Лэндон и Шей. Влюбиться заново

Глава 30 Шей

Что, черт возьми, происходит? Прямо сейчас в гостиной Мимы стоит незнакомец — по-видимому, его зовут Дэвид, — и моя мать утверждает, что он ее жених.

Я подняла брови:

— Прошу прощения, что?

— Он мой жених, — уверенно повторила мама.

Словно она сама не понимала, насколько смехотворны и нелепы слова, слетевшие с ее губ. У моей мамы не могло быть жениха. Черт возьми, да у нее даже парня не было. Моя мать была чертовым генеральным директором КЖКНМ — Клуба Женщин, Которые Ненавидят Мужчин. Она не встречалась с мужчинами — она их ненавидела.

Обнявшись, странная парочка подошла к нам. Моя мама в объятиях мужчины.

Опять же — что, черт возьми, происходит?

— Э-э, кажется, это личное дело, так что нам с Сарой пора идти, — произнес Лэндон, вставая со своего места.

— Наверное, это хорошая идея, — согласилась Мима.

— О Лэндон! Можешь отвезти меня обратно к моему дому? Я приехала с Шей, а она, очевидно, слишком занята, чтобы довезти меня обратно, — обратилась к Лэндону Сара, медленно поглаживая свою руку.

Я едва не закатила глаза прямо перед ней, но сдержалась.

Кроме того, сейчас меня куда больше интересовал незнакомый человек по имени Дэвид, стоявший в гостиной моей бабушки.

— Конечно, — согласился Лэндон.

Они со всеми попрощались и поспешили прочь, оставив нас вчетвером.

— Извините, я не знала, что у нас будут еще гости, — сказала мама. — Мы бы принесли больше вина.

— Ты помолвлена?! — закричала Мима, проигнорировав мамины слова.

Лицо мамы покрылось румянцем, и Дэвид взял ее за руку.

— Если честно, я не знала, как вам сказать, но мы встречаемся уже некоторое время.

— Как долго? — спросила я.

— Три месяца, — ответила мама.

— Три месяца?! — задохнулась я. — И ты даже не сказала, что у тебя есть парень?!

— Тише, тише, мисс девятимесячные отношения, о которых никто ничего не знал. Сомневаюсь, что тебе следует ее поучать, — вмешалась Мима, обрывая мои претензии.

Туше.

— Но как вы познакомились? — задала вопрос Мима, усаживаясь за стол.

Она жестом пригласила маму и Дэвида сесть рядом, что они и сделали.

— Когда я приехала за Беллой три месяца назад, возникла небольшая путаница с документами. Оказалось, что Дэвиду тоже обещана моя милая Белла. Он пришел в то же время, что и я, и, конечно, я была в ярости. Вы же знаете, как сильно я влюбилась в Беллу с первой же секунды.

— Слишком сильно, на мой взгляд, — добавила Мима. — Продолжай.

— Да и Дэвид тоже был страшно недоволен ситуацией. В итоге мы пришли к соглашению, что станем воспитывать Беллу вместе.

О Господи Иисусе. Неужели это происходит на самом деле?

— И однажды вечером, когда настала моя очередь отвозить Беллу, я понял, что у Камиллы ужасная простуда. Я врач, и…

— Врач?! — Мима просияла, ее глаза расширились от радости. — Продолжай!

Дэвид застенчиво продолжил:

— Да, я врач, и я хотел прописать ей что-нибудь, чтобы она почувствовала себя лучше. Но вы же знаете Камиллу. Ей трудно давать советы. Особенно когда эти советы исходят от мужчины. Но все же я настоял. Некоторое время мы препирались, и в конце концов она сказала, что она медсестра и может позаботиться о себе сама. А я ответил, что тот факт, что она может позаботиться о себе сама, совсем не означает, что она должна это делать. Короче говоря, выяснилось, что мы работаем в одной больнице, и мы полюбили друг друга, препираясь и угощая друг друга паршивым кофе из автомата. Я предложил ей выйти за меня замуж, она согласилась, и вот мы здесь! Знакомимся с семьей! — Он повернулся ко мне с самой широкой улыбкой: — Кстати, Шей, привет. Так приятно с тобой познакомиться. Камилла все время говорит о том, какая ты замечательная.

Я бросила на него самый безучастный взгляд, известный человечеству.

— Все это так захватывающе! Давайте откроем вино, чтобы отпраздновать! — воскликнула Мима так, словно только что услышала самую невероятную историю в своей жизни.

— Подождите, этого не может быть. Вы двое на самом деле не помолвлены. Что происходит? Мама, ты бы не вышла замуж за того, кого не знаешь.

— Ты права. Я бы никогда так не сделала. Но Дэвида я знаю. Мне кажется, что я знаю его всю свою жизнь.

— Это так смешно и по-детски, — фыркнула я, недоверчиво качая головой. — Прости, но я не собираюсь делать вид, что все в порядке.

— Шеннон София, следи за своим тоном, — приказала Мима.

— Прости, Мима, но это безумие. Ты ошибаешься, мама. Ужасно ошибаешься. Ему явно что-то от тебя нужно. Он бы не стал жениться на тебе просто так.

В тот момент, когда слова слетели с моих губ, я ощутила их горечь. Мамины глаза наполнились слезами.

— И почему это, Шей? Потому что я недостаточно хороша? — спросила она.

— Нет. Подожди. Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что никто не обручается так быстро. Тебе нужно больше времени, чтобы увидеть его истинное лицо.

— Шей, — Мима вздохнула. — Не каждый человек — монстр.

— Да, но каждый человек способен причинить тебе боль.

— Когда ты стала такой, Шей? Когда ты стала такой холодной? — спросила мама, заставив меня удивленно приоткрыть рот.

— Ты шутишь, мама? Все, что я знаю о ненависти к мужчинам, я узнала от тебя.

Что я несу?

Как эти слова могут слетать с моего языка?

Когда я стала такой жестокой?

По маминым щекам покатились слезы, и Дэвид принялся ее успокаивать. Мима смотрела на меня потрясенным взглядом:

— Знаешь что, Шеннон София, возможно, тебе следует уйти, если ты собираешься продолжать в том же духе. Это радостное событие для твоей матери, и я не позволю тебе его испортить.

Я не знала, что ответить, потому что Мима была права. Мне следовало уйти, поскольку в тот момент я не чувствовала радости. Я чувствовала себя обманутой и преданной.

Мама потратила годы, рассказывая о коварстве и жестокости мужчин. Как она могла просто взять и начать вести себя совершенно противоположным образом без каких-либо объяснений?

Я собрала свои вещи и вышла из гостиной, пробормотав под нос извинения.

— Шей, подожди! — окликнул меня голос, когда я шла по коридору.

Я повернулась и увидела, что за мной бежит Дэвид. Когда он приблизился, у меня в животе образовался узел и я инстинктивно прижала свою сумочку к груди.

— Да?

Он потер рукой свою густую темную бороду, тронутую сединой, и вздохнул.

— Я знаю, что ты мне не доверяешь. У тебя есть все основания быть начеку. Ты впервые меня видишь, я это понимаю. Я совершенно чужой тебе человек, но готов поклясться, что люблю твою мать. Я не подозревал, что способен любить кого-то так сильно, как люблю Камиллу, и я готов посвятить жизнь тому, чтобы доказывать искренность своих чувств тебе и ей.

Мне хотелось ему верить, но я все еще не знала о нем ничего, кроме того, что они с моей матерью познакомились три месяца назад.

— Извините, но для меня это слишком. Вы понятия не имеете, через что прошла моя семья.

— Я знаю. Мне известно только то, что сама Камилла рассказала мне о твоем отце и деде и что все это принесло вашей семье много боли. Но, клянусь, я — другой человек. Я приложу все усилия, чтобы это доказать, но хочу, чтобы ты знала — я не против того, что ты не будешь доверять мне с самого начала. Доверие зарабатывают, а не получают в дар. И не важно, сколько времени на это потребуется.

Я не ответила — мне было нечего сказать. Мои мысли крутились со скоростью миллион миль в час и явно не собирались замедляться в ближайшее время.

Я ушла от бабушки с чувством вины за то, что заставила маму плакать. Но все же я не могла дать ей своего благословения. Не тогда, когда она влюбилась в совершенно незнакомого человека.

На следующий день я изо всех сил старалась выбросить из головы новость о помолвке. К счастью для меня, на работе Сара заняла все мое время.

— Мне нужно, чтобы ты прогнала с ним реплики, — проинструктировала меня Сара после того, как закончила делать прическу и макияж.

Она провела последний час, рассказывая о том, как ее тело раздулось из-за грандиозного воскресного ужина Мимы. Надеюсь, мне никогда не придется познать жизнь без углеводов.

Если уж на то пошло, я лучше умру толстой, с улыбкой на губах и шоколадкой Twix во рту.

Любой другой путь казался мне слишком мрачным. А что мне оставалось? Умереть от салата? И что же написали бы на моем надгробии? Здесь покоится Шей Гейбл. Она не употребляла больше тысячи калорий в день и так и не познала вкус Snickers.

Какая печальная, безрадостная жизнь.

— В каком смысле — прогнать реплики? — переспросила я, сидя за ее столиком.

— Ну, знаешь, прогнать реплики, — эхом повторила она, как будто я глухая или тупая. — Он попросил меня сделать это в ближайшее время, но я слишком занята. У меня запланирован сеанс рэйки, а Лэндону позарез нужен кто-то, чтобы прогнать с ним текст.

— Разве его помощница Уиллоу не может это сделать?

— Да, может, — согласилась Сара, но одарила меня дьявольской ухмылкой. — Но это должна сделать ты. Тогда ты сможешь разузнать что-нибудь интересное. Про его новые любимые хобби или блюда. Я хочу кое-что для него организовать, но мне нужно больше информации.

— Честно говоря, Сара, мне не очень комфортно этим заниматься.

Последнее, что я хотела делать, — помогать другой женщине соблазнить Лэндона.

На долю секунды я увидела блеснувшую в глазах Сары искорку, прежде чем она вернулась к своему нормальному, милому и странному «я».

Она сделала несколько вдохов и медленно выдохнула.

— Шей. Я знаю, что твою должность нельзя назвать обычной, но это часть того, что она за собой влечет, понимаешь? — Она подошла и вручила мне сценарий. — Пожалуйста, выполняй свою работу без нареканий. Мы так хорошо ладим, — промурлыкала она с притворной улыбкой. — Я бы не хотела, чтобы что-то изменилось. Хорошо?

Честно говоря, это звучало как угроза.

Я тяжело сглотнула и взяла у нее сценарий:

— Хорошо.

Она вернулась к своему игривому настроению и хлопнула в ладоши:

— Чудесно! Я рада, что мы на одной волне. Приятно знать, что мы друг друга поняли.

— Более чем, — я улыбнулась сквозь стиснутые зубы.

Я знала, что если бы не взяла этот сценарий, то, вероятно, к концу дня осталась бы без работы. Мои счета мне бы этого не простили. Я направилась к трейлеру Лэндона и дважды постучала, прежде чем Уиллоу открыла мне дверь с широкой улыбкой:

— Привет, Шей. Как дела?

С самого первого рабочего дня Уиллоу спасала меня, выступая в роли наставницы на съемочной площадке. Было заметно, что она работает в индустрии уже очень долгое время — она явно чувствовала себя в своей тарелке.

Я изо всех сил старалась вести себя как своя, но все равно чувствовала себя клоуном в огромных нелепых ботинках.

— Привет. Сара сказала, что ей нужно прогнать реплики с Лэндоном, но у нее не хватает времени. Поэтому она попросила меня.

Уиллоу на секунду замерла, нахмурив брови, но затем снова улыбнулась:

— Конечно, заходи. Я как раз собиралась пойти позавтракать.

Она выскочила из трейлера и пропустила меня внутрь.

Я поднялась по ступенькам и с удовлетворением обнаружила, что трейлер Лэндона — полная противоположность трейлера Сары. Никаких признаков хиппи. Только успокаивающая музыка и телевизор со спортивными передачами.

С этим я могла справиться.

Лэндон встал с дивана, оторвавшись от блокнота, в котором он увлеченно что-то писал.

— Шей. Привет.

Я поправила волосы, чувствуя, как в животе снова порхают бабочки.

— Привет. Извини, что отвлекаю, но Сара сказала, что вам с ней нужно повторить реплики. Но она слишком занята, поэтому попросила меня ее подменить.

Лэндон вопросительно поднял бровь, и я улыбнулась:

— Я знаю, это странно, но я просто выполняю просьбу Сары.

— Думаю, это разумный поступок. Когда кто-то идет ей наперекор, она превращается в монстра.

— Век живи, век учись.

— Проходи, садись. Мне нужно повторить всего несколько сцен, но твоя помощь придется весьма кстати.

Я принялась листать сценарий. Держать в руках сценарий для настоящего фильма казалось для меня чем-то нереальным. Мои пальцы касались чьей-то исполнившейся мечты, и втайне я надеялась, что когда-нибудь смогу сделать то же самое со своим собственным творением.

Лэндон не взял свой сценарий и просто попросил меня открыть тридцать третью страницу — словно он знал каждую сцену и номер страницы наизусть. Меня это не удивило, потому что, когда мы вместе играли в «Ромео и Джульетте», он запомнил весь текст за считаные дни.

Я нашла нужное место, и стоило ему начать произносить свои реплики, как я попала под его очарование.

В подростковые годы Лэндон был прекрасным актером, но сейчас! Он всецело владел каждым словом, слетавшим с его губ. Он никогда не переигрывал. Он произносил слова убедительно и естественно, и, когда ему нужно было изобразить страдание, он сделал это так, что на мои глаза навернулись слезы.

Лэндон Харрисон родился, чтобы стать актером. Он достиг огромных высот, и возможность присутствовать на его репетиции — настоящий подарок судьбы. В глубине души мне хотелось сохранить этот момент исключительно для себя, но я понимала, что скоро он окажется на съемочной площадке, где его талант смогут оценить все остальные.

— Ты был великолепен, — прошептала я, чувствуя, как у меня перехватило дыхание.

Он нахмурился и потер переносицу:

— Я знаю, что могу лучше.

— В тебе говорит твой перфекционизм.

— А как иначе? Он достался мне от тебя. Ты была ужасно строга к себе еще в старшей школе, когда мы участвовали в спектакле.

Я рассмеялась.

— Я просто завидовала твоей гениальности. Клянусь, в твоем мизинце больше таланта, чем во мне целиком.

— Врунья, — сказал он так искренне, что у меня по спине побежали мурашки.

Я села поудобнее.

— Сценарий написан просто прекрасно. У меня мурашки по коже. Это невероятно мощно.

Его глаза расширились от воодушевления.

— То, что ты пишешь, — в миллионы раз лучше. Шей, ты должна позволить мне передать один из твоих сценариев в нужные руки, — вновь предложил он.

— Еще раз — категорически нет. Сначала я хочу попробовать справиться самостоятельно, и, по-моему, я двигаюсь в правильном направлении.

Он кивнул:

— Я горжусь тобой, Цыпленок.

— Пока что нечем, — ответила я.

— Пока что. — Он улыбнулся. — Но скоро это изменится. Я точно знаю.

Его вера заставила меня задуматься. Я поерзала на диванной подушке и откашлялась.

— Ну, больше не буду отвлекать тебя от дел. Мне нужно пойти и убедиться, что у Сары все хорошо, и…

— Проведи со мной время, — перебил он.

— Что?

Он несколько раз моргнул и покачал головой:

— Я не имею в виду прямо сейчас. Мне все равно нужно быть на съемочной площадке через несколько минут, но я хотел бы с тобой пообщаться. Вне работы. Я просто хочу… — На секунду он запнулся и пожал плечами. — Побудь со мной, Шей.

Я не знала, что ответить на его вопрос, поэтому сказала единственное, что пришло в голову:

— Хорошо.

Его глаза расширились так, словно он удивился моему согласию. Он провел руками по волосам и слегка поежился. Уверена, что парикмахеру потребовалось бы время, чтобы привести его шевелюру в порядок. Слава богу, в этом фильме он не играл блондина. Больше всего ему шли его собственные темно-каштановые волосы.

— Что ж, хорошо. Сегодня днем я иду на йогу в студию твоей бабушки. Может быть, ты тоже присоединишься, а после мы сможем где-нибудь поужинать?

— Шаг за шагом, Лэндон. Начнем с йоги, а там посмотрим, — предложила я.

Он кивнул:

— Я согласен на любые условия.

В трейлер постучали, и Уиллоу просунула голову в дверь:

— Извините, что прерываю, но тебя зовут на съемочную площадку, Лэндон. Сара уже там.

— А это значит, что я не там, где мне следует быть, — пошутила я, вставая с дивана. — Хорошая работа, Лэндон, — добавила я, протягивая ему руку.

Какого черта?

Я действительно протянула ему руку для рукопожатия?

Когда я успела стать такой неловкой?

Однако он с улыбкой пожал мою ладонь и поблагодарил меня за помощь.

Мы втроем направились к съемочной площадке, и, идя рядом с Лэндоном, я не могла игнорировать порхающих в моем животе бабочек. Оказавшись на съемочной площадке, Уиллоу и я остановились, а Лэндон пошел вперед и полностью перевоплотился в своего героя. Я никогда не видела, чтобы человек настолько сильно менялся в мгновение ока. Как он округлил плечи, как сгорбил спину и нервно играл пальцами. Он больше не был Лэндоном, но стал Ларри Прайсом — сломленным человеком-отшельником, который слишком боялся жить.

От игры Лэндона на мои глаза наворачивались слезы. Он был так хорош в своем деле — не возникало никаких сомнений, что он выбрал правильный жизненный путь.

Однако после каждой, пусть даже незначительной ошибки Лэндон уходил за кулисы и переводил дух. Он лез в карман, доставал что-то и делал несколько вдохов с закрытыми глазами.

— Что он делает? — спросила я Уиллоу, удивленно глядя на Лэндона. — Что это он держит в руке?

— О, это его традиция. Он делает это, сколько я себя помню. Всякий раз, когда ему нужно сосредоточиться и перевести дух, он вытаскивает эту цепочку и держит ее в руке.

— Это какое-то особенное ожерелье?

— Ну, — она улыбнулась мне, прежде чем вернуться к телефону, — я почти уверена, что это твое сердце.

Ее слова ввели меня в ступор.

Мое сердце.

Ожерелье-сердечко, которое я подарила ему много лет назад, помогало ему успокоить свою душу.

А мое собственное сердце? То, что сидело у меня в груди и провело последние несколько лет в полной изоляции от внешнего мира? Оно снова начало биться.

А в тот вечер… В тот вечер оно билось для него.

Лэндон был… гибким.

Черт побери. Он сгибался в тех местах, в которых, как мне казалось, человеку вообще не положено гнуться.

Я часто ходила на йогу в бабушкину студию, но, должна признаться, что не достигла в этом больших успехов. Тем не менее способность Лэндона изгибаться, как крендель, и с легкостью принимать любые позы меня поразила.

— Почему мне кажется, что ты делаешь это не первый раз? — пошутила я, обливаясь потом после занятия.

Все женщины в студии откровенно пялились на Лэндона, и, честно говоря, мне было не за что их винить.

Я тоже на него пялилась.

— Мой терапевт посоветовала мне заниматься несколько лет назад. Она сказала, что йога — хороший способ высвободить накопившуюся энергию, — объяснил он, хватая полотенце и вытирая пот с лица.

— И это помогает?

Он кивнул:

— Ага. Кроме того, мне правда нравится. На работе мне нечасто удается замедлиться и перевести дух, так что йога приносит мне удовольствие. Приятно отдохнуть от суеты. Однако я уже давно не занимался йогой, поэтому был счастлив, когда Мария предложила позаниматься здесь.

— Я рада, что тебе понравилось.

И мне было весьма приятно за этим наблюдать.

— Поскольку я не могу пригласить тебя на ужин, ты разрешишь проводить тебя до машины?

— С радостью приму твое предложение.

Мы собрали вещи и нырнули прямо в холодную ночь. С каждым выдохом у меня изо рта поднималось облачко ледяного пара. Мы направлялись за угол — к месту, где я припарковала машину, — и я изо всех сил старалась не окоченеть.

— Значит, у тебя все хорошо, — начала я. — С твоим сердцем и разумом?

— Ага. Пришлось сильно потрудиться, чтобы достичь такого результата, но мне повезло, что мое финансовое положение позволило мне получить ту помощь, в которой я нуждался.

— Это действительно хорошо, Лэндон. Больше всего на свете я желала, чтобы ты стал счастливым.

— Я знаю. Это потребовало много усилий, и, не буду врать, иногда мне до сих пор приходится бороться с трудностями. Но сейчас мне лучше, чем когда-либо. Вот почему я думаю о том, чтобы после съемок фильма бросить свои силы на помощь другим.

— Помощь другим?

— Я хочу сделать годичный перерыв в актерской карьере и отправиться в путешествие по США, чтобы помогать детям из неблагополучных районов, которые столкнулись с ментальными проблемами. Я не хочу просто давать им деньги — я хочу быть там, рядом с ними, хочу рассказать им свою историю. Узнать про их путь. В мире до сих пор существует стигматизация темы психического здоровья, и я помню, как это давило на меня в юности. Депрессия напоминала смертный приговор, хотя это совсем не так. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что это не конец моей жизни, а всего лишь ее часть. Я хочу помочь этим детям научиться тому же.

Однако у них нет таких же возможностей, как у меня, — им некуда пойти. У жителей городских окраин просто нет денег, чтобы обратиться за квалифицированной помощью. Поэтому я хочу погрузиться в их мир и узнать, чем я могу помочь.

Я остановилась и посмотрела на него в полном изумлении.

— Не делай этого, Лэндон, — прошептала я, качая головой.

— Не делать что?

— Не превращайся в того самого благородного героя из моих историй.

Он одарил меня полуулыбкой:

— Я просто хочу делать добро, Шей. Я подумал, что если я живу в этом мире, то обязан посвятить себя тому, чтобы сделать его лучше.

— Миру нужно больше таких людей, как ты.

— Не ожидал услышать от тебя такое после всего, что между нами произошло.

Я усмехнулась:

— Поверь мне, я тоже этого не ожидала. Но я серьезно. Ты делаешь очень хорошие вещи. Нам всем повезло, что ты здесь.

На долю секунды он нахмурился и опустил взгляд:

— Долгое время я думал, что не смогу зайти так далеко.

— Но, к счастью для всех, ты это сделал.

Он провел рукой по затылку и посмотрел на меня:

— Мне жаль, что я причинил тебе боль.

Слова с горечью сорвались с его губ, и один его взгляд заставил меня захотеть оказаться в его объятиях, заплакать и простить ему все прошлые ошибки.

— Нам не обязательно говорить об этом прямо сейчас.

— Но рано или поздно нам все равно придется. Мы должны поговорить о том, что произошло. Сейчас я полностью готов объяснить тебе все, что случилось со мной столько лет назад. Если ты согласна меня выслушать, я покажу тебе свои шрамы.

Я медленно кивнула:

— Конечно.

Мы подошли к моей машине, и я начала рыться в сумочке в поисках ключей.

— Мы отлично провели время. Может быть, мы сможем повторить на следующей неделе, — предложила я.

— С радостью.

Я продолжала рыться в своей сумке.

— Шей?

— Да?

Он стоял, засунув руки в карманы и наклонив ко мне голову.

— Как твое сердце?

Эти слова заставили меня забыть, как дышать. Сумка выпала из моей руки, и я подошла к нему. Я взяла его руки в свои и прижала их к своей груди, к своему сердцу, к своей душе.

— Все еще бьется.

Он слегка сжал мои ладони и опустил на них взгляд.

— Я знаю, что у меня нет права это говорить, и, скорее всего, я буду корить себя за то, что слишком тороплю события, но я должен это сделать. Если когда-нибудь наступит момент, когда ты начнешь верить в существование второго шанса, — сказал он низким и тихим голосом, — пожалуйста, дай его мне.

Прежде чем я успела ответить, перед нашими лицами вспыхнула камера.

Вспышка.

Еще одна.

Вспышка, вспышка!

Наше прекрасное мгновение было испорчено, потому что в мире, к которому принадлежал Лэндон, ему не разрешалось переживать подобные минуты без чужого внимания.