Лесная повесть

РАНЕНЫЙ ЗВЕРЬ

Ночь не ночь в лесу для перепуганного зверя: земля колесом вертится! Сшибая дряхлые пни, подминая елочки, бежал медведь от страшного места. От ужасной боли в башке звенело в ушах, а когда в бешеном беге зверь стукался лбом о деревья, — из глаз искры летели! Медведю казалось, что его догоняют. Уже далеко осталось поле, лес гуще стал, а он все бежал. Прыгая через упавшую сосну, косолапый запнулся и грохнулся в малинный лозняк. Большой, грузный зверь обхватил лапами голову и забился в самую гущу малинника…

А по-другому бы сложились у мишки дела. Последние дни отгуливался. Сыт, беззаботен был зверь. Под елью в яме берлогу выкладывал — спать готовился. Берлога старая, место знакомое — не первый год здесь медведь живет. Ходил в своем царстве хозяином, исправно трущобы стерег. Или волк забредет мимоходом, или другой топотыга появится — узнает хозяин и выдворит незамедлительно.

Безмятежно и ровно жизнь протекала. В лесах было множество ягод, птицы всякой велось. Тешился мишка медом пчелиным, мышей ловил, слизняков жевал. Все, что в лесу росло и плодилось, было по вкусу медведю. Последние дни бродил на дальнее болото, дань собирать с зыбучих трясин. Клюквой лакомился, голубикой да травку лечебную искал.

Есть у медведя свои болезни. Перед тем как завалиться в берлогу и по выходе весной из нее, он отыскивает известные ему одному травки да корешки и с жадностью их поедает. Плохо порой бывает от всякого зелья, бурлит и урчит в утробе, да в пользу это. Спокойно медведь зиму коротает, ничто его не тревожит.

Знал косолапый все тропинки в родном лесу. Царствовал знатно. Весной, в половодье, рыбку в протоках ловил, летом птичьими яйцами лакомился. Если случалась крупнее добыча — и тут не плошал. Задерет зверь сохатого, завалит ветками и, когда туша протухнет, отведывает понемногу. Припахивающее мясо — лакомое блюдо для медведей.

Вот и с лошадью это же сделать хотел, да беда приспела нежданно-негаданно.

Осень проходила. Это было видно и по коротким серым дням, и по оголенным лесам, и по сильным заморозкам, и по скучному безмолвию, охватившему природу. «Поздно-о-о», — все чаще слышалось в усталых вздохах ветров. Улетели перелетные птицы, угомонилась в природе сутолока. Теперь не слышно даже тех тревожных, прощальных криков, какими был наполнен звенящий осенний воздух в последние дни отлета.

В табуны сбились тетерева, летают они над убранными полями, усыпают высокие березы и закрайки пашен.

Взматерели глухариные выводки, стали пугливы. Очень осторожно выходят они по вечерам на овсяные выкосы пособирать оставшиеся в полосе зерна.

Голуби сизари летают стаями. Вороны орут, зиму чуя.

Заяц-беляк уже давно сменил серое, летнее, одеяние на зимнее, белое. А снега все нет. Прячется бедный зайчишка там, где шкуру не так заметно. Вот он залег в пожелтевшем папоротнике, притаился. Черный ворон, мимо пролетая, гортанно каркнул и описал широкий круг над зайцем. Косой вскочил и стремительно побежал в гору.

Сушит лужи мороз, вымораживает землю сырую. Лист хрустит под ногой, травы хрустят. Шумно кругом от хрустального звона.

Ветер воет, перебирая жидкие ветки осин, ухает, стонет, плачет. Застыли стоячие водоемы, на реках забереги появились. Снега надо…