Ледовый Апокалипсис

Научная станция на острове Среда

– Смотри, Джон! – воскликнула Рэнди. – Бандиты не взорвали наш вертолет!

С вершины холма они смотрели на руины, оставшиеся от научной станции. Все три домика пылали, но на вертолетной площадке, накрытый защитным пологом из покрытого снегом брезента, стоял целехонький на первый взгляд «Лонг Рейнджер».

Смит сбросил снегоступы и снял с плеча «SR-25».

– Если они не вывели его из строя каким-нибудь другим способом, мы, возможно, еще сумеем довести дело до конца. Пошли. Но не теряйте бдительности на тот случай, если они оставили засаду.

С оружием на изготовку, они спустились по склону холма. По территории станции стлался дым, воняющий горелым пластиком и раскаленным металлом. А еще к этому добавлялся запах жарящейся свинины. Все трое ощутили его, но никто не сказал ни слова.

Чтобы убедиться в том, что посреди этого хаоса не осталось ни одной живой души, им понадобился короткий обход, длившийся всего пару минут.

– Они свалили, – констатировала Рэнди, опуская винтовку Валентины. – Со всеми пожитками.

– Наверное, сорвались с места, когда услышали стрельбу. Поняли, что происходит нечто такое, чего они не ожидали. – Смит посмотрел на женщину. – Как ты думаешь, Рэнди, есть шанс, что они откажутся от своей затеи с сибирской язвой?

Та покачала головой.

– Мне кажется, их шоу продолжается. Чтобы заполучить контейнер, Кретек готов рискнуть всем. Теперь он, вероятно, пойдет напролом, как слон в посудной лавке. Он отправился за сибирской язвой.

– Значит, так же поступим и мы. Давай осмотрим вертолет.

Они пошли в обход лабораторного домика, и Смит едва не упал, споткнувшись о наполовину занесенное снегом тело.

– О, черт!

Это был труп профессора Троубриджа. Его бросили в стороне от дорожки, и он вмерз в снег, скрючившись в нелепой позе и полностью лишившись своей былой величественности. Смит был рад, что выпавший ночью снег занес лицо покойника и теперь ему не пришлось встретиться с осуждающим мертвым взглядом Троубриджа.

– Мне очень жаль, Джон, – подойдя к Смиту, тихо проговорила Рэнди. – Я, кажется, натворила тут дел.

– Тебе не за что извиняться, Рэнди. Виноват я. Ведь именно я согласился на то, чтобы он отправился с нами.

«Последний урок, сержант. Когда ты являешься командиром, ты живешь со своими решениями не только сегодня, но и всю оставшуюся жизнь!»

– Он сам напросился, Джон, – произнесла Рэнди, глядя на безжизненное тело. – Это было его собственное решение. Никто не знал, что нас здесь ожидает.

– Да, видимо, ты права. – Смит посмотрел на Рэнди и невесело усмехнулся. – Но разве тебе от этого легче?

Она мотнула головой.

– Вообще-то нет.

И они двинулись дальше.

Приблизившись к взлетной площадке, они увидели на свежем снегу след, указывавший на то, что к «Лонг Рейнджеру» подходил только один человек. Кроме того, они обнаружили безобразный брикет размером с кирпич, примотанный к одному из посадочных полозьев изоляционной лентой. Смит и Смыслов испуганно замерли, но Рэнди опустилась на колени и, приглядевшись, сообщила:

– Это пластит, и здесь нет детонатора. Дайте мне, пожалуйста, нож.

Смит протянул ей штык-нож.

– Наверное, стрельба помешала им довести дело до конца.

Рэнди аккуратно разрезала изоленту, а потом поднялась и зашвырнула взрывчатку подальше.

– Это означает, что вертолет должен быть в порядке. Если они все равно собирались его взорвать, то зачем выводить из строя!

– А вот это вы с майором и проверьте.

Смит оглянулся на горящую станцию. Куда же запропастилась Вэл? Выполнив свою задачу и заманив бандитов в ледяной котел, она должна была немедленно уходить оттуда!

– Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовить вертолет к взлету?

Рэнди наморщила лоб и почесала затылок через капюшон парки.

– Он стоит на этом морозе уже два дня. В инструкции говорится, что в таких погодных условиях требуется как минимум два часа предполетной подготовки.

– На этом острове все инструкции недействительны.

– Верно. Я посмотрю, что можно сделать. Майор, помогите мне снять брезент и крышки двигателя.

Смит потянул за ручку люка. После того как тот скользнул в сторону, он заглянул внутрь. Все выглядело в неприкосновенности – точно так, как было оставлено ими, включая большой алюминиевый чемодан с лабораторным оборудованием, лежавший на полу. «Много от тебя оказалось пользы!» – мысленно фыркнул Смит.

Сняв с плеча рюкзак, он бросил его в кабину, а рядом с ним положил «винчестер» Валентины.

Она была так уверена в том, что сумеет самостоятельно ретироваться с места схватки! А вдруг она ошибалась? Черноволосая красавица-профессор, с ее грацией пантеры и вызывающей отвагой, преуспела в достижении своей цели, заняв достойное место в его жизни. Смиту не хотелось, чтобы она стала еще одной утратой, с воспоминаниями о которых ему приходится жить.

– Смотрите, подполковник!

Смыслов отбросил в сторону одну из крышек двигателя и указал на маленькую фигурку, появившуюся позади горящих домиков. Она возникла из-за холма и, спотыкаясь, плелась со стороны берега. Смит подхватил свою винтовку и кинулся ей навстречу. Смыслов бежал на несколько шагов позади.

Они встретились неподалеку от домиков.

– Ты цела? – спросил Смит, когда Валентина почти рухнула ему на руки.

– Все в порядке… – Она согнулась и, упершись руками в колени, хватала ртом воздух. – Просто запыхалась… Но у нас осложнения, Джон… Серьезные осложнения…

– Что произошло?

Валентина, все еще не отдышавшись, заставила себя выпрямиться.

– Устроенная нами двойная засада… сработала замечательно, почти идеально. Я задержалась там, чтобы кое-что подчистить и собрать кое-какое оружие. Но меня спугнули, и мне пришлось… уносить ноги.

– Кто тебя спугнул?

– Вторая группа спецназа. В перестрелке с торговцами оружием участвовали только шестеро спецназовцев, а остальные сейчас на подходе. Боюсь, увиденное им не понравится.

– Они тебя заметили?

– Не знаю. Может быть.

– Сколько времени у нас в запасе?

– Они задержались возле своих погибших. Я думаю, у нас – около десяти минут.

– О, боже! – Смит потер болевшие от дыма глаза и подумал, приходилось ли ему еще когда-нибудь испытывать подобную усталость. – Ладно, майор, вы с Рэнди должны поднять этот вертолет в воздух как можно скорее. Вэл, твоя винтовка – в вертолете. Отправляйся туда, возьми ее и прикрывай подходы к взлетной площадке, а я буду держать тропинку под прицелом отсюда.

Валентина откинула со лба взмокшую прядь волос.

– Джон, эти парни наверняка знают старый прием германской армии, позволяющий поддерживать огневую мощь подразделения. Пусть они потеряли семьдесят процентов живой силы, но сейчас они соберут автоматы и другое оружие убитых, и в их распоряжении все равно будет восемьдесят процентов их огневых средств.

– Именно поэтому я хочу, чтобы вертолет был готов взлететь раньше, чем они окажутся здесь.

– Но у них три пулемета, Джон!

– С этим уже ничего не поделаешь, Вэл. Иди на позицию.

– Подполковник, – медленно проговорил Смыслов, – могу я предложить альтернативный вариант?

– Буду рад выслушать вас, майор.

– Позвольте мне встретить их. Встретить и приказать ничего не предпринимать.

Глаза Смита сузились.

– Вы же сами говорили, что не обладаете подобными полномочиями?

– Так и есть, но я могу попытаться. Вдруг мне удастся их урезонить? – Смыслов развел руками и улыбнулся уголком рта. – Или – обвести вокруг пальца. Даже если я потерплю неудачу, мне удастся выиграть время, чтобы вы и женщины успели улететь.

– Эти спецназовцы сейчас вряд ли испытывают добрые чувства и к вам, майор.

Лицо русского вновь стало серьезным.

– Подозреваю, что ко мне сейчас вряд ли испытывает добрые чувства все правительство моей страны, подполковник, но мы обязаны остановить Кретека, не допустить, чтобы он завладел сибирской язвой. Возможно, это позволит спасти жизни гораздо большего числа российских солдат.

Несколько секунд Смит колебался, но затем решил, что сейчас – не самый подходящий момент, чтобы демонстрировать недоверие.

– Вэл, помоги Рэнди с вертолетом, а я присоединюсь к вам, когда вы запустите двигатель. Если я не явлюсь, взлетайте без меня. Это – приказ! Вашей главной и единственной задачей будет сообщить кому следует о том, что происходит на острове. После этого – действуйте по собственному усмотрению. Вперед!

Валентина посмотрела на него умоляющим взглядом, но возражать не осмелилась. Вместо этого она молча направилась к взлетной площадке.

Смит повернулся к Смыслову.

– Желаю удачи, майор! Надеюсь, сегодня вы сумеете быть особо красноречивым.

– Мне придется постараться, сэр. – Смыслов вытянулся по стойке «смирно» и отсалютовал Смиту. – Полковник Смит, позвольте сказать, что для меня было честью, пусть и недолго, служить под вашим началом!

Смит также приложил ладонь к виску.

– Хочу ответить вам тем же, майор!

Прислонившись к моторному отсеку вертолета, Рэнди заставила себя подавить минутный приступ головокружения. Слабость, причиной которой были испытания прошлой ночи, грозила вернуться, и Рэнди попыталась сконцентрироваться на проверке электрических узлов двигателя.

Пока они летели на север, она успела узнать и почувствовать «Лонг Рейнджер». Она знала, что лизинговая компания подготовила вертолет как нельзя лучше. Все прокладки, сальники и уплотнители изготовили из морозоустойчивого пластика или композитных материалов, синтетические смазочные вещества обладают пониженной вязкостью – специально для эксплуатации в холодных условиях Арктики, в топливо добавили специальные присадки, препятствующие его загустеванию, а аккумуляторы были повышенной емкости – лучшие из всех, которые можно было найти.

Но и всего этого оказалось недостаточно.

Двигатели, коробку передач и приборы следовало прогревать под специальным тентом в течение нескольких часов, до нормальной рабочей температуры, а аккумуляторы неплохо бы освежить с помощью быстродействующего зарядного устройства.

Однако тент, обогреватели и зарядное устройство горели сейчас в складском домике, да и все равно на то, чтобы использовать их, не оставалось времени.

В последний раз окинув взглядом аккумуляторный отсек, Рэнди закрыла его крышку, с особой тщательностью заперев каждый из замков Дзуса.

Возле хвоста вертолета послышались легкие бегущие шаги, и появилась Валентина Метрейс.

– Что происходит? – обратилась к ней Рэнди.

– Во-первых, на подходе – вторая группа спецназа. Они будут здесь минут через пять. Во-вторых, Григорий отправился им навстречу, чтобы поболтать. Боюсь, из этого ничего не выйдет. В-третьих, Джон воспылал желанием принести себя в жертву ради нас и собирается разыграть сцену «Горацио на мосту». И, в-четвертых, мы должны запустить это техническое чудо сейчас же!

У Рэнди снова закружилась голова, но эта слабость уже не имела ничего общего с ее недавними приключениями. Она сглотнула комок холодной слюны и попыталась привести мысли в порядок.

– Ладно, тогда обойди вертолет и оттащи брезент подальше, а также посмотри, чтобы поблизости не было никаких посторонних предметов, которые может затянуть в винты.

– Ясно!

У обеих женщин не было времени для страха и тревоги. По крайней мере, для того, чтобы демонстрировать их.

Рэнди кинулась к пилотскому люку и забралась в кабину, ежась от холода промерзшей обивки сиденья. Не доверяя памяти, она прислонила к лобовому стеклу список операций предполетной проверки, а затем защелкала главными переключателями. Стрелки под покрытыми инеем стеклами приборов дрогнули и лениво поползли вверх.

Впереди ее ожидали три критических момента. Первый: хватит ли заряда, оставшегося в аккумуляторах, для того, чтобы завести холодный двигатель? Второй: выдержат ли нагрузку промерзшие до ломкости детали двигателя или разлетятся к чертовой матери, после чего неизбежно последует взрыв? И наконец, заработает ли система управления полетом после того, как машина окажется в воздухе?

Три шанса выжить. Три шанса погибнуть.

Лейтенант Павел Томашенко шел быстро и целеустремленно, как, наверное, умеют передвигаться только воины-зулусы и спецназ. «АК-74» висел поперек его груди. Его глаза, словно автоматическая радиолокационная система слежения, обшаривали местность впереди, выискивая возможную засаду. Остальная часть его сознания была затоплена океаном ярости.

Даже он уже не мог не признать, что потерпел поражение – как воин и офицер. Он вновь допустил, чтобы его люди попали в ловушку. Большую часть взвода уничтожили, а его даже не было поблизости! Теперь с ним все кончено. Его ждет позор и военный трибунал. Но скорее он погибнет, вцепившись зубами в горло посрамившего его врага, чем допустит это!

Нагруженные тяжелыми пулеметами «РПК» и боеприпасами, за ним шли двое подрывников и радист взвода – молча, не задавая вопросов. Они были спецназовцами!

Впереди, там, где располагалась научная станция, Томашенко увидел вздымающиеся столбы дыма. Он не знал, что там произошло. Он не знал, откуда взялись и кем были те люди, которые уничтожили его передовой отряд и которых, в свою очередь, перебили его солдаты. Но в бинокль Томашенко увидел последнего из выживших врагов, быстрым шагом направлявшегося ему навстречу.

Когда они обогнули холм с радиомачтой на вершине, Томашенко перешел на более медленный шаг и короткими резкими жестами велел своим бойцам рассредоточиться. Домики научной станции полыхали, черный дым от пожарищ заволакивал прозрачное голубое небо. А от пожарищ в их сторону направлялся мужчина с поднятыми на уровень плеч руками.

Томашенко также поднял руку, веля своим подчиненным остановиться. Поправив автомат так, чтобы его дуло смотрело на незнакомца, командир спецназа ждал, положив палец на спусковой крючок «АК-74». Справа и слева от него спецназовцы залегли в снег и лежали, выставив вперед стволы ручных пулеметов на сошках. От горящей научной станции их отделяло около сотни ярдов.

Наконец мужчина с поднятыми руками подошел к спецназовцам. Капюшон его парки был откинут со светловолосой головы, и Томашенко сразу узнал незнакомца. До начала операции ему показывали его фотографии. Это был Смыслов, офицер ВВС, который, будучи введен в состав американской разведывательной группы, предположительно должен был саботировать ее работу на острове. Человек, который по идее сейчас должен быть мертв. Глаза Томашенко сузились и вспыхнули недобрым огнем.

Подойдя на расстояние десяти футов, Смыслов остановился и опустил руки.

– Я – Григорий Смыслов, майор Военно-воздушных сил Российской Федерации, – хрипловато проговорил он. – Вас должны были проинструктировать относительно моей миссии. Это было сделано?

– Лейтенант Павел Томашенко, спецназ Военно-морского флота России. Я действительно получил инструкции относительно вас и очень рад, что вам удалось спастись.

– Тут дело не в спасении, лейтенант, – ответил майор Смыслов. – Параметры операции изменились, и полученный вами первоначальный приказ относительно уничтожения американской разведывательной группы больше недействителен.

– Я не получал никаких распоряжений от своего командования на этот счет.

– Наше командование не знает о том, что здесь происходит. Как старший по званию, я отдаю вам приказ от собственного имени. Вы обязаны немедленно прекратить операцию. Я провожу вас до вашей подводной лодки, откуда свяжусь с командованием, доложу ситуацию и получу подтверждение своего приказа.

– Майор, приказ, касающийся американской разведывательной группы, получен мной от самого высокого руководства страны. Как вам наверняка известно, американцы представляют собой угрозу сохранению важнейших государственных тайн. Они должны быть уничтожены любой ценой.

– Я уже сказал, лейтенант, эти приказы отменяются! – Смыслов сделал еще один шаг навстречу спецназовцу. – Вы больше не будете – повторяю! – не будете преследовать американцев! Вы и ваши бойцы вернетесь на подводную лодку!

– Они убили моих людей! – произнес Томашенко внезапно надломившимся голосом.

– Инцидент, произошедший на месте крушения самолета… достоин сожаления, – не отступал Смыслов. – Что же касается последнего боя, вы можете быть уверены в том, что ваши бойцы пали геройской смертью в схватке с врагами – подлинными! – врагами России.

– Мне хотелось бы узнать, кто является нашими подлинными врагами, майор! – Последнее слово Томашенко словно выплюнул.

– Вы непременно узнаете это, лейтенант. – Смыслов буравил Томашенко взглядом своих зеленых глаз. – Объявите своим людям отбой, и я вам все расскажу.

– Нет, майор, я буду выполнять полученный приказ и ликвидирую американцев. А затем – свяжусь с вышестоящим начальством, чтобы доложить о произошедших здесь событиях, в том числе и о вашей измене!

– Не сомневаюсь, это будет крайне интересная беседа, но сейчас вы будете подчиняться моим приказам и объявите отбой!

Смыслов протянул руку к спецназовцу, словно собираясь взять у него оружие. Палец Томашенко, лежавший на спусковом крючке, напрягся. «АК-74» выстрелил только один раз.

Майор Григорий Смыслов согнулся и, бездыханный, рухнул на снег острова Среда.

Пару секунд офицер спецназа с триумфом смотрел на тело поверженного изменника, а затем вдалеке послышался еще один выстрел, и, в шоке опустив глаза, Томашенко увидел на своей груди кровавое пятно шириной с ладонь. Как ни странно, последним чувством, которое он испытал перед тем, как его обволокла темнота, было облегчение. Ему теперь не придется держать ответ за то, что он подвел свою Родину…

В ста ярдах от того места, где нашли свою смерть два русских офицера, стоя на коленях на тропинке возле складского домика, Джон Смит опустил дымящийся ствол «SR-25», мысленно осыпая горькими и беспомощными проклятиями все на свете правительства, тайны и ложь. Затем, когда пуля выбила фонтанчик снега, ударившись в тропинку рядом с ним, он упал на живот.

Над головой Смита прожужжали еще несколько пуль. Оставшиеся спецназовцы, обнаружив его позицию, методично пытались достать его пулеметным огнем. Смит отполз по тропинке на несколько ярдов назад, стараясь максимально использовать сомнительное укрытие, каковое представлял собой рыхлый снег. Он снова встал на колени и заметил движение: один из спецназовцев полз в его направлении. Смит сделал два торопливых выстрела и снова залег, поскольку стрелки перенесли огонь на его новую позицию.

Когда Смит видел, что ситуация становится безвыходной, он не пытался слепо открещиваться от этого факта. Вот и сейчас он понимал, что шквальный пулеметный огонь означает его конец, причем очень скорый. Используя то, что на языке военных называется поддерживающий огонь, когда один движется вперед, а другие его прикрывают, спецназовцы могут держать его пришпиленным на одном месте и один за другим подобраться к нему с флангов. Это лишь дело времени.

Григорий Смыслов отдал свою жизнь за то, чтобы подарить им несколько дополнительных минут жизни. Теперь настала его очередь. Он должен отвести огонь противника от вертолета и продержаться достаточно долго, чтобы Вэл и Рэнди успели спастись.

Женщины услышали дробный перестук выстрелов, раздавшийся на границе станции, и переглянулись.

– Рэнди?

– Забирайся внутрь!

Валентина метнулась в вертолет и оказалась позади пилотского места, а Рэнди бросила последний взгляд на приборы. То, что она увидела, ей не понравилось, особенно показания уровня зарядки аккумуляторов. Однако, понимая, что лучше не будет, она заняла свое место и включила зажигание.

Турбины заработали и, преодолевая сопротивление холодного металла, заставили лопасти начать ленивое вращение. Но они проворачивались медленно, слишком медленно! Рэнди молилась о том, чтобы стрелки тахометров поскорее оказались в зеленой рабочей зоне, но вместо этого угрожающе замигала лампочка амперметра, сообщая о том, что происходит разрядка аккумуляторов.

– Черт! Черт! Черт!

Рэнди выключила зажигание, пока из аккумуляторов не вытекли последние крохи электричества.

Валентина просунула голову и плечи между сиденьями пилота и пассажира.

– Мисс Рассел, позвольте напомнить вам пословицу: «В данном случае неудача – не вариант!»

– Я знаю, черт возьми! Дай мне подумать!

Должен же быть какой-то выход! Но в инструкции он явно не описан. В инструкции говорится, что поднять вертолет в воздух в подобных условиях – невозможно. В инструкции говорится, что все они умрут здесь, на земле. Но должно быть что-то еще! Может, какой-то прочитанный некогда анекдот о характерных особенностях вертолетов марки «Белл Рейнджер»! Что это было? Что это было?

А потом Рэнди пронзительно крикнула:

– Вращай хвостовой винт!

– Что?

– Вращай хвостовой винт вручную, а я буду заводить двигатель! Задний ротор соединен прямым приводом с трансмиссией. Это облегчит работу стартера.

– Как скажешь, – ответила Валентина, выбираясь наружу через открытый люк. – Но учти, если по твоей милости я останусь без руки, я с тобой больше не дружу.

В зеркало заднего вида Рэнди видела, как Валентина остановилась у конца хвостовой балки и положила руки на вертикально установленный рулевой винт.

– Готова! – крикнула историк.

– Хорошо, завожу!

Снова взвыл стартер. Когда хвостовой винт начал проворачиваться, Валентина повисла на нем всем своим весом и крутанула. Затем, перехватывая винт руками, она стала повторять это действие снова и снова. По мере того как обороты возрастали, она стала делать это уже одной рукой, помогая всей своей силой электрическому стартеру.

Рэнди, сидя в кабине, наблюдала за приборами. Стрелки тахометров полезли вверх, но пока этого было недостаточно. Недостаточно! Стрелки амперметра затрепетали.

– Отходи! – крикнула она. – Отходи!

Больше Валентина уже ничем не могла помочь. И на том спасибо.

Рэнди увидела, как Валентина отскочила назад, и включила зажигание. В турбинах полыхнуло пламя, к завыванию стартера добавился низкий гул, напоминающий звук мощного пылесоса, стрелки датчиков температуры встали по стойке «смирно».

– Есть! – выкрикнула Рэнди, увеличила обороты, и турбины послушно взвыли в ответ. Несущий винт уже крутился в полную силу. «Лонг Рейнджер» вернулся к жизни!

В кабину забралась ликующая Валентина. Протянув руки вперед, она крепко обняла Рэнди за плечи.

– Что приказал Джон?! – прокричала Рэнди через плечо.

– О, он много чего приказывал! Летим за ним!

Спину Смита припекал жар от горящего домика, а живот и грудь, которыми он прижимался к снегу, начинали неметь от холода. Он ничком распростерся рядом с пожарищем, используя дым в качестве укрытия. Двое спецназовцев все еще были где-то впереди, стреляя короткими, экономными очередями, третий находился справа от него, примерно на два часа, и, видимо, намеревался занять позицию, которая позволила бы ему вести продольный огонь. Когда ему это удастся, он окончательно лишит Смита возможности двигаться, и тогда вперед пойдут двое других.

Перекатившись на бок, Смит выпустил очередь в сторону третьего. Русский моментально вжался в снег, но магазин Смита опустел. Он отполз на несколько ярдов, нашел еще одно подходящее углубление в снегу и перезарядил оружие.

Ситуация складывалась не лучшим образом. Через несколько минут он окажется возле лабораторного домика, и тогда дымовая завеса начнет работать на спецназовцев.

В голливудском боевике сейчас был бы самый подходящий момент для подхода подкрепления, но Смит давно не верил Голливуду. Он осторожно поднял голову и огляделся. Нет, отступать дальше нельзя, иначе противник выйдет к первому домику, откуда сможет видеть взлетную площадку и вести по ней огонь прямой наводкой. Придется закрепиться здесь.

Забавно, насколько трезво и отрешенно от эмоций может мыслить и принимать решения человек, оказавшись на пороге смерти. Ученый и диагност внутри Смита твердили, что это объясняется в первую очередь шоком и эмоциональной перегрузкой. Его сознание не хотело принимать возможность близкой смерти. Романтик и солдат в его душе возражали, доказывая, что жизнь одного человека мало стоит в сравнении с судьбами мира, и если ее нужно отдать ради спасения тех, кто тебе дорог, эта потеря оправдана.

За спиной Смита послышался нарастающий металлический свист двигателей вертолета. «Молодец, Рэнди! У тебя всегда все получается!» – пронеслось у него в мозгу, но радость тут же сменилась тревогой: тот, третий ублюдок получит прекрасный угол обстрела, когда вертолет начнет подниматься в воздух. Смит крепко прижался щекой к холодному металлу «SR-25». Поймав в перекрестье прицела сугроб, за которым прятался русский, Смит принялся пулями выбивать из него фонтанчики снега.

Вой двигателя смешивался со стрекотом вращающихся винтов «Лонг Рейнджера». Наконец-то! Его девочки улетают!

Но вдруг Смит осознал, что звук летящего вертолета не удаляется. Наоборот, он приближался! Смит повернул голову и непроизвольно выругался.

«Лонг Рейнджер» летел над станцией на высоте в каких-то десять футов, вздымая потоками воздуха от винтов клубы снега, смешивавшегося с дымом. Из открытого бокового люка выдвинулся тонкий винтовочный ствол, и раздался злой и ломкий треск выстрелов. Валентина открыла огонь по позициям спецназовцев.

Для злости и колебаний времени не оставалось. Промедление могло обернуться смертью.

Одна половина лабораторного домика еще не горела, огонь даже не добрался до его крыши. Вскочив на ноги, Смит попятился к лаборатории, одновременно опустошая магазин «SR-25» по позициям противника. Не для того, чтобы убить кого-то из русских, хотя это было бы неплохо, а чтобы заставить их ткнуться мордами в снег и выиграть еще несколько бесценных секунд.

Когда винтовка умолкла, израсходовав все патроны, Смит повернулся и огромными скачками преодолел остававшиеся метры. Он забросил «SR-25» на крышу, но тот скатился и упал ему на голову. Ругаясь, Смит подхватил оружие, подпрыгнул и, ухватившись за край крыши, взобрался на нее. Она была не такой прочной, какой казалась со стороны. Языки пламени уже подточили кровлю изнутри.

Заметив его, Рэнди развернула «Лонг Рейнджер» и боком подвела его к лаборатории сквозь дымное облако. Правый понтон вертолета оказался в паре метров от Смита. Снежный вихрь, поднятый винтами, ударил ему в лицо. Он снова прыгнул и вцепился обеими руками в понтон. Почувствовав на себе дополнительный груз, вертолет взвыл еще пронзительнее. Пули русских спецназовцев взрыли снег на том месте, где только что находился Смит.

– Давай! Давай! Дава-а-а!.. – заорал он. Последние звуки перешли в хрип, поскольку Валентина ухватила командира за ворот парки и, едва не задушив его, стала затаскивать в люк.

Центробежная сила подкинула ноги Смита, когда Рэнди развернула вертолет хвостом к противнику и погнала его прочь от места схватки.

Нащупав ногой понтон, Смит оттолкнулся от него, забрался в кабину и рухнул на пол. Ликующая Валентина свалилась рядом с ним.

– И только попробуй отчитать нас за то, что мы прилетели за тобой, Джон! – прокричала она. – Только попробуй, твою мать!

Двое оставшихся в живых спецназовцев – радист и младший подрывник – наблюдали за тем, как маленький оранжевый вертолет, стрекоча винтами, удаляется по направлению к центральному хребту. Главный подрывник эффектно погиб на их глазах в последние секунды боя. Он поднялся, чтобы открыть огонь по вертолету, и в следующий момент его голова, в которую попала летевшая на бешеной скорости пуля, взорвалась, словно мяч, раскидав вокруг ошметки мозгов, костей и крови.

Ему уже ничем нельзя было помочь, и теперь двое уцелевших гадали, смогут ли они помочь сами себе. Они оказались самыми беспомощными людьми на свете – двое русских солдат без офицера, который мог бы отдать им хоть какой-то приказ. Негромко обменявшись несколькими словами на якутском языке, они повернули обратно – туда, где лежало тело лейтенанта Томашенко и незнакомца, которого он застрелил.

Под брюхом вертолета проносились запорошенные снегом зазубрины центрального кряжа. У Рэнди безбожно болели руки, но она не обращала на боль внимания. Главным было другое: вертолет удалось поднять в воздух, перестрелка осталась позади, а стрелки всех приборов находились там, где им положено быть.

– Ну, и как тебе это удалось? – спросил Смит, протискиваясь между передними креслами.

– Просто «Белл» делает очень хорошие вертолеты. Куда летим, Джон?

– К «Мише», и чем раньше мы там окажемся, тем лучше.

– А что мы будем делать, когда прилетим туда?

Смиту не оставалось ничего иного, кроме как честно признаться:

– Понятия не имею, Рэнди. Для начала посмотрим, что там творится и с чем нам придется столкнуться.

Валентина пододвинулась к Смиту.

– Что произошло с Григорием?

Холодным и ровным голосом, ненавистным ему самому, Смит ответил:

– Застрелен соотечественниками.

– Господи, а ведь я сама хотела убить его! – Валентина уткнулась лбом в спинку пилотского кресла. Когда она выпрямилась и вновь заговорила, в ее голосе тоже зазвучал холод: – После того как мы разберемся с делами на месте катастрофы, я хотела бы вернуться на станцию и поквитаться за его смерть.

– Это уже сделано. Тебе незачем туда возвращаться.

«Лонг Рейнджер» обогнул Западный пик, и уродливые склоны хребта сгладились, плавно перейдя в серо-белую поверхность ледника.

– Держись повыше, Рэнди. Как бы они не подстрелили нас снизу.

– Будет сделано. «Миша» должен находиться на дальнем конце седловины, не так ли?

– Да, мы окажемся над ним уже через несколько секунд.

Так и произошло.

– Ах вы, ублюдки! – завопила Валентина, в бессильной ярости колотя кулаками по переборке вертолета. – Грязные, мерзкие, безжалостные уроды!

На льду под ними были беспорядочно разбросаны обломки фюзеляжа – все, что осталось от «Миши-124». Старый бомбардировщик был сначала взорван, а потом разодран на части «летающим краном» Кретека. Куски обшивки и переборок валялись на снегу, словно обертка, сорванная с рождественских подарков, и теперь бомбовые отсеки бывшего «Ту-4» смотрели в небо раззявленными беззубыми пастями.

Контейнер с биоагентом исчез. Его вынули из обломков, словно яйцо из разоренного алюминиевого гнезда.

«Лонг Рейнджер» завис над местом катастрофы.

– О, господи! – в отчаянии воскликнула Рэнди. – Он забрал его!

Две тонны модифицированных для боевого применения спор сибирской язвы… Окажись такое количество заразы в руках мерзавца, которому наплевать на человеческую жизнь, его хватило бы, чтобы уничтожить половину континента.

Смит отвернулся и посмотрел на юг – туда, где лежал мир, над которым теперь нависла страшная опасность. Вдалеке он заметил слабый отблеск солнечных лучей на лопастях вертолета.