Личное дело опера Иванова

Глава 11

Чем ближе Андрей подходил к дому, тем отчётливее понимал, что меньше всего хочет разборок с Оксаной. Дети живы-здоровы и, несмотря на шишки, кажутся вполне счастливыми – так чего ещё? Может, от усталости, но злости не осталось совершенно. Теперь он просто чувствовал себя крайне идиотски за ту гневную тираду, что обрушил на Оксану возле магазина и всё.

А она-то какова – «Прекратите!» Ну надо же! Поймал себя на том, что улыбается. Да если бы она дала ему пощёчину – подействовало бы хуже, это точно. А тут просто «прекратите» и слезы в глазах пополам с упрямством. И слегка дрожащая рука нервно заправляет прядь за ухо.

Улыбка исчезла. Нахмурился, вспомнив, как в тот момент ему вдруг остро захотелось поймать эту руку и, прильнув к ней губами, извиниться. Этого не хватало! Хорошо, что рядом были дети и полно народа.

Заходя в подъезд, уже точно решил, что никаких претензий и допросов с пристрастием. Просто спокойный разговор начистоту. И пусть Оксане может показаться, что его вопросы выходят за рамки деловых отношений, но он по-другому не может, и ей придётся либо понять и принять это, либо… Либо ничего у них не получится. Дети – это то, что не отпускает его ни на миг даже во время самых глобальных завалов на работе. Они словно фильтр, через который сочится его собственная жизнь, и чёрт его знает, бывает ли точно так же у других отцов или это он такой ненормальный – но тут уж просто как есть.

Вставляя ключ в замок, замер вдруг – а может, надо было бы купить бутылочку шампанского? Без повода, просто. Усмехнулся, поняв, что ведёт себя как дурак и всё-таки повернул ключ. И застал Оксану едва ли не на пороге поджидающую его прихода.

– Уже уходите? – глядя, как она обувается, глупо уточнил он. – А… А как же ужин?

– Всё на плите, – не поднимая глаз, попыталась улыбнуться Оксана, но вышло неубедительно. – Мне нужно бежать, извините.

Задерживать не стал, только по инерции вежливо распахнул перед ней дверь а, закрыв, заторможено замер у порога.

– Пап, ты чего? – дёрнула его за полу кителя Маринка, и вдруг обняла: – Бедненький, устал да?

– Чего? – Всё когда-нибудь бывает впервые, в том числе и забота взрослеющей дочери. Ошарашено присел перед ней на корточки, обнял в ответ. – Да, дочь, если честно – устал. А ты? Как у вас дела?

– Нормально, – пожала она плечами. – Хорошо! – и шустро выбравшись из объятий, потянула его в комнату: – А Тёмка сегодня сам свои сандалии застегнул! Кривоватенько, конечно, но зато сам, Оксана ему только подсказывала!

Ужин прошёл как-то обездолено. И хотя за себя-то Андрей понимал, чего, а вернее, кого ему не хватает, но и Марина тоже была какая-то вялая.

– Так что у тебя за шишка-то на лбу? – попытался он развеять тоску.

– У меня ещё и из носа кровь шла, вот! – задрала Маринка голову, демонстрируя кровавые козюльки. – Всё платье испачкала! – И как-то совсем уж гордо добавила: – Это я так в стену врезалась!

– Это как же ты умудрилась?

– Да, – небрежно махнула она рукой, – обыкновенно. За Тотохой гонялась, занесло на повороте.

Андрей не сдержал улыбку. Какая она всё-таки забавная, ещё совсем дитя дитём. Но скоро ведь подрастёт и начнётся: женихи, страдания, глупости всякие. А сейчас и молодёжи-то нормальной почти не осталось, с кем дружить. Все как один сунулись в эту чёртову кооперацию и стали злые, жадные, ничего святого за душой. А она девчонка добрая, домашняя, не дай бог, обидит кто, он же тогда за себя не ручается…

Тряхнул головой, отгоняя эти мысли.

– Ну рассказывай, давай, кто такой Тотоха, что за поворот там такой, крутой?

А узнал гораздо больше. Оказалось, Оксана сегодня почти на полтора часа оставляла их у какой-то своей подруги. И тут же картина, на которой она без детей разговаривает на улице с цыганкой «подшилась» в «Дело о Странностях Красновой» Нахмурился.

– А куда она уходила, знаешь?

Марина пожала плечами:

– Тётя Алина сказала в больницу. Там с детьми нельзя, туда только женщин пускают. – На мгновенье задумалась. – Взрослых женщин. Поэтому она и меня оставила.

Дальше она рассказывала про смешную собачку Тотоху, которая живёт у этой подруги, и про то, как гоняясь за ней из комнаты в комнату, влетела в стену… А Андрей машинально кивал и думал: «Больница для взрослых женщин – женская консультация что ли?»

Потом дети занялись своими делами, а он курил на балконе и думал: «Проблемы со здоровьем? …Или беременная?»

Пошёл на кухню, не закусывая намахнул одну за другой три стопки водки. Вернулся на балкон, снова закурил. Это было такое мерзкое чувство беспомощности и злости на самого себя… Ревность. Самая обыкновенная и банальная, но жгучая, зараза. Разъедающая.

Прекрасно понимал, что Оксана молодая и замужняя. Двадцать пять – самое время рожать. Может, поэтому и из института ушла, решила посвятить себя семье? А нянька – это просто подработка, а может, к детям тянет, чёрт их знает, этих женщин, что у них там, в голове, происходит, когда они… Усмехнулся, жёстко раздавил окурок об пепельницу.

А он просто старый дурак, запавший на девчонку, вот и всё. И откровенно говоря – сразу запал, с первого взгляда. Снова усмехнулся. Водка начинала мягко обволакивать, расслаблять. Нет, ну так-то не совсем с первого, конечно, а с первого десять лет спустя, но разве это что-то меняет? Наоборот, подчёркивает нелепость ситуации. И попытку соблазнения он тоже сам себе придумал, а Оксанка просто обычная современная и молодая. Ну нравится ей такая мода, когда всё напоказ, что теперь-то? Можно подумать, ему не нравится. Нет, ну своей бы женщине он, конечно, так не позволил, но чужой… Какой мужик откажется поглазеть?

Сунул в губы новую сигарету. Надо же, как его задело-то! Там, может, и нет никакой беременности, а он… Идиот просто. Ну и зачем ему это? Мало проблем? Нечем больше голову занять?

Вернулся на кухню, налил ещё стопку, и только сейчас вспомнил про так и не раскуренную сигарету в зубах. Бросил её на стол и, проглотив водку, решительно пошёл в зал.

– Алло, Анна Петровна? Приветствую. Это Иванов. Помните, мы с вами говорили о том, что вы подберёте ещё кандидатуру в няньки? Как успехи?

– Ээ… – Заметно растерялась заведующая. – Ну, собственно… А… А что-то случилось? Оксана Васильевна разве не справляется?

– А это разве имеет отношение к делу?

– Ну… Нет, но…

– Анна Петровна, давайте по существу. Есть ещё кандидатуры?

– Пока нет. И должна сказать, что лучше Красновой и не будет! Это именно то, что вам нужно, уж поверьте моему опыту!

Андрей усмехнулся. Да уж. У него тоже был опыт, и он подсказывал, что Краснова это то, что ему НЕ нужно.

В дверь позвонили. По коридору пронесся Маринкин топот.

– Я сам! – строго окликнул ей Андрей, проследил, чтобы топот умчался обратно в свою комнату. – Понял вас, Анна Петровна, но продолжайте искать, пожалуйста. Краснова меня не устраивает.

В дверь снова настойчиво позвонили. Андрей открыл и замер. Это была Оксана.

– Что-то случилось? – на автомате вырвалось у него, хотя за мгновение до этого, окинув её цепким взглядом, он уже сделал вывод, что глобальных проблем нет.

– Нет. То есть да! Я косметичку забыла. Можно забрать?

– А, ну… – очнувшись, распахнул Андрей дверь шире. – Конечно. Правда, я не видел. Где она?

– А я сама заберу, можно? – суетливо скинув обувь, Оксана протиснулась мимо него в сторону ванной. И уже через пару секунд снова появилась с маленькой сумочкой в руках, взволнованно перерывая пальцами её содержимое. Наконец, с облегчением прижала её к груди. – Так и знала, что на стиральной машине оставила.

– Ну, до завтрашнего утра с ней бы точно ничего не случилось. У вас там что-то важное?

– Да нет, там… – залилась Оксана румянцем, – ничего особенного. Просто витамины и…

– Оксана! – завизжала вдруг Маринка и слёту повисла у неё на шее. Позвала: – Тёмка, Оксана пришла! – и снова к ней: – А ты ужинать пришла?

– Да нет, я…

– А пойдём, покажу, какого я Тотошку нарисовала! – не дослушав, потащила её Маринка за собой. – Всё равно мы весь ужин уже съели!

– А-а-а-ксаночка пришла! – сунулся в комнату Тёмка. – Пришла!

Просто щёлк! – и полусонно-тоскливая тишина в доме сменилась возбуждённой суетой. И всё, что осталось Андрею, это заставлять себя отрывать взгляд от краснеющей под его вниманием Оксаны и смотреть на Маринкины кривляния. К счастью, надолго у неё пороха не хватило и она увлеклась чем-то самостоятельным.

– Я пойду? – едва она убежала, поднялась и Оксана. – Поздно уже.

– Вот именно, что поздно, – с ощущением разверзающейся под ногами бездны, перегородил Андрей проход. – Кстати, когда, случалось, что я сильно задерживался, няни обычно оставались у нас с ночевой…

– Нет, я не могу! – испугалась вдруг Оксана. – Тем более, вы-то дома!

«Дурень!» – мысленно ругнулся Андрей и отошёл с прохода.

– Ну да, конечно. Но я, собственно, и не об этом. Просто одну я вас всё равно не отпущу, а раз уж мне в любом случае провожать вас до остановки, то, может…

Что может он так и не договорил, замолчав на полуслове. А Оксана и не переспросила. Они просто как-то вдруг, не сговариваясь, очутились на кухне, и тут уже снова неловко замерли.

– Ну… Может, всё-таки поужинаете?

– Нет, спасибо.

Взял со стола, покрутил в пальцах стопку.

– А выпить хотите?

– Нет, что вы, я не пью!

– Что, совсем?

– Ну нет, иногда бывает, конечно, но не водку. Водку мне точно нельзя.

Андрей бросил взгляд на её живот, но, одёрнув себя, отвернулся.

– Просто у меня поджелудочная слабая, тошнит потом, – будто оправдываясь, пояснила Оксана.

Андрей кивнул. Таблетки-витаминки, поджелудочная или, там, беременность – какое его дело?

– А у меня нормальная, поэтому я, как видите, иногда пью. И даже в одного, как заправский алкаш. – Убрал бутылку в холодильник. – Ну что, тогда чай? – поставив чайник на плиту, вернулся к столу. – Маринка, рассказала, как лбом в стену влетела. Ревела, небось?

– Точно не знаю, – призналась Оксана. – Меня не было. Я отлучалась ненадолго, мне очень надо было. Но мы с этой подругой, у которой я их оставила, в институте вместе учились, я знала, что она справится, а иначе я бы никогда… – замолчала.

Андрей медленно, с каким-то мазохистским удовольствием протянул взглядом по её лицу: опущенным ресницам, неугасающему взволнованному румянцу и нежным губам, по которым вдруг нестерпимо захотелось провести пальцем.

– Куда отлучались-то хоть?

Она подняла виноватый взгляд.

– Извините, но это… Это по личному вопросу.

Андрей рассмеялся. Не потому, что было весело, а просто ответ попал в соточку. На такой даже Львович только и может, что возмущённо кряхтеть.

– Хорошо. Просто на будущее предупреждайте, чтобы я понимал, кому вы перепоручаете моих детей.

– Извините, – сжалась она, но тут же воспряла: – А потом мы ездили в Зоомир! Тёмушке очень понравились попугайчики, он почти сорок минут от клетки не отходил! Кстати, я хотела сказать, вам домой нужен проигрыватель или магнитофон. Такие люди, как Тёмушка, очень восприимчивы к музыке, она создаёт для них эмоциональные якоря, на случай если нужно будет успокоиться или наоборот, взбодриться.

Андрей улыбнулся и, навалившись на стол, подпёр щёку кулаком. Где-то на самом краю здравого смысла дурниной орала сирена: «Ахтунг, Иванов, ты под мухой!», но это было так далеко от того, что захлёстывало его здесь и сейчас, что не имело никакого значения.

– Будет сделано, гражданка няня.

Она улыбнулась.

– А Марине нужна новая кукла.

– Зачем? Она в них почти не играет.

– Вот именно! А ей всего одиннадцать!

– Только будет. В июле.

– Ну так тем более, её ещё можно заинтересовать! Поэтому мы сегодня и в Детский мир заезжали, кукол смотреть. В тот, который на проспекте Канатчиков, знаете?

– Ещё бы, это же мой участок. А кроме того, именно там я на вас сегодня наорал, да?

Понаблюдал, как Оксана, пытаясь заполнить неловкую паузу, слишком уж увлечённо дует на чай. Когда он увидел её впервые? Лет двенадцать назад, ещё до рождения Маринки. Знал бы тогда, что она станет такой… он бы подождал, вот честно!

Усмехнулся. Размечтался, конь старый!

– Что? – приняв усмешку на свой счёт, ещё больше смутилась Оксана.

– Ничего, – улыбнулся Андрей. – Просто вы очень милая. За вами интересно наблюдать.

Она вспыхнула, а Андрей подумал, что всё-таки хорошо, что успел выпить всего четыре стопки – как слону дробина, но и с них его, кажется, несло.

– Оксана, а почему вы обручальное кольцо не носите?

Она настороженно замерла, Андрей кивнул.

– Да, пришлось навести справки. Я ведь всё-таки детей вам своих доверяю.

– Оксана, пойдём, что покажу! – сунулась на кухню Маринка, но Андрей поймал её на пороге:

– Так, быстро готовиться ко сну! И Тёмке помоги умыться. – Легонько подтолкнул её к выходу: – И сюда не заходить, ясно? У нас взрослый разговор!

– Ну па-а-ап!

– Марш, сказал!

Она, надувшись, поплелась в комнаты.

– Надеюсь, это не слишком строго с точки зрения педагогики? – повернулся Андрей к Оксане.

А она уже стояла у окна, обхватив себя руками.

– Темно совсем. Мне надо идти.

– Да, конечно. Но сначала ответьте. Это же не сложный вопрос?

Она вздохнула.

– Мы разводимся.

Андрей поскрёб подбородок. Наружу так и просилась довольная улыбочка, но тогда это вообще пьяный детский сад какой-то получится.

– А институт? Почему уволились?

– А вы и это знаете?

– Конечно. Но без подробностей. Надеюсь, вы поясните?

– Да чего тут пояснять, – поковыряла Оксана оконную раму. – Мы с Фёдором, ну с мужем, вместе работали. Я в аспирантуре, он доцент. Последние полтора года вместе работу одну писали, серьёзную, сложную. Ну как вместе… Я писала. И пользовалась его расширенным доступом к материалам, к публикациям, к запросам в научный совет. Да и просто связями его, в конце концов. Мы планировали выпустить эту работу в соавторстве, но ведущим специалистом должна была выступить я, так как это, фактически, моя работа. Но потом… – Помолчала. – В общем, едва я дописала, он присвоил её себе и выставил меня в грязном свете прихлебательницы и плагиатора. Опозорил перед всем научным кругом коллег, и тем более перед родной кафедрой. Поэтому я и ушла. – Она плотнее обхватила себя руками, так что костяшки пальцев побелели. – Но вы можете мне не верить, конечно. Я привыкла. Люди, как правило, считают, что такие сложные работы пишут именно доценты, а аспиранты просто пытаются примазаться к славе. Но…– И, опустив голову, замолчала.

Андрей смотрел на её спину и хрупкие плечи, которые она поглаживала, словно ей внезапно стало холодно, и не знал, как реагировать. Эта тема была так далеко от его реальности, и даже казалась какой-то слегка напыщенной: научный совет, доценты, защиты диссертаций… А в груди ворочалась нежность, пополам с жаждой справедливости. И сумасшедшее притяжение.

Оксана шмыгнула носом, и Андрей, на секунду замешкавшись, всё-таки подошёл сзади и опустил ладони ей на плечи. Что сказать не знал, просто заворожённо смотрел, как от этого прикосновения по её коже рассыпаются мурашки, и чувствовал, как они словно перебегают и на него. Колко щекочут спину и загривок, поднимают волоски на руках дыбом. И не только на руках. И не только волоски.

Чёрт, чёрт, чёрт…

– Для меня это больше, чем обычное изыскание, – едва слышно призналась Оксана. – Я хотела посвятить эту работу брату. Он трагически погиб шесть лет назад. Его, так уж вышло, звали Фёдор, как и мужа, и него был аутизм, но в другой форме, не как у Тёмушки. Федя был более адаптивным, он общался, сам ходил в магазин возле дома и даже немного играл на пианино и сочинял мелодии. Я поздний ребёнок, брат был намного старше, и когда он родился, у нас в стране про аутизм вообще никто ничего не знал, и если бы не мама, которая упорно продолжала развивать в нём все эти навыки… – Вздохнула. – Собственно, это и есть моя теория: «Если не упустить время, можно нагнать в развитии» Идея не оригинальная, но я разработала по ней программу ранней адаптации. Думала, это будет программа имени Фёдора Смешко́, а получилось имени Фёдора Краснова. – Всхлипнула. – Это несправедливо, но я ничего не могу доказать. Фёдор, как оказалось, очень внимательно следил за тем, что я делаю и своевременно подводил концы под себя. А я этого даже не замечала, я просто работала. – Помолчав, вздохнула: – А вообще, так мне и надо. Я, если честно, замуж за него только ради этой работы и вышла, думала, это даст мне больше возможностей. И поплатилась. – Опустила голову. – Не знаю, зачем я вам это рассказала, это вообще-то моя страшная тайна. Просто вы задели больную тему, вот и накатило. Извините.

Сжав пальцы на плечах, Андрей скользнул щекой по её затылку, но, почувствовав, как Оксана напряглась, заставил себя отступить.

– У меня тоже есть страшная тайна. Маруновский, тот тип, сегодня возле магазина, мне не родственник. Но Тёмка на него похож, да. Потому что он его сын. Внебрачный, естественно.

Оксана обалдело развернулась.

– Угу, – невесело усмехнулся Андрей. – Тоже, как понимаешь, больная тема. Поэтому я и сорвался на тебя сегодня. Извини.

Она стояла так близко, зажатая им возле подоконника и смотрела с таким искренним шоком… И, кажется, даже не заметила, что он перешёл на Ты. Да он и сам этого не заметил. Он вообще сейчас не видел ничего кроме блестящей дорожки от недавней слезы на её щеке.

– Но ты только не думай, что я святой. Если бы я узнал правду, когда жена ещё только была беременная или сразу после рождения Тёмки, я бы, как и любой нормальный мужик взбрыкнул. Но я узнал, когда ему уже перевалило за три года, и к этому времени он уже был мой, без разговоров. И плевать на диагноз.

Оксана всё ещё ошарашенно молчала, и Андрей, осторожно проведя большим пальцем по её щеке, стёр мокрую дорожку. На мгновенье задержал палец возле губ… но опустил руку. На этот раз Оксана не вздрогнула и не отшатнулась, доверчиво держа подбородок приподнятым, и от Андрея коротило. Терял контроль.

– Так что, предательство, оно и есть предательство, Оксан. И неважно, что там, научный труд или банальная измена. Разница, наверное, только в том, что научный труд не может сбежать сам, а жена – очень даже. – Невесело усмехнулся. – Особенно если муж попался не очень-то.

Её глазищи возмущённо округлились. Мотнула головой, открыла рот, собираясь возразить, но не успела – Андрей не выдержал.

…Её губы были такими нежными и робкими, что он и сам замер, едва коснувшись их. Как будто ему снова пятнадцать, и это его первый поцелуй.

Что он делает? Зачем? Нельзя.

Да плевать!

Хотелось остановить время, вот так – носом к носу, губами к губам, и растягивать это удовольствие бесконечно долго. Мягко смял в пятерне её волосы, притягивая голову ещё ближе. Повёл языком по трепетным губам, сорвав с них полувыдох-полувдох, и сам едва не задохнулся, стискивая её в объятиях, набрасываясь…

Телефон затрезвонил, как пожарная сирена – резко и требовательно. Оба вздрогнули и замерли.

К чёрту его? Нет, нельзя. Это могут быть с работы.

– Надо взять, – зачем-то сообщил он Оксане.

– Да, конечно, – смущённо заправила она за ухо прядь волос.

Это оказалась заведующая.

– Вы извините, Андрей Иванович, но у меня всё наш разговор из головы не идёт. Вот зря вы так! Всё-таки лучше Красновой вы никого у нас в районе не найдёте, уж поверьте моему опыту! Нельзя вам, просто нельзя от неё отказываться! И если у вас лично есть к ней какие-то претензии, то просто подумайте о детях! Об Артёме подумайте, он ведь слабое звено в ваших капризах. Уж вы меня простите, но как иначе это назвать не знаю! А Оксана Васильевна, если вы не знали, автор уникальной методики, вы просто не представляете, насколько она уважаемый молодой специалист в данной сфере!

– Я понял, – попытался прервать её излияния Андрей, но она не слушала.

– Вы просто вспомните, насколько сложно складывались отношения у ваших детей с другими нянями и насколько…

– Я понял! – настойчивее прикрикнул Андрей. – Давайте переговорим завтра. До свидания!

Раздражённо положил трубку. Ну надо же, как не вовремя! Сердце всё ещё гулко стучало в ушах и томило сладким предвкушением возвращения на кухню…

Однако Оксаны там не оказалось. Не было и её обуви перед входом и сумочки на вешалке. Она просто, улучив момент, сбежала. Вот тебе и вся твоя пьяная романтика, Иванов.