Личное дело опера Иванова

Глава 16

С утра пораньше, ещё даже Оксана не успела прийти, позвонила вдруг заведующая диспансером.

– Андрей Иванович, я по поводу вашего недовольства Красновой. Вы были абсолютно правы, и вам действительно виднее, кто подходит для ваших детей, а кто нет! Сегодня до обеда я подготовлю анкеты других кандидаток, вам нужно будет просто заехать ко мне и выбрать.

Андрей разулыбался.

– Спасибо, Анна Петровна, но я передумал. Оксана Васильевна меня полностью устраивает.

– Но… Но вы же говорили… Андрей Иванович, ради вас я перерыла всю картотеку, я подняла все свои связи, чтобы найти для вас лучший вариант в городе!

– Мне очень жаль, что я вас так озадачил. Но, думаю, проделанная работа не останется напрасной, Артём ведь не единственный, кому требуется квалифицированная няня?

– Но…

В дверь позвонили.

– Ещё раз извините, Анна Петровна. Мне нужно идти.

Маринка, как назло, тоже проснулась сегодня ни свет, ни заря, и уже тёрлась в коридоре. Поэтому и Андрей с Оксаной ограничились стандартными вежливыми приветствиями… И взглядами, улыбками, вороватыми, мимолётными прикосновениями рук. Это было и глупо, и странно – когда тебе под сорок, и ты не связан обязательствами, ты разве не можешь позволить себе открытые отношения?

Не мог. Несмотря на сумасшедшее притяжение и эйфорию, где-то внутри всё равно сидело что-то, что заставляло осторожничать. Да и обязательство всё-таки имелось – перед детьми.

Маринка была не в духе. Капризничала, пока Оксана её заплетала, дерзила Андрею и всячески демонстрировала свой характер. Отчасти это напоминало её поведение с предыдущими няньками, но было и ещё что-то новое, непонятное. Что-то, что интуитивно хотелось пресечь на корню. И Андрей пресекал: одёргивал, грозил, стыдил. Как обычно. Вот только теперь в этой пикировке незримо присутствовала третья сторона – Оксана. И она постоянно посылала Андрею какие-то знаки, словно он делал что-то не то. Это сбивало его с мысли и решимости сразу затянуть Маринке гайки потуже, чтобы впредь неповадно было. Сдерживался, как мог, пытался быть мягче, хотя внутри всё клокотало. Так и прошла вся «смена караула», а ведь хотелось совсем другого…

Из дома выходил с ощущением дикой жажды, словно побывал возле колодца, но так и не сделал ни глотка. А когда уже почти спустился на первый этаж, сверху окликнула Оксана. Слетела к нему, повисла на шее, суетливо осыпая поцелуями лицо.

– А Маринка где? – дурея от вкуса её губ, шепнул Андрей.

– В туалете.

С упоением сжал её в объятиях, превращая россыпь лёгких поцелуев в один долгий и глубокий.

– Ой! – раздалось вдруг сверху. – З… здрасти, дядя Андрей!

Андрей, резко отстранившись от Оксаны, обернулся. Машинально поправил узел галстука. Колька отвёл взгляд, шмыгнул носом. Пауза.

– А вы это, на счёт колеса не спрашивали?

– Нет ещё. Сегодня узнаю.

– М-м. А меня мамка за молоком послала. – Громыхнул пустым бидоном, но сам так и стоял на месте, не решаясь идти мимо.

– Ладно, я пойду, – шепнула Оксана и, смущённо заправляя волосы за ухо, побежала наверх.

– Здрасти, – вежливо посторонился Колька.

– Здравствуй, Коля…

***

На работе всё больше ощущался гнёт предстоящего на следующей неделе слёта ветеранов. Львович, похоже, задался личной целью показать своё Отделение достойнейшим на общем фоне, поэтому и сам покоя не знал, и другим не давал. Он даже запретил ремонтникам продолжать ремонт в коридоре, велев отмыть то, что есть и, красиво оставив ко́злы на местах, создать видимость замершей бурной деятельности:

– К нам почётный гость приедет, а у вас тут пылища до потолка и краской воняет – не продохнуть! Нет, давайте-ка, порядочек наведите и займитесь пока чем-нибудь в дальних кабинетах. Только аккуратненько!

Участковых напряг выискиванием и устранением недочётов на участках: никакой стихийной торговли, все крышки люков на местах, надписи на стенах закрасить, начальников ЖЭКов обязать к своевременной уборке мусора из урн и баков… И прочее, и прочее. Операм тоже досталось – круглосуточные дежурства в усиленном режиме, пресечение любых правонарушений в зачатке. Можно подумать, до этого они целыми днями ни черта не делали! Но спорить было бесполезно. Сотрудники шутили между собой: не заставил обходить всех жителей первых этажей, с требованием обеспечить чистоту своих окон – уже хорошо!

– И чтобы никаких мне цыган, ясно тебе, Иванов?! – окликнул он напоследок, когда все уже расходились из кабинета. – Малейший залёт, и ты у меня не то, что к операм не вернёшься – из участковых вылетишь, до пенсии в дежурке на входе сидеть будешь, ясно?!

Послышались лёгкие, незлобливые смешки от коллег, но Андрей понял этот финт правильно – на летучке присутствовал Маруновский, а значит теперь, после слов Главного, в дни слёта ветеранов вполне стоило ожидать наплыва ряженых. И действовать оперативно.

Едва добрался до участка, как уборщица баба Катя сообщила, что «телефон уже поплавился, точно!» И не успела она ещё договорить, как тот и вправду затрезвонил.

– Андрей Иванович, ну слава богу! Я уже извелась вся, хоть лично к вам езжай, честное слово! – затараторила заведующая диспансером. – Вы простите меня, Христа ради, но я ведь вас подвела! Я ведь недоглядела, ой, как не доглядела! На счёт Красновой-то! Я же вам расписала её, как звезду небесную, а она, оказывается-то, самозванка! Да чего там – мошенница! Она же говорила, что научный труд у неё какой-то там, программа и все дела, а вчера выяснилось, что на самом деле – не её это всё, а её мужа! А она просто ассистенткой при нём была, бумажки с места на место перекладывала! Зато, как сладко мне завирала, вы бы слышали!

Говорила путано, волнуясь и стараясь ничего не упустить, а Андрей слушал и словно лично окунался в пережитую Оксаной травлю от коллег и отчаяние, которое вынудило её уйти из института. Впервые за всё время подумалось: что же там за муж такой… гад? И вдруг жутко захотелось на него взглянуть.

– Вы меня простите, Андрей Иванович, это я, конечно, виновата – недоглядела! Мне так стыдно, вы не представляете! – убивалась заведующая. – Даже и не знаю, как сказать, но, возможно, Краснова эта ещё и опасна! И вы знаете, раз такое дело, я вот прям лично возьмусь за ваших детей, пока мы с вами окончательно не найдём нового специалиста! У меня и опыт большой, и как раз отпуск вчера начался. Я готова приступить прямо сейчас, пока беды какой-нибудь не стряслось! Вы уж меня простите, что так вышло! Алло! Алло, Андрей Иванович, вы меня слышите? Алло!

– Да, я слышу, Анна Петровна. И очень благодарен вам за честность, наверное, это было непросто. Но хочу вас успокоить – я не разделяю ваших опасений насчёт Оксаны Васильевны. По поводу её научного труда сходу судить не берусь, здесь нужно разбираться по существу, а вот с детьми она ладит очень хорошо, и это я вижу сам. И, пожалуй, впервые за всё время это именно тот специалист, которым я доволен на все сто. Вы с самого начала были правы, рекомендуя мне именно её. Поэтому не переживайте. И пусть всё остаётся как есть.

– Но, Андрей Иванович! Неужели вы не понимаете, что обманула в одном, значит, обманет и в другом…

– Понимаю. Но я с этим разберусь. Спасибо, что предупредили!

Сидел потом и смотрел на телефон. А ведь Оксана была права, когда с таким отчаянием рассказывала о сворованной у неё работе – в их кругах, это, похоже, действительно что-то вроде клейма. Никто не разбирается в самой ситуации, всем очевидно, что научные труды пишут доценты и профессура, а ассистенты просто таскают им бумагу. Но Андрей был не из их круга, и он верил Оксане. Интересно, а так ли уж безнадёжно это дело в плане доказательства авторства? Мысленно поставил себе галочку: выбрать момент, когда Оксана сможет поговорить об этом спокойно, и попытаться разобраться.

А сейчас просто не удержался и набрал свой домашний номер. Ответила Маринка.

– Привет, дочь. Как дела?

– Ой, пап, всё нормально! – прокричала та. – Бесимся!

– Чего?

– Бесимся! Ко мне Таня в гости пришла! Мы тут ска-а-а-а-чем! – завизжала так сильно, что пришлось отвести трубку от уха.

– А Оксана чем занимается?

– Не знаю, она с Тёмкой в другой комнате.

– Позови её.

– Зачем? – Маринка, кажется, даже перестала скакать, и Андрей так и увидел её капризную утреннюю стойку – взгляд исподлобья, губы поджаты, руки сцеплены на груди.

– За надом! Сказал, трубку дай!

Беззвучно ругнулся. Твою мать. Чёрт… Не сдержался. Занесло.

– Да? – ответила Оксана.

– Привет.

– А… Да, добрый день, Андрей Иванович.

Андрей усмехнулся:

– Что, Маринка уши греет?

– Да, – в голосе послышалась улыбка.

– Понятно. – Дошло вдруг, что ему и сказать-то особо нечего. Просто хотелось услышать её, почувствовать рядом. – Чем занимаетесь?

– Гулять собираемся.

– Понятно, – намотал на палец телефонный провод. Размотал. Чувствовал себя несуразным подростком. – А я работаю.

– Это хорошо.

– Да не особо. На самом деле вечера жду, а время так тянется…

Пауза в трубке и ощущение тепла.

– Да. Согласна.

После этого разговора время, казалось, потянулось ещё медленнее. Но потом пришёл Петров, и они отправились на обход участка. Одно за другое, и дел нацеплялось столько, что едва успели на летучку, а потом ещё и снова зарулили по двум адресам, дорабатывая.

И как бы ни хотелось попасть домой пораньше, а вернулся с опозданием больше чем на час. А там вездесущая Маринка: оккупировала, то повисая у него на шее, то засыпая разговорами и всячески игнорируя при этом Оксану. И ведь, лиса, сменила утреннюю тактику – стелила теперь мягко: «папочка, папуличка», даже сюсюкать начала, чего сто лет уже не бывало. А Оксана смотрела на это и улыбалась.

– А как она днём? – уловив мгновение, спросил Андрей.

– Отлично! Когда мы с тобой порознь, она золотой ребёнок.

– М-да. И надолго это с ней?

Оксана пожала плечами:

– Мне кажется, это не от неё зависит.

– А от кого?

Она снова пожала плечами, встала.

– Я пойду?