Ледовый Апокалипсис

Ледник на седловине

Гранитная поверхность Восточного пика мрачно темнела над белой поверхностью ледника, еще больше чернея с наступлением ночи. У его основания начинался заключительный акт человеческой драмы. Спецназ готовился к решающему броску.

С темных, выдубленных непогодой лиц под капюшонами парок смотрели раскосые глаза, примеряясь к усиливающемуся ветру и плотной стене снега, которую он гнал перед собой. После очередного шквального порыва, когда вновь стала видна их цель, спецназовцы проползли еще несколько метров, используя для прикрытия любое углубление и выступ ледяного покрова, неумолимо сжимая петлю вокруг входа в пещеру.

Это были представители древнего народа, от которого пошли и американские индейцы, – сибирские якуты, привычные к жизни в этих враждебных, смертоносных для любого другого человека условиях. Они не обращали внимания на ледяной пронизывающий ветер, проникавший даже сквозь толстую арктическую одежду, от которого обращенная к нему половина тела наполнялась тупой ноющей болью, а затем мертвела. Они привыкли к тому, что на лютом морозе их изъеденные холодом лица немели, а появлявшаяся на них в результате обморожения короста и шрамы являлись для этих людей знаками почета и предметом гордости, свидетельством их умения выживать и сражаться в таких местах, убийственных для других, более слабых и изнеженных людей.

Этой ночью, если они что-то и чувствовали, это был жар. В груди у каждого из них пылала жажда мести. Они хотели отплатить за своих товарищей, которых убили те, что прятались в пещере. Они надеялись, что враги не умрут легкой смертью во время первой атаки. В системе их ценностей месть занимала очень важное место, и ради выполнения этого священного долга они были готовы на все.

Лейтенант Павел Томашенко осторожно выглянул из-за покрытой ледяной коркой скалы. Он и его сержант переместились вдоль склона горы, оказавшись в пятидесяти ярдах от входа в пещеру. В объектив ночного видения он разглядывал распростертое перед пещерой тело рядового Улуха, и это зрелище дало Томашенко недостающий заряд злости.

Приказ закинуть в пещеру бомбу, который он отдал сегодня днем, был ошибкой, но Томашенко взбесился из-за гибели несшего дежурство на наблюдательном пункте рядового Тойона, убитого снайперским выстрелом. Лейтенант утратил над собой контроль и в результате потерял еще одного бойца.

Однако мстить, очевидно, придется не за двух, а за трех людей. Радиосигнал, полученный с передатчика майора Смыслова, их агента в американской разведывательной группе, был их последним контактом. Американцы, должно быть, каким-то образом разгадали подлинную суть задания Смыслова и убили его. Это было печально, но, с другой стороны, одной причиной для беспокойства во время грядущей атаки стало меньше.

Они настоящие профи – те мужчина и женщина, что засели в пещере, размышлял Томашенко. Вероятно, из сил специального назначения США или из ЦРУ. Когда он и его взвод пойдут за ними, это будет напоминать охоту на сибирского тигра. Они оба должны умереть.

Наконец наступила полная темнота. Пришла ночь, длящаяся здесь шестнадцать часов. Томашенко снова посмотрел в окуляр. Фотоумножитель ночного видения спасал от темноты, но не от усиливавшегося снегопада, а теперь из-за холода еще и начал садиться аккумулятор. Его бойцы выполнили полученный приказ, и теперь взвод, должно быть, уже занял позицию. Ждать дольше не имело смысла.

– Приготовиться к бою, сержант!

– Есть! – буркнул сержант Виляйский и достал из кобуры на поясе ракетницу.

Сам Томашенко вынул из подсумка гранату «РГН», а из-под парки вытащил висевший на шее свисток. Когда Томашенко только получил назначение в сибирский гарнизон, он допустил ошибку, оставив свисток на цепочке висеть поверх парки. Когда через несколько минут он взял его в рот, губы намертво примерзли к металлу, и, вынимая его изо рта, он содрал с них кожу.

– Ракета!

Сержант выстрелил из ракетницы, направив ствол не вверх, а вдоль поверхности ледника, и ракета упала на лед прямо рядом с входом в пещеру, осветив его бело-голубым светом горящего магния. Томашенко поднес к губам свисток и издал протяжный свист.

По всей цепочке солдат забили автоматы и ручные пулеметы Калашникова, шпигуя отверстие пещеры килограммами свинца. Через секунду в ту же сторону полетело с полдюжины ручных гранат. Осколки попали в труп рядового Улуха, и тело карикатурно задергалось, словно мертвец ожил вопреки всем законам природы. Одна из гранат влетела в отверстие тоннеля, выбив фонтан колотого льда из бруствера перед пещерой.

Томашенко свистнул дважды, что означало приказ прекратить огонь. Затем он вскочил на ноги и побежал к пещере. Чтобы сохранить гордость и показать своим бойцам пример, ему следовало находиться на переднем крае.

Со всех сторон из снега поднимались белые призрачные фигуры и бежали по направлению к пещере. Но первым до нее добежал Томашенко.

– Осторожно, граната! – выкрикнул он, вырвал из «РГН-86» чеку, досчитал до двух, а затем метнул маленькую смертоносную сферу в черную дыру и вжался в каменную стену утеса.

Гулкий грохот взрыва раскатился по лавовой трубе, и ударная волна выбросила из отверстия снег и осколки базальта. Поудобнее перехватив свой «АК-74», Томашенко прыгнул вперед и, оказавшись перед отверстием пещеры, одной длинной очередью выпустил в него все тридцать патронов из автоматного магазина. Сержант Виляйский, оказавшийся рядом с лейтенантом, также опустошил в черное отверстие магазин своего «калашникова». Пули, рикошетя и выбивая искры из стен, танцевали в мрачном проеме тоннеля.

Ответного огня не последовало.

Когда подтянулись остальные бойцы, Томашенко и Виляйский включили фонари, закрепленные под стволами их автоматов.

Никого! Протянувшееся за клубами едкого порохового дыма и пемзовой пыли первое колено тоннеля было пустым. Американцы, должно быть, ушли в глубь пещеры еще до того, как началась атака.

Томашенко вставил в автомат новый магазин.

– Младший сержант Влахвитич! Вы и ваша огневая группа остаетесь здесь, будете прикрывать вход в пещеру. Остальные – за мной!

Черный зев пещеры выглядел не очень гостеприимно, но иного пути не было, поэтому, пригибаясь, они нырнули в темноту.

Миновав первый поворот тоннеля, спецназовцы настороженно прошли мимо какого-то старого радиооборудования, превращенного взрывом гранаты в нагромождение обломков. Здесь тоже не было ни живых, ни мертвых, но тоннель тянулся дальше, уходя под уклон и расширяясь. Это было идеальное место для засады.

– Ракету! – выдохнул Томашенко.

Сержант перезарядил ракетницу. Ступая осторожно, словно по битому стеклу, они подошли ко входу в нижнюю пещеру, двигаясь абсолютно бесшумно, как умеют двигаться только опытные воины.

– Давай!

Сержант Виляйский выстрелил осветительную ракету в лежавшую перед ними темноту, а Томашенко вскинул автомат, готовый отправить туда же рой свинцовых ос.

Ракета ударилась о дальнюю стену пещеры и вспыхнула.

«Дьявол! Ведь их должно быть здесь только двое!» – пронеслось в мозгу у лейтенанта.

Залитые ярким светом, в пещере стояли с полдюжины фигур.

– Назад! Отходим!

Томашенко выпустил по противнику очередь и метнулся в сторону от входа. Сунув руку в подсумок, он выхватил еще одну гранату. Сержант Виляйский в точности повторил его действия.

Томашенко метнул гранату в пещеру, и она, звеня, запрыгала по каменному полу, а затем взорвалась, оглушив солдат грохотом и ударной волной. Во все стороны, визжа, полетели осколки, и спецназовцы вжались в стены, прячась от них. За первой гранатой полетела вторая, затем третья. Воздух затянуло дымом и пылью вулканической породы, с потолка пещеры отвалился камень размером с кулак и ударил Томашенко в плечо.

– Хватит! – заорал он, испытав внезапный приступ страха. От взрывов вся эта чертова гора могла обрушиться на их головы. – Довольно!

Вскоре гулкое эхо взрывов и шум падающих камней затихли, и в нижней пещере наступила тишина. И – темнота. Взрывы гранат уничтожили осветительную ракету.

– А ну-ка, посвети нам снова, сержант, – приказал Томашенко.

Ракетница кашлянула еще раз, и в пещере заплясал новый сверкающий шар.

– Мы сделали их, лейтенант! – воскликнул Виляйский. – Ублюдки готовы!

Они осветили лучами подствольных фонарей распростертые на полу тела.

– Мы видели только двух американцев. Откуда же взялись эти?

– Не знаю, сержант. Будь осторожен, тут могут оказаться и другие.

В том, как лежали тела, в их окостеневших позах было что-то неестественное. А потом до Томашенко дошло: на них нет крови! Они никого не убили! Эти люди умерли пятьдесят лет назад!

Матерясь на чем свет стоит, он повел своих людей по наклонному спуску лавовой трубы. Они разнесли гранатами высохшие, замороженные тела своих соотечественников! До того, как Томашенко и его люди забросали пещеру гранатами, трупы пилотов «Миши-124», словно нелепые марионетки, удерживались в стоячем положении альпинистскими веревками, привязанными ко вбитым в стены пещеры стальным костылям.

Чувствуя, как в груди нарастает ярость, Томашенко понял: это – отвлекающий маневр, цель которого – выиграть время, задержать их в этой пещере. До такого мог додуматься только профессиональный военный, знающий психологию и инстинкты других солдат. А он, Павел Томашенко, повел себя именно так, как рассчитывал враг. Американцев и след простыл, и ничто не указывало на то, какая судьба постигла майора Смыслова.

До слуха Томашенко донеслось встревоженное перешептыванье в рядах его подчиненных. Они являлись солдатами Российской Федерации, но при этом оставались якутами и разделяли все суеверия и предрассудки своего народа, включая веру в существование колдовства и магии.

– Рассредоточьтесь и обыщите здесь каждый угол! – прорычал Томашенко, возвращая своих бойцов в реальный мир. – Здесь должен быть другой тоннель! Найдите его!

Это противостояние становилось для него делом принципа. Американцы дорого заплатят за то, что выставили его на посмешище!

Через несколько минут активных поисков был обнаружен проход в следующую часть тоннеля. Он, однако, был завален глыбами базальта.

Таким образом американцы опять пытались выиграть время. Но с какой целью? Они по-прежнему оставались крысами, загнанными в канализационную трубу. Если только не…

– Вперед! За ними! Шевелитесь!

После того как солдаты разобрали завал, Томашенко очертя голову нырнул в открывшееся отверстие, ведущее в следующий отрезок тоннеля. Он не даст американцам времени и возможности устроить ему еще какой-нибудь сюрприз. На его стороне – превосходство в живой силе и огневой мощи, и он в полной мере использует их.

– Света! – гаркнул он. – Больше света!

Вспыхнуло разом несколько фальшфейеров, залив тоннель адским светом, воздух наполнился едким химическим дымом, от которого резало легкие и першило в горле. Этот отрезок лавовой трубы был широким, как шоссе, и высоким, как двухэтажный дом. Готовый к любым неожиданностям взвод продвигался быстро и решительно, маневрируя между нагромождениями валунов на полу коридора. Когда одна группа шла вперед, вторая прикрывала ее, готовая в случае появления противника обрушить на него шквал огня, затем они менялись местами.

Однако никакого противника не было, и по мере того, как взвод все дальше углублялся в тоннель, опасения Томашенко усиливались. И вот они нашли свое подтверждение: на полу штольни, возле ее левой стены, лежала груда снега. Лейтенанту с первого взгляда стало ясно, что он мог попасть сюда только снаружи. Проклятье! В пещере имелся второй выход, и американцы нашли его!

На ледяной поверхности стены было вырублено несколько углублений – своеобразные ступеньки. Сержант Виляйский взобрался по ним и, оглядевшись, крикнул:

– Здесь – проход в снегу! Они, видимо, ушли по нему, а потом завалили его за собой.

Американцы вполне логично рассудили, что, готовясь к атаке, Томашенко стянет все свои силы к главному входу в пещеру. Они устроили несколько сюрпризов, чтобы задержать продвижение российского спецназа, а потом преспокойно улизнули.

– Сержант! – загремел Томашенко. – Раскопайте эту дыру и – за ними! Возьми с собой группу младшего сержанта Отосека. Я с остальными бойцами вернусь к главному входу. Американцы скорее всего пошли обратно к научной станции. Идите следом за ними, а мы попытаемся отрезать им путь. Вперед!

– Есть, товарищ лейтенант! – гаркнул сержант-якут, раскрывая складную саперную лопатку. – Рядовой Амана, не спи, помоги мне!

Через несколько секунд двое спецназовцев, вооружившись лопатками, вгрызлись в снежную пробку. Томашенко отвернулся и пошел во главе оставшихся бойцов в ту сторону, откуда они пришли. Да, теперь достать этих американских ублюдков стало для него делом чести! Внезапно в его мозгу родилась пугающая мысль: американские ублюдки умны. А что, если…

Рядовой Амана в очередной раз воткнул саперную лопатку в снежный пласт, отделявший преследователей от поверхности. Попытавшись откинуть снег в сторону, он ощутил сопротивление и, присмотревшись, заметил, что на штык лопатки намотался какой-то шнур. Пару секунд он смотрел на него удивленным взглядом, а потом все понял и закричал.

Взрывное устройство из бруска пластиковой взрывчатки и ручной гранаты, которое рядовой Улух не так давно пытался забросить в пещеру, все же дождалось своего звездного часа.

Взрыв швырнул Томашенко лицом на каменный пол тоннеля. Он ощутил вкус крови, кислый запах взрывчатки и металлический – базальта. Сквозь гулкий звон в ушах до него будто издалека доносились стоны и ругань других раненых солдат. Поднявшись на ноги, он обернулся и стал вглядываться сквозь заполнившее тоннель облако пыли, окрашенное светом фальшфейеров в розовый цвет.

Выход наружу зиял серой дырой на черном фоне, а тела сержанта Виляйского и рядового Аманы отшвырнуло к противоположной стене и размазало по ней, как двух больших тараканов, расплющенных шлепанцем.

У лейтенанта не нашлось ругательств, способных выразить чувства, охватившие его при виде этого зрелища.

Томашенко кинулся бежать обратно и вскарабкался к отверстию в снежном покрове, расчищенному взрывом. Он выглянул в бушующую непогодой ночь и не поверил собственным глазам. Отверстие выходило в ту самую ложбину на горном склоне, которую он в течение всего дня использовал в качестве своего командного пункта. Этот американец, Смит, должно быть, подкрался по тоннелю и, находясь в двух десятках футов, наблюдал за ними и подслушивал. А он, Томашенко, и ухом не повел!

Это был позор. Позор, которого его карьера не переживет.