Глава 36


Рассвет поплыл. Как плывут миражи в знойных пустынях. Как плывут пыльные бури по восточным городам. Серым маревом вдоль горизонта. Белёсыми лучами сквозь серые тучи, с жёлтыми огоньками галактического корабля «Свидор».

Фархад стоял на палубе, в черных глазах не было ни нетерпения, ни спокойствия. Он смотрел в миражный рассвет, на укрытую куполом землю.

Там, вдали от них, бесцветные врата. Первые врата, выходящие в галактический порт Превия. В трёх галактиках от Превии, огромная планета, с высокоразвитой цивилизацией некогда прогнувшая под себя все галактическое сообщество. Цент вселенной – Сатора. Древние жрецы, великие умы вселенной. Именно они впервые открыли врата, и они первые начали общение с другими цивилизациями. Общение! Фархад усмехнулся. Небо переливалось бледно-багровыми лучами. Мощная технологическая и научная база позволяла без малейших перипетий подчинять себе любою цивилизацию. О, нет, они не завоёвывали. Хотя могли, просто никому и в голову не приходило сопротивляться или ставить препятствия столь сильной цивилизации. Её законы признавали, её судейство было решающим в планетарных и межцивилизационных спорах. К ним обращались за помощью – признали верховенство и почитали. Адепты жрецов Саторы пребывали почти на всех планетах, и на всех они учувствовали в научных разработках. Вот и здесь они в роли судей. Кто же знал, что на планете второго развития, найдётся то, ради чего были созданы врата, ради чего адепты и жрецы Саторы бороздили галактики и изучали чуждые земли.

– Пройдёмте, – мягкий голос секретаря главкома прозвучал рядом, и смуглая девушка с бронзовой кожей и безэмоциональными глазами, как и у начальника Первомайского отдела Яндырского ОВД, а также начальника Седьмого Земного Отдела Службы Внутренних и Внешних Дел галактик. Девушка указала на открытую дверь. Фархад помедлил. Секретарь стояла, смотря сквозь серый Фархадовский китель.

– Вас ждут, – без всякого тона в спокойном голосе. Люди так не умеют говорить. Люди так не могут. Обычная человеческая секретарша, уже пришла бы в негодования от ожидания. Сверкнули бы глазёнки. Нахмурился лобик. Секретарь главкома Саторы была безразлична. Впрочем, как и сам главком, в кабинет к которому, через минуту, вошёл Фархад.

– Я мог бы объяснить… – начал адепт с порога.

Сидевший у высокого длинного стола жрец, махом руки приказал земному начальнику присесть к столу.

Фархад повиновался.

Жрец вздохнул.

– Ты понимаешь ситуацию?

Фархад молчал.

– Сколько лет ты на земле? Сколько лет в седьмом отделе?

– Они погибнут, – между бровями начальника Первомайского залегла глубокая складка.

– Сотни людей, сотни мароков, превианцев, саторов и много кого, погибают. Никто из нас не бессмертен. Пока не бессмертен. Ты должен понимать, что это делается не вопреки, а во благо.

– Во благо? – губы Фархада скривились, сделав его совсем не похожим на человека, что-то кошачье промелькнуло в лице начальника Первомайского ОВД, а в глазах мелькнул темно-зеленый огонек.

– Харизмат идёт по своему пути. И этот путь избрала для него вселенная. В наше благо. Дела многих не канули в пустоту и взросли единым колоском. Но и из его зёрен можно вырастить поле пшеницы.

– Всё это Саторская философия, которую мы говорим первошам, – нахмурился адепт.

– Любая философия, байки для первошей, – зевнул жрец и встал. Медленно шурша полами сутаны по очищенному до блеска полу, прошёл к огромному окну. – Посмотри на этот мир, он был бы прекрасен…

– Не нам решать.

– А кому? Богам? Я перестаю верить в любую божественную философию. Куда же они смотрят, когда по созданной ими земле ходит существо, которого просто не может существовать в физике вселенной? Куда направлен их взор, в то время, когда настоящее дьявольское вышло? Пришествия не будет?

Фархад приблизился к жрецу и посмотрел в блестящее от восхода стекло. Солнце, скрытое галактическим крейсером, отражалось в серых боках, играло лучами по шлейфу.

– А если харизмат не дьявольское? Если мы ошиблись? Катерина не смогла завершить дело. Мы не можем знать точно.

– Опыты показывают, совершенное обездушивание плоти при попадании харизмы.

– Опыты показывают о зомбировании подопытных…

– И агрессии… зло… Даже в мельчайших частицах, харизма, зло.

– Севольное?

Жрец махнул рукой.

– Мы узнали, что хотели, – он повернулся к Фархаду.

– Повторно мы не сможем открыть четвертые врата. А харизмат…

– Он останется здесь. На этой планете. И когда-нибудь он выплюнет себя. Демон во плоти. Он как истинный дьявол, заставит их поверить себе и тогда… Пришествие будет! Великое божество придёт, чтобы спасти своё чадо – людей!

– А если не проявит. Если харизмат не зло?

– Никто, не пытается быть так похожим на добро, как зло. Он тот, кого мы искали, он оправдает себя. Катерина довершила прототип, но увы... Его мы потеряли. Что ж… в нынешнем виде он бесполезен…

– Вы хотите, чтобы я выпустил его физиологию?..

Жрец кивнул и снова всмотрелся в искрящееся рассветными лучами стекло.

– Вы уверены? Прототип мы могли контролировать, а его... он умнее вас, меня, всех в галактике. Что если он не пожелает играть нашу партию?

– Фархад! – голос жреца грянул, за окном сгущались тучи. Фархад попятился.

– Он ясно показал, что готов на партию, но в своём теле. Видел, что он сделал с прототипом! – Фархаду показалось, что в голосе жреца мелькнул восторг. – А ведь на нем такая защита стояла. Катерина безумно талантлива…

– Была, – тихо перебил Фархад.

Жрец обернулся и неприязненно посмотрел на адепта.

– Была, – уверенней повторил тот. – Я видел, что он сделал с ней. И считаю, что он показал это всем нам…

Жрец сощурил глаза, в них заискрились, замелькали яркие огоньки. Минуту он с ненавистью всматривался в лицо прекословившего главнокомандующему жрецу адепту. Потов глубоко выдохнул и медленно спросил:

– Сколько ты уже находишься на земле, Фархад?

– Семьдесят земных лет.

– Семьдесят… – задумчиво проговорил жрец. Прошёл по кабинету, присел в кресло, не сводя взгляда с адепта, положил руки на широкие подлокотники.

– Не думал сменить место работы? Семьдесят лет на одном месте. Большой срок. Я мог бы подыскать тебе более спокойное место.

– Не вы назначали, – уставившись в пол, произнёс Фархад. Ему не нужно было смотреть в глаза главнокомандующего жреца, чтобы знать, как побледнело его лицо, и сцепились в кулаки ладони. Нужно только выдохнуть полной грудью, чтобы понять, тому, кто назначил Фархада, тот, кто сидел, здесь, сейчас, не указ.

– Я могу быть свободен?

– Да! – голос жреца был несдержанно криклив.

Фархад отвесил поклон и направился к двери.

– Но мои приказы по харизмату ты обязан выполнить!

Фархад обернулся, бесстрастно посмотрел в лицо главкому, усмехнулся, отвесил поклон, развернулся со скрипом каблуков, и вышел.


***


Доктор был суетлив, постоянно вытирал платочком лоб и тяжело дышал. Калистратов был человеком. Имел диабет и пару неприятных болячек, которые, к слову, никаким образом не мешали ему честно и добросовестно руководить НИИ наряду с гуманоидом Васнеровским адептом Саторы. Последний был заносчив, да к тому же был приверженцем главкома. Говорить с ним Фархад не любил, потому и вызвал только Калистратова.

– Утро добренько, – нараспев промямлил Евгений Палыч и тяжело плюхнулся в кресло напротив гостя.

– Чего ж доброго? Севольное под карантином, – в тон доктору проговорил Фархад и хищно улыбнулся.

Калистратов замялся, разом неуютно ощутив себя в мягком кресле.

– Так приказали… а я – чего? – глаза профессора забегали по углам кабинета.

– Васнеровский? – заскучавшим голосом спросил Фархад.

Евгений Палыч быстро кивнул.

– Начальство, как же ослушаться…

– Правильно, – кивнул Фархад. – Начальство нужно слушать. Только вот и свою голову неплохо бы иметь, – он снова расплылся в ехидной улыбке. – Профессор все ж… Вы делали инъекции?

Калистратов кинул.

Фархад резким движением встал с кресла.

– А молодец, Васперовский! Везде подстраховался. В Дивном, его идея о разработке харизмы?

Профессор быстро закивал, в глазах всё нарастающий страх.

– К чему всё это? Вопросы?

Фархад подошёл к столу, облокотился и посмотрел в глаза, вжавшегося в кресло докторишки.

– К тому, что у вас гости на пороге.

Доктора затрясло.

– Он?

– Он вас по Дивному хорошо помнит. А тут и Севольное. Он выпил харизму из Марьи. А ставили её вы? Он теперь по запаху, как гончая, идти будет.

Профессор побледнел, выскочил из кресла, бросился к сейфу, начал панически щелкать цифры.

– Он меня помнит!..

Фархад присел на край стола и посмотрел на трясущегося Калистратова.

– Я тоже много всего помню. И по мне, повесить бы вас вместе с Васперовским на рее мачты исполнительной башни, где-нибудь в западной части галактики. Жаль, не мне вас судить.

Профессор обернутся, протёр очки.

– Но мы же… мы во благо… по приказу…

– Во благо? Слишком часто я стал это слышать. Заметьте, в отличие от вас, Васперовский в относительной безопасности.

Профессор сунул в карман, вынутый из сейфа пистолет. Фархад засмеялся.

– Да бросьте, вы, в самом деле. Ему ваша пукалка в смех, не больше.

Калистратов заметался по кабинету, остановился в центре, глянул на начальника седьмого отдела.

– Да вы не торопитесь, всё равно не успеете. Да и куда вам бежать, Евгений Палыч? – равнодушно полюбопытствовал Фархад

– Вы ведь можете меня забрать с собой! – кинулся к нему Калистратов, схватил за китель. – У вас спецмашины, вы как-то отсюда выберетесь?..

– Я, да, – кивнул Фархад, отстраняя от себя профессора. – Вы же сами говорили, что работаете во благо… по приказу… ну так, всё что происходит – во благо. И по приказу.

Калистратов отступил, глаза за очками стали круглыми, в них отчётливо заметался ужас.

– Решили меня… меня в жертву… Я… я профессор….

– Да какой вы профессор… – махнул рукой Фархад. – Так, придаток Васперовского. Бежать вам некуда, так хоть раз сделайте, что-то действительно полезное.

Начальник седьмого отдела подошёл к Калистратову, поправил воротник профессорской рубашки.

– Вы ведь человек, это ваша планета. Подумайте, как закончится ваша жизнь? Старость, одиночество, мрак. Станьте героем, пусть только для себя. Вы и так сделали больше, чем предписывалось бы подлецу. Искупите хоть последнее. Надеюсь, Мария, и, бабка Ольга Марковна, простят вас. А ведь они там не единственные. Сотня, тысяча. Севольное – крупный посёлок.

Ужас в глазах профессора поменялся на тоску.

– Что вы хотите?

– Верните ему его.

– И он сам уничтожит мир, – вздохнул профессор.

– Нет, мы не позволим.

– А у вас будет выбор?

– У нас другие планы.

– Да плевал он на ваши планы! Вы ведь и сами не верите в то, что говорите, – Калистратов отшвырнул стиснутый в руке пистолет на стол и прошёл к креслу. – Он не будет плясать под дудку жрецов, – профессор вызывающе посмотрел на Фархада. – Да вы и сами это знаете. Знаете, потому что видели его, говорили с ним, – он сощурил тёмные глаза. – Вы не сказали об этом главкому? – и вдруг нервно прерывисто засмеялся, откидываясь на спинку кресла и вытирая слезы, бежавшие из-под очков. – Играть в вашу колоду не станет. Зря вы его выпускаете. Веселье такое наступит! Жалко, не увижу. Он устроит вам ещё тот адский цирк!

– Один против всего мира. Жрецы сомнут его волю.

Доктор перестал смеяться.

– Один? Нет, он не будет один. Я изучал его слишком много лет. Он соберёт единомышленником, он соберёт такую команду, от которой все миры вздрогнут, и построит всех вас вместе со жрецами.

Фархад задумчиво посмотрел на профессора, скомкано усмехнулся и, молча, вышел. Поднялся на крышу НИИ, влез в жужжащий пропеллером вертолёт. Как же он ненавидел сейчас всех, жрецов с их философией и верованиями. Себя за слабость и не возможность решать. Мир, миры, цивилизации, которые бояться перечить и жить. Доктора Калистратова, который невероятно, просто до красных пятен в глазах, прав.

Харизмат уже создал свой круг. И дело времени, когда поймут, что теперь они одно целое, сильное, могущественное… А зло ли? Покажет время.


***


– А я тебе говорю, это закрытый объект. Они секретными экспериментами занимаются, – Кондрат начинал злиться. Поляна, на которой они присели отдохнуть, была серо-жёлтой, тусклой, осенней.

– Да с чего бы ему быть закрытым, там учёные, доктора всякие, – негодовал Кузьма и смотрел отчего-то на Еши, как будто пытаясь найти у того поддержку.

– Если учесть происходящее в Севольном, и значимость НИИ в этом, то я соглашусь с Кондратом, оно закрыто и нужно сразу же определиться, как попасть…

– Да, что за… – хлопнул себя по колену Кузьма и затянулся папиросой.

– Пустой спор, – зевнул Еши, откинулся на сухую траву и закинул руки за голову. - Придём, увидим.

– Придём, поцелуем охранную систему и начнём там думать, – осклабился Леший и улёгся рядом с журналистом. Номин сидела в паре шагов от них, облокотившись о растянувшуюся на влажной опавшей листве Тайру, и покусывая травинку.

«Солнце, хотя бы вышло», – подумал Кондрат. Хороша была бы поляна, а так мрачно, жухло, тоскливо, в сон тянет. Птицы не поют, шорохи диких зверей тревожны. Волки где-то поблизости. Кондрату казалось, он чувствует запах волчицы, её лёгкую поступь. Вон и Тайра смотрит в деревья, туда, где кусты можжевельника. Интересно, отчего она так близко принимает стаю? Уж не чувствует ли благодарность за спасение? Кто знает, что творится в собачьей голове. Глаза умные, почти человеческие. Она боялась, он видел это в её взгляде в деревне, и все равно кинулась спасать хозяина. Благородная? Благодарная? Если выпутается из всего происходящего, ни за что больше не отдаст. Хватит. Тайра живая, любящая, настоящая, у ней должен быть один дом. А вот эти таскания туда-сюда. И Лике запретит даже думать о Тайре.

Это если выпутается. Он покосился на стелящийся свет недалеко от Кузьмы. Приближаться к кузнецу он не торопился. И хотя Кузьма к харизмату начал относиться более терпеливо, после спасения и осознания, того что он хотел спасти Марью, но во взгляде кузнеца ещё было недоверие. Странное, как будто присматривался, пытаясь увидеть нечто…

– Эй! – обратился Кондрат к свету. – А имя то у тебя есть?

Свет не шелохнулся.

– Чего с ним говорить, бессловесный он, – отбросив окурок, ответил Кузьма и сам покосился на свет. – Бессловесный, но убийственный. Во благо или нет, но смерть приносящий. Дьявол ли он? Если да, то отчего нам помог? И Марьи пытался помочь. Что там, в его синей глубине? Как ты думаешь, Кондрат, он умеет думать? Или как сказала Лукишна, ориентируется эмоциями и инстинктами?

Леший пожал плечами.

– Кто знает. Он выглядит ненастоящим. Я до сих пор не верю в существование живого света. Так ведь не бывает. Это выходит за рамки самого понимания существования на земле. Словно влез в чьи-то фантастические мысли – дикие, не воображаемые, страшные.

Свет поплыл по полю. Тайра напряглась и проводила его взглядом.

– Спас нас, – повторил Кондрат, поднимаясь и отряхиваясь. – Но я не доверял бы ему, и помолчав, добавил. – Пора идти.

– Скорый ты, – протянул Еши. – И получаса не прошло, я только придремал.

– Успеешь отдохнуть.

– Ага, – поднимаясь, зевнул Еши. – Фортанет, так вообще на вечный покой уйдём.

Все разом посмотрели на бурята. Он невесело усмехнулся:

– Что смотрите? Каждый подумал, сказать страшно, – вздохнул. – И мне страшно.





Загрузка...