В кабаке витал сизый дым, и отчётливо пахло спиртом и кислыми щами.
– Забрали в тот же день… и тела обоих и все документы. Я по сути-то, даже ознакомиться не успел.
– А забрал кто?
– Фиг его знает… – Кипр Иванович хлебнул пива и вытер губы, забросил в рот кривой анчоус. – Михалыч позвонил, сказал, приказ поступил сверху, придет такой-то, отдать. Он пришел, я отдал.
– Даже документов никаких не показал?
Разумов усмехнулся.
– Мне до пенсии три года осталось. Я спорить в таких делах не мостак. Да и… не первый раз…
– То есть? – Кондрат смотрел на капитана осоловелыми от спиртного глазами.
Кипр потянулся через стол, взял в руки графинчик с плескавшейся на дне водкой, аккуратно разлил по рюмкам. Подсадил на вилку соленый огурчик. Одним махом опрокинул содержимое рюмки в себя, занюхал, а после засунул огурец в рот. Кондрат в точности повторил за капитаном весь процесс, в конце поморщился.
– Давно уж бывало, попадёт какое дело, звонят, – хрустя огурцом, пояснил Разумов. – А мы чего? Мы одно слово центр, а на деле, такие же подвластные, как и вы. И над нами есть… – он указал пальцем вверх. Подцепил еще один огурец, сунул в рот. Запил пивом.
– И часто? – Леший повторил жест капитана и указал пальцем вверх. – Оттуда забирают.
– Не, не часто, – грустно посмотрел в опустевшую пивную кружку Разумов и жестом подозвал официанта. – Повтори! – повернулся снова к Лешему. – Нет, не часто, раз в месяц, бывает два, а то и реже. Вопросов не задаю, я так думаю, и не ответят.
– И Стогину, значит, забрали. А Стаса?
Подошел официант, поставил перед капитаном очередную кружку пива.
– Какого Стаса? Стаса у меня и не было, – Разумов покрутил кружку и с наслаждением понюхал.
– Парнишка, помнишь, в её квартире был? Ты его допрашивал…
– Я? – Кипр Иванович остановил подносящуюся ко рту кружку.
– Ну, да, – Кондрат хлебнул пива. – Он со Стогиной прилетел. На его крик соседка вызвала дежурку. Кстати, это очень странно. У них в доме очень хорошая звукоизоляция. Как она крик услышала?
– Не, – покачал головой Разумов. Вытащил платок и протер лысину, сунул его обратно в карман. После чего вновь взялся за кружку любовно посмотрел на неё. – Так-то оно так, но соседка утверждала, что к себе поднималась, когда увидела открытые двери, вот и вызвала, не знала, что Катерина вернулась, подумала, что воры. – Кипр поднёс кружку ко рту и, наконец, отпил.
– Нет, это ты Кипр Иванович, что-то путаешь. Дежурный на месте, мне сам сказал, что их вызвала соседка, которая крик слышала.
– Кондрат, я не стану спорить. Я говорю, что читал.
– Но ты же со Стасом разговаривал.
Кипр поставил кружку, внимательно посмотрел на Лешего.
– Кондрат, я не знаю, чего там у тебя происходит. Но, – он вздохнул. – Не было никакого Стаса. И я бы тебе посоветовал просто принять это, а иначе… – он вздохнул.
– Что иначе? – усмехнулся Кондрат.
– У нас тоже много чего происходит. Я вижу и молчу. Потому как лично мне, три года до пенсии. Я всю жизнь в этой системе проработал. Не нужно стучать в стены. Не пробьешь. А вот лоб себе расшибешь. Дался тебе этот Стас. Нет, его и не было, – Кипр Иванович горстью взял анчоусы, запихал в рот и начал жевать.
Кондрат уткнулся в стол.
– Вот так, значит. Нет тела, нет дела, – повторил он уже сказанные Фархадом слова. – Нет, Стаса и не было. Но ведь кто-то его знал. Начнут искать.
Разумов сделал большой глоток и поднялся. Вытащил из кармана несколько ассигнаций, отсчитал две сотни, бросил на стол.
– Идем, Кодя, поздно уже, меня жена потеряет.
– Посижу я немного, капитан.
– Ну как хочешь, а я пойду, – и грузно, переваливаясь с ноги на ногу, он медленно прошел между столиков и вышел из кабака.
***
Вернулся домой Кондрат за полночь. Шатаясь на некрепких ногах, поднялся по ступеням, стараясь не шуметь, открыл дверь:
– Кодя!
Голос тетушки показался встревоженным.
– Всё в порядке, – медленно, заплетающимся языком, проговорил Леший.
Тетушка стояла в коридоре. Вздохнула.
– А к тебе приходили.
– Кто? – пытаясь снять обувь, спросил Кондрат. Правый ботинок никак не поддавался. Пришлось наклониться, Леший при этом чуть не завалился на бок. Выглянула из комнаты Тайра, осуждающе посмотрела на хозяина.
– Девушка.
– Как… как… какая девушка? – с трудом спросил Кондрат, наконец, справившись с обувью и выпрямившись. Тут же пришлось облокотиться о стену, так как пол под ногами начал выплясывать столь дикие вензеля, что стоять стало почти невозможно, не рискуя ежесекундно встретиться лицом с полом.
– Рыжая такая. Как же… – тетушка нахмурилась. – Представилась как Номин.
– Номи… Номин! Не, не знаю… тётя, я пошёл спать.
– Иди, иди…
Кондрат проковылял в комнату и, не развеваясь, рухнул на кровать.
***
Тайра заёрзала и спрыгнула с кровати. Потянула зубами одеяло.
– Уйди! – сонно, нетрезвым голосом промямлил Леший. Собака одеяло отпустила и лизнула хозяина в нос. Кондрат резко поднялся, вытер ладонью лицо.
– Вот паскудная псина! – выругался он беззлобно. – Чего тебе?
Тайра бросилась к окну и остановилась. Кондрат почесал затылок и, поднявшись, подошел к столу. Посмотрел в окно.
«А36174»
Раз, два, три…
Буквы погасли. Но свет остался, странный, дерганный, отсвечивающий зарницей в стеклах верхних этажей больницы. Кондрат подступил ближе к окну и глянул на улицу. Красной БМВ не было. Как и рыжей девицы. Леший протер глаза. Спирт еще гулял по крови, в голове несносно гудело. И вдруг через гул протяжно взвыла сирена. Сорвалась, замолкла и снова взвыла. По улице пронеслась пожарная машина. Показалось, что где-то внутри комнаты что-то мерно отстукивало – тик, так. В голове вторило молоточками – тук, тук.
– Потом, – тихо проговорил Леший, сжав виски, обращаясь к собаке. – Потом, подумаем, обо всем утром.
Вернулся к кровати и снова лег, так и не раздевшись.