Лола – любящее сердце

20. Если выйти на минутку

«Преэклампсия», «токсоплазмоз» и «листериоз». Звучит, как волшебные слова из нашей с Фло коробки. К сожалению, это не так. Я узнала об этом на следующий день, когда обнаружила на мамином прикроватном столике книгу для беременных. После обеда папай с дедушкой закупали продукты для ресторана, а у мамы смена в больнице была до шести, и я осталась одна.

Вообще-то, мне тоже следовало бы потрудиться. Домашнее задание по математике давно этого дожидалось. Мы как раз проходили «объем», и нужно было подсчитать, сколько литров может поместиться в различные по размерам сосуды. Я грызла ручку, но в голове у меня была только мамина головная боль, которая к утру стала еще сильнее. Тогда я решила вытереть везде пыль, чтобы хоть как-то порадовать ее, и обнаружила эту книгу.

Там говорилось не только о том, как протекает беременность, но и о всяких осложнениях, которые могут случиться в это время. Преэклампсия — это опасный токсикоз, который сопровождается головной болью. Токсоплазмоз — заболевание, которое вызывают микроскопические паразиты, обитающие в сыром мясе и экскрементах животных, особенно кошек. Листериоз — очень редкая инфекция, которая может вызвать ужасные последствия. Поэтому беременным не рекомендуется пить сырое молоко.

Из книги нельзя было понять, что такое инфекция, но я и без этого испугалась. Я даже не представляла, что маму и братишку подстерегает столько опасностей! Я подумала про мамину головную боль, Белоснежкин туалет и молоко в холодильнике. Чтобы мама была поосторожнее, я нарисовала здоровенный череп и приклеила его к бутылке молока. Потом убрала из прихожей кошачий туалет и поставила его, — тоже с изображением черепа, — в своей комнате. Затем я решила порадовать маму «ванной Клеопатры», когда она вернется домой. О ней я тоже вычитала в книге для беременных. Правда, заниматься ее приготовлением там советовали мужу, но у папая и без того по горло работы.

Для «ванны Клеопатры» нужно смешать два литра молока с тремя чашками морской соли и чашкой меда и растворить эту смесь в воде с температурой 37 градусов. Мерцание свечей и классическая музыка помогут создать подходящую атмосферу.

Именно то, что нужно маме! И все составляющие под рукой. Мама обычно приходит примерно без четверти семь, а в половине шестого я взялась за дело. К сожалению, хорошо смешать молоко с медом у меня не вышло. Мед скатывался в шарики, поэтому пришлось разогреть всю смесь на плите.

Я помешивала жидкость в кастрюльке, пока весь мед не растворился. Потом я сняла молоко с плиты, всыпала туда морскую соль, еще раз все перемешала и с полной кастрюлькой направилась в ванную. Было шесть ноль пять. Я открыла теплую воду, вылила в ванну молоко с солью и медом, притащила свой проигрыватель и вставила в него диск с бразильской гитарной музыкой. Правда, на кухне вместо свечей валялось только несколько огарков.

Чтобы атмосфера была соответствующей, мне пришлось залезть в свою копилку и бежать за свечами. Магазин находился сразу за углом. Сейчас было шесть десять, а ванна даже на четверть не наполнилась. Я все успевала!

В магазине имелись даже свечи с ароматом ванили и меда. Правда, стоили они два евро пятьдесят центов, но для мамы мне ничего не жалко. К счастью, возле кассы никого не было, поэтому через три минуты я уже выходила на улицу. Напротив магазина текла речушка, на противоположном берегу которой находилась моя старая школа. На берегу на скамейках днем сидели старушки, а вечером собирались музыканты и пили пиво.

Но когда я вышла из магазина, на скамье напротив сидел совсем другой человек. Молодая девушка со светлым конским хвостом. В руке у нее было мороженое, а перед ней стояла коляска.

Я глазам своим не поверила.

— Салли? — воскликнула я.

Девушка обернулась и улыбнулась. Это и в самом деле была она.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, когда я перебежала дорогу.

— Я здесь живу, — ответила я и покосилась на коляску. — А ты?

— Нянчу малыша, — сказала Салли, кивнув на малыша в коляске.

Младенец лежал смирно и сосал пустышку с синим зайчиком. Он был старше, чем Карл из бабушкиного книжного магазина, и гораздо симпатичнее. На головке у него курчавились каштановые волосы, а глаза были такими темными, что зрачков не было видно. Кожа у него была цвета кофе с молоком.

— Это Антон, — сказала Салли. — Они живут возле Городского склада, но по четвергам малыша привозят сюда на специальную гимнастику. Сегодня его мама занята, поэтому с ним пришла я.

Я вспомнила, что рядом находится специализированный детский центр, где для детей проводятся различные оздоровительные курсы.

Малыш побарахтался, выплюнул соску и улыбнулся мне. Я растерялась.

— А сколько ему? — робко спросила я.

— Восемь месяцев, — ответила Салли. — Правда, милый?

— Да, — выдохнула я. — А можно… могу я подержать его на руках?

— Конечно, — сказала Салли. Она вынула малыша из коляски и усадила ко мне на колени.

— Ба-ба, — сказал Антон, схватил мой кулончик со львом и потянул к себе. Вот так силища!

— Эй! — засмеялась я. — Нельзя!

— Мммба! — заявил Антон и похлопал меня по щеке ручкой. А потом запрыгал у меня на коленях. Он был такой теплый и пах просто замечательно. Детским кремом, солнцем и самим собой.

Я разжала пальчики, все еще стискивавшие кулон, осторожно убрала маленькую ручку и легонько покачала малыша. Антон радостно забулькал.

— Кажется, ты ему понравилась, — сказала Салли. Она внимательно на меня посмотрела, слегка нахмурилась, а потом заулыбалась до ушей.

— Теперь я знаю, где я тебя видела! — объявила она. — Ты — суперняня!

— Э-э… — я почувствовала, что краснею. — С чего ты взяла?

— Видела твое объявление, — сказала Салли. — Оно валялось в прихожей у мамы Антона. Она говорит, что нашла его под дворником на стекле машины, и считает, что это ужасно оригинально.

Я сглотнула. «Антон в машине»! Я вспомнила автомобиль с детским сиденьем, на котором оставила объявление, когда возвращалась от Алекса. Оригинально? Мне стало не по себе. Десятилетняя (ну пусть почти одиннадцатилетняя) девчонка утверждает, что она суперняня и обещает присматривать за ребенком, как никто. А сама не способна даже прокатить малыша в коляске, не врезавшись в дерево. Почему Гарсиэлла не отговорила меня от такой глупости?

Я перестала покачивать коленями, и Антон сразу забарабанил ножками.

— Я, я, я! — повторял он.

Я опять начала качать. Антон забулькал, а Салли поинтересовалась, отозвался ли кто-нибудь на мое объявление.

— Нет, — пожала я плечами. — Наверно, я еще слишком маленькая.

— А почему тебе хочется нянчить именно мальчиков? — снова улыбнулась Салли. Должно быть, вспомнила текст моего объявления.

«Опытная няня позаботится о ваших новорожденных сыновьях»!

Я представила, как Салли и мама Антона хохотали над этими словами, и почувствовала себя законченной идиоткой.

— У меня скоро будет маленький братишка, — сказала я. — И я хочу быть к этому готовой. У меня есть маленькая тетя, но ей уже три года, и, кроме того, девочки сильно отличаются от мальчиков.

— Трехлетняя тетя? — удивилась Салли. — Круто! Как же так получилось?

Я рассказала, что бабушка родила маму в семнадцать лет, а в сорок пять снова забеременела.

— Когда родилась Лизбет, мне было семь, — добавила я. — А у тебя есть братья или сестры?

Салли покачала головой:

— Мама говорит, что одного ребенка более чем достаточно.

Я даже вздрогнула — до того сухо и резко прозвучал ее голос.

Антон начал икать, и я перестала его качать. Салли достала из кармашка коляски бутылочку с соской.

— Вот, — сказала она. — Дей ему попить — это помогает.

Я предложила соску малышу, и он сразу же начал жадно пить. И при этом смотрел на меня своими огромными черными глазами. На сердце у меня сразу стало очень тепло.

— А у мамы Антона темная кожа? — спросила я.

Салли покачала головой:

— Нет. У него темнокожий отец, но он ушел от них. Они живут вдвоем. Когда я была маленькой, мама Антона была моей няней, а теперь я за ним присматриваю.

Салли улыбнулась. Ее белокурые волосы отливали шелком.

— Если хочешь, можешь как-нибудь прогуляться вместе с нами.

Я была готова броситься на шею Салли!

Добрый знак. Именно это я подумала, когда увидела наклейку «Антон в машине». Я вспомнила, как когда-то мой воздушный шарик с записочкой, в которой было желание обзавестись близкой подругой, зацепился за мачту парусника «Рикмер Рикмерс». Его сняла оттуда Фло, она-то и стала мне верным другом. «Это же чудо, — сказала тогда мама, — что шарики иногда попадают туда, куда надо».

Но с объявлениями все по-другому. Я уже почти отказалась от желания стать няней, и тут появилась Салли.

Я как раз хотела спросить, когда они с Антоном отправятся на прогулку в следующий раз, когда послышался оглушительный вой сирены. По Оштерштрассе мчалась пожарная машина. Видно ее было издалека. Другие машины прижимались к обочине, а сирена завывала все громче и громче. Пожарная машина поравнялась с нами и свернула на нашу улицу. Антон вздрогнул, выплюнул соску и расплакался.

— Тише-тише, — сказала Салли, ласково поглаживая малыша по головке, а я нежно прижала его к себе.

Салли снова сунула соску в рот Антону и запела песенку пожарной команды, которую даже тетя Лизбет еще не знала:

— На автомобиле скором

вместе с бравым брандмайором

мчимся мы, доспехами звеня.

Серебром сверкают каски,

словно витязи из сказки

мы выходим из огня!

— Я, я, — забулькал Антон, снова выплюнув соску, а я подхватила песенку:

Серебром сверкают каски,

словно витязи из сказки

мы выходим из огня!

Антон захлопал в ладоши, и мы втроем рассмеялись.

Сирена стихла, и Салли взглянула на часы.

— Черт! Нам пора бежать, — сказала она. — Мама Антона ждет нас без четверти семь перед церковью.

Без четверти семь? Мое сердце так и подпрыгнуло.

— А который уже час? — спросила я.

— Почти семь, — ответила Салли.

О Боже!!!

Я схватила пакет со свечами и вскочила. Домой я неслась быстрее, чем пожарная машина. Которая стояла как раз перед нашим парадным.

Но вовсе не потому, что там случился пожар.