Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+

Глава 4 Анатомия искушения

Дверь открылась, и на пороге показалась… девушка. Или, скорее, энергетический сгусток в облике девушки. Невысокая, до моего плеча, но с такой осанкой, что казалась выше. Гибкая, с короткой стрижкой русых волос, от которой ее большие светло-жёлтые глаза казались еще больше.

В них плескалось озорство, любопытство и какая-то чертовская доброжелательность, от которой мой изможденный психически и физически организм взвыл в режиме тревоги. Слишком уж контрастировала она с ледяной Алисой и вызывающим огнем Ирины.

На ней была простая синяя футболочка и короткие шортики, делающие её образ… до невозможности домашним и оттого еще более опасным. В этом не было нарочитой эротики Ирины или холодного совершенства Алисы. Это была обманчивая простота, которая обнажала куда больше, чем скрывала.

Шортики обтягивали упругую, совсем не детскую попку, а тонкая ткань футболки соблазнительно тянулась над высокой молодой грудью. Она казалась живым воплощением того самого «глотка свежего воздуха», который сметает все барьеры и условности, включая профессиональную дистанцию.

Черт, — промелькнуло в голове. — Она специально так оделась? Выглядит как соседка по общаге, которую застукал в прачечной. Такая… простая.

— Привет! — она весело улыбнулась, оглядывая мой, вероятно, совершенно потерянный и перекошенный от переживаний вид. — Я не вовремя? Похоже, тебя уже кто-то хорошо помял. И не раз.

Ее слова прозвучали настолько метко, что я фыркнул — горько, безнадежно и с ощущением, что меня только что просканировали рентгеном.

— Что-то вроде того, — пробормотал я, с тоской глядя на массажный стол, который стал для меня полем боя, а не местом работы.

— Это Ирина постаралась, да? Я только что её видела. — она вошла и прикрыла за собой дверь с такой легкостью, будто это было перышко, и облокотилась на косяк. Ее взгляд стал понимающим, почти товарищеским. — Не переживай, она со всеми новичками так. Любит проверить на вшивость. Особенно мужчин. Говорит, что если мужчина выдержит ее атаку, значит, с психикой у него все в порядке, и с ним можно иметь дело.

Млять, — пронеслось у меня в голове. — Значит, это был не спонтанный порыв, а действия по плану? Но, похоже, в итоге всё у неё вышло из-под контроля.

— И много… она нашла психически устойчивых? — спросил я с иронией, которую сам же в себе и ненавидел. Голос прозвучал хрипло.

— Ноль, — девушка рассмеялась — звонко, заразительно, и от этого смеха в кабинете будто стало светлее. — Да и не важно, она просто придумала себе развлечение, пока ждет, когда ее тренерскую карьеру одобрят. Скучно ей, вот и изгаляется. Меня, кстати, Софьей зовут.

Развлечение, — с горькой усмешкой подумал я, чувствуя, как напряженная ткань моих штанов наконец-то пребывает в покое под атмосферой этого разговора.

— Честно говоря, я не понимаю, что здесь происходит, — признался я, смотря на ее доброе и приятное лицо. В ней не было ни капли фальши. — Я пришел работать. А тут… это.

— А это и есть работа, — Софья легко подошла к кушетке и устроилась на ней, свернувшись калачиком, как котенок, а не легла, как полагается клиенту. А как только она подперла голову ладошкой, с милой улыбкой спросила: — Что ты хотел от молодых девчонок, которые с пяти лет живут в мире льда, пота и адских нагрузок?

— Ну-у… — я растерялся, а затем, пожав плечами, ответил. — Другого…

— Ааа, ну получай что есть. — она засмеялась и добавила. — Я, кстати, тоже за массажем, ты не против? — она посмотрела на меня с хитрой улыбкой. — Не помнешь чуток? Чисто по-профессиональному? Я, пускай и молодая, но ерундой, как Ирина, не занимаюсь, и нормальная, в отличие от Алисы, разговорчивая. — она подмигнула, и я почувствовал, как напряжение потихоньку уходит.

Наконец-то. Нормальная работа. Без подтекстов, без игр. Просто массаж. Правда, судя по всему, с болтовнёй. Но после сегодняшнего дня простая болтовня казалась райским отдыхом. Пускай я и мечтал годами об женском внимании, но, похоже, совершенно не был к нему готов… Для начала бы привыкнуть к тому, что у нас происходит с Татьяной.

— Конечно, — я с облегчением кивнул, стараясь выглядеть профессионалом, а не перевозбужденным подростком. — На что жалуетесь?

— О-о-о, — протянула она с такой драматической интонацией, будто играла в школьном спектакле. — Спина, шея… Всё как у всех. После сегодняшних прыжков чувствую себя разбитой куклой, которую забыли собрать.

— Хорошо, — я кивнул, уже привыкая к ее театральности. — Ложись, пожалуйста, поудобнее.

— А, секундочку! — она с легкостью спрыгнула с кушетки, словно у нее в ногах были пружины. Схватив одноразовое полотенце со столика, она отвернулась и в одно мгновение, под моим ошарашенным взглядом, сняла футболку. Мой мозг успел зафиксировать лишь мелькнувшую в воздухе упругую спину, тугую, как два спелых яблока, попку в обтягивающих шортиках и тонкую талию, прежде чем она, ловко прикрывшись полотенцем, развернулась и подмигнула мне, снова запрыгивая на стол. — Теперь я готова! — объявила она и заулыбалась. — Ну не удивляйся ты так, а то мне стыдно становится. Я же на массаже…

Черт, а она права, — промелькнуло в голове. — Но от этого не легче!

— А да, прости, — выдавил я, чувствуя, как предательский жар разливается по щекам. — Просто… не привык еще.

Она понимающе улыбнулась и аккуратно перевернулась на живот, уткнувшись лицом в специальное отверстие. Ее голос стал приглушенным, но не менее насмешливым.

— Можешь начинать.

Я подошел ближе и несколько секунд потратил на то, чтобы прийти в себя.

Так, расслабься, ты же не увидел ничего такого! Да, не увидел… но вот сам факт, эта дерзкая, почти бытовая откровенность, сработала на мое возбуждение куда сильнее, чем все продуманные позы Ирины.

Я попытался внушить себе, что это ведь нормально… Так сказать, для лучшего доступа к телу. Чисто профессиональная необходимость. Но, черт возьми, какая уж тут профессиональность, когда перед тобой лежит полуголая гибкая фигуристка, от которой так и веет молодостью и озорством…

Ну-у… окей. — решился я, и налил в ладони масло — то самое, с ментолом, мой верный охлаждающий щит — и прикоснулся к ее спине.

И… обалдел.

Ее мышцы не были монолитом, как у Алисы, или упругим вызовом, как у Ирины. Они были… умными. Глубокими. Я чувствовал под пальцами каждую трапецию, каждую мышцу, вытянутую вдоль позвоночника, но они не сопротивлялись, а словно прислушивались, подсказывая, куда нажать.

— О, да у тебя и впрямь руки откуда надо растут, — прошептала она, и ее тело начало расслабляться почти мгновенно. — Прям как наш… Виктор Петрович.

Я невольно рассмеялся. Образ дяди Вити, делающего массаж таким красоткам. Неужели в его возрасте уже не влечёт к женскому телу? Сколько ему? Лет сорок пять вроде?

— Он… конечно, своеобразный специалист, — дипломатично добавила она, пока я находил особенно тугой узел между лопатками. — Однажды он мне столько синяков на ногах оставил, пытаясь «разбить соль», что я потом две недели ходила, как робот-убийца из дешевого боевика.

Я засмеялся. Было приятно. Вот так просто смеяться. Говорить о нормальных вещах.

Ее тело было живым, отзывчивым, и работа с ним приносила чисто профессиональное удовлетворение. Никакого стояка, никаких похабных мыслей. Только я, мои руки и мышечная ткань, которая благодарно откликалась на каждое движение.

— А ты давно в фигурном? — спросил я, переходя на плечи.

— С тех пор, как родители поняли, что на коньках я бегаю быстрее, чем на своих двоих, — ответила она. — Лет с семи. Сначала просто для здоровья, а потом… втянулась. Люблю лед. Люблю музыку. Люблю лететь, не чувствуя своего тела. Хотя после таких полетов оно напоминает о себе, как видишь.

— И как, не надоело? Столько лет одни и те же движения.

— Я тут слышала, что ты, хирург будущий, что-то еще скажешь мне про однообразные движения? — парировала она, и я представил, как она ухмыляется, уткнувшись лицом в отверстие кушетки. — Это как танец. Один и тот же, но каждый раз — другой. Зависит от музыки, от настроения, от льда…

Ее наивная формулировка снова заставила меня улыбнуться.

Боже, какая же она… солнечная и приятная, — пронеслось в голове. — После всей этой интриганки Ирины и снежной королевы Алисы, общение с ней — как глоток свежего воздуха в противогазе.

И тело у нее… приятное.

Не для похабных мыслей, хотя чего лукавить, задница просто шикарная, я бы с превеликим удовольствием зарылся в неё поглубже хоть прямо сейчас, но с ней всё как-то… просто… спокойно.

Она тёплая, живая, без подвоха.

Софья красивая девушка, но, как бы это сказать… Может, не в моём вкусе просто? Или, возможно, это я просто морально выгорел от последних событий и временно… недееспособен ниже пояса.

Мы болтали еще минут десять. Обо всем и ни о чем. О погоде, о сложной сессии, о дурацких трендах в «ТикТоке». Она была потрясающим собеседником. Легким, беззаботным.

Когда она ушла, послав мне на прощание шуточный воздушный поцелуй и крикнув: «Держись, новичок! Ты круто справляешься!», я почувствовал, что земля наконец-то перестала уходить из-под ног. Да, я все еще был в эпицентре странных событий, но теперь у меня появился… друг, ну или скорее приятель. Ну или, по крайней мере, дружелюбно настроенный клиент.

Я прибрался в кабинете, и мысль о необходимости обсудить график работы с Татьяной Викторовной стала актуальной, когда стрелка часов пробила восемь.

Эйфория от общения с Софьей потихоньку испарилась, сменившись привычной нервной дрожью.

Я вздохнул и направился к её кабинету, каждый шаг по коридору отдавался в висках тяжелым, отмеренным стуком.

Что я скажу? «Здравствуйте, я тут, можно расписание?» После всего, что было? После того, как она… помогала мне? А потом я… еще и кончил на её грудь. Звучало как… издевательство.

Я постучал, и тут же услышал.

— Войдите! — ее голос прозвучал собранно и энергично, будто того разговора в гардеробной и не было.

Она сидела за столом, уткнувшись в планшет, на ее лице застыла маска концентрации. Увидев меня, она отложила гаджет в сторону, и маска сменилась на легкую, почти незаметную улыбку. Не той хищной амазонки, что дышала мне в шею среди вешалок с костюмами, а улыбкой начальника, видящего ценного сотрудника. Это сбивало с толку.

— Ну, Алексей? — она откинулась на спинку кресла, оценивающе оглядывая меня. — Как прошел твой первый день? Если судить по внешнему виду — неплохо?

— Вроде… неплохо, — честно ответил я, останавливаясь перед столом, как школьник у директора.

— Главное — результат. — парировала она, скрестив руки на груди. Этот жест заставил ткань пиджака натянуться, и я с отчаянием понял, что мой мозг уже запрограммирован реагировать на это. К счастью, усталость была сильнее. — И он есть. Алиса сегодня выдала чистейший тройной на тренировке, чего не было с прошлого месяца. Я уже думала, она его забыла. Ирина… — она сделала многозначительную паузу, и мне показалось, что в ее глазах мелькнула та самая, знакомая искорка, — … Ирина была необычно сосредоточена. И молчалива. Что само по себе — событие из разряда фантастики. Видимо, твои методы… производят впечатление.

Неужели она имеет в виду под «методами» мой «контрнатиск» на грудь Ирины? Если так, то я просто гений импровизации.

— Благодарю… — я улыбнулся. — Рад, что могу помочь. — Эм… по поводу графика, — перевел я тему, чувствуя, как горит лицо. Мне нужно было вернуться на твердую почву формальностей. — Хотел узнать расписание сеансов, чтобы понимать, когда я нужен, а когда нет.

— Расписание? — она подняла бровь, словно я заговорил на древнекитайском. — Ах да… на самом деле, твой рабочий день официально начинается с завтрашнего дня, но я решила, что могу рассчитывать на твою помощь и сегодня. В качестве… вводного инструктажа и взамен за мои… услуги. — она подмигнула, и ее улыбка снова стала опасной.

Хо, да на такую сделку я согласен! — пронеслось в голове, но вслух я лишь кивнул.

— И да, раз уж я сегодня столько сделала для твоего… профессионального спокойствия, — она произнесла эти слова с такой сладкой интонацией, что у меня похолодело в животе, — мне и самой захотелось… кое-чего. В порядке взаимности.

О-о-о-о-о! Она хочет секса? Прямо сейчас? Здесь? — мой мозг завис, пытаясь обработать эту информацию. После относительно спокойного сеанса с Софьей это было как ведро ледяной воды. Или кипятка. — Я не готов!

— Да? — выдавил я неуверенно, чувствуя, как кровь, только-только успокоившаяся, снова начинает активно циркулировать по телу, устремляясь в одно, вполне определенное место. — Что вы имеете в виду?

— Ты слышал что-нибудь о куни? — ее голос был тихим, но каждое слово прозвучало с пулеметной отчетливостью.

От этого прямого вопроса у меня перехватило дыхание. Я смог только кивнуть, ощущая, как по телу разливается жар, а в ушах начинает шуметь кровь. Мой член, предательски оживавший при одной мысли о ней, теперь налился свинцовой тяжестью и уперся в ширинку, требуя свободы.

— Прекрасно. — она довольно улыбнулась, глядя мне прямо в глаза. — Значит, сэкономим время на ликбезе. — она перевела взгляд на часы и произнесла. — Пойдем, в такое время нам точно никто не помешает.

Она встала из-за стола с той же плавной, кошачьей грацией, что и утром, и жестом, не терпящим возражений, велела следовать за собой. Мы снова направились в ту самую гардеробную. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухими ударами в висках.

Войдя в комнату, она закрыла дверь на ключ с таким щелчком, что я вздрогнул. Потом подошла к вешалке и плавно скинула свой пиджачок, оставшись в водолазке.

Она развернулась к невысокой банкетке, стоявшей у стены, и медленно, не сводя с меня горящих темных глаз, с театральной паузой подобрала подол строгой юбки, открывая взгляду еще больше безупречные, сильные бедра, а затем она опустилась на нее и поймала мой завороженный взгляд.

Я замер.

Я уже видел ее в нижнем белье, уже трогал ее грудь, но этот момент был другим. Невероятно интимным и властным. Она словно открывала очередную дверь в свой мир, и я был приглашен войти, но только на ее условиях.

Она медленно, почти лениво, отодвинула тонкую ткань дорогих кружевных трусиков в сторону, открывая взгляду аккуратно подстриженную темную шевелюру. Кровь ударила в голову, и я почувствовал, как мой член, будто по команде, напрягся и подпрыгнул, оттягивая ткань штанов с такой силой, что это должно было быть заметно даже слепому.

Эффект был настолько очевидным, что она тут же хищно ухмыльнулась.

— Да-а-а, молодость, — тихо прошептала она, и в ее голосе прозвучала смесь удивления, одобрения и какого-то хищного любопытства. — Ты уже третий раз возбудился за сегодня. Впечатляющая… выносливость.

Ее слова задели меня за живое. В них не было осуждения, но был вызов. И оценка. Как тренер оценивает потенциал нового спортсмена.

— Это еще не предел, — гордо выпалил я, сам удивляясь своей наглости. Адреналин и возбуждение делали свое дело. — Я и не на такое способен.

Татьяна усмехнулась, низко качнув грудью, и в ее глазах вспыхнул азартный огонек.

— Хорошо, мы это проверим… Но как-нибудь в другой раз. А сейчас… — она стрельнула глазками вниз, на свою обнаженную плоть, а потом снова уставилась на меня, — … покажи, на что способен твой язык. Я хочу кончить. Сейчас.

Это был приказ. Четкий, недвусмысленный.

Я осторожно подошел и опустился перед ней на колени. Воздух в гардеробной был густым и сладким от ее духов, смешанных с возбуждающим, терпким ароматом ее тела. Я положил руки ей на колени, ощущая под пальцами горячую, гладкую кожу ее бедер. Она смотрела на меня сверху вниз, ее взгляд был тяжелым, властным, полным ожидания.

Я медленно наклонился вперед. Позволил своему дыханию коснуться ее самой сокровенной плоти. Она вздрогнула, и я увидел, как сжались ее пальцы на краю банкетки. Затем я коснулся ее половых губ губами. Сначала легко, почти неуверенно, просто прижался к нежной, влажной коже. Она издала тихий, прерывистый вздох, и ее бедра слегка подались навстречу.

Ободренный, я стал действовать увереннее. Я целовал, ласкал ее языком, скользил по всем складкам промежности, находя тот маленький, напряженный, невероятно чувствительный бугорок, который заставил ее выгнуться в дугу и тихо, но отчетливо вскрикнуть. Ее руки впились мне в волосы, то притягивая ближе, с требовательной силой, то слегка отодвигая, направляя и показывая, что ей нужно.

Я слушал ее дыхание, ее тихие, сдавленные стоны, и это был самый сладостный звук на свете. Я полностью отдался этому процессу, забыв обо всем на свете — о стыде, о страхе, о Ирине, Алисе и Софии. Существовала только она, ее вкус — солоноватый, пряный, женский, ее запах, сводящий с ума, ее нарастающее, неконтролируемое возбуждение.

Мое собственное тело не желало оставаться в стороне. Член горел, пульсировал, требуя внимания. Одной рукой я продолжал держать ее за бедро, а другую, дрожащую, сунул в свои штаны. Расстегнув ширинку, я с облегчением высвободил своего взбесившегося дружка.

Он резко выпрямился, влажный от предсеменной жидкости, будто обвиняя меня в непозволительном промедлении. Я обхватил свой напряженный ствол, и стон вырвался уже из моей груди. Контраст был невероятным: нежность и влажность ее вагины на моих губах и грубая, твердая плоть в моей руке.

Я начал дрочить, синхронизируя движения языка с движениями руки. Быстро, жадно, отчаянно. Каждый взмах кулака по своей возбужденной плоти отзывался новым, более глубоким и настойчивым движением языка.

Я входил в неё, погружался глубоко в её горячую, трепещущую киску, чувствуя, как внутренние мышцы сжимаются вокруг моего языка, и это сводило меня с ума. Я ласкал клитор и снова… и снова проникал внутрь влагалища, пытаясь угодить, подчиниться, довести до края.

Ее стоны стали громче, отчаяннее, она начала двигать бедрами, встречая мои ласки. Ее движения становились все более беспорядочными, животными, и она уже не направляла, а просто держалась за мои волосы, как за якорь.

Ее тело изгибалось, подчиняясь нарастающему внутри давлению, а пальцы сжались в моих волосах так, что стало больно, вырывая у меня приглушенный стон, который терялся в сокровенной влаге между ее ног.

— Да… вот так… не останавливайся… — ее голос был хриплым, чужим.

Я чувствовал, как ее тело начинает содрогаться, как подходит та самая волна. И я сам был на грани. Мое дыхание сбилось, спина покрылась испариной.

— Я… я тоже… — простонал я, не в силах сдержаться.

— Вместе… — прошептала она, и это было последней каплей.

Ее тело взорвалось волнами наслаждения. Она громко, сдавленно вскрикнула, ее пальцы впились мне в кожу головы, а ноги на мгновение сомкнулись вокруг моей шеи, прижав плотно к влагалищу, прежде чем безвольно разжаться. В тот же миг мое тело пронзила судорога, и я, со стоном обречения, начал кончать, выстреливая горячими потоками спермы в свою ладонь.

Мы сидели так где-то с минуту, тяжело дыша, в полной тишине, нарушаемой лишь нашим учащенным дыханием. Она медленно открыла глаза. В них читалась глубокая, животная удовлетворенность. Она посмотрела на мою руку, все еще державшую твердый член, из головки которого выглядывала капелька спермы, на мое перекошенное от наслаждения и стыда лицо.

— Ну вот… — она облизнула губы, затем хриплым и ленивым голосом произнесла: — Ты хорошо постарался, очень хорошо… Давно мне не было так… приятно…

Она проговорила это с благодарностью и усталой удовлетворенностью. Затем встала, поправила трусики, вернув их на место, и скатала края юбки, её движения были плавными, ленивыми, исполненными сытой грации хищницы.

Затем она подошла к столу, взяла со стола заранее приготовленный листок бумаги и, вернувшись, протянула его мне, все еще стоявшему на коленях и пытающемуся прийти в себя после первого в своей жизни кунилингуса.

— Вот предварительное расписание. Основные сеансы — утром, после зарядки, и вечером, после основной тренировки. В случае растяжений и травм — внепланово, как было сегодня с Алисой.

Я взял листок дрожащей рукой. Имена, время… рядом с именем Ирины я невольно задержал взгляд.

— Есть вопросы? — её голос вернул меня к реальности. Он снова стал собран, деловым.

— В общем, нет. Всё понятно, — сумел я выдавить из себя.

— Прекрасно. — она снова улыбнулась, на этот раз улыбка стала теплее, почти интимной, но от этого не менее опасной. — И, Алексей… насчет нашего этого… взаимовыгодного сотрудничества. Не переживайте. Я ценю профессионализм. А всё остальное… — она медленно, наглядно провела языком по верхней губе. — … остальное — приятный бонус. При условии, что это не мешает работе. Твоей и моей.

Мой желудок сжался в тугой узел. Она обозначала границы. Свои границы. В пределах которых мне дозволялось существовать, быть полезным и… развлекать её. Я был и сотрудником, и любовником, и, чёрт побери, почти что проституткой.

Но почему-то в этот момент это не казалось унизительным. Это казалось… идеальным стечением обстоятельств.

— Я понял, — кивнул я, чувствуя, как этот разговор, как и мой рабочий день, окончательно заканчивается.

— Отлично. Завтра начинаем по расписанию. Первая у тебя — Софья. В семь утра. Не опаздывай.

Я вышел из её кабинета, крепко сжимая в руке листок с расписанием. Он был моим пропуском в этот мир. И моим приговором.

Семь утра. Софья. Хорошее, спокойное начало. Потом… потом Алиса, и, наконец, Ирина. И так по расписанию всего трижды: утром, перед обедом и вечером. Непростой график… однако.

Я направился в массажный кабинет, чтобы всё проверить и подготовить для завтрашнего дня.

Мысль о новой встрече с рыжей бестией заставила моё сердце сделать сальто. Но на этот раз к страху примешивалось что-то новое — азарт. И знание. Смущённая, растерянная Ирина была куда интереснее и опаснее, чем самоуверенная провокаторша. И я уже знал её слабое место. Её упругие сиськи.

С этими мыслями я закончил необходимую подготовку, всё прибрал и расставил по местам и вышел на улицу. Вечерний воздух был прохладен и свеж после насыщенной, густой атмосферы «Ледовой Короны».

Я шёл к остановке, к общаге, к своему захудалому миру, который всего за один день стал казаться таким далёким и чужим. В кармане зажужжал телефон, это был дядя Витя.

— Ну что, балбес, как устроился? — просипел он в трубку. — Девчонки не заели? Небось, глаза разбегаются!

— Вроде норм, дядь Вить, и устроился, и с девчонками порядок. — ответил я, с трудом возвращаясь в реальность. Мой голос звучал устало и отрешённо. — Спасибо ещё раз.

— Не благодари. Лучше следи за яйцами, напоминаю! — он рявкнул и бросил трубку.

Я убрал телефон и посмотрел на темнеющее небо. «Следи за яйцами». Хороший совет. Проблема в том, что в «Ледовой Короне» за ними следили слишком многие.

У меня было чуть меньше суток, чтобы подготовиться к следующему дню и сеансам массажа. И на этот раз я хотя бы приблизительно знал правила игры, и знал, с чем могу столкнуться, тоже приблизительно. Но, чёрт возьми, от этого не становилось спокойнее.

Впереди был новый день. Новые сеансы. Новые испытания на прочность. И я ещё не знал, что самое сложное, как всегда, было ещё впереди.