Ледовый Апокалипсис

Южное побережье острова Среда

– Ты – как? – Смит выглянул из вырытого им в снегу окопа.

– Сколько раз тебе повторять: я – в полном порядке! – прошипела в ответ Рэнди. – Не парься, Джон!

– К тебе возвращается твоя обычная сварливость. Это хороший признак!

– Ни фига… – Рэнди поймала себя на том, что робко улыбается. – Я и правда в порядке! Ты – хороший доктор!

Они отрыли себе окоп в снегу на косе, тянувшейся от южной оконечности острова. Это место являлось отличным схроном и одновременно наблюдательным пунктом, с которого прекрасно просматривалась береговая полоса как на запад, так и на восток. За последние несколько дней замерзание воды происходило особенно активно, и теперь отличить берег от замерзшей воды можно было только по одному признаку: прибрежный лед был более неровным и покрыт трещинами.

– Вот как? – вздернул бровь Джон Смит. Ну, спасибо! Уж от кого-кого, а от тебя я комплимента не ожидал! Правда, я давно не практиковал и, боюсь, немного утратил навыки.

Рэнди сняла руку с приклада «винчестера» Валентины и сжала пальцы Смита.

– Еще не до конца.

– И все же я хочу, чтобы ты, когда мы выберемся отсюда, показалась хорошему дерматологу. В некоторых местах у тебя на руках может сойти кожа, и необходимо проследить за тем, чтобы в раны не попала инфекция.

Рэнди выдохнула, и вокруг ее головы возникло облачко пара.

– Джон, честное слово, ты отличный врач и совершенно напрасно волнуешься по пустякам. Ты можешь позаботиться обо мне не хуже любого другого доктора! София гордилась бы тобой! – Воцарилась неловкая пауза. Ощутив неловкость момента, Рэнди улыбнулась. – Я говорю правду, ты сам это знаешь.

Их разговор был прерван скрипом снега под ногами третьего человека. Низко пригибая голову, Григорий Смыслов на четвереньках подобрался к их укрытию и скользнул в него. До этого он находился на втором наблюдательном пункте, чуть поодаль от них – в месте, с которого лучше просматривалась восточная сторона.

– Сработало! – чуть запыхавшись, проговорил он. – Спецназ! Они идут по берегу в нашем направлении!

– Где они?

– Примерно в километре отсюда, у подножья гряды, что спускается от Западного пика.

Смит взглянул сначала на часы, а потом на груду снега, наваленную на краю их окопа. На верхушке этого сугроба стояла «зажигалка»-радиопередатчик с вытянутой антенной.

– Значит, и впрямь сработало. Мы их заманили. И время самое подходящее. Сколько их?

– Шестеро. Должно быть, они вновь разделились.

– Черт, а я рассчитывал, что прибудет весь взвод!

Смит взял со снега радиопередатчик, задвинул в него антенну и спрятал в карман. Этот прибор сделал свое дело.

– Остальные, наверное, идут следом, – предположил Смыслов.

– Возможно, но они могут не поспеть вовремя, а от этого ни им, ни нам лучше не будет. Дайте-ка мне бинокль.

Русский протянул ему футляр, Смит привстал на колени и стал смотреть на запад, в сторону научной станции и тропинок с флажками.

– Ты ее не видишь, Джон? – спросила Рэнди.

– Пока нет. Впрочем, погоди-ка… Ага! Вон она! Бежит!

В окулярах бинокля действительно возникла фигура Валентины. Одетая в красно-зеленые вещи Рэнди, она ярким пятном выделялась на фоне снега. Она также появилась в наиболее подходящее время.

Подняв бинокль чуть выше, Смит увидел холм с радиомачтой, торчавшей над научной станцией. Казалось, что из-за холма поднимается дым, а у его подножия муравьями суетились крохотные человеческие фигурки. Выстроившись цепочкой, они двигались по направлению к маленькому красно-зеленому пятнышку, бежавшему в ту сторону, где укрылся Смит.

– Валентина заманивает их! Пять, шесть, восемь… Черт, я надеялся, что этих тоже будет больше!

Смит развернулся на сто восемьдесят градусов и стал рассматривать восточную часть побережья. Там находилась вторая половина уравнения – российский спецназ. Только один из солдат шел по твердой тропинке, а остальные двигались по обе стороны от него, приминая наст снегоступами.

Русские оказались ближе, чем выдвинувшийся с научной станции отряд бандитов. Две группы разделяла возвышающаяся между ними коса, и пока они не подозревали о существовании друг друга. Смит мысленно оценил расстояние и прикинул время. Да, для всех них взаимная встреча окажется полной неожиданностью.

– Дамы и господа, представление вот-вот начнется, – проговорил Смит, опуская бинокль. – Рэнди, подай Вэл сигнал.

Рэнди взяла сигнальное зеркальце из нержавеющей стали, просунула руку в отверстие, предусмотрительно проделанное ими в сугробе для наблюдения, и просигналила маленькому цветному пятнышку, каким казалась отсюда Валентина Метрейс, незаметной со стороны короткой вспышкой отраженного солнечного света. Через несколько секунд пятнышко ответило другой вспышкой.

– Она получила сигнал, – сообщила Рэнди.

– Что ж, это пока все, что мы можем тут сделать. Давайте выдвигаться.

– Не нравится мне это, Джон! – горячо прошептала Рэнди. – Вот эта часть твоего плана.

– Ты же не считаешь меня сумасшедшим?

Валентина в окулярах бинокля уже превратилась из пятнышка в человеческую фигуру. Она бежала легко и свободно, как на утренней пробежке.

«Бросить своих солдат в бой легко, сержант. Беспомощно смотреть со стороны на то, как ребята сражаются, вот это будет потяжелее!»

– Проклятье, ведь у нее даже нет оружия!

– Она решила, что оно ей не понадобится.

Смит убрал бинокль в футляр.

– Надеюсь, ты понимаешь, что эта женщина – безнадежная выпендрежница? – проговорила Рэнди, надевая свои снегоступы.

– Вот тут я с тобой полностью согласен. А что касается оружия… – Смит достал из кобуры на поясе пистолет и протянул его Смыслову. – Держите, майор, сегодня он может вам пригодиться. Этот – работает, гарантирую.

Смыслов ухмыльнулся, взял автоматический «P226» и сунул его в карман парки.

– Рад слышать, – сказал он, – а то я уж было совсем разочаровался в американском оружии.

По своим инстинктам и природе Валентина Метрейс был хищницей и одновременно охотницей. Именно благодаря этому она отлично знала, что нужно, чтобы самой не превратиться в дичь. А для того чтобы, как и полагается хищнику, выживать, необходимо знать не только куда бежать, но и когда, как спрятаться в нужный момент, чтобы избавиться от «хвоста» и раствориться буквально на ровном месте.

Увидев условный знак – одна вспышка, – который ей подали товарищи с помощью сигнального зеркальца, Валентина поняла, что план Джона Смита начал осуществляться. С противоположной стороны косы приближался российский спецназ. Две вспышки означали бы, что русские не появились, и тогда ей следовало бы бежать во весь дух, завлекая своих преследователей под огонь длинноствольного оружия Смита и Рэнди. Теперь же спецназовцы, сами того не зная, превратились в их союзников, и русским предстояло сделать за них опасную работу.

Смит хорошо срежиссировал встречу двух групп их противников. Неподалеку от усыпанного камнями берега возвышался тридцатифутовый утес, а ближе к морю коса сужалась, как нос корабля, окруженная нагромождением ледяных глыб, выдавленных на поверхность остальной массой льда. Это было идеальное место, котел, попав в который подразделение лишалось возможности маневра и отхода.

Единственное, что теперь оставалось сделать Валентине, это не попасть под перекрестный огонь, а ледяные глыбы представляли собой настоящий природный лабиринт, в котором она могла без труда укрываться.

Если до этого она бежала без оглядки, то теперь начала оборачиваться. Ее преследователи находились примерно в четверти мили позади нее и медленно нагоняли. Словно дразня их, Валентина старалась бежать не слишком быстро, чтобы дать им возможность приблизиться. Пусть надеются, что через какое-то время смогут достать ее автоматной очередью!

Пока эта тактика срабатывала.

И все же терять время тоже нельзя, ведь она не знала, как далеко находится спецназ. Поэтому, добежав до вершины косы и перемахнув на другую сторону, когда преследователи потеряли ее из вида, Валентина кинулась прямиком к замерзшему морю и перелезла через цепь ледяных глыб высотой в человеческий рост.

Вымеряя каждый свой шаг, как человек, переходящий стремнину по шатким камням, она шла от одной глыбы к другой, пытаясь оставлять как можно меньше следов. Совсем не оставлять их у нее бы не получилось. Бандиты непременно заметят то место, в котором она сошла с берега на лед, но она рассчитывала на то, что хотя бы ненадолго введет их в заблуждение. Ей было необходимо задержать в ледяном котле одну группу противников до прибытия второй.

Отойдя от береговой линии ярдов на двадцать, Валентина снова свернула на запад, как хитрый зверь, пытающийся запутать охотников. Здесь морской лед выглядел более живым: он был мягче, с зеленоватым отливом и наростами, заставлявшими вспомнить о приливах и отливах. Расправив термопростыню, Валентина накинула ее на себя белой стороной наружу и закуталась в нее, пытаясь хоть немного согреться.

Она двигалась тихо, но в один из моментов едва не закричала, когда буквально нос к носу столкнулась с тюленем. Зверь перепугался не меньше, чем Валентина, и проворно прыгнул в заполненную ледяным крошевом полынью, оставив ее на льду хватать воздух ртом и с округлившимися от испуга глазами.

А потом со стороны берега послышались голоса. Преследователи достигли той точки, где ее след обрывался. Вот он, решающий момент. Время беготни закончилось.

Плотнее закутавшись в белую простыню, Валентина вжалась в нишу между двумя ледяными глыбами, крепко прижала ноги к груди и, обняв колени руками, приняла позу «пу-нинг-мю» из нинджицу,[24] что означает «прячась, словно камень». Она также натянула ворот свитера на лицо, закрыв рот и нос, чтобы ее не выдал пар от дыхания. После этого Валентина Метрейс стала всего лишь еще одной ледяной глыбой.

Лед хрустел и поскрипывал под ногами ее преследователей, их голоса доносились до слуха Валентины приглушенным бормотанием. К этому моменту торговцы оружием, должно быть, уже разгадали ее маневр и поняли, куда она подевалась. Кто-то из них сейчас уже наверняка взобрался на ледяную гряду и осматривает окрестности в сильный бинокль, пытаясь заметить цвет и движение. Если она не позволит им заметить ни того ни другого, то будет в безопасности. По крайней мере, на какое-то время.

Несколько раньше Рэнди Рассел заставила этих типов совершить промах. Они упустили ее. Второй такой ошибки они себе не позволят. Они станут размышлять, обмениваться мнениями. Но искать ее они будут именно на этом ледяном поле, как минимум до того момента, пока на них не обрушатся русские.

Валентина старалась дышать так, чтобы у нее даже не двигалась грудь. Самой себе она в этот момент напоминала затаившегося в засаде охотника на леопарда, вот только в отличие от него она ничего не видела и охота шла именно на нее. Хуже ощущения не придумаешь. Она отбросила прочь любые чувства, вся превратившись в слух, каждую секунду ожидая услышать рядом чье-то дыхание или хруст льда под чужой ногой. Ее рука лежала на предплечье, ее пальцы сжимали рукоятку метательного ножа.

Джон и остальные теперь, наверное, уже покинули свой наблюдательный пункт и направляются к научной станции, приготовив оружие к бою, чтобы не допустить ни секунды промедления, когда настанет время обрушить на станцию и вертолетную площадку прицельный огонь. Разделяй и властвуй. Отличная тактика, Джон!

Валентина сглотнула пересохшим ртом, жалея о том, что не может сунуть в рот пригоршню снега. Интересно, что им делать, если спецназ все-таки не появится? Она точно знала одно: в руки бандитам она не дастся. Прыгнуть с ножом на ближайшего, затем прирезать второго, завладеть автоматом и, укрываясь за глыбами льда, завалить столько террористов, сколько сумеет, подарив таким образом Джону и Рэнди дополнительное время.

Может, не самый блестящий план, но другого-то все равно нет!

Где же эти чертовы русские? Вот так – всегда: когда нужно, под рукой не оказывается ни одного большевика!

Вдруг кто-то неподалеку вскрикнул, а затем застрекотал автомат. На долю секунды Валентина застыла, но потом сообразила, что ни одна из пуль в нее не попала. Первому автомату ответил другой – это было острое стаккато оружия меньшего калибра, в котором Валентина сразу же узнала «АК-74». Спецназ все-таки появился!

Последовали новые выстрелы, затем – крик. Обмен автоматными очередями нарастал, словно камнепад.

Только теперь Валентина позволила себе вздохнуть полной грудью. Моргая от света, она выскользнула из-под защитной простыни и, вытащив один из своих ножей, поползла на животе по направлению к ледяному хребту – туда, где грохотали выстрелы.

Приказы Джона носили недвусмысленный характер: после того как их противники вступят друг с другом в бой, она должна немедленно ретироваться, но Валентина сочла, что «немедленно» – понятие растяжимое. Она намеревалась немного повоевать, оказав таким образом помощь обеим сражающимся сторонам.

После того как раздалась первая автоматная очередь, Джон Смит резко остановился и оглянулся. После того как прогремела вторая, он довольно ухмыльнулся. Это была не казнь, а битва.

Они шли в темпе ускоренного марша вдоль основания центрального хребта – так, чтобы их не смогли увидеть с морского берега. Идти было трудно, спасали только снегоступы, но, даже несмотря на это, они уже преодолели изрядную часть расстояния, отделявшего их от научной станции. Теперь, если только им удастся расположиться на какой-нибудь высотке, откуда, оставаясь незамеченными, можно будет вести наблюдение за взлетной площадкой и вертолетом Кретека, у них появится реальный шанс сделать кое-кому козью морду.

Смита тревожили лишь мысли о Вэл и Рэнди. Удастся ли Вэл в целости и сохранности выбраться из своего убежища, где бы она сейчас ни затаилась, и выдержит ли предстоящее испытание Рэнди, подвергшаяся вчера такому стрессу? Рэнди шла, опираясь на Смыслова, который поддерживал ее, обняв за талию. Глаза ее были полузакрыты, дыхание – тяжелым. Она не несла ни рюкзака, ни оружия, и Смит сомневался в том, что ей это удалось бы. Но ходьба в снегоступах сама по себе была сущим мучением, тем более для человека, который накануне едва не погиб от переохлаждения.

– Рэнди?

Она подняла на Смита глаза – ввалившиеся и очерченные темными кругами.

– Иди! – прошептала она. – Ничего не говори, просто иди!

Над научной станцией острова Среда поднимались три столба густого дыма. Горели все три домика. Оставшиеся боевики выстроились цепью вокруг «Хало», подрывники и пилоты находились уже на борту вертолета, а калориферы, стоявшие вокруг, были уничтожены. Кретек беспокойно прохаживался перед огромной винтокрылой машиной. С каждой минутой в его душе нарастало тревожное чувство.

Он поглядел на автомат, который сжимал в руке. «MP-5» являлся профессиональным оружием, и женщина, которая им пользовалась, была, без сомнения, опытным профессионалом. А что же другие, о которых ему говорили: профессор истории, русский и американский военные? Принадлежали ли они к той же породе, что и смертельно опасная маленькая блондинка? Что за командир был этот Джон Смит? Разумеется, это было не настоящее его имя, а псевдоним, причем крайне неудачный. Кто же он на самом деле?

Уже в тысячный раз Кретек поднял взгляд на высотку над станцией и почувствовал вкус крови, облизав растрескавшиеся от мороза губы. Он ощущал не только запах дыма от пожарищ, но и кое-что еще: вонь операции, которая пошла вкривь и вкось.

Это было скверно. Он поступил необдуманно, отправив Михаила за девчонкой. Уж больно неожиданно женщина появилась возле станции, и он слишком поспешно заглотал эту наживку. Теперь Кретек не сомневался: это было частью тщательно продуманного плана! Кто-то что-то задумал!

Если бы ему предстояло любое другое дело, Кретек без колебаний плюнул бы на все и немедленно смотал удочки, но это было Дело с большой буквы, которое подворачивается лишь раз в жизни.

Внезапно он остановился и проорал в открытый люк вертолета:

– Приготовьтесь запустить двигатели!

Из люка высунулась голова одного из подрывников.

– Я еще не установил дистанционный взрыватель на другой вертолет, сэр!

Меньший по размеру вертолет, «Лонг Рейнджер», стоял рядом с «Хало», поэтому взорвать его можно было только после того, как «Хало» окажется в воздухе.

– Так пошевеливайся! – нетерпеливо прорычал Кретек. – Мы взлетаем!

– А как же Влахович и остальные?

В этот момент вдалеке, за холмом, застучали выстрелы. Стреляли автоматы. Много автоматов!

Все замерли, прислушиваясь. А затем тишину нарушил рев Кретека:

– Все – в вертолет! Быстро! Заводите чертовы двигатели! Мы улетаем!

Приглушенно взвыли газотурбинные двигатели, огромные лопасти винтов начали вращаться над корпусом и на хвосте вертолета. Оцепление вокруг машины рассыпалось, мужчины бросали в люк свое оружие и забирались следом. Кретек поднялся на борт последним, когда вокруг циклопического «летающего подъемного крана» буйным торнадо завертелся снег, поднятый винтами.

Кретек рысью кинулся в кабину пилотов.

– Поднимайтесь в воздух! – прорычал он, втиснувшись между креслами двух летчиков. – Летим к самолету!

Пилот повернул голову и посмотрел на своего работодателя.

– А разве остальных мы не заберем?

Это был бывший летчик военно-морских сил Канады, с позором уволенный со службы за избиение жены. Он низко пал, но все же еще не до конца забыл, как следует поступать в подобных ситуациях.

– Море замерзло, – сказал Кретек, поглядев в окно кабины. – Дойдут пешком.

До станции оставалось полмили, когда они увидели блестящую красную тушу «Хало», поднимающуюся в воздух из-за холма с радиомачтой. Набирая скорость, большая машина полетела вдоль горного хребта. Смит и его товарищи повалились лицом в снег, пытаясь слиться с поверхностью. Вертолет пролетел почти прямо над ними, держа курс на центральные пики и расположенную между ними седловину.

– Дьявол! – взорвался Смит, вскочив на ноги и глядя вслед удаляющемуся вертолету. – Я думал, что, разделив их, мы заставим бандитов остаться на месте! А они бросают на произвол судьбы собственных людей!

Рэнди помотала головой, поднимаясь на колени.

– Плевать им на подельников, Джон, они ведь преступники, а не солдаты. Им на всех наплевать.

– Что будем делать теперь, подполковник? – спросил Смыслов.

– Перейдем к запасному плану.

– А в чем он заключается?

– Это зависит от того, что осталось на станции. Идемте!

Слыша, как пули ударяют в ледяную глыбу, за которой он прятался, Михаил Влахович вытащил из кармана парки маленькую бельгийскую гранату, вырвал чеку и, досчитав до двух, метнул ее через голову. После того как прозвучал сухой негромкий взрыв, он выпрыгнул из-за укрытия и перекатился, чтобы открыть огонь по тем, кто в него стрелял. Он увидел раненого спецназовца, стоявшего на коленях возле своего распростертого на снегу товарища, поднял «аграм» и длинной очередью из восьми пуль добил обоих – и раненого, и умирающего.

Когда автомат, щелкнув пустым затвором, умолк, вокруг Влаховича сгустилась тишина. Он был последним, кто стрелял. Единственными звуками, которые доносились до его слуха, было лишь негромкое потрескивание выпирающего наружу льда да его собственное хриплое дыхание. Пошатываясь, он поднялся на ноги, вытаскивая новый автоматный магазин из патронной сумки на поясе.

Русские возникли словно ниоткуда, когда Влахович и его люди увлеклись преследованием женщины. Спецназ, похоже, был изумлен неожиданной встречей с торговцами оружием не меньше, чем они сами. Это было внезапное боестолкновение – неизбежное, хаотичное и дикое.

– Ласло! – позвал он, отделяя от автомата пустой магазин и вставляя новый. – Ласло! Вражек! Пришкин! Ко мне!

Ему никто не ответил. Снег был покрыт пятнами крови, и повсюду лежали недвижимые тела – его людей и тех, других.

– Ласло! Пришкин!

Он медленно огляделся. Это был полный разгром, взаимное уничтожение. Из всех, кто здесь только что сражался, остался он один.

– Ласло?

А потом он услышал далекий ритмичный рокот двигателей. Это был «Хало». С того места, где он находился, Влахович не мог видеть вертолет, но этот звук невозможно было перепутать ни с каким другим. Вертолет направлялся в сторону ледника. Кретек отправился за контейнером с сибирской язвой, и Влахович ни на секунду не сомневался, что обратно он уже не вернется.

Наконец-то Влахович убедился в том, что подспудно он чувствовал уже давно: настанет день, когда Антон Кретек предаст его и бросит на верную смерть.

– Кретек, ты поганый ублюдок!!! – закричал он так, что от крика у него едва не лопнули легкие.

– Действительно, он – не самая приятная личность, – совершенно буднично прозвучал позади него женский голос.

Резко развернувшись, Влахович увидел женщину, стоящую футах в двадцати от него. Еще несколько секунд назад ее здесь не было, и вот она материализовалась из ниоткуда, подкравшись, словно большая кошка, вышедшая на охоту. На женщине были красные лыжные штаны и принадлежавший убитому племяннику Кретека зеленый свитер со слишком длинными для нее и потому чуть закатанными рукавами. Но это была не та кареглазая американская блондинка. Воротник парки был открыт, а под ним виднелись высоко заколотые на затылке волосы цвета воронова крыла. Глаза ее были зелеными и холодными, а акцент слегка напоминал британский. Она стояла в расслабленной позе, скрестив руки на животе.

– Но ты ведь тоже скверный человек, не так ли? – добавила женщина. А потом – улыбнулась.

Влаховича охватил странный, неконтролируемый страх, хотя, казалось бы, для этого не было никаких причин. Он – мужчина, вооруженный автоматом, а перед ним стоит безоружная женщина! И все же на него навалился ужас, подобный тому, который ощущает приговоренный к смерти, заслышав шаги своего палача. Влахович поднял «аграм» и попытался передернуть затвор, но от волнения пальцы соскальзывали с него.

Первый брошенный нож пробил ему правую руку, отчего она сразу же повисла вдоль туловища. Второй ударил его в грудь, пробил грудину и вонзился в сердце.

Валентина Метрейс глубоко и облегченно вздохнула. Враг мертв, а она и ее друзья живы, и именно так должно быть! Она опустилась на колени рядом с телом Влаховича, чтобы вытащить ножи. Обтерев их снегом, а затем вытерев о его парку, она вернула их в ножны. Затем Валентина принялась собирать его оружие и оставшиеся боеприпасы, но тут в происходящее вмешался новый фактор.

С того места, где она находилась, была хорошо видна восточная часть берега. Поднявшись на ноги, она, прикрывая глаза от лучей восходящего солнца, поглядела в ту сторону и едва слышно пробормотала:

– Боже милостивый!