«Неотложка» вселенского масштаба

ГЛАВА 12. Ведьма

— Алессей, нет! Назад! — взвыла я, поняв, что подкрасться незаметно уже не получится.

От моего крика огромная зверюга дернула ухом, рыкнула, отвлекаясь от своей жертвы, над которой уже занесла лапу, и повернула ко мне морду.

Я не видела, как она, прыгнув, летела на меня, я из всех сил орала в сторону:

— Алессей, девушку! Девушку забирай!

Зверь сбил меня с ног всей своей громадной тушей, крепко припечатав в неровный каменистый пол пещеры. На какой-то миг от ушиба головой я потеряла ориентацию в пространстве, чем зверь и воспользовался — ухватил меня передними лапами, прижал к себе и, широко открывая зловонную, горячую пасть, пытался ухватить меня зубами. Но, как ни старался, не мог — они соскальзывали по тунике, как по гладкой бочке, — со скрипом, скрежетом и противным визгом. Когти сильных задних лап царапали так же бестолково и тоже не помогали. Но стоило зверю ненадолго замереть, чуть замедлить попытки сдирать с меня тунику, и я воспользовалась этим мгновением и прижала инъектор к туше, не выбирая место, лишь бы снотворное попало в организм зверя.

Доза была огромная, но подействовало не сразу, пришлось пережить пару покушений вонючей пасти на моё тело, но, наконец, мне удалось выбраться из чудовищных объятий хищника как раз до того, как, осоловевший, он рухнул на землю.

Вовремя!

Осмотрелась. Несколько громадных зверюг растянулись в пещере, подстреленные ранее мной и Алессем. Девушка поломанной куклой лежала рядом с одним из них, руки неловко подогнуты, нога неестественно вывернута.

А где же Алессей? Где это так желавший помочь маг?!

Он лежал в другой стороне пещеры за ещё одной звериной тушей. Развороченная грудь, изломанная правая рука, кровоточащая правая же нога.

Опять магию применил! Помог... Ох и помог!

— Транспорт! — скомандовала я сначала над ним, а затем поворачиваясь к девушке. Оба тела приподнялись и медленно поплыли к дальней стене пещеры. Именно там нас высадила Всёля. Она сделала почти невозможное — открыла дверь прямо сюда, в пещеру диких зверей. Не знаю, чего ей это стоило, но цель, видимо, была крайне важна.

Сделав каждому по первой инъекции болеутоляющего, по одному стала отправлять на станцию. Мага – вперёд. И пока уплотнившийся воздух заносил его через дверной проём, рассматривала деву шку.

Грязная, в драном рубище, вся исполосованная когтями хищника, залитая кровью. Всего-то и можно понять, что молода — фигура ещё тонкая, юная.

— Ведьма! Смерть ведьме! — от входа в пещеру слышались приглушённые крики толпы.

Чем же она им навредила?

Над операционным столом я в этот раз задержалась надолго. Злорадные мысли о том, что некоторым самоуверенным магам стоило бы подумать прежде всего о себе, а потом влезать туда, куда их не просили, а раз так, то и поделом, быстро испарились – привычная работа умиротворяла.

Осмотр, обработка, построение последовательности действий по каждому ранению, а потом за дело принялись и руки — пальцы, следуя плану, чистили, обеззараживали, ушивали раны, восстанавливали кости и потревоженные органы, вводили нужные вещества в мышцы инъектором или в вену насосом, закрывали повязками швы, делали приборку.

Все эти действия, привычные и родные, успокаивали. Знакомо звенела тревога где-то в позвоночнике — ничего не забыла? Всё ли сделала правильно? Ещё раз всё проверила. Всё. Теперь финальное сканирование, и можно отдохнуть.

И когда я вынырнула из мыслей об этой пациентке, вспомнила кое-что ещё: где-то там, даже не знаю где, корчится от боли маг...

— Ольга, он у себя, — подсказала предупредительная Всёля.

Точно. Именно там я его и нашла.

Раны ещё не закрылись, и маг смотрел в потолок слепым от боли взглядом, иногда скрежеща зубами, иногда роняя стон.

Инъектор сам появился в моей руке, и я прижала его к ноге мага, вводя обезболивающее. Несколько минут, и мужчина заметно расслабился.

— Ну что, зашивать будем или так полежишь? — спросила не без доли иронии.

Мне уже надоело — он с удивительной регулярностью подставлялся под своё «наследство». Началось с того, что в какой-то момент маг появился рядом со мной в столовой и сказал:

— Я так больше не могу! Мне надоело сидеть на станции, и хочу в родной мир.

Я чуть не подавались едой, уставилась на него удивлённо. Вроде всё ему объяснила, вроде он всё понял.

— Нельзя тебе. Ты же погибнешь!

Он потёр лицо руками. Потом шумно выдохнул. И наконец стал горячо меня убеждать:

— Я так не могу! Здесь нет простора! Места мало. Я уже изучил каждую кочку в зале силы, Машэ отказывается со мной драться – у неё Шохрух. А я хочу действия, на волю хочу!

Я ещё долго следила за мечущимся по столовой и горячечно сверкающим глазами магом. И молчала. И совещалась со Всёлей.

Решили отпускать мага на прогулки вблизи станции, выбирая наиболее безлюдные места в самых спокойных мирах. Надо было видеть его глаза, засветившееся счастьем, когда сказала о нашем решении.

Сначала он просто прогуливался в окрестностях станции, с интересом исследуя новое, находил сходства, удивлялся различиям. Но, не имея определённой цели, вызова, это занятие быстро ему наскучило. И тогда он снова пришёл ко мне, выбрав ещё менее удобное время — я играла с Шакрухом в приёмном зале.

Наш магический зверь, взрощенный заботами Машэ и магией Алессея, сильно подрос, превратившись скорее в собаку, чем в кошку, хотя что-то кошачье в нём всё же осталось. Ещё было заметно, что он только подросток — детская непосредственность, игривость, густой пух в подшерстке, но рост уже был как у взрослого. Казалось, что он был крупнее своей матери.

Хотя утверждать наверняка я бы не взялась — я видела её только лежащей и уже мертвой, а это сильно мешает правильному восприятию. Да и самки этих животных вполне могут быть мельче самцов.

Шокрух носился по длинному залу, запрыгивая на меня с разбегу, деланно пугался моего визга или смеха, подпрыгивал от "неожиданности" и, счастливо вывалив на сторону язык, мчался в другую сторону зала.

— Ольга, а можно с вами?

— А? — Я повернулась к магу. — Что?

— Можно выходить с вами?

Он смотрел с прищуром. Казалось, скажи я нет, и вспылит. А может, обречённо повесит свою кудрявую голову и уйдёт к себе.

— Для чего?

"Торгуется, значит, почти согласна!" — сверкнуло в его взгляде, и он продолжил меня убеждать.

— Когда Сердцу Вселенной нужна ваша помощь, я могу выходить вместе с вами. Я буду вас защищать.

— Меня? Зачем?

Моё недоумение было глубоким и искренним – я в тунике совершенно неуязвима, зачем мне ещё и защитник? Но, поразмыслив и опять посоветовавшись со Всёлей, в конце концов, согласилась.

— У него есть знания, Ольга. И они могут пригодиться. Пусть присматривается. Да и как Машэ в обморок падать не будет, а лишняя пара рук тебе всегда пригодится.

Последний аргумент решил всё. И теперь по делу я выходила со станции вместе с магом. Но такие события, как сегодня, случались нередко. И хоть маг мне действительно помогал то тем, то другим, всё же хлопот и сложностей я обрела немало.

Вот как сегодня.

Сколько раз я объясняла ему, что применять магию за стенами станции опасно, не сосчитать. Он только кривил в усмешке губы, мол, я мужчина, для меня опасность привычна и даже необходима. А я вздыхала: маг — это такой человек, который не может не пользоваться магией, как художник не может не рисовать, музыкант — не играть.

О нет! Только не думать про музыкантов!

И так в последнее время дурные сны с участием одного знакомого музыканта одолевали и мучили, а если ещё и вспомнить Игоря специально...

Вот передо мной корчится от боли маг, о нём и буду думать.

— Не надо. Какой смысл? К вечеру само затянется, — прохрипел он и кривовато улыбнулся. — Сделала не больно и хватит. Спасибо.

Алессей прикрыл глаза. Дыхание всё ещё прерывистое – первая инъекция подействовала слабо, а сейчас боль отступала медленно. Раны выглядели привычно: жутко и нереально в своём бескровном зиянии.

Я снова призвала тунику и инструменты, промыла всё, немного забрызгала восстанавливающим раствором, чтобы помочь регенерирующим тканям строительным материалом. Накрыла стерильной салфеткой. И села рядом — подождать, отдохнуть. Рассказать, как там наша спасённая.

Я не бездушная, как может показаться. Сначала я пыталась зашивать эти страшные ранения Алессея, переживала каждый раз, всё ли у него в порядке.

А потом как-то в похожей на сегодняшнюю ситуацию отвлеклась на своего главного гостя, к которому собственно Всёля меня и перекидывала. Там было много работы, кое-что пришлось ещё и переделывать, потому что пострадавший был немного не в себе, сдирал повязки и вставал, любыми средствами стремился помешать мне. По итогу вредил только себе. В общем, к Алессею я смогла вернуться через полдня.

Выглядел он ужасно: истерзанный болью, измученный скручивающими его судорогами исцеления. Но раны выглядели так, что руки не тянулись за инструментами — моё вмешательство не требовалось. И самое большее, что требовало его состояние, — обезболить его муки.

Всёля сказал мне тогда:

— Не лезь, Ольга. Это его выбор. Он так решает свои проблемы, не мешай ему.

— Но ведь это больно! — вопила я мысленно.

— Всё равно не лезь. Ему это нужно. Не спрашивай зачем — не знаю.

С тех пор так и повелось: мучаясь виной и бездействием, я помогала Алессею только одной-двумя инъекциями с обезболиванием, а потом сидела рядом, пока он медленно приходил в себя. Сидела и болтала о всякой чепухе, отвлекая его и отвлекаясь сама.

И не раз он гнал меня отдыхать, а я отказывалась уходить. Просто не могла уйти, пока не увижу, что у него дела идут на лад.

Вот и сейчас присела в кресло у его кровати и стала рассказывать, что уловила из речи орущей толпы по подсказкам Всёли. Спасённая девчонка оказалась ведьмой, которую в чём-то обвинили и бросили на съедение диким зверям.

Не очень я поняла, как этих зверей сдерживали, чтобы не пострадала орущая толпа, но это и неважно.

Алессей не отвечал, только брови его двигались. Мне этого хватало, чтобы понять — ему интересно слушать мой рассказ. И я описывала, как сшивала ведьме рваные раны, как придумала уменьшить будущие шрамы, и что должна скоро прийти в себя. Всё же организм очень молод, да и ведьмины силы, так близкие природе, наверняка помогут ей поправиться.

Такие разговоры вслух иногда мне давали какую-нибудь новую идею по лечению или по новому инструменту, иногда приносили ответ на вопрос, который давно не мог решиться, и поэтому я любила такие минуты — говоришь, погружаясь в себя, размышляешь, переосмысливаешь, вроде и слушатель есть, но и никто не перебивает.

Я замолчала, задумавшись.

— Иди уже, отдыхай, Ольга, — тихо проговорил Алессей, не открывая глаз. — Всё хорошо. Обещаю — буду жить.

Я только вздохнула.

— Да, надо. Но ещё к ведьме загляну.

Девушка лежала, вытянувшись и закрыв глаза. Выглядела настолько хорошо, что казалась не спящей, а играющей в спящую. Нет, швы никуда не делись. Те, что были на лице, так и вовсе бугрились и краснели даже из-под тонкой пленки перевязочного материала. Но регенерация была хорошо заметна: отёк спадал, покраснение уменьшалось, да и общее состояние девушки радовало.

Я посчитала пульс, потрогала висок. Горячки не было. Очень хорошо, пусть спит.

— Странно, — тихо прошептала в голове Всёля, будто разговаривая сама с собой.

— Что странно?

— Не знаю.

Я ещё раз внимательно всмотрелась в черты девушки, обезображенные когтями хищника: спокойные, расслабленные. Дыхание ровное, неглубокое. Рот чуть приоткрыт, как у маленьких детей, что крепко спят.

Просканировала ещё раз. Внутри процессы восстановления тоже шли и даже, кажется, лучше, чем снаружи. Посчитала, сколько прошло времени после последней инъекции, и на всякий случай уколола ещё — пусть девочка поспит спокойно. А к утру, глядишь, и подживут раны. И, возможно, к следующему вечеру можно будет и отпустить. Видимо, ведьма она сильная.

Пока шла к себе и готовилась лечь спать, рассуждала о том, как обезопасить её после возвращения в явно недружелюбный мир. Выйти с ней вместе и назваться богиней? Сказать, что она под моей защитой? Или подыскать ей другой мир, где ей будут рады? Всёля не участвовала — видимо, отвлеклась по своим вселенским. Была ещё какая-то интересная мысль, но додумать не успела — провалилась в сон, едва закрыла глаза.

А ведь даже не чувствовала сонливости...

Утром проснулась не рано, по ощущениям — ближе к обеду, и это встревожило.

— Всёля! Почему не разбудила?!

— Тебе нужно было отдохнуть.

И пока она кратко докладывала, что всё в порядке — Машэ и маг с утра уже успели немного повздорить, Шакрух гоняет по лесу, ведьма у себя в комнате и, кажется, спит, — я быстро умывалась и одевалась.

Если не поссорились, а просто повздорили — хорошо. Не в том смысле, что ссора — это хорошо, а в том, что, если ссорится, значит, есть силы, значит, чувствует себя хорошо.

— Они с Машэ постоянно подкусывают друг друга, и она сердится на мага и не плетёт для него свои плетёнки, — недовольно ворчала Всёля, когда я уже спешила к комнате нашей вчерашней гостьи. — И это плохо. Если бы плела, проблема решилась бы быстрее.

— А что наша ведьма? — спросила, уже открывая дверь новой комнаты.

— Не пойму. Что-то не так, — задумчиво пробормотала Всёля.

Девушка лежала в том же положении, что и вчера вечером, вытянувшись. Странно, но не страшно.

Шрамы на лице хорошо поджили за неполные сутки и уже не были красными.

— А что тебя беспокоит? — спросила я, склоняясь к ведьме и растягивая сканирующую плоскость.

Странный перестук, будто что-то покатилось по полу, раздался от двери. Я с удивлением обернулась и... взрыв боли мгновенно погасил сознание.

В себя пришла от ударов по щекам. Каждый шлепок отзывался взрывом в затылке. Я поморщилась и застонала. Попыталась отмахнуться от чужих ладоней, но руки были тяжёлые и непослушные.

Голове было холодно. Не сразу поняла, что волосы мокрые.

— Что случилось? — голос был неожиданно хриплым.

Сквозь радужные круги в глазах рассмотрела Машэ, лицо которой было непривычно серым и большеглазым, а обычно улыбчивый рот сейчас был плотно сжат в линию

Я чуть повернула голову.

А вот и обладатель крепких ладоней, что только что чувствительно шлёпали меня по щекам. Алессей близко наклонился ко мне, всматриваясь в глаза.

— Ольга, что вы помните?

— Хотела осмотреть девушку, обернулась к двери, потом — удар по голове. Почему мокро? — я беспомощно потянулась непослушной рукой к волосам.

— Это я...

— Он отливал тебя из обморока, — прогудела Всёля. И добавила: — Это ведьма.

— Что ведьма?

— Это она тебя огрела.

— Что?! – я подскочила, голова закружилась, затошнило. Сильные руки снова уложили меня на кровать.

— Не беспокойся, Ольга, всё хорошо, — бледный маг и посеревшая Машэ склонились надо мной.

— Ведьма пропала, — сказал он.

— У госпожи голова болит? — спросила она.

И всё это одновременно, а ещё — громко. Я закрыла глаза.

— Всёля, как она могла сбежать?

— Я её выпустила. Я не готова рисковать тобой.

— Кого бы она тут ещё побила? Машэ или Алессея? – спросила насмешливо и скривилась – затылок от поворота головы снова пронзило болью.

— Всё хорошо, — сказала я Машэ, которая ждала моего ответа с затаённым ужасом.

— Она сбежала, — обратилась я к Алессею.

Машэ выдохнула, а маг подскочил на месте:

— Надо её догнать и схватить! Её спасали, а она, неблагодарная!..

Он вскочил на ноги, задрал голову вверх и гаркнул (в затылке опять больно дёрнуло):

— Сердце Вселенной! Я знаю, ты меня слышишь! Позволь догнать девчонку и наказать. Подобное не должно повториться!

Я ещё полежала и медленно стала подниматься. Села на краешек пустой кровати, ухватившись за больную голову, выдавила еле-еле:

— Нет. Догонять не будем, и хватать тоже не станем... Мы её спасли... подлечили... Если ударила меня так, — я потрогала огромную болезненную ссадину на голове, — значит, самочувствие нормальное. Дальше всё само заживёт. А она... Пусть идёт своей дорогой.

И уточнила у Всёли:

— Верно?

Та, помолчав, ответила:

— Пожалуй.

— Ольга! Ты неправа! — в горячке спора Алессей часто переходил на «ты», не замечая этого. — Её нужно проучить! Недопустимо, чтобы такие люди оставались безнаказанными!

— Алессей, тише, — я поморщилась — громкие звуки болезненно отражались в моём затылке. — Это моя вина. К диким зверям же я пошла в тунике, и здесь надо было надеть. А я не подумала. Так что девчонка тут ни при чём.

— Всёля, а подскажи, будь добра, почему мы к ней примчались?

— Она важна для того мира. Она может дать ему новое направление развития. Если найдёт правильного человека...

Я только вздохнула. Как точно подмечено — если найдёт правильного человека... А если новое направление развития, то это непросто, трудно это, и пробивные способности девочке ой как пригодятся. Потрогала ещё раз затылок. Шишка неслабая. Глянула на пальцы — крови не было.

Вздохнула и уставилась на мага.

— Ольга, виновный должен быть наказан! — Он встал передо мной с гордо выпрямленной спиной, сложенными на груди руками и праведным гневом во взгляде.

— Господин маг, вы представьте себя на её месте: брошенная на верную смерть, она приходит в себя в чужом месте, без одежды, в странной комнате, чувствует себя плохо...

— Всёля, когда я к ней подходила вечером, она ведь уже проснулась? – спросила, осенённая догадкой.

— Скорее всего, да. Уже тогда что-то было не так.

— Она глаза отводила. Не иначе.

— Возможно... — пробормотала моя Вселенная. — Но как я просмотрела?..

— Просто она сильная ведьма. Очень-очень сильная. Ты же всё равно что-то чувствовала, даже когда я утром шла к ней в комнату.

— Да, — задумчивое.

— Значит, выживет. И потомство своё сбережёт. А ты, Всёля, всё же запомни этот мир и ведьму эту. Так, на будущее. Голова у меня одна всё-таки.

Добавила вслух:

— Впредь буду умнее.

Встала с кровати, чтобы просканировать себя. Машэ улыбнулась мне поддерживающе, вытерла слезу и, шмыгнув носом, ушла к Шокруху, едва услышала, что всё в порядке. А Алессей так и остался стоять, в негодовании сложив на груди руки.

— Как ты так можешь, Ольга? Я бы изрубил её за такое непочтение! Как можно напасть на того, кто тебя спас?

Пластины туники блеснули белым и исчезли, а между ладоней исчез сияющий голубой свет. Я только улыбнулась, глянув на него. Обиды на глупую ведьмы у меня не было.

Я чувствовала себя старухой, да-да, своей бабушкой. Она так же, как я сейчас на мага, смотрела иногда на меня. И такое глубокое понимание чудилось в её взгляде, такая мудрость, что становилось жутковато. Но всегда в такие моменты она молчала и только покачивала головой.

Я поймала себя на том, что точно так же качаю своей.

И думала в эту минуту о том, что пока маг не повзрослеет, не поймёт, сейчас убедить его в том, что это была только моя ошибка, я всё равно не смогу. Мне и не хотелось.

Алессей, поняв, что я не буду с ним спорить, но и за девчонкой вдогонку не кинусь, упрямо сжал губы, резко развернулся и вышел, гулко впечатывая сапоги в пол.

— Он поймёт, Ольга. Дай ему время. Бывает, что мудрость приходит постепенно, а к нему нагрянет снежной лавиной.