Лесная повесть

БЕДЫ МЕДВЕДЯ

Была середина декабря. Время долгой тьмы и короткого света. Мглистые рассветы сменялись блеклыми деньками, деньки — морозными и длинными ночами. Зимние чародейки ночи зажигали в небе гирлянды звезд, леса наполняли таинственным щелканьем.

Спит природа глубоким сном. В тяжелой нависи снежных уборов, как зыстывшие богатыри, стоят столетние великаны кедры. Белоствольные березы под тяжестью зимних нарядов выгнули тонкие ветви долу. Тесно, неузнаваемо все кругом. В пышном убранстве смиренна и величава тайга. Или птица с размаху на ветку сядет, или зверь мимоходом заденет дерево — брызнет оно сверкающим снегом, будто вспыхнет снопами искр.

Своенравная и строгая зима-хозяйка богато разодела, щедро высеребрила лес. С причудами царствует свою пору, успевает поверховодить в природе. То расстилает туманы над тишью белых полей, то свищет холодным ветром, то напускает лютый мороз, от которого лед стреляет на реках.

Но, несмотря на проделки зимы, жизнь в лесах не замирала. Если внимательно приглядеться к тайге, всюду можно заметить узоры следов, навитых зверьем на снегах.

В морозный вечер, увязая по брюхо в снегу, брел лесом медведь. Время от времени он останавливался, поднимал тяжелую голову, со свистом тянул носом воздух. Медведь был худ. На правой стороне головы, вместо уха, торчали розовые от мороза мочки. Это тот самый зверь, который еще недавно был сыт и который задрал в поле лошадь.

Недуг не дал вовремя лечь зверю в берлогу. Исхудавший, он бродил по лесам. Вот уже несколько дней медведь ничего не ел. А началось все с той памятной ночи. Из-за непроглядной темноты затаившиеся на лабазе охотники лишь ранили медведя. Одна пуля пролетела мимо, другая всколзь ударила по голове, оборвала ухо. Много дней зверь болел. Выжил, но после страшной ночи осталось тяжелое наследие: оглох на раненое ухо. Медведь был стар. Без того слабый слух его теперь сократился наполовину. А для хищника, да к тому же лесного — это большая утрата.

На беду, вместе с потерей слуха притупилось чутье: и тут сказалась болезнь. К этому и вовсе не мог привыкнуть косолапый.

Наступила зима. Зверь не мог лечь в берлогу — исхудал. Надо снова копить жир, чтобы лежать до весны.

Но неудачи одна за другой преследовали зверя. Нередко из-под самого носа выскакивали быстроногие косули. Пока-то медведь опомнится да разворотится, косули уже далеко. Медведь пробовал догонять животных, но тут и подавно не получалось. Искалеченный и ослабший, он не мог быстро бегать и тихо подкрадываться, верные пособники в охоте — слух и чутье — подводили его.

…Медведь брел и брел, все дальше и дальше. С трудом вытаскивая из снега лапы, подошел к ельнику. Хотел прилечь, уже начал разбрасывать снег, и вдруг учуял пленительный запах. Единственное ухо припало к затылку, ноздри с шумом потянули морозный воздух. Медведь сделал несколько порывистых шагов — и впереди за елками увидел торную тропу лосей.

Вскоре на тропе показались два крупных лося. Они неторопливо спускались с Лысой горы. После многих голодных дней медведь не мог терпеливо ждать. Судороги сводили напряженные мускулы, с желтых зубов тянулась на снег слюна…

Все сильнее, все определеннее запах. Уже слышно, как хрустит снег под копытами приближающейся добычи… Зверь, дрожа, собирает под себя лапы. И вот дух животных нахлынул сплошной волной. За деревьями появился белоногий великан. Точно взрывом подброшенный, сорвался с места медведь, с глухим ревом в два скачка подоспел к лосю. Он успел увидеть широкую грудь, длинные ноги, сверкающие огнем глаза и… вдруг страшный, ошеломляющий удар в лоб опрокинул его на спину! Каруселью завертелось небо перед глазами, громкий гул объял голову…

Жестокие неудачи сыпались на несчастного зверя. Поспешность чуть не сгубила медведя окончательно. Но живучий зверь и тут не пропал. Отошла окровавленная башка на холодном снегу, медленно вернулись силы. И он жил, а жизнь приносила ему новые приключения.

Только успел поправиться после поединка с лосем, новая беда настигла. Опрометчиво ступив на трухлый ствол, медведь обрушился в глубокую яму. Сильно расшибся об острые камни и долго не мог выбраться на поверхность. Что и говорить, не везло косолапому! Худой, избитый, бродил шатун по зимнему лесу.

Злой стал медведь, решительный. Ничто не могло остановить его, когда попадалось на глаза хоть что-нибудь живое. Если б на тропе ему попал другой медведь, не ровен час, он и на него напал бы.

И вот, когда медведю Драно Ухо грозила голодная смерть, случай спас его. Тащился как-то к незастывшему горному ручью по заячьей стежке и неожиданно учуял запах парного мяса. Оттопырив тонкие губы, медведь с минуту стоял и нюхал. С треском проломал чапыгу ельника, скачками перемахнул ползучий кедрач и стал как вкопанный, пораженный нежданной картиной: впереди, под нависшей сосною, на распластанной туше косули стояла поджарая дымчато-рыжая рысь. Озлобленно смотрела хищница на незваного гостя, седые баки отвисли, острые ушки стрелками опустились в стороны. Приглушенный рык клокотал в рысьей пасти. Она медленно спустилась в снег и, горбя спину, подергивая куцым хвостом, пошла прочь от опального владыки леса…

Грозно рявкнул медведь, со всех ног бросился к туше косули. Всю ночь пировал за здоровье рыси. Поест, отдохнет, и опять ест. Ничего не оставил. Даже кровь со снега слизал. И пресытился. Ожил медведь, заметно приободрился.

В середине января в тайге установилась небывалая оттепель. Задул южный ветер, лесистые горы окутались мягкими тучами. С деревьев забрызгали капли, зачернели на косогорах камни. Снег намок и осел. Весело зазвенела овсянка, бойче обычного запищали синицы. И вот в один теплый вечер пошел дождь. Мелкий и частый, как весенняя изморось, окропил он тайгу, взбаламутил лесных обитателей. Отшельник глухарь в тот вечер не слетел по привычке ночевать в снег. Остался на сучке мшистой сосны и перед сном многозначительно пощелкал клювом. Обманутый теплом, забулькал на березе тетерев…

И мишке не сиделось под старой сосной на куче хвороста. Утопая в снегу, пробрался в знакомый бор. Долго искал прошлогоднюю лежку. Но когда нашел ее под тучной елью, не лег сразу — ступая в свой след, ушел далеко обратно, сделал широкий круг, снова приблизился к ели и одним громадным прыжком заскочил в берлогу.

И больше медведь не показывал носа.