Ляля для босса. Это наша дочь!

Глава 27

Варя.

Упаковывая Соньку во флисовый комбинезон, подгоняю шёпотом Тёму.

– Бегом. Шевелись, пожалуйста!

Тёма сонный ещё, в мятой рубашке и одном носке, но уже натягивает на себя куртку.

– Тём!

– А? – Вскидывает на меня взгляд заторможенно.

Киваю на его ноги.

Брат морщится, чешет голову. Топчется вокруг себя в поисках носков.

– А где?

Выдергиваю носок из его сжатой ладони, размахиваю перед его носом.

– Стой. Как домовёнок… – Приглаживаю ему волосы пятернёй. – Опять жаловаться будут.

– Да в баню их…

– Нельзя, Тём. Мы же типа приличные.

– Типа, – стебёт меня Тёма, обозначая пальцами кавычки в воздухе.

Одеваю Соньку. Бегу до кухни, из шкафчика достаю пару злаковых батончиков.

– Держи, перекусишь сегодня в дороге.

– Ладно… Спасибо, Командир.

Тёма, запинаясь о собственный рюкзак, влетает во входную дверь.

Оба замираем. Втягиваем головы в плечи и косимся на дверь комнаты Марьяны.

– Господи, ты как слон в посудной лавке! Если Марьяна проснётся, нам мало не покажется.

– Тогда пойдём быстрей, пока древнее зло не пробудилось.

Выходим из квартиры. Стараемся не издать ни звука. Я осторожно притягиваю дверь на себя, выжидаю несколько секунд, чтобы убедиться, что с той стороны не слышится ни визга, ни топота.

Тишина.

Отлично.

Древнее зло сладко дремлет. Не привыкло оно к детским ночным концертам.

Тихонечко закрываю за собой дверь.

В лифте Сонька брякает по погремушке, подвешенной к ручке люльки. Тёма, как всегда, залипает в телефон, иногда посматривая на меня.

Выходим на улицу. Свежий утренний воздух бьёт в лицо. Ветер приносит с собой запахи кофе и свежей выпечки из кофейни на углу.

Садимся в машину. Моя ласточка невыгодно выделяется среди хороших дорогих машин на парковке у дома. ЖК дорогой, элитный. Сташевский не поскупился, снял нам квартиру прямо в центре.

Тёма устраивается на переднем сидении, Соня мирно подхрюкивает в автолюльке сзади.

Едем через город. Я смотрю на дорогу, наслаждаясь короткими моментами тишины. И хотя до Тёминой школы нам придётся ездить дальше, новая квартира всё же стоит этих маленьких неудобств.

Вот бы ещё Марьяна исчезла из нашей жизни для полного счастья…

Интересно, надолго она решила задержаться?

– Варь… – Прерывает Тёма полёт мысли.

– М?

– Можешь мне дать немного денег?

Иррационально напрягаюсь.

– Зачем?

– Да просто так, – мнётся Тёма, ковыряя молнию куртки. – Можешь или нет?

– Сколько тебе надо?

– Двести рублей, – кидает на меня быстрый нерешительный взгляд, будто боится, что я начну допрашивать.

А я, конечно, начну!

– Для чего тебе деньги?

– Говорю же – просто. На карманные расходы. Пацанам всем дают.

– На сигареты? Ты куришь?

– Нет! – Возмущается Тёма.

– Тогда зачем? У тебя кто-то вымогает деньги?

– Нет!

– Если у тебя проблемы в школе, не молчи. Я разберусь. Повырываю руки всем.

– Варь, да нет у меня проблем! А даже если бы и были, я бы тебе не сказал.

– Почему это? – Хмурюсь.

– Ага, чтобы сестра пришла за меня разбираться с пацанами? Это кринж.

– А вот осенью, когда Дмитриева заперли в женском туалете, его папа приходил. И ты это кринжом не считал.

– Варь, батя – это другое.

Уязвлённо фыркаю.

Батя – это другое…

Ну, простите, что я не батя. И даже не мама.

Вот вечно так… Стараешься, стараешься, и всё равно оказываешься недостаточно хороша.

Мне обидно? Конечно, обидно. Потому что мне-то самой кажется, что я делаю невозможное. У других детей базово есть и мама и папа. А у моих – только непутёвая я.

– Так что, дашь денег?

– если скажешь, на что собираешься их потратить.

Тёма резко отворачивается к окну, обиженно пыхтит.

– Ладно, забей… – Уходит снова в свой телефон.

Качаю головой, ругая себя за то, что начала разговор в таком тоне. Наверное, мне и правда нужно перестать пытаться быть для него мамой.

Я вполне неплохо справляюсь со своими обязанностями сестры, верно?

Через несколько минут мы подъезжаем к его школе.

Тёма открывает дверь, хватает за лямку рюкзак и выходит.

– Тём, стой!

Он оборачивается.

Открываю кошелёк, вытаскиваю пятьсот рублей.

– Трать с умом. Зарплата у меня не скоро.

Лицо брата моментально озаряется улыбкой.

– Командир, ты лучшая!

Убегает.

Смотрю ему вслед, пока он не скрывается за школьными воротами.

Соня начинает тихо возиться и кряхтеть. Не любит, когда машина стоит.

– Всё хорошо, малышка. Сейчас поедем.

До офиса добираюсь с трудом.

Утренние пробки, нетерпеливые водители, грубияны – полный набор.

Нервничая, поглядываю на время. Я уже прилично выбилась из графика и остаётся лишь надеяться, что Сташевский сегодня тоже решит чуть опоздать.

Паркую машину, хватаю люльку с Соней и бегу, буксуя на рыхлом снегу. Залетаю в здание офиса.

Створки лифта медленно закрываются.

– Подождите! – Несусь к нему со всех ног.

Мне чудом удаётся втиснуться внутрь за секунду до того, как двери закроются.

По инерции пролетаю ещё метр, буквально влетая в чьё-то влажное от снега пальто. Едва не теряю равновесие, но мужская рука крепко придерживает меня за локоть.

– Осторожней, – говорит низкий голос.

И я, конечно, знаю, кому он принадлежит.

Поднимаю глаза на Сташевского.

Замираю, как олень в свете фар. Слишком близко. Слишком неожиданно.

А ещё у него приятный парфюм. Древесный и табачный, очень мужской.

– Простите, – роняю взгляд в пол.

Щёки привычно пылают. Как всегда в его присутствии.

Он молчит, но его рука всё ещё крепко сжимает мой локоть.

Вырываюсь из его хватки сама, чтобы сохранить остатки достоинства.

Ничего не говоря и не спрашивая, Сташевский забирает автолюльку с Соней у меня из рук.

Будто это самая обычная вещь.

Будто мы всегда так делаем при встрече.

Ослабляю пальцы, позволяя ему взять её, но всё равно нервно прикусываю губу.

Сташевский задирает рукав пальто, смотрит на свои дорогущие часы на запястье. Поднимает голову, сверля равнодушным взглядом створки лифта.

– Надеюсь, опоздания не войдут у вас в привычку.

– Простите, я ещё не рассчитала, сколько времени мне нужно, чтобы добираться с новой квартиры.

Сташевский переводит взгляд на меня.

– Вы обустроились?

– Да, спасибо, всё хорошо.

Он кивает на Соню в люльке.

– Юная леди довольна?

И несмотря на нервозность, что-то в его тоне заставляет меня улыбнуться.

– Юная леди в полном восторге. Теперь столько пространства, чтобы ползать…

– А что до вас? – Внезапно спрашивает он и делает шаг.

Его лицо приближается к моему.

Напрягаюсь. И снова мной овладевает это странное чувство – смесь влечения и тревоги.

Он изучает меня пристально, задерживаясь взглядом на впалых щеках и синяках под глазами.

– Всё хорошо, спасибо.

– Как вам новая спальня? Удобно иметь личное пространство?

Мне хочется отвернуться, спрятаться, но я держусь.

Поджимаю губы и, не краснея… хотя, кого я обманываю – я точно краснею, отвечаю:

– Да. Всё чудесно. Спальня… Такая… Такая спальная… Там есть кровать…

– Кровать. – Глухо повторяет Сташевский, вздёргивая бровь.

– Да. Все, как в моих мечтах.

Он фыркает, слегка качая головой.

– Вы крайне непритязательны, Варвара.

Двери лифта открываются. Вместе выходим в холл.

Настя на ресепшене поднимает голову. Её пухлые губы растягиваются в широкой улыбке, которую она дарит одному лишь Станиславу Сергеевичу. Взгляд спускается на автолюльку с Соней в его руках чуть. Брови чуть хмурятся, но Настя справляется с эмоциями, не давая выражению на лице измениться.

– Доброе утро, Станислав Сергеевич!

– Доброе, – бросает, не глядя на неё.

Настя обиженно поджимает губы и пропадает из поля зрения за высокой стойкой.

Сташевский открывает дверь в мой кабинет, придерживает её, чтобы я могла войти, а потом заходит следом и ставит автолюльку на мой стол.

– Артём свободен сегодня вечером?

– Э… Да… Вроде, да.

– Хорошо, тогда мы вместе заберём его из школы и займёмся вопросами насущными. Можно собраться у вас. Чаем меня напоите в знак благодарности.

– Нет! – Выпаливаю я слишком резко. – Нет, Станислав Сергеевич, к нам сейчас нельзя.

Он медленно поворачивает голову, будто намеревается прочитать по моему лицу, что за странная паника на меня напала.

– Почему?

– У нас страшный кавардак. Вещи валяются. Коробки, сумки… Нам будет не очень удобно.

– Ничего, меня таким не удивишь, – стряхивает с плеча прозрачные бисеринки растаявших снежинок. – Это не создаст мне дискомфорта.

– Зато мне создаст!

Сташевский смотрит на меня ещё пару секунд, будто взвешивает что-то в своём чертовски умном котелке.

– Что ж, ладно, – медленно и с подозрительным прищуром. – Тогда поедем ко мне.

Внутренне вздыхаю с облегчением, хотя понимаю, что это только временная победа.

Он разворачивается, делает пару шагов, но останавливается.

– Да, Варвара, во вторник к нам приедет делегация из Японии. Помните?

– Конечно.

– Этот визит наших зарубежных партнёром крайне важен для «Синтезии» в целом и для меня в частности.

– Ладно…

– Сначала они приедут сюда на экскурсию и презентацию, а вечером у нас будет деловой банкет в «Тэнкай». И я бы очень хотел, чтобы на этом вечере вы меня сопровождали.

– Но… У меня Соня, – тихо возражаю я.

– Мы что-нибудь придумаем.

Чопорно кивая на прощание, уходит.