Любить сложно, не любить невозможно

Глава 35. Новое видение

Майра сидела рядом с Ранбиром и меняла холодные компрессы. Они облегчали боль и ускоряли заживление. Она старалась расслабиться, чтобы Ранбир взял все необходимое для выздоровления и чувствовала, как энергия, перетекая, делает его сильнее. А брат, прикрыв глаза, рассказывал, что происходит при близком общении оборотня и человека.

— Ты поэтому избегаешь людей и… Илы? — приоткрыв, Ранбир скосил на сестру глаза — она смотрела доверчиво и жадно, ожидая продолжения.

— Да, поэтому, — согласился он. — Я не хочу никому причинять вред. К тому же, не уверен, что имею право обрекать ничего не подозревающего человека на жизнь, подобную нашей, на борьбу с самим собой, с всплесками эмоций, — Майра смущенно потупилась, вспомнив свой проступок, но все же спросила:

— А что будет с тем… тем мужчиной?

— Если он сильный, то на время приобретет некоторые наши способности, а если нет, то… — Ранбир многозначительно промолчал, а потом продолжил: — Майра, ведь я всегда тебя учил контролировать эмоции. Мы к ним очень восприимчивы, а ты… своим платьем ты вызвала шквал желания и сама же поддалась ему. По большей части я виноват во всем, что произошло, — он вздрогнул, когда сестра уткнулась лбом ему в руку, но, желая успокоить и превозмогая боль, пожал ее пальцы.

— Почему же ты мне раньше этого не рассказал? — не поднимая головы, шептала Майра. — Я же не хотела никому приносить несчастье. Я же ничего не знала, — она поймала себя на том, что сжалась, сдерживая эмоции, а заодно и блокируя жизненные силы, снова постаралась расслабиться и почувствовала вяжущий вкус неуверенности и смущения брата.

— Я несколько раз хотел завести этот разговор, но никак не решался. Все-таки, это должна делать мама, а не брат, — голос Ранбира сорвался, как будто он готов разрыдаться, и на Майру повеяло горько-солоноватой болью утраты. — Наконец, решил все рассказать, когда увижу, что ты влюбилась. Никак не ожидал, что ты устроишь такое, — он погладил руку сестры.

— Кто из наших родителей был рожденным оборотнем? — как кошка потеревшись о его руку, спросила Майра.

— Не помню, я был слишком мал, но, кажется, отец. Мама была обращенной.

— Значит есть надежда? Мы губим не всех, к кому приближаемся? — Майра подняла на брата сверкающие от слез глаза.

— Конечно, есть, — снова утомленно прикрывая глаза, ответила Ранбир. Разговор отнял у него слишком много сил. — Ведь партнер призван усиливать нашу природу, а не ослаблять. Поэтому и такой отбор.

— Может, Ила как раз и есть твой партнер? — предположила Майра, но Ранбир сделал вид, что не расслышал. — А знаешь, я тут вспомнила — Маниш все время старается ко мне прикоснуться, — она чувствовала, что слабеет и постаралась устроиться поудобнее.

— Что?! — не смотря на рану, Ранбир попытался сесть и скривился от боли. — Подозреваешь, что он хочет стать одним из нас?

— А он может знать о нашей особенности? У шакалов тоже она есть? — задала Майра встречный вопрос.

— Нет, у шакалов нет, — отрезал Ранбир. — А в курсе ли Маниш? Кто знает, нас здесь долго не было, но будь с ним осторожнее.

Доверительный разговор брата и сестры прервал негромкий стук в дверь и, пока Сахель впускал гостью, Майра вернула повязки на место.

— Как себя чувствует наш больной? — преувеличенно бодро спросила Ила. Но даже эти нарочитые нотки не смогли заглушить тихую мелодичность голоса.

— Все нормально, брат отдыхает, — вскочила Майра, уступая Иле место рядом с братом и подавая знак Сахелю принести чай.

Ила опустилась на пол около дивана и положила прохладные пальцы на горячий лоб Ранбира.

— Сахель, накрой ужин, — попросила Майра, заметив утомленный вид девушки. — Ила, наверняка, не ела. И расстели матрацы. Мы будем спать здесь.

— Ну что вы, не стоит, — смутилась и попыталась возразить Ила, но желудок громко запротестовал, чем вызвал у молодой хозяйки улыбку.

— Не спорьте, я тоже ничего не ела, да и брату не помешает подкрепиться.

Ила поставила Ранбиру обещанные уколы и делала перевязку, а Майра, откинувшись в кресле, наблюдала за ними. Время от времени, взгляд застилала мерцающая пелена, и тогда Майра вновь видела, как переплетаются голубоватая и черно-золотая дымки. На этот раз не было осторожных касаний, лучи и ручейки тянулись друг другу уверенно и настойчиво. Золото втягивало в себя холодную свежесть воды, образуя странный золото-голубой цвет и разрастаясь, пока полностью не укрыло молодых людей.

Наверное, Майра задремала, потому что, как в прошлый раз, когда смотрела на брата с Илой, пульсирующее марево приняло образы высокой, гладковолосой женщины и крепко сбитого, вихрастого мужчины. Они стояли недалеко от знакомого Майре водопада, мужчина сжимал плечи женщины и был очень зол.

— Как ты оказалась в этом городе? Как посмела выйти замуж? Я же говорил, что когда вернусь после стажировки в филиале, мы поженимся. Я приехал, а тебя нет! Я обыскал весь штат, пока не нашел тебя, но ты замужем! — золото наливалось чернотой и темнело, превращаясь в грязно-коричневый.

— Я тебе ничего не обещала, — отступая, возразила женщина. Она светилась чистым, незамутненным цветом. — Да и ты, насколько я знаю, вернулся женатым. Ты не имеешь права ничего от меня требовать. Да, я замужем, и счастлива с мужем. Он прекрасный человек.

— Человек?! — язвительно воскликнул мужчина. — Он животное! Он обманом сделал тебя подобной себе!

— Не большее животное чем ты, — женщина оскалила клыки, на пальцах появились когти, а глаза зажглись янтарным огнем.

— Ты смеешь нас сравнивать? В моих жилах течет кровь королей! Ты оставишь его и придешь ко мне. Я уже купил для нас дом.

Послышался треск, с которым в костре взрываются кедровые шишки, и на щеке мужчины остались бордовые полосы от когтей.

— За кого ты меня принимаешь? — голос женщины сорвался на гневный рык. — Никогда больше не приближайся ко мне! Я никогда не буду твоей! И оставь нас в покое! Ты и мизинца его не стоишь!

Взметнулись огненные всполохи, и женщина с мужчиной пропали. Майра оказалась в родном доме — за окном мелькали отблески факелов, и шумела многоголосая толпа, а в гостиной стояла та самая женщина в шальварах и камизе и статный мужчина. Они смотрели на людей за окном, возбужденно размахивающих факелами, а потом посмотрели друг на друга.

— Бери детей и беги. Ты сможешь спуститься по склону и спрятаться. А я их отвлеку, — крепко прижав к себе женщину, а потом отстранившись, сказал… «Отец» — осенило Майру. И продираясь сквозь неясные мерцания и переплетения, она старалась рассмотреть того, кого знала только по рассказам. Отец был таким же высоким, как Ранбир. Прямой нос, выразительные глаза и упрямо сжатые губы. В какой-то момент дымка дрогнула, и Майре показалось, что мужчина одновременно похож и на брата, и на настырного журналиста, а женщина — на нее. Но иллюзия прошла, черты стерлись, и люди в видении стали всего лишь очертаниями.

— Нет. Не уйду. Мы вместе давали обеты. Вместе их и выполним.

— Но дети…

— Сахель о них позаботится. Сахель, — она повернулась к слуге, на одной руке которого сучила ножками дочка, а в другой он сжимал ладошку сына. Со звоном разбилось окно и брошенный кем-то факел воспламенил портьеры. Огонь резво вбирался к потолку, охватывал деревянные балки, пожирая все, что попадалось на пути. — Бери детей и беги через подземный коридор! Спустишься к ручью и уходи отсюда. В комнате в коридоре есть деньги. Возьми все, что сможешь. Мы постараемся их задержать. — Отец отодвигал шкаф, мама подталкивала слугу и детей к тайному ходу под падающими горящими обломками, один из которых поджег пеленки малышки. — Береги детей! — крикнула мама, задвигая шкаф на место. Потом она подошла к отцу и взяла его за руку. Они обменялись взглядами, распахнули дверь и шагнули в стену огня.

— Мама! — воскликнула Майра. Открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо склонившейся Илы. — Кажется, мне приснился кошмар, — смутилась она и перевела взгляд на дремлющего брата.

У себя дома, вздрогнув, Раджит поднял голову со сложенных на столе рук.

— Еще немного и я бы сгорел, — пробормотал он, запуская пальцы в густые волосы и массируя голову. — Какой странный сон.