец на спуск.

— Като...

С новой болью голос ввинчивается в череп. Багрянец выхватывает из тьмы силуэт. Химуро. Парень смотрел на меня пустыми окровавленными глазницами, приближаясь шаг за шагом.

— Като... Это я...

От боли темнело в глазах. Да в голове вообще стояла полная муть, не позволявшая хоть немного сосредоточиться и выдать хотя бы какую-то сознательную мысль...

— Убей эту тварь! — шипит сквозь боль мой спутник.

А я не могу. Об черепушку изнутри колотятся мысли о том, что он мой друг, что я пришёл сюда за ним, что я не могу его убить. Рука с пистолетом не просто дрожит, она ходуном ходит, ствол никак не хочет смотреть на фигуру Химуро, то уходя вверх, то в стороны, то опуская.

— Убей! — твердит заключённый.

Багровый свет на миг вспыхивает сильнее, и заключённый замолкает, лишь тяжело с хрипом втягивая и выталкивая воздух.

— Като... — повторяет Химуро.

Всё вокруг заполняется багровым светом, я не могу отвести взгляд, в голове роятся мысли, которые я не могу даже ухватить. Виски раскалывает...

— Прочь из моей головы... — прошептал я.

Багровое зарево ослабло.

— Прочь из моей головы. — повторил уже более осмысленно.

Боль стала сильнее, но в то же время стала и более терпимая.

— Прочь из моей головы! — прорычал я.

Рука перестала дрожать.

— Като... — вновь повторил голос.

Но в моей голове уже сложился пазл из неадекватных заключённых со странным поведением и всем тем, что я видел сейчас. Даже если эта тварь захватила Химуро... Это лишь значит, что сам он уже мёртв, являясь лишь пустой марионеткой без зачатков сознания. Я не мог знать, вообще не представлял, что за тварь передо мной. Но если я не выстрелю — мы все точно останемся её марионетками.

Я навожу пистолет прямо на грудь и дёргаю пальцем курок до того, как успеваю осознать, что действительно выстрелил. Звука неслышно. Вообще, вдруг стало удивительно тихо. Силуэт потемнел, багровый свет пропал. Всё исчезло во тьме. Голова раскалывается, но в сравнении с тем, что было минуту назад, я чувствую почти блаженство. Мигал свет, обычный, настоящий, идущий от магических светильников. Рядом слышалось тяжёлое, но уже не хриплое дыхание моего проводника.

Не может быть всё так просто!

Приподнимаюсь, всё ещё испытывая целый букет самых неприятных ощущений, но приподнимаюсь и оглядываюсь. Тела заключённых лежат на полу, не подавая признаков жизни. В центре коридора лужи чего-то тёмного. И тело. А ещё мы двое. Всё.

Я поднимаюсь на ноги и, покачиваясь, подхожу ближе, всматриваясь в лицо того, кого только что убил. Вижу кровавые подтёки, тёмные провалы глазниц. Неужели всё же он?

Нет. Подойдя ближе, рассмотрел нижнюю часть лица. Не он, непохож совершенно. Разве что тварь его под себя изменила.

Рядом витиевато, порой вставляя слова незнакомого мне языка, ругается мой провожатый. Свет перестаёт мерцать, окончательно разгоняя осточертевшую темноту.

— Что это было? — спрашиваю я, находя взглядом арбалет.

Нужно добраться до него. Мы, конечно, пережили смертельную опасность, но мгновенно это лучшими друзьями не делает. Мой спутник заметил мой взгляд:

— Бери. Ты с ним обращаешься, наверное, даже получше, чем я.

Я немного удивился:

— Даже если так, откуда такое доверие?

Заключённый, кряхтя, поднялся, глядя на чёрные пятна.

— Ты убил эту тварь. Я немного в них разбираюсь и знаю одну вещь. Если она не взяла тебя под контроль сразу — то ты не трус. И вообще, всякими моральными качествами можешь похвастаться, раз смог её перебороть и пристрелить. А раз так, то слова своего не нарушишь. Вот и всё.

Я поднял и перезарядил арбалет, но наводить его на своего спутника не стал. Может, он ослабляет моё внимание и втирается в доверие, конечно... Но ради чего? Ловушка? Да мы расстанемся через минуту. И к тому же у меня оружие. А то, что я умею с ним обращаться, он видел, как и мою отличную реакцию и готовностью оружие применять.

— Нам сюда, — он указал на дверь. — осталось вскрыть замок.

— Отойди, — он сделал шаг в сторону, и мне пришлось уточнить. — Подальше.

Тот кивнул, отходя на достаточное расстояние.

Достав отмычку, оставленную Минакуро, я спросил:

— Что это была за тварь? И откуда ты о них знаешь?

Он поморщился.

— Ты слышал о безликих?

— Нет, — признаюсь честно.

— Тогда объяснять, кто я и откуда, слишком долго. А с тварью всё просто. Это мозгоклюй. Умным языком оно, конечно, называется иначе, но моё название ближе к истине. Эта тварь обитает в глубине Нижнего Города. Странно, что она появилась здесь, почти на поверхности.

Отмычка сработала, дверь открылась.

— Чёрт с ней, — мне всё меньше нравится Нижний Город. — Я предпочту убраться как можно дальше от города.

Мой спутник протяжно вздохнул. Не знаю, с чем был связан этот тоскливый вздох, меня больше интересовали бумаги. Здесь находились два стола и картотека из обычных деревянных полок. Вот только без пометок и указаний на содержимое, так что я искать буду долго.

— Как зовут твоего друга, когда он поступил и за что?

— Химуро, несколько дней назад, он... посвящённый.

Мужчина обернулся, пристально посмотрев мне в глаза.

— Жрецы, значит. И ты тоже?

— Вроде того. Долго объяснять, — вернул я его же отговорку.

Он улыбнулся.

— Мне дела нет, просто удивился.

Он прошёл до одной из полок, будто отлично здесь ориентировался. Впрочем, почему будто?

— Нашёл. Камера семь-четыре. Четвёртый коридор справа, вторая камера слева, — он показал мне папку из грубой серой бумаги.

Я подошёл и забрал папку, а затем достал пистолет. Один щелчок кремня и бумага вспыхивает, начиная медленно разгораться.

— Спасибо. Желаю успешно выбраться на свободу, — пожелал я бывшему уже заключённому.

— Взаимно, парень.

Я выбросил папку в коридоре, не боясь, что она устроит пожар. При свете магических ламп без труда удалось найти нужную камеру. Всё же сначала я осторожно заглянул в окошко, готовый отпрянуть назад. Однако, увидев внутри Химуро, тут же открыл дверь.

— Химуро!

Парень сидел в углу с замотанной какой-то тряпкой головой. На мой голос он дёрнулся, прислушиваясь, потому что глаза тоже оказались замотаны. Он напрягся, молча ожидая, что произойдёт дальше.

— Химуро, это я, Като.

— Като! Как ты... Что ты здесь делаешь? — он оживился, пытаясь встать.

— Спасаю тебя. Все вопросы потом. Хотя один я задам, что у тебя с головой?

Я вспомнил образ, созданный... кхм... мозгоклюем в моей голове и не мог не спросить.

— Мне выдавили глаза, — буднично ответил он. — Не страшно. Это излечимо.

Я сглотнул. Вряд ли смог бы так же бесстрастно заявлять о потере глаз. Он очень хорошо держится.

— Тогда валим отсюда. Держи мою руку.

Стоял Химуро не очень уверенно, поэтому мне пришлось не только поднять его на ноги, но и опирать на своё плечо.

— Вот так. Пойдём.

Мы успели проковылять до общего коридора и пройти половину пути до выхода, когда в дверь вбежали люди в чёрных костюмах с масками и капюшонами. И одна из них выбежала вперёд, к нам навстречу.

— Като! Химуро! — она стянула с головы капюшон и спустила маску.

Нас встречала Джейн. А я сплюнул на пол:

— Подкрепление, как всегда, опоздало.