«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

Глава 15 Разрыв шаблонов: бетонное станкостроение

Впрочем, чтоб рассказать про историю моего сотрудничества с «Тульским оружейным заводом» в области станкостроения, надо поведать про один забавный случай…

Началось всё с того, что к лету 1924 года — практически весь запас эвакуированного в 1918 году из Питера и затем «прихватизированного» мной добра, как-то слишком «неожиданно» подошёл к концу.

Конечно, многое из оборудования специалисты из «ОПТБ-007» — не смогли идентифицировать и законсервировав, отложили «на потом». Но всё, что опознав и «подшаматив» можно было пустить в ход — уже выдавало продукцию «на гора» в многочисленных артелях кооператива «Красный рассвет», на «Ульяновском автомобильном заводе» (три раза «хахаха!»), или же в опытно-экспериментальном цехе «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007). Наконец, кое-что отправилось к Дыренкову в АО «Россредмаш» и, там без промедления пущено в ход — ибо, выпустить сто тысяч тракторов за пять лет — это вам не фунт изюма с мёдом и сгущённым молоком съесть.

Короче, было задействовано во всех предприятиях создаваемой мной подспудно и подпольно «промышленной империи»!

Напомню, что к весне 1924 года, ульяновская кооперативная промышленность производила, в основном методом горячей и холодной штамповки и с применением электросварки — комплекты гаечных ключей в специальных «кейсах», 5-ти, 10-ти и 20-ти литровые канистры, штыковые и совковые лопаты, штампованно-сварные детали к тракторам «Мужик», полноприводные мототелеги «УАЗ-404» — идущие буквально нарасхват, минеральную краску трёх видов и, ещё много чего по мелочи.

Развивался и свой легкопром: в артели «Красная игла», кроме работы на заказ, рабочих рукавиц и прочей мелочи — шили рабочую одежду (разгрузки) и «парадно-комсомольскую» — супермоднючие костюмы «пролетарки», куртки «камчатки». В обувной артели Чеботарёва «Красный Лабутен» тачали мечту любого советского пижона — ботинки «берцы». Артель «Стандарт-Ойл» наращивала производство «американского белого керосина» и осваивала в производстве трансмиссионное масло «негр-ойл»…

Отдельно и особо надо упомянуть наше совместное с Ксавером производство сборных «ульяновских» домиков на «Домостроительном комбинате».

Чуть было не забыл всевозможную фурнитуру: комсомольские значки, знаки воинского различия, форменные пуговицы, пряжки ремней и так далее и тому подобное.

— Остатки, как говорится, «роскоши былой»…

Вернувшись из Москвы в мае 1924 года, я довольно долго бродил по месту складирования в Ульяновском ИТЛ, остановившись перед какой-то грудой начинающего кое-где ржаветь металлолома:

— Что это?

Бывший со мной в обходе зэка с очень длинной и незапоминающейся фамилией, но по имени-отчеству зовущейся — Эмиль Осипович, с вожделением как мне показалось, облизнул губы:

— Это уникальнейший американский универсальный станок для строгания, долбежки и протяжки. Таких, в России буквально по пальцам можно пересчитать (я, по крайней мере — за всю жизнь всего один экземпляр видел!), а может и вообще ни одного не осталось.

— Вот, как?

— Совершенно верно! Причём, обратите внимание: он уже изначально изготовлен с электроприводом и совершенно новый…

Абсолютно подавляющее большинство металлорежущих станков в те времена — были с ременным приводом от парового двигателя и, нам приходилось их основательно переделывать — хотя имелся и, паровой котёл, компаунд-машина двойного расширения к нему, валы с приводными ремнями и прочая тряхомундия. Однако, такая схема передачи крутящего момента требует мощных заводских фундаментов и стен — а у нас они отсутствуют даже в проекте нового корпуса цеха. Поэтому всё имеющееся, переделывается на электропривод — благо вот-вот будет сооружена линия электропередачи — связующая Ульяновск с единой энергетической системой среднего Поволжья.

Каким образом спросите?

При самом минимальном моём вмешательстве, через уже знакомого инженера-электрика Комарова Даниила Игоревича — когда-то работающего в Комиссии ГОЭЛРО с самим Крижановским. За якобы «американский» цифровой мультиметр (на самом деле — китайский) — прибор для измерения нескольких параметров электрического тока, он способствовал самому минимальному изменению трассы строительства «реальной» линии электропередачи — несколько «вильнувшей» в сторону нашей, забытой Богом и властями волости.

— … Думаю, он поступил в самый последний момент — когда уже было не до станков.

Приглядываюсь: действительно явственно видны следы консервационной смазки — необходимой при транспортировке через океан.

— Ну что ж? Было «время разбрасывать камни»… Бывает!

Так, так, так…

Обхожу «металлолом» ещё раз, а Эмиль Осипович идя следом:

— Его раскурочили ради ценнейших подшипников — разбив кувалдой чугунную станину… Варвары!

В те времена в России обыкновенный новенький шарикоподшипник был редок — как какая-нибудь внесённая в «Красную книгу» чудная зверюшка и, стоил — если и не как слиток золота, то тоже — целое состояние.

Поэтому, легко с ним соглашаюсь:

— СВОЛОЧИ!!!

— Ещё какие! Если бы нам удалось восстановить этот станок, Серафим Фёдорович — возможности нашего опытно-экспериментального цеха возросли бы на порядок.

По должности Эмиль Осипович — Главный инженер «ОПТБ-007», отвечающий за оборудование опытно-экспериментального цеха.

Этого инженера-зэка я назначил «главным», перебрав прежде с десяток кандидатов. Конечно, звёзд с неба он не хватает и велосипед изобрести — не способен априори…

Но этого от него и других и, не требуется — от слова «совсем»!

Здесь, на этом пятачке Русской Земли — «изобретаю» я и мой «роялистый» компьютер с четырёх- ядерным процессором. А все остальные — лишь дымовая завеса и приводные ремни моего прогрессорства.

Зато, у этого человека душа болит за всё на свете!

Ну а то, что он убил там кого-то — так с кем не бывает? Время ныне на дворе такое и эпоха соответсвующая.

Почувствовав досаду, как после сошествия с крючка рекордной рыбины размером с «Титаник», плюнув слюной на кучу железяк и чугуняк — разворачиваюсь на выход, бурча себе под нос:

— Если бы, да кабы… Если бы «прачка» из хозотряда, была бы не просто прачкой — а главным инженером и, имела бы меж ног — не вагину с ведро, а пенис — размером с хорошенькую оглоблю…

Забегает передо мной и остановившись напротив, смотрит в глаза:

— А если попробовать соединить обломки станины электросваркой?

— Не стоит даже пытаться, Эмиль Осипович.

Пробую его обойти, но он снова становится на моём пути:

— Почему? Ведь, один раз же у Вас получилось заварить чугун?

— Несравнимый объём работ, — пинаю ногой один из чугунных обломков станины, — тот раз был всего лишь один сравнительно короткий шов, здесь же — едва ли не с версту корячиться надо.

Сказать по правде, я сварщик — так себе. И уверен, что в тот раз когда я — по когда-то «очень давно» в будущем виденной «инструкции» с Ютуба, заварил трещину в чугуном цилиндре самодельным электродом с намотанной на него медной проволокой — мне просто повезло, как некому сказочному персонажу.

Однако, тот не успокаивается:

— Ведь, сварщиков теперь у нас много!

Криво ухмыляюсь:

— Увы… Те славные ребята и девчата, про которых Вы говорите — это ещё не сварщики. Им ещё года два-три надо — как минимум, чтоб ими стать! Ваш же покорный слуга — слишком занят, чтоб убить уйму времени на совершенно бессмысленное занятие.

— Ну, почему же «бессмысленное»?

Он мне уже изрядно надоел, поэтому довольно резко:

— Да потому что от нагрева при сварке, Эмиль Осипович, станину так поведёт — что на этом «уникальнейшем» американском станке можно будет только колесо для телеги «строгать»!

Да то навряд ли, ибо изготовление стандартизированного деревянного колеса для «УАЗика» — уже требовало, чуть ли не прецизионной точности.

— Как жаль, — он достаёт и папки чертёжик и показывает, — а мы ведь на него рассчитывали и, даже фундамент в новом цехе — уже под него рассчитали. Думали — вернётесь и… Как жаль, а!

«Опытно-экспериментальный цех» нашей — первой в СССР «шарашки», на сей момент — представлял собой несколько бывших бараков и даже землянок, где на наскоро и впопыхах отлитых из бетона фундаментах — устанавливались станки и другое заводское оборудование.

Однако, уже этим летом планируется возвести ультрасовременное капитальное здание нового цеха — «краеугольного камня» моего прогрессорства в будущем. Проект с техобоснованием, генпланом, сметой и прочим — уже составлен, произведена привязка на местности и даже уже начато рытьё котлована силами зэков-рабочих и вольнонаёмных.

Собравшись уже было на выход, хмыкаю иронически на ходу:

— «Фундамент»… Если б я немного задержался в Москве, вы б наверное от большого ума — уже бы отлили его из бетона… Из бетона… Из бетона…

Резко оборачиваюсь и:

— ИЗ БЕТОНА!!!

Испуганно отшатывается:

— Что с Вами, Серафим Фёдорович?

— Да, ничего, — хлопаю его по плечу и радостно, — «время собирать камни», говорю! Свистать всех наверх — заседание продолжается, граждане мокрушники, бандиты, жулики и прочие осужденные.

Немножко успокоившись — подойдя вплотную, смотря в глаза и тыча пальцем в грудь, я:

— Всю документацию по фундаменту этого станка в частности, и цеха в общем — мне! СРОЧНО!!! Этот «металлолом» разобрать, почистить, смазать, инвентаризировать, детализировать, разложить по полочкам и главное… ИЗМЕРИТЬ!!! Измерить как можно точнее посадочные места под органы управления, передаточные устройства, электропривод и исполнительные механизмы.

Он потихоньку отступал, пока я не прижал его стене пакгауза:

— Мои контрольно-измерительные инструменты ещё никуда не «ушли»?

Выпучил глаза и предельно возмущённо:

— Да, как можно⁈

— Всей бандой уедете на заполярный остров Шпицберген — шерсть пингвинов заготавливать для народного хозяйства страны, если хоть один пропадёт!

Это была моя ещё прошлогодне-осенняя «страшилка» — когда «контингент» стал несколько борзеть. Для пущей убедительности, даже пришлось пойти на фабрикацию приказа по НКВД от самого «Железного Феликса» и напечатать на принтере целый номер газеты «Правда» с соответствующей статьёй.

Угрюмо-обиженно:

— Вы уже предупреждали…

— В этот раз предупреждаю персонально Вас, Эмиль Осипович: уедите далеко на север — белых медведиц вместо прачек «любить», если напортачите мне с измерениями! Задача ясна?

— Ясна…

— Не слышу?

— ТАК ТОЧНО!!! Так точно, гражданин начальник: задача ясна.

— Тогда — выполнять.

Хотя, абсолютное большинство специалистов и людей, хоть что-то понимающих в станках — весело крутили пальцами у виска за моей спиной, я знал что делал!

Я вовсе не словил «шизу» и даже не открыл ещё раз Америку: станки со станиной из железобетона известны не только в «моё» время — но и ещё с середины-конца 19 века. Как в технически передовых странах — так и в лапотно-отсталой России. В частности во время Германской войны, такие станки для обточки турбин — изготавливали на Курагинском машиностроительном заводе.

Правда, из специалистов это мало кто знает: «всемирной паутины» ещё нет, а технические журналы в «эпоху перемен» — доходили не до каждого…

Когда ещё рыли-копали котлован под новый цех, на отведённом под американский станок месте — сколотили небольшую избушку из деревянных брусьев, необрезной доски и горбыля. В ней, в свою очередь был выкопан отдельный котлованчик под станок, сложены кучи прутьев арматуры, мотки проволоки, подведёно электроосвящение и электросварочный пост.

Днём, я с чьей-нибудь помощью горбатился над каркасом фундамента. Чаще всего, в помошниках у меня был вездесущий Домовёнок со товарищи — чисто в целях общего развития, его дядька и одновремённо Председатель кооператива «Красный рассвет» Клим Евграфьевич Крынкин — чисто от любопытства от новой затеи «Контуженного», или кто-нибудь из зэков — чисто по обязанности мне помогать.

Ну и Эмиль Осипович, куда без него!

По всем вышеприведённым обстоятельствам — совокупно и, кроме этого — из-за того, что ему «больше всех» надо было.

Мы, предварительно тщательно выверив положение моим «роялистым» теодолитом — сваривали единый каркас для станка и его фундамента из предварительно растянутой и скрученной вдоль оси винтовыми домкратами стальной арматуры.

Но, главная моя работа была по ночам: оставшись совершенно наедине и даже выставив «часового» за внешним периметром цеха — чтоб никто не подсмотрел, я с помощью лазерного дальномера устанавливал и выверял закладные под посадочные места подвижных агрегатов и механизмов станка… Ибо происхождение «американских» или «немецких» контрольно-измерительных приборов и, даже теодолита — я вполне мог объяснить их покупкой на «блошином» рынке у незнакомых лиц. Это всего лишь оптика и механика — пусть и куда более более совершенная, чем уже давно известная хроноаборигеннам.

А как объяснить наличие у меня «марсианского» лазера?

Моим инопланетным происхождением⁈

Затем я уже в открытую, с помощью опять же «роялистых» механических контрольно-измерительных приборов — всё тщательно выверял и зафиксировав струбцинами, «намертво» приваривал.

Не всё так гладко, как на бумажной странице — иногда, приходилось эту процедуру — проделывать-переделывать по пять-шесть раз!

Сказать по правде, не владею информацией — известна ли уже хроноаборигенам эта технология, но я решил применить ещё одно «ноу-хау» — предварительно напряжённую арматуру. Суть заключается в том, что стальная арматура перед бетонированием натягивается электротермическим способом или специальными домкратами. Такие железобетонные конструкции по сравнению с обычными могут выдерживать более значительные нагрузки, что позволяет в свою очередь уменьшить сечение самой конструкции, а следовательно — сократить расход арматуры и бетона. Еще больший эффект получается при использовании объемного (трехосного) предварительного напряжения — исключающего возможность появления трещин в бетоне в условиях эксплуатации конструкции.

Что ещё немаловажно: вторую половину сознательной жизни «там» — я был строителем и причём довольно успешным. Поэтому, технологию изготовления железобетона — знаю как «Отче наш» и, имею все основания рассчитывать на успех в изготовлении железобетонной станины станка.

Наконец всё было готово — стальной каркас с тщательно изолированными от воздействия бетона закладными, опалубка, самодельные бетономешалка и «вибраторы» для уплотнения бетонной смеси и, все ингредиенты для её приготовления — складированные в складе неподалёку.

Я сильно торопился — других дел было невпроворот и, поэтому — «фундамент-станину» американского универсального станка отливали прежде фундамента самого «опытно-экспериментального цеха».

Разумеется, для бетона я использовал свой цемент — полученный в результате переработки шлака из отвалов Ульяновского чугунолитейного завода. Он был марки «800»: неимоверная круть по нынешним временам — доступная в эти времена лишь высокотехнологичным немцам. Разбавив его на треть хорошо промытым водой, крупным кварцевым песком, размолотым в пыль на шаровой мельнице — я получил вдобавок значительное уплотнение получаемого в результате бетона и, увеличение его прочности — как минимум процентов на двадцать.

После отливки, длившейся около двух часов, завалили фундамент-станок опилками и подключили к напряжению предварительно вставленные электроды для пропарки бетона. Я лично присутствовал при отливке от начала до конца и, подобно зэку — ещё трое суток жил в «ИТЛ», питаясь из одного с зэками «котла» и непосредственно контролируя процесс затвердевания.

После двух суток отдыха, как раз на выходные совпало, по моему распоряжению — зэки-рабочие разгребли опилки, сняли опалубку и глушки с места расположения посадочных мест. Сперва внимательно и дотошно внешне осмотрев бетон на наличие трещин, пор и раковин, я приступил к его внутреннему обследованию с помощью «роялистого» строительного ультразвукового дефектоскопа.

Эмиль Осипович присутствующий при сем действе, долго сдерживал присущее всем сапиенсам мартышкино любопытство, затем всё же спросил:

— Извините, Серафим Фёдорович…

— Да, да…?

— А что это Вы делаете? И что это за прибор такой? Если не секрет, конечно.

Сделав самые страшные глаза из тех, что сумел когда-либо изобразить:

— «Секрет», да ещё какой! Так что считайте, что я просто колдую — если не хотите лицезреть меня на соседних с вами нарах и в очереди в «прачечную».

Тот, аж отпрянул перепугано:

— Вот даже, как? Ладно, тогда — «колдуйте» себе на здоровье.

Не обнаружив внутренних дефектов, уже вдвоём с ним тщательнейшим образом измерили закладные под посадочные места моими же контрольно-измерительными инструментами с предварительно удалёнными «компрометирующими» надписями и рисунками.

После многочасовой довольно изнурительной работы, я смог облегчённо выдохнуть:

— Идеально! Пускай пока чуток на ветерке обсохнет, а затем загрунтовать, покрасить на три раза и через недельку — начинаем собирать станок, Эмиль Осипович.

Того тоже — на радостях, чуть ли не на слезу пробило:

— Я верил в Вас, Серафим Фёдорович!

— А как — я в себя «верил», Эмиль Осипович… Вы не поверите!

Восстановленный уникальнейший американский строгально- долбежно- протяжный станок — действительно открыл перед нами совершенно новые технологические горизонты. Хотя подыскать обслуживающий персонал к нему — оказалось делом довольно долгим, хлопотным и затратным.

Но, про «кадровый вопрос» в славную эпоху НЭПа и его возможные решения — у нас будет отдельная песТня.

Как говорится: «аппетит приходит во время еды»!

Успех изготовления станины из железобетона окрылил — если не весь дружный коллектив «ОПТБ-007», то по крайней мере — наиболее его активную часть, требующую «продолжения банкета». На опустевшем складе холявного хабара — кучами металлолома валялось ещё несколько станков с разбитыми чугунными станинами, но осмотрев их, я решительно отрезал:

— «Не в коня корм» будет! Эти «девайсы» — морально и физически устарели, ещё до эпохи исторического материализма.

Однако, самому-то загорелось!

Эта история имела растянутое по времени продолжение, про которое предельно вкратце.

Вспомнив кое-что читанное «там» и, кое-что своими ушами-глазами услышанное-увиденное — уже здесь, я принялся действовать. От имени грозного НКВД (к которому имел кое-какое отношение и, следовательно — вполне имел право от него говорить), я разослал по крупнейшим заводам и стройкам запрос на информацию по порче импортного оборудования. «Имидж» грозного учреждения подействовал и, вопреки обычной бюрократической волоките — ответы пришли практически незамедлительно.

Однако, да!

Купленное за границей за золото и валюту оборудование — зачастую приходит к заказчику разукомплектованным по дороге, а то и вовсе — в виде бесполезного железного хлама, годного разве что в переплавку.

Последовали ещё более грозные телеграммы:

— Никаких «переплавок» вплоть до обследования станков выездной комиссией от «Особого проектно-технического бюро № 007»!

«Выездная комиссия» состояла из трёх инженеров — недавно «откинувшихся по звонку» и, бывших не прочь подзаработать — уже вольнонаёмными, трудясь на «ОПТБ-007». Они приезжали на соответствующий завод, обследовали «останки» и, если станок или какое другое оборудование — подлежал «реанимации» методом отливки железобетонной станины, он приобретался «по остаточной» стоимости Ульяновским волостным Советом.

Чаще всего, эта «стоимость» соответствовала стоимости металлического лома или даже чуть меньше.

Конечно, какого-то особо фантастического прорыва в техническом оснащении создаваемой мной промышленной «империи» не произошло, но опытно-экспериментальный цех «ОПТБ-007», таким образом, я буквально за год-полтора — переоснастил по последнему слову западной техники, новейшими образцами импортных металлорежущих станков.

Однако, таким макаром далеко не уедешь. Хочешь, не хочешь, а если хочешь развиваться, если планируешь вместо кооперации кустарей-артельщиков создать промышленную империю — надо покупать новые станки и оборудование и, желательно — как можно более современное.

Здесь передо мною два пути, две дороги: заказывать через «Внешторг» за границей… Но из-за весьма относительной конвертации червонца и государственной монополии на внешнюю торговлю — это мало реализуемо, хотя и есть у меня на этот счёт кой-какие идейки. Но, про это чуть позже…

Второй путь более реалистичен — заказывать оборудование на советских предприятиях, более реалистичен — но имеет свои нюансы. Надо заранее смириться, что оно будет — навряд ли современным, априори — некачественным и…

Как бы ни на порядок — более дорогим!

Почему так? Ведь не надо платить пошлину и так далее…

Да, потому что!

Долго рассказывать, да и не нужно — все и без меня знают… А кто не знает — тому что-либо объяснять совершенно бесполезно.

Остаётся, что?

Правильно!

Попытаться подтянуть уровень советского станкостроения, хотя бы по отношению «цена-эффективность».

Сперва про цену.

В стоимости металлорежущего станка или пресса, изрядную долю составляет стоимость его станины. «Станина» и, есть — основа всего станка, подобно автомобильной раме — к которой, «навешивают» все прочие агрегаты, узлы и детали — направляющие, поперечины, хоботы, ползуны, плиты, столы, суппорты и так далее. Её конструкция зависит от предназначения самого станка, а от точности обработки станины при её изготовлении — будет зависеть точность работы всего устройства и, следовательно — точность изготовления самой детали.

Рисунок 25.Литая станина металлообрабатывающего станка.

Этот основной несущий неподвижный элемент, относительно которого все приводные механизмы производят свое вращательное либо линейное движение — чаще всего отливается целиком из серого чугуна или же сваривается из низкоуглеродистых сталей.

Однако, есть одна проблема!

Чугун после литья, в процессе остывания даёт усадку: его «скручивает» и «ломает», в нём возникает скрытые напряжения — с чем я вдоволь столкнулся во время литья сравнительно небольшого остова-каркаса для трактора «Мужик». Со станками — особенно высокоточными, всё ещё сложнее: всё вышеперечисленное — отрицательно влияет на их работу и на качество изготавливаемых на них деталях.

Хороший металлург — отливающий большую тонкую станину, вроде моего знакомого «Старика Хоттабыча» — был на вес золота, потому в отсутствии на заводе такого специалиста — приходилось чугунную отливку перед обработкой закапывать в землю на добрых полтора десятка лет.

Доводилось читать одну историю.

Московский завод «Красный пролетарий», выпускающий в том числе прецизионные станки — станины для них после отливки «топил» в специальном пруду, где они вылеживались от пяти до двадцати лет. За это время в чугуне происходил процесс ускоренного старения, естественный отпуск, исчезали внутренние напряжения и так далее…

В «лихие 90-е годы» завод потерял половину пруда, где лежали наиболее старые станины — которую засыпали под постройки. Кому-то потребовалась земля в престижном районе столицы для элитного жилья… Так вот: цена этих «чугуняк» — была многим больше стоимости возведенных над ними «пенхаузов» для «крутиков»!

Может я ошибаюсь — начитавшись в «Сети» всевозможной «чернухи», но к 20-м годам 21-го века — на Руси разучились отливать станины для станков и, найти новый российский станок на новой станине — стало практически невозможно. Реально брали старый «совковый» станок — чистили-красили, присобачивали на него новые направляющие и, типа — делали «новый» станок.

Однако, на этом трудности не кончаются!

Литьё и вылежка — лишь первый этап по изготовлению станины для металлорежущего станка. К ней прикручиваются болтами пара закалённых стальных направляющих — обеспечивающих требуемое взаимное расположение и возможность перемещения узлов, несущих инструмент и заготовку. Здесь крайне важно соблюсти точную координацию по осям, предельных норм допусков и шероховатости поверхностей.

Все эти операции — сулят станкостроителям столько головняка и геморра, что мама мне горюй!

Понятно, да?

Стоимость металлорежущего станка определяется стоимостью станины, а финансовые издержки при изготовлении той — многократно увеличивает время на неё потраченное.

Подытоживая вышесказанное, уверенно скажу: если я пойду традиционным путём всех попаданцев-прогрессоров — то не видать мне моего оборудования до самого морковкиного заговенья…

Теперь про эффективность.

Но сперва, для примера, вспомним-ка мы про историю электрификации промышленности в САСШ — идущую прямо сейчас полным ходом. Может, это поможет нам с вами кое-что просветить в этом вопросе…

Рисунок 25. Цех завода конца 19-го, начала 20 века.

С той поры, когда в конце 80-х годов прошлого века Томас Эдисон построил электростанции на Перл-стрит на Манхэттене и начал продавать электричество потребителям, а год спустя появились первые промышленные электромоторы — потенциал электричества казался очевидным. Однако даже сейчас — в 20-х годах 20-го века, даже в Америке — распространённость механизмов на электроприводе составляет менее пяти-десяти процентов… Большая часть мировой промышленности — до сих пор пребывает в веке пара.

Почему так, спросите?

Причин три.

Первая — инертность человеческого мышления: фабрика на едином паровом двигателе — прямо-таки завораживает лишь одним своим видом и вызывает у наблюдателя какой-то «религиозный» экстаз перед ней. Только вообразите: громадный паровик толкает с превеликим шумом огромный поршень, который через стальной шатун размером в пару этажей — вращает центральный вал, проходящий через всю длину предприятия. Через передаточные механизмы и приводные ремни вращение передаётся станкам, молотам, прессам и прочим машинам. Часто завод или фабрика бывают двух- и трёхэтажными и тогда «архитектура» их цехов дополняется грандиозными «ременными башнями»…

Завод или фабрика со станками на электроприводе — не производит такого впечатляюще-потрясающего впечатления.

Как первые реактивные самолёты на асов поршневой авиации:

— А где винт? Нееее… Нет, не пойдёт! На «этом» невозможно летать.

Вторая причина — экономическая. Промышленники и инженеры вдоволь экспериментировали с электроприводами к станкам — но полученные результаты их обычно скорее обескураживали, чем вдохновляли… Конечно, электромотор можно использовать так же — как паровой двигатель и, он достаточно легко и просто вписывался в схему с паровиком — вращая вместо него центральный вал со шкивами.

Но и всего лишь!

Особых преимуществ заметно не было и многие предприниматели — сравнивая старые, испытанные системы и новые с электроприводом — выбирали «старый добрый пар».

Почему?

А вот здесь мы вплотную подошли к…

…Третьей причине — отсутствии системного подхода. Дело в том, что для получения всех преимуществ электричества, чтобы получить максимальный экономический эффект от введённой новинки — владелец фабрики должен был мыслить совершенно иначе и, полностью «переформатировать» производство. Начиная с проектирования заводских корпусов — и кончая обучением персонала.

Планировка старых фабрик подчинялась «логике» приводного вала, планировка новых — должна подчиняться логике производственной цепочки. Фабрика, работающая на пару — строилась капитально: мощные фундаменты и стены — под мощные приводные валы. Современное предприятие на электричестве, возможно в здании с более легкими стенами и следовательно — с менее основательными фундаментами… Надо ли говорить насколько быстрее и дешевле обойдётся его строительство?

Но этого бесконечно мало — измениться должно буквально всё!

Прежние цеха предприятий были темные, тесные и душные — скученные вокруг приводов. Приводные ремни крутились в масле и пыли, поршни двигались, зубцы механизмов вращались и, всегда существовал риск — что рабочий зацепится за них одеждой и погибнет или искалечится в этой непрекращающейся дикой круговерти.

Теперь должны строиться просторные помещения, с большими окнами — пропускающими дневной свет и с вентиляцией — освежающей воздух. Предприятия будущего станут более чистыми, безопасными и, что немаловажно — более экономически эффективными, потому что — станки на них будут запускались только тогда, когда этого требуется.

Но главное, даже не это!

На старых фабриках темп работе задавал бездушный паровой двигатель. На новых — задавать трудовой ритм должен сам человек труда. Не пролетарий «по Марксу, Энгельсу и Ленину», нет…

Специалист по Генри Форду!

Ине надо повторять вслед за нашими аблажавшимися по всем статьям идеологами про «конвейер» и «потогонную систему». Почитайте лучше книгу самого «Автомобильного короля Америке» — «Моя жизнь, мои достижения[1]».

Сами всё поймёте.

В САСШ эта технологическая революция уже произошла… Или, вернее — почти произошла. Конечно, отчасти потому, что с 1880 года — само электричество стало дешевле, а его подача потребителю и электромоторы — надёжней.

Кроме того, с началом Первой мировой войны приток дешёвой рабочей силы из Европы прекратился, средняя зарплата американского пролетария выросла и предприниматели при его найме стали больше внимания обращать на квалификацию. Выросшая же средняя квалификация рабочих позволила выжать максимум эффективности из электромотора, научиться и распространить новые идеи производства.

В результате, к концу 20-х годов — в американской промышленности изменилось буквально всё: архитектура промзданий, транспортная логистика и политика в отношении персонала — из-за чего, её производительность взлетела до невиданных — ни до, ни после высот.

Однако, не только это!

Революция в промышленности — произвела революцию в стране в целом: сперва создав жесточайший экономический кризис, прозванный «Великой депрессией» — разорив вдруг ставшие ненужными старые производства, обесценив вложенные в них капиталы и, выкинув на улицы десятки миллионов вдруг ставших ненужными людей… Затем переформатировав страну рузвельтовскими реформами, заставив бизнес «быть социально ответственным».

Если присмотреться внимательней: от прежней САСШ к концу тридцатых — мало что осталось, а после Второй мировой войны — это была уже совершенно другая страна.

Страна развитого корпоративного социализма.

Вот я и думаю: возможно, чтоб поднять эффективность и в советской промышленности — тоже свой «системный подход» нужен, как и в случае с электроприводом?

Как-то, вдоволь налюбовавшись на плод трудов своих, я невольно перевёл взгляд от только что первой отлитого фундамента-станины станка — на весь, только-только строящийся «Опытно-экспериментальный цех»… И тут меня посетила очередная «заклёпко-маньяческая» паранойя:

«А, что если и всё остальное отлить так же? Весь цех со всеми фундаментами и станинами станков — одним монолитом⁈».

Помотав головой, как конь после влёта в ухо овода:

«Да, нет — бред всё это…».

Однако этот «бред», раз за радом приходил в мою голову во снах и наяву — как-какое-то наваждение к Моисею в пустыне, после которого он выгнав евреев из Израиля — повёл их куда-то в сторону Намибии, затем обратно:

«Возможно, „железобетонное станкостроение“ — это упущенный СССР шанс совершить технологический рывок, подобный проделанному САСШ в 20-х годах?».

И всё чаще и чаше, я отвечал сам себе:

«Как знать, как знать… По крайней мере — пока сам не попробуешь, не узнаешь!».

Да и в конце же концов!

В СССР с такими инновациями вдоволь наэкспериментировались — поизгалались на эту тему вволю. И, я тоже как-то разок — имел к этому непосредственное отношение на своём «Заводе сельскохозяйственного машиностроения имени…».

Из железобетона изготовляли не только станины для металлорежущих станков — но и, станины механических и гидравлических прессов, силовые рамы и клети прокатных станов, силовые цилиндры гидравлических прессов, плунжеры, маховые колеса механических прессов и прочие детали промышленного оборудования.

И это ещё далеко не всё!

Из железобетона могут отливаться дорожные катки, рамы экскаваторов, противовесы, крестовины гидрогенераторов, подмоторные плиты, матрицы, различные элементы технологической оснастки и тому подобное… Встречалась инфа, что из железобетона — даже льют корпуса судов.

При этом, в каждом ряде случаев замена чугуна и стали железобетонными элементами значительно упрощает изготовление, сокращает сроки их изготовления и с любой из сторон — является полностью экономически целесообразным.

Наверное, есть недостатки у железобетонных станин — но я их не знаю… Достоинства же их перед чугуном и сталью общеизвестны:

Самое же главное, на мой взгляд достоинство: отсутствуют все вышеописанные заморочки — присущие литью из чугуна.

Почему же железобетонном не заменили всё вышеперечисленное, а ограничились лишь смелыми экспериментами?

Этот вопрос не ко мне, а к руководству СССР.

Хотя… Кое-какие мыслишки на этот счёт имеются: «Дело было не в бобине, то мудак (очень много мудаков!) сидел в кабине».

И я принялся проектировать монолитный «завод заводов»: железобетонные станины станков которого будут изготавливаться-отливаться на открытом воздухе — одновременно с элементами самих цехов.

ЗАВОД-МОНОЛИТ!!!

Его жесткость, как монолитной конструкции — залог высокой точности изготовляемых деталей.

Проектировал, разумеется с помощью «роялистых» программ автоматизированного проектирования и черчения, учитывая всё — ВСЕ(!!!) без исключения факторы, повышающие эффективность производства и производительность труда…

Поэтому заказывая на Тульском Оружейном Заводе токарные, горизонтально-протяжные, продольно-фрезерные, продольно-строгальные, шлифовальные, зуборезные, карусельные вертикальные, карусельно-фрезерные, консольно- и бесконсольно-фрезерные, горизонтально-расточные, вертикально- и радиально-сверлильные, поперечно-строгальные и долбежные станки с электроприводом, я поставил условие:

— Станины станков изготавливать не надо… С вас, лишь — как можно более точные чертежи их и бригада наладчиков для установки направляющих «обвесов».

Меня переспросили и не раз — не веря своим ушам:

— Вы уверены?

— Как в неизбежном крахе империализма и в окончательной победе мирового коммунистического движения!

Естественно, после того как подбили все «бабки» последовал неизбежный — как приход налогового инспектора, вопрос сразу же испортивший мне всё настроение:

— Как платить будете? Заводу, чтоб начать конструкторские работы — требуется авансец.

Мда… Даже без станин из чугуния — сумма получилась неимоверно внушительная и для «Красного рассвета» — определённо неподъёмная.

Ну, ничего: если «слона» есть не целиком, а по кусочкам — дело вполне посильное. Договорились, что сперва «Красный рассвет» оплатит конструкторско-проектные работы, затем изготовление оборудования.

Бывший со мной Дед Мартимьян — финансовый директор «Красной взаимопомощи» (к тому времени — кредитно-кооперативное учреждение, вошедшего в свою очередь капиталами в общую кассу Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК)), покосился на меня и, кашлянув ответил:

— Конструкторские работы готов профинансировать хоть сейчас — в объёме двадцати процентов… А дальше — по мере готовности.

Однако, заводской финансист, хотя и был молод — но тоже далеко не промах:

— Шестьдесят пять!

— А у тебя, милок, харя не треснет? Двадцать пять!

— Нет, не треснет, дедушка! Шестьдесят!

Отошёл в сторонку, чтоб не мешать азартному бодалову. Оголодали заводчане, ох как оголодали…

Бились, как Пересвет с Челубеем на Куличковом поле, я уж извёлся весь, пока по рукам не ударили на сорока процентах аванса от общей стоимости проектных работ.

Затем, не менее азартно рядились об виде оплаты — налом или безналичкой и кое-как договорили «фифти-фифти»…

В общем, обе стороны остались довольны — считая, что друг друга наипали.

Подписав договор выходим, и:

— Ну что, Мартимьян? Теперь давай думать, где взять денежки?

Русский бизнес — что вы хотели!

[1] Для тех, кто заинтересовался: http://flibusta.is/b/577411