Леший. Четвертые врата (СИ)

Глава 3

Домой Леший потерпевшего, конечно, не повел, не хватало ещё! В обезьянник к бомжам, парня в белой футболке с золотой непонятной надписью сажать не резон. Еще не ясно, какие у того завязки. Будут потом и в ножки поклоны и папкой по столу, в лучшем случае, в худшем по несимпатичному лицу майора Лешего. И ведь, что обидно, и пожаловаться не накого, да и… гордость жаловаться не позволить.

Кондрат отвел потерпевшего в кабинет и указал на давно потрёпанный диван, оставшийся еще со времен совдепа.

– Здесь ложись.

Парень ничего не ответил. С той минуты, как они покинули квартиру, молодой человек не произнес ни слова.

Леший включил старый тефалевский чайник, в глубинах совдеповского шкафа нашел двухдневное печенье и вечное кофе в пакетиках.

– Как тебя зовут? – спросил, разливая кипяток по бокалам.

Парень сидел, смотря перед собой.

А может он того... крышей двинутый? Да, вроде, медики признали вменяемым. В шоковом состоянии? Интересно, и когда он из него выйдет? Леший с осторожностью взял бокал за ручку и сунул горячей стороной парню. Тот, молча, взял. Глаза на миг округлились, он вскрикнул, попытался сунуть кружку назад Кондрату, майор ловко отскочил. Тогда парень бросился к столу, со стуком опустил бокал на столешницу.

– Мог и бросить, – гуманно предположил Кондрат с усмешкой. Парень посмотрел на него, и нахмурился.

– Ну, – прошел назад к чайнику и в этот раз начал наливать себе Кондрат. – Горячо, холодно, чуешь, кричать умеешь. Я думал, совсем немой.

Парень посмотрел на Лешего, в глазах презрение. Наверное, так смотрит хозяин на нашкодившего кота.

– Не немой. Только о чем с вами говорить? Вы же меня за психа считаете.

Он вернулся к дивану. Сел и уставился в стену.

Кондрат придвинул к дивану стул и сел.

– Считаю – не считаю. Какая разница. Не моя это работа, диагнозы ставить. Ты знаешь, я вообще, с удовольствием бы сейчас отправился домой. Но сижу здесь, с тобой. Ты можешь сколько угодно строить крутого или показывать характер. У меня просто не то настроение. Сегодня я добрый и хороший, мне душно, и я хочу домой. Да и, собственно, а чего я здесь сижу? Ты ведь все равно говорить не хочешь. Вот и ладушки. – Он резко поднялся, прошел к столу поставил кружку и, повернулся к парню, смотрят на него сверху вниз. – Сейчас я просто уйду, закрою дверь на ключ. На окнах решетки, в коридоре вооруженный дежурный. И будешь ты здесь всю ночь один. Сам на сам со своим гонором и характером. А завтра придут другие дядьки. Из главка, серьезные. И не будет меня хорошего. Понимаешь?

В открытое окно дунуло, стукнула о косяк рама, слегка зазвенело стекло. Явственно запахло дождем, а следом громыхнуло. Кондрат прошел к окну, выглянул, небо уже почти полностью затянуло, погрузив город в мрачно-серое марево. Кондрат посильнее вдохнул. Хорошо. Правда духота еще не спала. Но как только польет дождь... Снова громыхнуло, рама очередной раз звякнула, Леший прикрыл окно и закрыл на щеколду. На стекло упала первая, крупная капля.

– А может, и не было никого там?

– Был, – тихо, почти шепотом, ответил парень.

– Ты видел? – Леший обернулся и посмотрел на него. Дождь уже вовсю стучал по стеклу.

Обычный паренек, может и есть у него крутые завязки, вот только сейчас это просто обычный паренек.

– Как тебя зовут?

– Стас.

– Как ты попал в квартиру?.. гмм…

– Кати.

– Катерины Стоговой.

– Мы прилетели... – он поднял голову и посмотрел на Кондрата. Отчужденно, потерянно, как будто до сего момента ему и в голову не приходило как он попал в квартиру Катерины! – мы прилетели, – снова повторил он.

– Вы прилетели, – стараясь придать голосу мягкость, повторил Кондрат. – Вы были в командировке? Работаете вместе?

– Работаем, – сосредоточенно и в то же время неуверенно, кивнул Стас.

– А может с отдыха? Кипр? Гавайи? Море? Пляж?

В глаза парня появилась осознанность.

– Да, точно. Солнце яркое. Море. Пляж… с отдыха, – последнее он сказал уже более уверенно. Море, пляж… виски… наверное, там и познакомились.

– Почему, наверное? Вы не уверены?

– Я плохо помню. Как будто в тумане.

– Откуда вы прилетели? Где вы были на отдыхе? В какой стране?

– Я не помню.

– Как вернулись в квартиру Катерины, тоже не помните?

– Нет! Только её крик. А потом люди… пришло много людей и меня все спрашивают, спрашивают, – Стаса затрясло.

– Вы что-то принимали?

– Где?

– Не знаю… на отдыхе… на море… дома. Что вы принимали?

– Я ничего не употребляю, если вы это имеете в виду? Я не наркоман.

– Предположим, вы с Катериной прибыли с отдыха, она сама предложила поехать к ней? Это у вас был курортный роман или вы были знакомы с ней до поездки? Или этого тоже не помните?

Взгляд Стаса изменился став одновременно потерянным и испуганным.

– Я… не помню... Вы мне не верите?

Кондрат сел напротив паренька, старый стул под ним скрипнул.

– Стас. Я хотел бы тебе верить, – он перешел на «ты» стараясь вызвать доверие и расслабить парня. – Но понимаешь… Вы с Катериной вернулись в её квартиру. Она умерла. И ничьих отпечатков, кроме твоих, в квартире не обнаружено. Сердечный приступ, на первый взгляд. И смотря на тебя, я очень надеюсь, что так оно и есть. Но... после освидетельствования, вполне, возможно, откроются новые факты. И ты будешь первым подозреваемым. Так что постарайся вспомнить всё, либо отрицай всё, что ты здесь плетёшь. Потому что, никого кроме тебя в квартире не было. Смотри, какой я добрый, я сейчас говорю тебе то, что скажешь потом главку. Одно из двух: либо ты во всем сознаешься, либо все отрицаешь, вот это твое «ничего не помню», с дрожью и пугаными глазками, вполне может прокатить.

Стас вскочил и начал ходить по кабинету.

– Мы вернулись... мы... я не помню... она зашла первой. И закричала, – парень остановился посреди кабинета. – Она так долго кричала. Я стоял в дверях, разувался. Так и не разулся. Она сказала: «Ты разувайся, а я чай поставлю…». Она так долго кричала. Я видел свет. Он был ярко-синий. Он полз из кухни, она отступала пока не вошла в зал. Он полз за ней. Я стоял за стеллажом с одеждой, в прихожей, он не видел меня. Он полз за ней. Она кричала… А потом… потом он пропал… и она замолчала. Она лежала посреди зала… Потом стук в дверь, я боялся открыть… кто-то бил в дверь… люди в форме… я не мог, не мог…

Стас опустился на колени, и начал раскачивается маятником. Повторяя: «Я не мог… она, так кричала… Я не мог…».

– Синий яркий свет, – повторил Кондрат и задумчиво откинулся на спинку стула. – Стас, ты точно ничего не употреблял? Нет, я, конечно, хочу тебе верить, но… Подумай сам, ты ничего не помнишь и свет… – он усмехнулся.

Парень замолчал, рывком вскочил. Подпрыгнул к столу, ухватился за край столешницы. Его трясло, костяшки пальцев рук побелели.

– Мы ничего не употребляли! – зло выкрикнул он. И Кондрат пожалел, что не надел на него наручники. Вид у парня был жуткий. Того и смотри, кинется. – Мы только вернулись, с рейса… рейса…

– Вы вернулись с другой страны? Перед рейсом вас проверяли?

– Да! Точно! – на его лице просияла полубезумная улыбка. Он, казалось, расслабился. И даже отпустил угол стола, сунув руки в карманы. Но Кондрат теперь с напряжением смотрел на паренька, ожидая внезапной вспышки ярости или негодования, а то и того и другого вместе. Не просмотрела ли приезжающая на место преступления бригада скорой помощи состояния парнишки? Вон, глаза то, как у него, горят. И руки трясутся. Да и странный разговору них получается: помню-непомню, синий свет.

– Откуда вы прилетели, Стас? – как можно более спокойно спросил Леший.

Блеск, в глазах паренька погас, Стас присел на край стола и уставился в окно задумчивым, отрешенным взглядом. По окну барабанил дождь. Яркие полыхи молний разверзали небо. Вот только ни дождь, ни разверзшаяся над Яндырем гроза не несла Кондрату прохлады, ему было душно и хотелось запереть парня в кабинете и уйти.

– На самолете... мы прилетели на самолете…

– Это все объясняет, – кивнул Кондрат. – Вы прилетели на самолете. Но, откуда вы прилетели? Каким рейсом?

Стас перевел пустой взгляд на Кондрата.

– Я помню стюардессу. Синяя кепочка, косынка… бейджик… имя не помню…

– Стандартный набор, – под нос себе сказал Леший.

– Нееет, – протянул Стас и в глазах снова мелькнули ненормальные огоньки. – Не обычный. Она была... она… не человек...

Всё, допрыгались, договорились! С самого начала разговор не так шел. Зачем Лешему такая морока. Закругляться! Запереть Стаса и уходить. Встать под дождь, чтобы капли по лицу, вдохнуть свежий воздух. Забыть о существовании Стаса. Завтра придут ребята из главка и заберут, и дело, и паренька.

– Как ты сказал? – уже представляя себя в дверях, спросил Кондрат.

– Не человек. Она. И те, что рядом сидели. И я… наверное, тоже не человек… что-то во мне не так, понимаете? Как будто не было жизни, что-то там… – он постучал по виску. – Происходит. Я чувствую. Я летел в лайнере не-людей, и я сам не человек.

Стас смотрел на Кондрата пугающими бесноватыми глазами.

– Не человек. Целый лайнер не людей! Вы понимаете. И все они прилетели сюда!

Стас кричал. Кондрату показалось, что вот сейчас он кинется к нему и начнет трясти за грудки. Нет, Леший не боялся, сдачи он дать мог, еще и как. Вот только прибыл к нему паренек без побоев. Поди, доказывай потом, что ты не признания выбивал… эх… Семена из дежурки позвать. Вместе скрутить. К батарее. А сам домой. Под освежающий дождь. А может Бог с ним, в обезьянник парнишку?

Кондрат медленно поднялся. Стас смотрел на него круглыми, дикими глазами и тяжело дышал. Глаза у него и, правда, стали какими-то нечеловеческими, блестящими. Но кто его знает, что там происходит с безумцами, и какие у них глаза.

– Вы мне не верите? Не верите? Там был лайнер не-людей!

Леший осторожно обошел Стаса и взял в руки чайник.

– Стас, ты присядь. Я сейчас принесу воды. Вскипятим чаю и продолжим разговор!

– Вы мне не верите! – Стас так резко обернулся к Кондрату, что ударил рукой чайник, тот испуганно звякнул. Кондрат прижал чайник к себе и отчего-то погладил по крышке. Как-то разом стало тоскливо. И от вида Стаса и от неживого звона чайника. Говорят, у каждого из людей есть предчувствия. Наверное, одно из них сейчас сработало и в следователе районного отдела полиции майоре Лешем Кондрате. Вот только какое именно, понять он не успел.

За окном громыхнул гром.

– Вы мне верите!

– Я верю тебе, Стас! – смотря прямо в глаза пареньку, сказал Кондрат, твердо решив вызывать скорую. Парню однозначно нужно принудительное психиатрическое лечение. А то чувствует Кондрат и ему уже что-то передается, иначе, откуда такая дикая до оскомины тоска!

– Я тебе верю, – повторил Леший неуверенно и направился к двери.

В коридоре против обыкновения было пусто. И даже лампочки как будто потускнели. Кондрат прошел до дежурки и заглянул. Семена не оказалось на месте. Кондрат глянул назад в коридор. Тоска, внезапно обрушивавшаяся в кабинете, как будто стала осязаемой, и, неприятно прошлась по затылку и вниз к почкам, откуда стукнуло в сердце.

Тук, тук. И то сжалось. Тууук.

Кондрат вдохнул, набрал побольше воздуха в легкие, и шумно выдохнул. Про себя он выругал Семена, не вовремя его понесло куда-то. Однако ж, и остальных сотрудников было не видно. Вроде, как и время еще рабочее. Темно на улице, так у них район северный, темнеет рано. Однако, странное, дикое ощущение, навязанное тоской подсказывало – здание пусто. В затылке похолодело. Двери прикрыты, за окном полумгла, яркие вспышки молнии разрезали чернильно-серое небо, в крышу и окна долбили крупные капли, раскаты грома проносились над зданием. Кондрат еще раз оглянулся в надежде, что кто-нибудь вдруг выйдет из кабинета или объявиться дежурный Семен. Пустой коридор. Очередной раз блеснула в окне зарница молнии и гроза раскатисто громыхнула. Кондрат передернулся, скидывая онемение, прошел к телефону и набрал номер скорой помощи.

Длинные гудки. Секунда, две, три…

В дежурке внезапно стало темно, тусклые лампочки не могли разогнать ниоткуда взявшуюся тьму. Только трубка продолжала:

– Туууу. Туууу.

Кондрат вцепился в неё словно в спасительную. Тьма сгущалась. Тьма обретала густоту и становилась ощутимой. Ею становилось трудно дышать. Она свилась вокруг змеёй, и чудилось, вот-вот сожмет Лешего в черные тиски.

«Сумасшествие заразно, – совершено четко осознал Кондрат. – Вот оно. Надо было не соглашаться с Разумовым, определять паренька в главк. А я…», – тоска вперемешку с ужасом прокралась по всему телу ознобом.

– Туууу, туууу, – медленно выдавливала трубка.

В эту секунду во тьме послышались четкие шаги.

Топ, Топ. Топ, топ.

– Третья скорая, слушает.

Леший вздрогнул от голоса. И тут же пришел в себя. Тьма, разом растворилась в свете лампочек, а шаги, заглушились голосом в трубке. «Что за бред, еще секунду назад лез в голову?»

– Алло, я слушаю. Говорите!

– Следователь Первомайского отдела, – представился Кондрат, – у меня тут не вполне здоровый паренек.

– В каком смысле? – равнодушно поинтересовалась трубка.

– Как-то он заговаривается.

– Так вам не нас, вам психушку.

– Черт! Мне вас. Он сегодня пережил некий шок. Ваши приезжали, ставили ему укол. Может вы...

– Куда выезжали? Адрес…

– Крайский микрорайон, дом семнадцать...

– Вызова на этот район не было, – не дослушав, ответила трубка.

– Как не было? Ваши приезжали...

Крик, раздавшийся в эту минуту, заставил волосы на теле Лешего встать дыбом. Тоска, все ещё холодившая затылок, мгновенно уступила место ужасу.

Крик Стаса заглушил ответ дежурного скорой, рука Кондрата дрогнула, разом подкосились ноги, трубка выпала из рук. Леший уже не думал ни о скорой, ни о телефоне. На ватных ногах он еле смог сделать пару шагов из дежурки. Облокотился о дверной проем, выглянул в коридор. И тут же пожалел, что вообще вышел.

Из-под закрытой двери его кабинета, бил яркий, обжигающий глаза, синий свет.

В горле пересохло. Холод от затылка спустился к ушам, свело от напряжения челюсть.

«Нужно кого-то позвать», – пульсом, но как-то пугано, медленно, отозвалось в мозгу. Однако сделать это оказалось сложно.

– Помогите! – едва провернул ватным языком, при этом щелкнул зубами непослушной челюсти, Леший. Вот только голос его был едва слышен. А звуки и вовсе не разобрать. Хрип.

– Пом... – спазм сдавил горло.

Гром грянул так, что зазвенели стекла, и форточка, не закрытая на щеколду, ударила о раму.

Свет разливался по коридору, медленно подбираясь к Кондрату.

– По… – крик не шел. Леший хрипел, чувствуя, как налились свинцом ноги, и бросило в пот. – По… те…

Молния сверкнула в очередной раз, пробиваясь через пасмурное небо. Синий свет подполз совсем близко к Кондрату, и тому почудилось, будто в лицо дыхнуло хвоей. Свет стоял стеной рядом с Кондратом. И майор был готов поклясться, дышал ему в лицо. Тяжело, с хрипотцой дышал. Потом развернулся и начал уползать обратно в коридор под щель в дверь кабинета Лешего.

Когда молния блеснула очередной раз, в коридоре было пусто. Крик Стаса умолк вместе с исчезнувшим светом.

И только тогда, глухо, как будто через вату до Кондрата донесся вопрошающий из трубки голос. – Алла, алло… вы куда пропали?.. Эй, районное… Так к вам отправлять психиатров?

Леший с трудом дошел до стола, поднял трубку и устало произнес:

– Отправляйте бригаду. У нас труп.