Купец II ранга

Глава 22

— Смелое заявление, — проворчал Виш, не обращая внимания на появляющегося из лаза паренька. — И как же ты это сделаешь?

Я же, проигнорировав вопрос фамильяра, приветливо улыбнулся ошарашенному пацану.

— Привет, Денис! Я — Макс Огнев, Купец первого ранга, и у меня к тебе есть деловое…

Договорить я не успел.

Висящий на груди храмовый амулет вспыхнул огнем, и я согнулся пополам — такое, в отличие от неприятных вопросов Виша, проигнорировать было невозможно.

Дениска замер, не зная, что делать, Марыся бросилась мне на помощь, а Виш тем временем впечатал себе в лоб лапу.

— Ну все, Макс, доигрался. Стела тебя услышала.

«И что… теперь?» — боль была острой и жгучей, будто мою грудь только что заклеймили каленым железом, но, к счастью, довольно быстро прошла.

— Да ничего, — с раздражением отозвался Виш. — Выполнишь — получишь в награду пару рангов и какой-нибудь уникальный дар. Не выполнишь… мы потеряем абсолютно все.

«Да ладно тебе, Виш, справимся!».

Фамильяр в ответ лишь фыркнул.

Мне же было не до обид Виша, поскольку оба ребенка, Дениска и Марыся, всерьез перепугались.

— Макс, что с тобой?

— Марыся, это кто такой⁈

— Со мной все в порядке, — прохрипел я, разгибаясь. — Что до твоего вопроса, Денис, я уже представился.

— А… — пацан на мгновение завис, а в следующий момент нахмурился. — Ты чего тут делаешь?

В правой руке Дениски тускло блеснуло лезвие ножа, и я посмотрел на пацана с невольным уважением.

Я был в пять раз больше Дениски, но тот и не думал трусить, намереваясь защищать свою семью до конца.

— Дениска, Макс — хороший! — Марыся хоть и не увидела ножа, но своим девичьим естеством почувствовала, что вот-вот разгорится ссора. — Он нам помог! Мать даже кашлять перестала. А Яник дышать начал!

При упоминании мамы и младшего брата из пацана будто вынули стержень, и он шмыгнул носом.

— Это… правда?

— Пошли ужинать, Денис. Как я уже сказал, у меня к тебе деловое предложение.

Про ужин я сказал неслучайно.

Во-первых, совместный прием пищи всегда сближает. Во-вторых, то, как человек ест, может многое о нем сказать. Ну и в-третьих, я хотел посмотреть, как Дениска чистит рыбу.

То, как себя держал мальчик, мне понравилось.

Сначала Денис убедился, что Марыся накормила лежащих в забытии мать и Яника, и только потом сел за стол.

Ел он спокойно и с достоинством и, хоть его и распирало от любопытства, первым разговор не начинал.

Что до чистки рыбы, то пацан действительно оказался виртуозом.

— Денис, прежде чем мы начнем обсуждать важные вещи, мне нужно убедиться, что все, что сказал про тебя староста Пахом — правда.

— И что же он сказал? — глаза мальчика потемнели от злости, и я точно уверился в том, что без старосты здесь не обошлось.

— Что ты идеально чистишь рыбу, — я протянул ему купленную рыбу специально для этой цели. — Это так?

Дениска, оставив мой вопрос без ответа, вооружился своим смешным ножичком, и через десять минут на тарелке лежало рыбное филе.

Виш так впечатлился, что слетел с моего плеча на стол и внимательно изучил филе в поисках хотя бы одной косточки.

— Здорово, — протянул я и щелчком пальцев сжег оставшуюся на столе требуху.

Оба, что Дениска, что Марыся, впечатлились продемонстрированным фокусом, но паренек все же сумел взять себя в руки.

— И о чем же вы хотели поговорить… господин Макс? И вообще, чем обязаны вашему визиту?

— Просто Макс, — поправил я пацана. — Мне нужен человек, который будет чистить рыбу так, чтобы не осталось ни одной косточки.

— И все? — удивился Дениска. — Да у нас каждый второй в деревне так может.

— И что, — не поверил я, — все чистят рыбу так, как ты?

— Ну не все, — мальчик призадумался, — а что, надо совсем-совсем без костей?

— Совсем-совсем, — подтвердил я. — Чтобы так же, как у тебя, получалось.

— Как у меня не будет, — в голосе Дениса мелькнула гордость. — Я каждую косточку считаю, поэтому можно есть рыбу, не боясь подавиться.

— Каждую?

— Ну да, — подтвердил пацан. — Я знаю, сколько костей в треске, семге, осетре и белуге. Даже норвежскую сельдь, и ту знаю!

— Норвежскую?

— Мы почитай на каждом выходе с ними пересекаемся, — кивнул Денис. — Они, в отличие от наших, прямо на корабле рыбу солят.

— А ваши?

— Так в амбарах, вестимо, — пацан бросил на меня снисходительный взгляд. — Так соли меньше уходит, и до весны можно рыбу хранить.

— Постой-ка, Пахом сказал, что он сразу в бочки рыбу укладывает…

— Это только Пахом так делает, — скривился Денис. — Чтобы купцам втридорога продавать. Другим так делать не позволяет.

— Понятно…

Чем больше я узнавал про Пахома, тем больше у меня к нему появлялось вопросов.

— А скажи мне, Денис, если я тебе рыбу свежую доставлю, сможешь всю её почистить и в сосновые бочки уложить?

— Смогу, как не смочь, — важно ответил мальчик. — Только без толку все будет.

— Это ещё почему?

— Сосновые бочки вкус портят, — авторитетно заявил пацан. — Если как староста делать, чтобы богачам продавать, то нужно буковые или дубовые бочки. И соль хорошую.

— Такая пойдет? — я достал из Инвентаря пудовый мешок соли.

Денис её внимательно осмотрел, попробовал и важно кивнул.

— Пойдет.

— А бочки где взять дубовые?

— Это вам, господин Макс, в Николаевск надо.

— Ясно… А расскажи-ка мне, Денис, про то, как местные рыбу ловят.

— Я бы рад помочь, господин Макс, но завтра мне на коптильню с утра-пораньше.

— Забудь про коптильню, — я выложил перед пацаном горсть серебряных монет. — Я приглашаю тебя к себе на работу. Пойдешь?

— Пойду, — завороженно кивнул пацан, не отрывая взгляда от денег. — А что делать-то надо будет?

— Это я тебе сейчас расскажу.

Наш разговор затянулся на три с лишним часа, и я узнал о рыбной ловле много интересного.

И о том, как солят рыбу на корабле, и о том, как она гниет в коптильнях, и о разнице в цене на разные сорта рыб.

Но самое главное, что я понял — моя бизнес-идея обречена на провал.

За оставшиеся двенадцать дней физически невозможно продать рыбы на тысячу золотых.

Даже если брать бочонок за три серебрушки и продавать в Николаевске за шесть-семь монет, выходило, что для оборота в тысячу золотых я должен перепродать двадцать пять тысяч бочек.

И это было нереально.

Даже если я сделаю ставку на качество и выручу в два раза больше, то все равно остается неподъемная ноша — двенадцать с половиной тысяч бочек!

Что до очищенной рыбы, то и здесь все было не так радужно, как хотелось бы.

Да, рано или поздно очищенную рыбу распробуют, да, её начнут покупать, но я физически не смогу заготовить много рыбы — раз, запустить рекламу — два и наработать репутацию — три.

И это я молчу о транспортировке рыбы из Николаевки в Николаевск…

Когда Денис, из которого я вытянул все, что касалось рыбной ловли, уже откровенно поплыл, я попрощался и, выбравшись на улицу, медленно побрел на берег.

Коротать оставшееся время до рассвета и думать.

Заготовка, транспортировка, оптовая продажа… — все это могло сработать, но нужно было больше времени.

У меня же оставалось всего двенадцать дней.

И, как ни крути, на ум шли лишь две вещи.

Первое — Проколы. Второе — норвежская сельдь.

И выбирая между Проколами и норвежцами, я склонялся к последним. К тому же, как оказалось, норвежцами Денис называл моряков, живущих на границе с Норвегией.

Если я правильно понял, то это были местные поморы, которые промышляли в Норвежском море.

У них можно было купить сельдь по приятным ценам, и я решил, что это мой шанс.

Меня, правда, смущал правовой статус моряков — гражданами какой страны они были, Денис сказать затруднялся.

Я же постоянно держал в голове запрет на международную торговлю для простых торговцев и купцов.

Но, взвесив все за и против, я решил рискнуть.

Уж слишком многое стояло на кону. Провал экзамена — раз, год моей жизни в Храме — два и опасность получения второго ранга — три.

Ведь если тот человек, у которого в данный момент находится Свеча, увидит, что огонек вспыхнул где-то в Храме, у меня начнутся серьёзные проблемы.

А значит, или я получаю ранг в Николаевске, или не получаю его вовсе.

Да и потом, не зря все действительно богатые люди говорят, что могут отчитаться за каждый миллион, кроме первого.

К счастью, мои нерадостные мысли были прерваны появлением Пахома и его работников.

Хмуро поздоровавшись, староста проводил меня к рыболовной шхуне и, спустя каких-то полчаса, мы уже шли под парусами.

Пахом хмуро правил кораблем, а двое его помощников, такие же здоровенные лбы, как и сам староста, готовили сети и драили палубу.

Было видно, что Пахом не в восторге от моего присутствия, но на рожон староста не лез.

Даже когда я сказал, что рыбная ловля отменяется, и мы идем искать норвежцев, Пахом не стал возмущаться и лишь хмуро кивнул.

Из трех часов бесконечного блуждания по свинцово-черному морю мне запомнились лишь две вещи.

Постоянное чувство своей ничтожности по сравнению с морской стихией и рассвет.

Глядя на рассвет, я впервые за три дня почувствовал… внутреннюю наполненность, что ли?

Даже Виш, который всеми силами демонстрировал, что он со мной не разговаривает, завороженно уставился на поднимающееся солнце.

Это было настолько красиво, мощно, сильно и величественно, что я невольно пропитался этим состоянием.

И именно в тот момент я понял, что у меня все получится.

А еще через десять минут на горизонте мелькнул чей-то корабль.

Пахом тут же направил свою шхуну по курсу, и спустя час наши корабли поравнялись.

— Здарова, Анисим! — Пахом, стоило рыбакам обменяться швартовыми, первый поприветствовал своего коллегу. — Как улов? Как семья?

— Потихоньку-помаленьку, — капитан «норвежского» корабля был на голову выше Пахома. — А ты чего знак о переговорах подал? Неужто решился сельдь у меня закупить?

— Я — нет, — отмахнулся Пахом. — А вот мой пассажир — возможно.

— А пассажир сам говорить не умеет? — хитро прищурился Анисим и смерил меня оценивающим взглядом.

— К чему влезать в беседу двух морских волков? — усмехнулся я, разглядывая корабль «норвежца».

Сам Анисим меня особо не интересовал — один-в-один копия Пахома, только побольше, да немного постарше. То ли дело корабль!

Корабль Анисима был в полтора раз больше шхуны Пахома, и на его палубе я заметил несколько десятков бочек, накрытых рыболовной сетью.

Помощников у Анисима было в два раза больше, чем у Пахома, и они, честно говоря, больше походили на головорезов, чем на рыбаков.

Но самое главное — Анисим был одаренным.

— Чего хочешь, салага? — со стороны могло показаться, что капитан меня оскорбил, но я не спешил обижаться.

Денис успел меня просветить о снисходительном отношении моряков к сухопутным.

— Меня зовут Макс Огнев, и я Купец первого ранга. Хочу закупить сельди на четыре сотни золотом. Что скажешь, уважаемый Анисим?

— Сколько? — Анисим аж закашлялся от услышанной суммы.

Что до Пахома, тот и вовсе икнул.

— Четыре сотни золотом, — повторил я. — Или для тебя это много?

— Для меня это в самый раз, — к чести Анисима, от названной суммы моряк оправился достаточно быстро. — Главное, чтобы ты, Макс, оказался не пустословом.

Я молча кинул Анисиму обмен и усилием воли продемонстрировал выложенное в столбики золото.

— Что ж, Макс Огнев, — во взгляде рыбака появилось любопытство. — Ты сумел меня заинтересовать. Какая сельдь тебе нужна?

— А какая есть?

— Есть обычная норвежская, есть норвежская королевская. Обычная двадцать серебряных монет за бочку. Королевская — золотой!

— В чем разница?

— Королевская больше и с икрой, — Анисим сделал знак, и один из его помощников кинулся в трюм. — В Империи она считается деликатесом. Сможешь выручить за бочку пяток золотых!

— Чего тогда сам не расторговываешься? — усмехнулся я.

— Мне в Николаевск нельзя, — Анисим скопировал мою усмешку. — Иначе стал бы я тут с тобой разговоры говорить?

— А кто тебя знает? — я пожал плечами.

— Меня все знают, — Анисим кивнул на Пахома. — И местная голытьба, и норвежцы.

Пахом на этих словах скрипнул зубами, но промолчал.

— Так ты норвежец? — в лоб спросил я. — Мне проблемы с международной торговлей не нужны.

— Поморы мы, — с гордостью заявил моряк, подтвердив мои догадки. — И рыбачу я на своей территории.

Что-то мне подсказывало, что под своей территорией Анисим имеет в виду не только все Баренцево море, но и Норвежское.

— Мне нужна чистая сделка, — я покачал головой. — С гражданином Империи.

— Вообще не проблема, — усмехнулся Анисим. — Иван!

— Здеся! — гаркнул один из моряков.

— Покажи свой амулет!

Рыбак с готовностью вынул из-за пазухи артефакт и продемонстрировал его мне.

Я только хотел спросить, и что я должен там увидеть, как заметил выбитого на амулете двуглавого орла.

— Пойдет, — кивнул я.

— Сделку заключим через Ваньку, — Анисим широко улыбнулся. — Вот только деньгу приму со счета на счет.

— С какого счета? — не понял я.

— Ты же Купец, — удивился Анисим. — Неужто у тебя до сих пор нет счета в банке?

— А зачем он мне?

— А как ты сделку фиксировать собираешься? — Анисим покачал головой. — Несерьёзный подход у тебя, Макс.

— Позор, — проворчал Виш. — Сиволапый крестьянин делает замечание без пяти минут дворянину! И ведь он прав…

— Не было надобности, — поморщился я, прикидывая про себя, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Николаевска. — Через пять дней будет.

— Давай через семь, — выдвинул встречное предложение Анисим. — Пока мы сходим за королевской сельдью, пока наловим, пока назад вернемся.

— Давай через семь, — не стал спорить я. — Возьму восемьсот бочек!

— У тебя ж всего четыреста? — удивился Анисим.

— Все верно, — кивнул я. — Оптом возьму две бочки за золотой.

— Побойся Древних! — взревел Анисим. — Одиннадцать бочек за десять золотых!

— Восемнадцать, и заберу всё, что наловишь!

— Да даже двенадцать бочек за десятку — это грабеж среди бела дня!

— Семнадцать, и по рукам!

Наш торг продолжался почти полчаса.

Мы не обращали внимания ни на волны, ни на ветер, ни на возмущенное сопение Пахома.

Торг не прервался даже тогда, когда на палубе появился помощник Анисима и продемонстрировал мне королевскую сельдь.

По итогу сговорились на пятнадцать бочонков за десять золотых, при условии, что бочки будут дубовые или, на крайний случай, буковые.

Я обещался взять шестьсот бочек королевской сельди за четыреста золотых.

Я бы взял и больше — все равно у меня оставалось еще полсотни золотом — но, увы, шестьсот бочек — это был предельный вес для корабля Анисима.

Договорились мы с Анисимом встретиться недалеко от Николаевки ровно через неделю.

Причем, на мой взгляд, наш договор был больше похож на угрозу.

— Смотри, Макс, — Анисим, стиснув мою ладонь, опасно прищурился. — Я очень не люблю убытки. Как временные, так и трудовые. Если я и мои ребятки придем через неделю, а тебя на месте не обнаружится, я превращу тебя и всю Николаевку в сосульки.

На этих словах Анисим покрылся грозной ледяной броней, а я кажется, стал понимать, почему норвежцы ничего не могут сделать с этим помором-браконьером.

По крайней мере, я бы не хотел столкнуться с даром Анисима в открытом море…

Впрочем, страха как такового я не испытывал. За пару месяцев, проведённых в этом мире, я хорошо выучил, что местные понимают лишь один язык — язык силы.

— Смотри, Анисим, — я сжал ладонь помора так, что у того затрещали кости, а сам щедро зачерпнул энергию на усиление Огненного щита.

Вокруг меня весело заревело пламя, отчего ледяная броня Анисима начала стремительно таять.

— Я тоже не люблю убытки и необязательных партнёров. Если через неделю ты не придешь или придешь без товара, я превращу тебя и твою родню в угольки.

Расходились наши корабли не сказать, что довольные друг другом, но с полным взаимным уважением и намерением во что бы то ни стало выполнить условия сделки.

И если Анисим отправился за королевской сельдью, то мы с Пахомом пошли за треской.

Для открытия счета мне нужно было вернуться в Николаевск, а ехать туда с пустыми руками было не комильфо.

Путь до города мне был уже знаком, и за эту неделю я собирался заложить основу будущего бизнеса — показать местным, что такое качественный продукт.