Личное дело опера Иванова

Глава 20

Ночка выдалась суетная. Пока Иванов на пару с Харламовым шерстили город, провинившийся Петров сидел у Андрея дома и, приглядывая за детьми, параллельно бдил на телефоне. Но восьмидесятилетний ветеран, герой Советского Союза, генерал-полковник внутренней службы в отставке Попковский пропал. Последнее возможное место его пребывания – аэропорт. Некто по имени Попковский Василий Михайлович действительно прилетел в город и благополучно получил свой багаж. А что дальше не известно, он так и не заселился ни в одну из гостиниц. Однако и в криминальных сводках, а также в больницах и моргах его, к счастью, тоже не было.

За всю ночь Андрей так и не доехал до дома. А рано утром, едва только открылся автобусный парк, он уже был там. Но ни один из водителей, выходивших накануне в рейс по маршруту «Аэропорт-Центральный автовокзал» ветерана не помнил. Осложнялось всё тем, что у Андрея не было его фото, а Львович, у которого возможно, это фото было, мирно спал всю ночь, даже не подозревая, какая туча сгустилась над его отделением. Ведь мало того, что Попковский был особым почётным гостем слёта ветеранов МВД – он был ещё и родственником первого заместителя министра внутренних дел СССР. И его исчезновение действительно было катастрофой.

Но делать нечего, и Андрей ещё до начала планёрки всё-таки доложил ситуацию Львовичу.

– Что?! Что?!! – багровея, брызгал слюной взбешённый начальник. – Что ты сделал, Иванов? Забыл?!

Сдавать Петрова Андрей, конечно, не стал. Ответственное задание было поручено ему лично, уважительной причины для перепоручения, тем более устно, на ходу, не было. Ну кроме как «по личным обстоятельствам» …

– У меня дочь вчера пропала, Борис Львович. Я просто закружился. Осознаю, что это недопустимо, признаю вину, но…

– Ты у меня со своими личными делами вот где! – рубанул ребром ладони по горлу Львович. Испарина на его багровом лице сбиралась крупными каплями, и, стекая по вискам и шее, оставляла тёмные мокрые пятна на воротничке сорочки. – Я тебя сотни раз предупреждал, что добром это не кончится, я тебе сколько раз говорил, что ты доиграешься у меня до занесения в Личное дело?!

И это он ещё не знал, что Маринка с Тёмой сидели сейчас этажом выше, у Андрея в кабинете. Больше девать их было просто некуда.

– Это ужасное стечение обстоятельств, – выслушав гневную отповедь, попытался продолжить Андрей, – но по имеющимся у меня данным Попковский не проходит ни по одной оперативной базе минувших суток, а значит, чисто теоретически, с ним всё в порядке. Найдём, Борис Львович! Да он, может, и сам появится. Ну, мало ли…

– Что?! Что?! Ты… Ты что, предлагаешь мне ждать, пока он, может быть, найдётся?! Ты… Ты под монастырь меня подвести хочешь, Иванов? Ты Отделение наше хочешь с грязью смешать?

– Никак нет, Борис Львович, я пытаюсь решить эту проблему. Минувшей ночью мною были проверены все гостиницы города и…

– Молчать! – треснул кулаком по столу Львович, и тут же схватился за сердце. Кривясь, помассировал грудь.

– Может, воды? – нерешительно глянул на графин Андрей.

– Мне от тебя, Иванов, только одно теперь нужно… – Замолчав, отдышался, успокоился, поправил карандаши и бумаги на столе. И вдруг снова сорвался, с размаху шлёпнул по столу ладонью: – Рапорт об увольнении! И что бы ни дня я тебя больше в Отделении не видел, иначе вылетишь у меня по несоответствию!

– Ну? – едва Андрей вошёл в кабинет, подскочил с места Харламов.

– Рапорт.

– Ну твою ж мать…

Петров тоже заторможенно поднялся, вымученно потеребил ворот сорочки.

– Андрей Иванович, ну не пойдёт так… Я виноват. Разрешите мне и отвечать!

– А ты, Петров, лучше вообще мне на глаза не попадайся хотя бы пару дней! – в сердцах рявкнул Андрей.

Харламов тут же подцепил его под локоть:

– Ну-ка выйдем на пару слов.

В коридоре, как обычно перед планёркой, было людно и, несмотря на временно приостановленный ремонт, пахло сырой штукатуркой и краской.

– А вот это ты зря, Андрюх, – подождав, пока пройдут лишние уши, нахмурился Харламов. – Зачем ты его выгораживаешь? Сегодня он поручение выполнить забыл, а завтра что, табельник* потеряет?

– Ты не понимаешь, Олеж. Васька толковый, перспективный кадр, а залёт этот – просто человеческий фактор. Я ведь, если честно, тоже про Попковского совсем забыл, хотя должен был перезвонить Ваське, что точно не успеваю. Ну и какой теперь смысл его светить, если отвечать всё равно мне, как старшему? Лучше пусть на участке за меня останется, чтобы Маруновскому обломаться хоть немного.

– «За меня»! – вздохнул Олег. – Сам подумай, что говоришь-то! Найдётся ваш Попковский, никуда не денется. А там, глядишь, и Львович в себя придёт, первый раз что ли лютует? Эх, сейчас бы Маруновского за яйца взять по поводу превышения должностных! Тогда и Полкан точно отвлёкся бы.

И как по заказу в этот момент в конце коридора показался Маруновский. Весь из себя невозможно серьёзный, гладко выбритый и причёсанный. Ну ни дать ни взять, образцовый участковый.

– Лёгок на помине, – пропустив его мимо, скривился Олег.

– А ну-ка, погоди… – Оставив Харламова, Андрей догнал Маруновского, подстроился под его шаг. – Серёг, ты на планёрку?

– Дурацкий вопрос, Иванов. А вот ты, смотрю, и не чешешься? Снова личные обстоятельства?

– Да нет, просто, – и, решительно удержав за плечо, Андрей склонился к его уху: – Львович опять лютует, имей в виду!

Маруновский отпрянул, разрывая контакт, и что-то недовольно буркнув, поспешил сбежать.

– Надо же, какие нежности, – усмехнулся за спиной Харламов. – Я уж, грешным делом, испугался, что ты его сейчас в дёсны расцелуешь, а ты чего-то застеснялся. Не я ли помешал?

Андрей задумчиво поскрёб подбородок:

– Думал, померещилось, но от него действительно пасёт Иркиными духами. Такой, знаешь, специфический приторный аромат, что-то восточное. Вчера впервые с таким столкнулся. И сдаётся мне, что это неспроста… – И резко развернувшись, помчался в кабинет.

К тому моменту, как Петров вернулся с планёрки участковых, Андрей уже выяснил адрес, по которому находился телефон, номер которого оставила ему вчера Ирка. И это был тот самый дом и тот самый подъезд на участке Андрея, откуда полторы недели назад в самый разгар рабочего дня с довольной рожей выходил Маруновский.

– Так, давай только без суеты, Андрюх! – сбегая на планёрку оперов, посоветовал Харламов. – Сейчас не время для кипеша без оснований, сам понимаешь. Но в целом, какой-никакой, а мотивчик для подставы, которого так не хватало во всей этой истории с цыганами, наконец-то вырисовывается. – Бросил осторожный взгляд на Маринку, которая, измучившись от безделья, развлекалась тем, что читала какие-то нотации Тёмке. А тот, измучившись ничуть не меньше, крутил верёвочку и монотонно твердил Маринке в ответ что-то своё. – Вот только дельце, похоже, снова рисуется под грифом «Очень личное дело Иванова», а у Львовича уже скоро припадки на этой почве начнутся.

Андрей усмехнулся. Он и сам всё понимал – и про обоснования, и про личные мотивы. Но не это его сейчас волновало, а мысль о том, что, а вдруг и исчезновение Попковского тоже дело рук Маруновского и, как теперь выясняется, ещё и Ирки? Это, конечно, уже походило на паранойю, но чем чёрт не шутит?

– Ну что там? – поднял он взгляд на замершего возле двери Петрова. – Отхватили?

Василий виновато кивнул:

– По полной. – Положил на стол лист. – Ориентировка на поиск Попковского, пока неофициальная, в режиме неразглашения. Ответственным назначен Селивёрстов.

– Спасибо, не Маруновский, – усмехнулся Андрей, принимая бумагу, вглядываясь в маленькую фотографию очень плохого качества.

– Ну да. Только это ещё не всё, – прибито продолжил Петров.

– Ну?

– Вас, – запнулся, – вернее, нас с вами, от поисков отстранили.

Андрей вздохнул. Это всё было справедливо, ожидаемо и довольно стандартно – и показательная порка, и принятые меры.

– Ну и отлично. Но от текучки нас никто не отстранял, так что не расслабляемся, Вась. Дуй в участок, займись бумажками, а я попробую детей пристроить хотя бы на пару часиков, и тоже подъеду.

Маринка удивлённо обернулась:

– А Оксана когда придёт?

– А-а-а-ксана! – тут же ухватил её за локоть, настойчиво требуя внимания, Тёмка. – А-а-а-ксаночка придёт! Придёт!

– Ну конечно придёт! – деловито перехватила его за ладонь Маринка. – Она же теперь с нами живёт! Ты не знал, что ли?!

– А-а-аксаночка придёт!

Маринка со вздохом закатила глаза:

– Вот долдон!** Пап, можно мы с ним погуляем, а то замучил уже!

– Ээ… Да, конечно. Только не перед входом. За угол отойдите. Я скоро.

Когда они ушли, Андрей ещё некоторое время отходил от неожиданной уверенности Марины, что Оксана придёт. Похоже, в ближайшем будущем, его ожидало ещё и объяснение с дочерью… Наконец, схватился за телефон. Обзвонил нескольких знакомых, кому бывало и раньше оставлял на часок-другой детей. Безуспешно. Никто не мог. Но он всё равно упрямо продолжал перебирать варианты…

…А мысли снова и снова возвращались к Оксане. Щемили, терзали, заставляли гордость жалобно скулить. Искали оправдание тому, что так и хотелось сделать – позвонить ей. Ведь, ну ладно, с личным у них не вышло, но за детьми-то… Стоп! Вот как раз-таки детей ей категорически нельзя!

Накатывало отчаяние. Подмывало написать ещё один рапорт о неотложных личных обстоятельствах и полагающихся в этой связи отгулах… Но не мог. Только не сейчас! Сейчас речь шла уже даже не о том, останется ли он на службе вообще, а о том, уйдёт достойно или с позором. Позор уже случился – перед всем отделением. Теперь нужно было вернуть доброе имя, и ради этого пойти на очередное нарушение распоряжения начальства – вплотную заняться поисками Попковского и хоть наизнанку вывернуться, но найти!

Василий, узнав об этом, понимающе кивнул.

– Андрей Иванович, разрешите и мне принять участие? Ну правда, я должен! Моя ведь вина!

– Ты примешь, Вась, даже не сомневайся! И тебе достанется самая ответственная часть: смотреть за детьми. Причём, не отрываясь от текучки, и постоянно находясь на связи со мной. Так что дуй, давай, в участок, мы скоро тоже подъедем.

Уходя, сдал табельное. И это тоже было сродни позору. Львович на этот раз, похоже, был настроен серьёзно, демонстрируя свою опалу по всем фронтам, хотя знал ведь прекрасно, что уж в плане оружия Андрей точно надёжный.

Дежурный, принимавший ствол, усиленно делал вид, что ему нет до этого никакого дела, но при этом растеряно отводил взгляд. Похоже, всё отделение уже знало, что к чему. Андрей даже не удержался, глянул на доску почёта на выходе – не сняли ещё его фото? Нет, пока не сняли. Просто не успели, наверное.

Поехал с детьми домой. Нужно было собрать им что-то на обед, плюс Маринка изгалделась, что ей скучно и просила альбом с карандашами. Андрей оставил бы её дома, она была вполне самостоятельная и прекрасно дождалась бы вечера гуляя с подружками или позвав их в гости, но тревогу вызывал Тёмка. Как он будет себя вести – непонятно, а поэтому Марине, совсем как большой, предстояло временно стать для брата нянькой.

Отчаянно ругал себя за то, что не может плюнуть на всё и просто, как нормальный отец, заняться детьми. Обещал себе, что как только разберётся с возникшим кризисом, так сразу же посвятит себя детям. Может, согласится-таки на предложение Машкова и подастся в его службу охраны… Но тут же понимал, что это навряд ли, и он сам себе нагло врёт и скорее сдохнет, чем оставит службу в органах добровольно.

И единственным плюсом всего этого сумасшествия было то, что в голове наконец-то не осталось места для мыслей об Оксане. Просто саднило где-то фоном, как-то исподтишка вытягивало силы, словно наливая тело свинцовой тяжестью.

– …Держите! Держите воров! – раздалось вдруг как из тумана, и Андрей очнулся.

Привычно дёрнулся, завертелся, озираясь: их автобус как раз стоял на остановке, на подножки задней площадки поднимаются последние пассажиры. А чуть поодаль, на улице, суетится народ. Что-то явно случилось. Дверцы стали съезжаться, но Андрей удержал их, распахнул силой и, суетливо подхватив детей под мышки – одного одной рукой, другого другой, выскочил из автобуса. И так и помчался на шум.

– Вот, вот милиция! – увидев его, радостно завопила какая-то тётка. – Туда они побежали! Туда!

– Разберёмся, гражданка, – осматривая место происшествия, оттеснил её в сторону Андрей.

– Пап пусти… Я сама!

И он понял вдруг, что до сих пор держит детей навесу. Отпустил. Слегка виновато улыбнулся:

– Посмотри за Тёмкой, Мариш, я сейчас, только узнаю, что тут случилось и… – И тут же, словно по щелчку пальцами, переключился из режима отца в режим милиционера: – Граждане, сохраняйте спокойствие! Тех, кто лично наблюдал произошедшее, прошу оставаться на месте, для дачи показаний!

А оказалось, здесь на какого-то мирно шедшего по улице деда налетели три цыгана и, толкнув его, так что тот полетел навзничь, украли выпавший из его руки чемодан. Дедулю этого сердобольные граждане уже отвели на скамейку поблизости. Теперь он сидел там и, держась за сердце, грозно и не обращаясь ни к кому конкретно, на все лады костерил милицию.

– Бездельники! Дармоеды! А ещё Город-герой! Великий, стоический город, а у вас тут шпана средь бела дня беспредельничает! Милиция называется! Позор! Да в моё время, да за такое бы сразу к стенке! Да я… Да мне… – А увидев Андрея и вовсе взревел: – А, майор, пожаловал! Твой участок? Это что же за, прости пожалуйста, срамоту ты здесь у себя развёл, а, майор?!

А Андрей в это время глазам своим поверить не мог! Он хотя и видел Попковского только на махонькой фотографии плохого качества, но сомнений не было – почётный гость нашёлся!

_______________________________

* Табельник (жарг.) – табельное оружие.

** Долдо́н (разг.) – Тот, кто повторяет одно и то же.