Леший. Четвертые врата (СИ)

Глава 37

Небольшая группа людей, сидели на лавочке напротив высокого здания, обнесённого высоченным забором. Перед зданием ходили люди в форме, с рычащими собаками на коротких поводках. В глазах псов ненависть ко всему окружающему. Даже Тайра повидавшая за последнее время много всего, жалась поближе к скамейке. Псы ей не нравились. Тени от деревьев, под которыми стояла скамейка, витиевато извивались и темными пятнами расплывались по асфальту дороги. Чуть дальше находилась ещё одна лавочка и ещё в другую сторону и так до самого порта, находящегося в трёх километрах от НИИ.

Проходя мимо порта, Кондрат ненароком вспомнил Лукишну. Значит, здесь, в этом самом месте, и находятся первые врата открытые Гробышкиным. Огромное, высокое здание, уходящее вершиной в плотные облака, сквозь которые виделся внушительных размеров летательный аппарат, слегка крутящееся диски отсвечивали на землю нежно-голубым неоновым светом. Мелькнул тёмный стальной бок. Корабль космический, небывалой величины и вида. Вспомнились летающие тарелки и всё, что слышалось когда-либо о гуманоидах и инопланетных цивилизациях. Но, наверное, это было не самое удивительное. Само здание находилось в поле зрения только на половину, как и парящий над портом аппарат. Остальная половина попросту пропадала в воздухе, как будто невидимый гигант отсек её огромным мечом. Жуткое, дикое для понимания зрелище.

Лёгкий гул мотора и из ниоткуда появился самолёт.

Обычный Боинг, шёл на посадку. Коснулся колёсами трассы. И почти сразу же, пропал в неизвестности второй. Сначала исчез нос, потом корма и крылья, хвост мигнул красной лампочкой и пропал. Разворачивался на трассе третий. Вдоль порта стояли штук двадцать самолётов. Длинные коридоры транспортёров вытягивались к первому. Несколько коридоров щупалец обхватили бока ещё двух.

– Всегда боялся самолётов, – вздохнул кузнец. – Ничего не боюсь, а вот этих –… он ткнул в авиационные махины. – Как подумаю, что с такой высоты можно… Ептить… сразу в лепёху.

– Процесс вероятности мал, – сунул руки в карманы Еши. – Один из нескольких тысяч.

– Ага, – Кузьма поморщился. – И как в этот один не попасть? Я лучше пешком. Вона на такси сел и в любое место съездил.

– И далеко ты ездил? – полюбопытствовал Еши.

– В город.

– А в Майями ездил? На машине? – сутулясь, посмеивался журналист.

– Майями? А зачем мне Майями? – пожал плечами кузнец.

– А сам там был? – вступился за Кузьму Кондрат.

– Не был, – подала голос Номин. – И я не была. И никто не был. Из Яндырской области нельзя выйти. Вы же слышали, что Лукишна сказала. Нет Яндыря на карте. Нет в мире этого места. Значит, и в мир выхода нам тоже нет. Только через вторые врата. Да и то, лишь тем, кто знает, а остальные…

– Нельзя выйти, – согласно кивнул Кондрат. – Я как-то в интернете искал Яндырь, удивлялся… Теперь все встало на свои места.

– Феномен, – кивнул Еши. – И что самое интересное, пока не коснулось, я ведь тоже никогда Яндырь ни в интернете, ни на картах мировых не искал. Все мои одноклассники живут в Яндыре или области. Есть, конечно, такие, чья работа связана с вылетами из Яндыря, но обычно это командировки, а постоянное место проживания в городе.

Вот только теперь я думаю, если и выйти могут только посвящённые, а вылететь только на другую планету, то они, либо знают, либо… – он замолчал, уставился себе в ноги.

– У меня жена постоянно на конференции летает, – задумчиво, выходя на центральную магистраль, проговорил Кондрат.

– Сочувствую, – тихо произнесла Номин.

– А мне не верится, – нахмурился Леший. – Я с ней жил. Я бы заметил.

Номин пожала плечами.

– Это трудно заметить. Лукишна сказала, они похожи на нас.

– Ты так уверена, – нахмурился майор. – Невозможно не заметить такое… наверное, не возможно. Когда вы рядом. Когда она завтрак тебе приносит. Ты её всю видишь. Она улыбается, она смеётся, переживает и злится. Разве может это быть так, похоже? Она человек? Нет? Ты посмотри на харизмата, разве он похож на нас?

– Харизмат всего лишь душевная субстанция, на кого похоже его тело мы не знаем. И он не гуманоид, он не с другой планеты. Он существо астрального, параллельного, другого мира, – вступился Еши.

– А Катерина и Стас? – спросила Номин. – Они были похожи на людей?

Леший посильнее закутался в куртку, на улице темнело. С сумерками пришёл и ветер, не сильный, но по-осеннему пронизывающий.

– Любой из нас может быть не человеком, – продолжил мысль Номин бурят. Она глянула на него вскользь.

– Человек! – девушка вздохнула. – Что делает каждого из нас человеком? Проживание на земле или понятия, философия, отношение к ближним, к окружающему миру? Возможно жена Кондрата с другой планеты. Ты станешь относиться к ней как к нелюдю?

Кондрат поднял воротник и ссутулился. Не мог он ответить на этот вопрос. Пока не мог.

– Институт, – прервал неприятный разговор Кузьма.

Пройдя вдоль трассы с лавочками, они вышли к зданию, у высоких стен которого бродили охранники с собаками. В закатной полутьме здание выглядело мрачным, старым замком за семью печатями. Злобно щерились собаки. Охранники со стеклянными, пристальными глазами, неприязненно смотрели на путников.

Номин присела на ближайшую лавочку, вытащила карту.

– Вот здесь мы, – Еши склонился над коленями журналистки. – Вот порт, а вот здесь не отмечено, НИИ.

– Что, жена, правда, часто в разлётах? – очень тихо спросил кузнец, вытаскивая сигарку из кармана.

– Правда, – кивнул Леший.

– Ты того… – сунул сигарету в рот кузнец. – … не думай. Этих не слушай. Журналисты. Всяко придумают. Сам конечно решай, но... Ежели ихние сюда летают, то и наши туда, я так думаю, тоже. Другое дело не сказала. Но это не велика беда. Может у неё контракт, договор о неразглашении. Всяко бывает. Может и хотела рассказать, а не могла. Так что нормальная у тебя жена.

– Бывшая жена.

– Бывшая? – покачал головой кузнец. – Да какая разница. Жён, бывших, не бывает.

Кондрат усмехнулся. Может и так. Уж сколько прошло, как развелись, а другой не нашёл. Бывает, и встречались хорошие, красивые, умные и не очень. Стройные, полноватые – всякие были. Только вот не выходило, не получалось. Смотрел на них, а сам втихую с Ликой сравнивал. А если и, правда, не человек она? Что тогда он будет делать? «Не знаю, – чётко ответил себе Леший. – Тайру точно не отдам». Он прижал голову собаки к колену и погладил.

Она прижалась сильнее и вдруг шерсть её вздыбилась.

Один из охранников остановился и посмотрел на сидевших на лавочке. Его пёс прижал уши к голове и глухо рычал.

Все сидевшие на лавочке замерли.

Тайра ощетинилась, не спуская глаз с пса. Коснись сейчас, неизвестно, кто бы вышел у них победителем. Хаски много повидала и схватывалась с напарниками посильнее. Но вслед одному остановились остальные охранники. И псы у них были столь же внушительны. Одна, пусть не рядовая собака против десятерых, а то и больше, охранных псин. Черт и куда харизмат делся? С тех пор как они вышли из тайги, синий взвился в серое небо и пропал. Растаял, словно облачко.

Охранники стояли, не сводя пристальных неживых глаз с путников. Кузьма первым осторожно поднялся со скамьи.

– Ребята, мы так, мимо шли. Присели отдохнуть… – договорить он не успел.

Пёс охранника, хрипя от напряжения, рванул вперёд, Тайра кинулась наперерез.

Охранник одёрнул псину. Тайра остановилась в шаге от пса. Она не рычала, стояла в молчаливом напряжении. Охранник отступил. Глаза минуту назад смотревшие безразлично, ошалело округлились, он потянул пса за поводок, прикоснулся рукой к ошейнику. Из-за деревьев беззвучно вышли и выстроились ровным строем рядом с хаски волки.

Все охранники находившиеся у стены встали рядом, выставили пред собой высокие щиты и хором ударили палками по ним. Сторожевые псы зарычали, вырываясь с поводков.

– Стоять! – надрывный голос Кондрата разнёсся по аллее. – Я следователь Яндырского РОВД, – выдернул из кармана корочку. – Вот! Видите, видите?

Охранники смотрели не приближаясь. Руки, облачённые в черные перчатки, замерли в сантиметре от замков ошейников рвущихся псов.

«Волки, это конечно, хорошо, – молниеносно думал Леший. – Необычно, пугающе, можно сказать мистически. Силы у них поболе, чем у охранных кобелей. – Он вскользь глянул на серые спины с ощерившимися загривками. Молчаливые изваяния, серые, в сумеречном свете выглядевшие потусторонними. – Какие вымахали, прям оборотни. Вот только против пуль… ни они, ни мы не выстоим. Это только перед воротами охраны два десятка, а за? Нет, не выстоять. Ни с мистическими волками, ни без».

– Мы не собирались делать ничего предосудительного, мы просто шли…

– Это частная зона, – сощурившись, проговорил один охранник, судя по наплечникам и нагрудному значку, начальник патруля.

– Здесь нет ограждения, – развёл руками Кондрат. – Мы шли от порта. По трассе. И сейчас уйдём.

Охранник сощурился, обвёл взглядом всех, слегка кивнул.

– Идите, – притянул пса к себе.

Путники поднялись и начали отходить от лавочки. Начальник патруля стоял, провожая их взглядом. Что-то в этом не понравилось Кондрату. Как-то всё выходило невероятно гладко.

– Тебе не кажется странным, что ребята ни капельки не удивились появлению волков в нашей компании? Да и вообще, судя по количеству охраны, они либо совершают нечто совсем жуткое, либо… – голос Кузьмы прозвучал как совесть.

Кондрат оглянулся. Охранники стояли с пустыми злобными взглядами.

– Ждали гостей.

Кузнец кивнул.

– Нас ждали.

Напряжённо посмотрела на них Номин.

– Не нас. Иначе не отпустили бы.

Тайра залаяла слишком громко. Лай раскатился по улице и отразился от каменных стен НИИ. Синий свет вспыхнул, осветив темноту.

– Стой!

Уже уверенный в своей догадке, выкрикнул Кондрат, оборачиваясь к яркой, синей вспышке, возникнувшей в воздухе. Псы завыли все разом, спущенные с поводков, рванули к харизмату и путникам. Всего пара секунд, время за которое завизжала Номин, кинулся к ней, прикрывая Еши, попытался нащупать в пустой кобуре пистолет Леший и выхватил топор Кузьма.

Озверевшие глаза собак, с ощетинившимися загривками, с брызгающим слюной оскалом зубов. Двух секундная картинка. И тут же, свет расстелился туманом, поглощая собак. Кондрат выхватил единственное оружие, что у него осталось после встречи с синими – топор. Серые тени волков скользнули из-за скамеек и кинулись в свет.

Следом за ними кинулась Тайра. Заорал Кузьма, кинувшийся за собакой.

– Тайра! – Номин оттолкнула Еши и бросилась в свет.

– Епона! – и бурят пропал в свете.

– Стоять! – голоса Лешего уже никто не слышал. Визг псов и крик Номин. Матерщина бурята. Сверкающий клинок топорика.

Яркий обжигающий глаза свет!

С кем драться?

***

Выдох, вдох.

Выдох… тяжело в груди, и спина вот-вот развалиться от ноющей боли. Последнее воспоминание: приклад, мелькнувший в синем свете. Свет! Ох!

Кондрат открыл глаза. В них словно песок насыпан.

– Как голова? – сочувственный голос Номин откуда-то позади.

– Как чужая, – еле ворочая языком, приговорил Леший. Картинка перед глазами прояснилась не сразу. Сначала появились в бледном свете лампочки, вытянутые тени, потом обрисовались силуэты.

– Как мы здесь оказались?

– Трудно ответить, – голос Кузьмы звучал отдалённо. Кондрат различил силуэт у стены. Кузнец сидел на низкой лавке, поджав под себя ноги. – Не видно ни черта было. А потом раз, и мы тут.

– Кто-то, что-то, успел увидеть.

– Я Тайру видела.

Кондрат повернулся на голос.

– Где она? – картинка прояснилась. – Тайра! – на выдохе произнёс Кондрат и сполз со скамьи. Его любимица лежала вытянувшись, правый бок перевязан темной тканью, но даже сквозь неё кровоточит. Левое ухо висит клоками, оторван кусок губы и видны оскаленные зубы. Передняя нога привязана к ножу, через грудную клетку перевязь, кровавая, по краям видно рваные куски тела.

– Тайра! – комок подступил к горлу. Леший не в силах встать, подполз к собаке.

– Я пыталась её защитить… – всхлипнула Номин.

Кондрат только теперь заметил разодранную до кости правую кисть девушки.

– Со мной все в порядке, – тут же поправилась она, прижимая руку к груди, второй рукой она гладила Тайру по голове, которая лежала на ногах Номин.

– А вот она… – девушка снова всхлипнула.

Кондрат наклонился над собакой.

– Что ж ты, животина, а? Как же так, то? – Тайра чуть приоткрыла уцелевший глаз. В нем стояли слезы. Бока тяжело вздымались.

Вдох, выдох.

Вдох…

– Не жилец, – из угла вздохнул Кузьма.

Леший уронил голову. Закрыл лицо руками.

Маленький, крохотный шерстяной комок. Он принёс её Лике в день рождения. Она поморщилась.

«Что с ней делать?»

«Да ничего. Любить».

Бывшая, тогда настоящая, жена, поморщилась.

«Её ж выгуливать, мыть нужно. Не, спасибо, конечно, но ты подарил, ты и гуляй с ней».

Ярко-синие глаза, морда умная. Он записал её в секцию по дрессуре. Дружелюбная, со всеми собаками ладила. И с детьми на районе. Как только выходила, так вокруг сразу же возникала толпа ребятни. Игривая.

«Защитницей она у вас никогда не станет, – сказал кинолог. – Мягкая, дружелюбная слишком».

Ошибся. Она стала. Ещё какой защитницей стала. Слезы сквозь плотно сжатые пальцы.

– Шрам, шрам делала, – голос Еши. Журналист сидел с зарытыми глазами в изголовье хаски. Рваный низ штанин и окровавленная разорванная рубаха.

– Что… он делает? – Леший кулаком вытер слезы.

– Молится, а может, нет. Я, когда пришла в себя, он уже такой был. У него голова пробита. Я видела на затылке кровавую шишку.

Еши сидел слегка покачивался.

– Он читает заклятие, – поднялся с полки Кузьма. – У нас в Севольном шаман был. Нехороший шаман, тёмный. Но люди шли к нему со всякими бедами, – Кузьма присел рядом с остальными. – Я однажды видел, как он работал. Вот так же сидел, только с бубном, то молчит, то читает. Вроде как медитирует.

– Еши говорил, что дед его был колдуном темным. – Кондрат вдруг с надеждой всмотрелся в раскачивающегося бурята. – Поможет? – спросил у кузнеца. – Вдруг поможет.

– Кто его знает. У шамана выходило. Но тот жуткий был, с черными духами общался. На посохе лапки, черепки птичьи висели. Травки в мешочках. А у нашего чего?.. – он вздохнул. – Да и не похож он на шамана. Хотя, пусть читает, не убудет.

Кузьма прикоснулся к голове Тайры, по обезображенной щеке собаки скатилась слеза.

Она попыталась пошевелить хвостом и хрипло заскулила.

– Ех, ты, образина, – вздохнул кузнец.

Тайра прикрыла глаза.

– Шрам, шрам, дейлаааа.

По телу Тайры прошла судорога. Крупными волнами. Собака выгнулась, распахнула оба глаза, глянула на Кондрата белёсым зрачком и синим радужным.

– Тайра, – тихо выдавил он.

Собака замерла.

– Шрам, шрам, дейлаааа, – Еши не открывая глаз, поднялся, и вдруг тоже изогнулся.

– Шраммммм, дейлаааааа, – ударил в ладоши. – Шарм пирам тапати!

Послышался стук в дверь.

– Заткнитесь там.

– Шрам! – голос Еши вдруг стал пугающим, чужим, выходящим откуда-то из глубины чрева с хрипящим надсадным свистом. Мужчина извивался, пригибался и выпрямлялся, возводя руки вверх. Тряс ладонями над застывшей собакой.

– Шарм пирам тапати!

Номин вжалась в стену. Даже Кузьма отодвинулся. Еши открыл глаза. И по коже Лешего пробежал озноб. Ставшие синими до черноты, зрачки бурята, смотрели на Тайру.

– Шарм, шарм!

– Да заткнётесь, вы там!

Стукнул открываемый засов.

– Шрам! – голос журналиста жуткий, хрипящий, разнёсся по камере.

– Охренели! – дверь распахнулась, и вошёл вооружённый дубиной охранник.

***

Никогда не зарекайтесь не верить в магию. Никогда не говорите, что не верите в то, чего не видели. В мире, в котором летают самолеты, и существует интернет, есть место для всего. НЛО с гуманоидами. Чужие или чуждые, тут уж как кому хочется, цивилизации. Другие миры. Если мы готовы поверить во всё это, разве нельзя предположить, что существует и обычная рядовая магии? Такая, как в сказках и фантазийных историях. Отчего мы иногда чувствуем беду? Как работает материнское предчувствие? Это тоже магия, не изученная и не изведанная. Почему в сёлах существуют старухи, которые умеют заговаривать болезни и смерть? А может, потому что они верят в магию, чудеса, чернокнижие? Или потому, что они спрятали всю магию подальше от человечества, зная какая это сила. Колдовство, о котором пишут жёлтые газетёнки, миф, выдумки, сказки? Ой, ли…

– Шрам! – голос журналиста чужой нечеловеческий раздался одновременно с руганью входящего в камеру охранника. Тайра минуту назад застывшая в предсмертной судороге, пошевелила лапой, передёрнула порванными ушами и медленно поднялась. Помотала окровавленной головой.

– Рты закрыли! – рявкнул охранник. – Ох! – увидел поднявшуюся собаку. И начал отступать к двери. Но дойти не успел.

Тайра не издав ни звука, кинулась на грудь мужику. Тот вскрикнул и рванул назад, но обернувшись, встретил кулак Кузьмы.

Тайра отпустила обмякшего охранника. Глаз, всего один, но яркий, живой, смотрел на Кондрата. Бока в багровых повязках тяжело вздымались. Она дышала хрипло, свистяще, но дышала!

Леший опустился перед собакой на колени, прижал к себе её голову. Хаски заскулила.

– Больно, да? Больно, – он подхватил её на руки.

Кузьма выглянул за дверь.

– Никого! Уходим!

– Кондрат!

Леший обернулся на голос Номин.

Еши лежал на полу и негромко похрапывая, спал.

***

– Это входит в привычку, – с журналистом на плече прокряхтел Кузьма, выворачивая из коридора.

– Теперь бы выход найти, – тихо прошептала Номин, выворачивая из соседнего коридора, она приложила палец к губам и поманила рукой. – Там что-то есть…

– Интересно, где харизмат? – спросил Леший замыкающий процессию.

– Да ну и черт с ним, – бросил кузнец. – Не знали его и всё ладно было.

– Тихо, кто-то за поворотом, – проговорила Номин, останавливаясь у очередного поворота. Все прислушались. Кондрат подошёл к Номин и осторожно выглянул за угол. Синее облако света стояло посреди коридора. Физиономия вырисовалась почти человеческая, но оскаленная, животная. Напротив, замерший охранник не сводил глаз с харизмата, и на глазах становился бледным.

– Вот оно как происходит, – произнёс Кондрат.

– Что там?

– Свои.

Кузьма шмыгнул носом и вышел в коридор.

Харизмат обернулся. На жуткой животной образине расплылась скалящаяся улыбка. Хвост сначала замер в стойке, но тут же расслабился и завилял. Свет разлился по коридору яркой радужной вспышкой.

– Мне кажется, или оно радо?

– А, по-моему, он шёл за нами… – Номин вышла в коридор.

– Ему это надо? – недоверчиво проговорил, поправлял на плече бурята, Кузьма, и тут же свет скользнул к нему и лизнул кузнеца ледяным языком. Кузьма покраснел, отстранился, кулаком вытер лицо.

– Ну ладно, верю, он шёл за нами. А теперь все вместе ищем выход.

Свет мячиком подпрыгнул на месте, крутанулся и большими прыжками понёсся вдоль коридора. Все переглянулись и поспешили следом.

Влево, вправо, право, лево, по ступеням вниз, по коридору. Прямо и снова направо, лево, лестница и коридор. Они остановились в холле, вывернув из очередного коридора. По всему холлу лежали люди.

– Это он сделал? – глаза Номин огромные, испуганные, часто заморгали, она схватилась за горло и несколько раз судорожно вдохнула.

Харизмат лёгким туманом пролетел над лежавшими и остановился на противоположенном конце холла.

– Ты уверен, что он нас к выходу ведёт? – нахмурился Кузьма, обращаясь к Кондрату.

– Есть выбор? Если всё это… – майор указал на трупы, – сделал он. То у нас вариантов не так уж и много. Идём. Он пока лучшая защита. Хотя, отчего-то мне кажется, что охраны в здании осталось маловато.

– Если она вообще осталась, – кивнул кузнец.

Номин, прикрывая рот и нос руками, направилась через холл, с ужасом в глазах, смотря на мёртвых. Кузнец и майор переглянулись и последовали её примеру.

И снова лево, право, право, лево, и коридор. Железная дверь преградила дорогу. Харизмат стоял, внюхиваясь в воздух. И вдруг расплылся светом и налёг на железо. Сначала ничего не произошло, после появилось тёмное пятно, она растекалось по двери, железо шипело и пузырилось, стекая на пол, пока на месте двери не остался открытый проем. Пятно собралось в шар и снова стало светом.

– Я не хотел! – диким, осипшим воплем, донеслось из глубины открывшегося кабинета.

Свет метнулся вглубь.

– Стой! – рявкну Кондрат, сообразив, что сейчас произойдёт нечто жуткое, и кинулся следом. Харизмат от резкого, грубого крика остановился, вытянулся в зверя, иссине-ледовые глаза нехорошо посмотрели на Лешего.

– Стой! – тише, опуская на пол Тайру, проговорил Кондрат, протянул руки. – Не нужно, слышишь. – Повернулся к жавшемуся к стене человеку.

– Кто вы?

– Калистратов Евгений Палыч, – дрожащим голосом проговорил тот и прижал руки к груди.

– Калистратов? – Кондрат нахмурился. – Тот самый Евгений Палыч, участковый врач.

Профессор побледнел.

– Вы поймите, – бледными губами прошептал он. – Мы люди подневольные, нам сказали, мы делаем.

– Подневольные! – взревел кузнец, сбрасывая с плеча бурята. – Ща я тебя за Марью сам… без адова зверья задушу… вот этими… – он потряс ладонями.

Профессор взвизгнул и закрыл голову руками.

– Стоять! – голос Кондрата громыхнул в маленьком кабинете. Номин шарахнулась к стене. И даже Кузьма остановился, и ошалело посмотрел на майора.

– Всем стоять! – орал Леший. – Мы ничего не узнаем, если сейчас убьём его.

– А нам нужно ещё что-то узнать? – сощурил глаза Кузьма. – Разве мы мало узнали? Из-за него Марья погибла…

– Он их заразил, – Кондрат подошёл к профессору, подвинул стул, поднял за вороник, встряхнул и усадил Калистратова. – Значит, он должен знать, зачем, кто и почему? А так же, уважаемый доктор, расскажет нам о вакцине и происходящем вокруг.

– Да, да, – тут же закивал профессор, косясь то на источавшего лёд харизмата, то на рычащего от негодования кузнеца. – Я могу… я могу рассказать. Всё рассказать.

Кондрат взял себе стул и сел, напротив.

– Мы слушаем. От того, что вы сейчас расскажете, зависит ваша жизнь.

– Меня зовут Калистратов Евгений Палыч, я заместитель начальника Института по открытию и развитию межконтинентальных разработок. Харизмат, продукт наших разработок, в процессе… – он вздохнул, – …изучения, мы дали ему имя – Стас, с которым его носитель до сих пор находиться в пункте временного содержания.

– В психушке? – уверенно спросил Леший.

– Мы называем её пунктом изоляции временного содержания.

– Что произойдёт, если он получит назад своё тело?

– Он станет тем, кем и является на самом деле… – Калистратов помолчал, не сводя глаза с Кондрата и, тихо, чуть слышно, добавил, – дьяволом…