Любовь Феникса

Глава четырнадцатая. Гостей не оберешься

– Все познается в сравнении.

– "Сравнение"? Адрес этого злачного места, пожалуйста!

Я все еще отходила от происходящего, чувствуя нервную дрожь. На меня смотрели с вызовом и легкой нехорошей улыбкой. От нее мне становилось страшней, чем от добротного фильма ужасов! Толпа оголодавших зомби, призраки с ужасными лицами, маньяки с топорами и тесаками и даже злобные клоуны не сравнятся с эффектом, который производила на меня эта загадочная и зловещая улыбка.

– Ты… ты… серьезно? – испуганно прошептала я, чувствуя, как у меня дрожат губы и руки, вцепившись в его плечо. – Ты… хочешь… меня …

Палец лег мне на губы, пока я смотрела, не отрываясь, в золотистые глаза.

– …вызвать? – закончила я свою мысль, отстраняясь от пальца.

Да, согласна. Вспомнила, так сказать, не очень удачный момент. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон! Глаз дергался, понимая, что его это касается в первую очередь, сердце стучало, как стучит колесами груженый доверху локомотив, пролетая мимо одинокого полустанка.

С такой же скоростью перед моими глазами пролетела вся моя скучная жизнь. С досадой я поняла, что мою автобиографию могут брать за основу миллионы людей, подставлять свое имя и получать собственную. Маленький сонный рыжий котенок, который появляется в моем животе в редкие моменты нежности, впервые показал острые длинные когти.

– Ты… Ты меня убьешь за то, что я сказала тебе … Это… глупо! Ты… – я нервно сглотнула, – Я жалею, что связалась с тобой! Ты… Ты просто… ! Я не стану с тобой сражаться! Ты сам знаешь, что я проиграю… Так нечестно! Я кроме дыма ничего не … умею…

Паника, словно мутный осадок на дне старого чайника, поднималась из глубин души. Нет, он просто пошутил! Хочет, чтобы я извинилась… Но я не буду извиняться! Не буду!

– Расскажи мне, перед смертью, чем ты живешь? – холодно спросил Феникс, убирая волосы с моего лица. Волосы прилипли к пересохшим губам. – Ради чего ты каждый день с утра открываешь глаза? Что для тебя самое важное? Есть ли у тебя какая-нибудь цель? Мечта?

– Это что-то изменит? – прошептала я, впиваясь пальцами в его плечо и стыдясь этого жеста. Нет, нас, конечно, нельзя назвать слишком близкими, но мы же не чужие люди? Почему он на меня смотрит таким холодным отстраненным взглядом?

– Рыжик, отвечай на поставленный вопрос. Ради чего ты живешь? Чего ты хочешь от жизни? Не надо отворачиваться! – мое лицо зафиксировали рукой и посмотрели мне в глаза пристально и в упор. Я молчала, не зная, что ответить. Этот вопрос в моем сознании возникал уже не одну сотню раз, но я не знаю на него ответ! Живу, потому что… потому что… Потому что просто живу!

Меня никто не спрашивал, хочу ли я жить или нет! Никто не спрашивал, хочу ли я быть рыжей или нет? Хочу ли я каждый день создавать чужие дома, не имея своего? Через мои руки за два года прошло больше сотни проектов, больших и маленьких, роскошных и бюджетных.

Я ловлю себя на мысли, что завидую своим клиентам. Завидую даже «инженеру» и «дизайнерше», потому что у них есть средства, силы и желание воплотить свое чудовище на маминых семи сотках, а у меня нет. И, положа руку на сердце, я понимала, что если в этом доме будет тепло, уютно и меня будут ждать, то я любила бы даже этот барак. До первого похода в санузел, как ни прискорбно.

– Я просто живу, – вздохнула я, молча умоляя его не смотреть на меня таким взглядом. – Потому что меня родили на свет, дали имя и сплавили к бабушке! Живу, потому что не хочу умирать! В жизни есть много маленьких радостей. Я сама себе их нахожу… Шоколадка, например… Знаешь, я очень редко ела шоколад… Он… он… очень вредный для здоровья и для зубов… Ну, мне так говорили… И сейчас я иногда себе его разрешаю… Если только с кофе… Знаешь… Знаешь, как вкусно… И настроение поднимается…

– Ты готова сражаться за шоколадку? А что еще ты готова сделать за шоколадку, о, мечта любого мужчины? – удивленно спросил Феникс, немного сменив взгляд и тон. – А как же семья? Дети?

– Нет у меня детей! И мужа нет! И замужем я никогда не была! Мне некогда было устраивать свою личную жизнь! Некогда, понимаешь! Я училась, работала и подрабатывала! Дом-работа-дом! – вспылила я, посмотрев на пальцы, намертво вцепившиеся в чужую одежду. – Когда? Объясни мне! Когда мне заниматься личной жизнью? По клубам я не тусуюсь, в гости хожу редко… Я работаю, понимаешь?

На меня посмотрели, скептически подняв бровь.

– Мне не-ког-да! – уверенно отчеканила я. – НЕ-КОГ-ДА! Потом, когда-нибудь я займусь этим вопросом вплотную… Вот только немного разгребусь на работе…

– Тебе не кажется, что слово «некогда» очень похоже на слово «никогда»? И что, кроме нервного срыва, ты заработала на работе? – допрашивали меня. – Ты купила себе квартиру? Красишь губки, глядя в зеркало заднего вида новой иномарки? Стала высококлассным специалистом? Лучшим отростком во всей отрасли? Заработала себе на безбедную старость? Спасла сотню жизней?

Ну, если так посудить, то, возможно, спасла. Пока что ни один из моих проектов не сложился, погребя под крышей домовладельцев. Ни один из моих проектов еще не стал братской могилой. А это – повод для оптимизма!

– Нет! Не заработала! – огрызнулась я, понимая, что, когда речь заходит о доходах, я бедна настолько, что нищие родственники церковной мыши смотрят на меня с презрением.

– Бедный Рыжик, жизнь была к тебе несправедлива. Особенно, если вспомнить носочек с ромбиком, где Рыжик хранит все заработанное. Я так понимаю, что раз речь идет о носке, а не наволочке и пододеяльнике, то дела у Рыжика идут неважно, – согласился Феникс, делая глубокий вдох и грубо и прижимая меня. – Иди сюда, я тебя пожалею… Перед тем, как мы с тобой сразимся, тебе же хочется, чтобы тебя пожалели? Ну вот, все, жалею… Жалею моего Рыжика… Бедная, несчастная девочка…

Меня нарочито погладили по голове. Я еще удивилась, как мои волосы остались на месте после такого «поглаживания».

– После того, как ты отдалась работе, она просто обязана на тебе жениться. А размножаться ты будешь при помощи ксерокса… Бедный Рыжик… Твой лучший друг – обеденный перерыв… Тебе зарплату хоть платят? Или ты работаешь на голом окладе и энтузиазме?

– Прекрати! – я увернулась от руки, которая снова норовила примять мои волосы. – Периодами платят! Когда как!

– Бедный Рыжик… Такая безответная любовь к работе… Интересно, почему жизнь к Рыжику была несправедлива? Может, жизнь забыла о Рыжике? Жизнь идет мимо, а Рыжик молча сидит и ждет, когда жизнь о ней вспомнит и внезапно начнется, – заметил Феникс с насмешкой, сжимая меня до хруста косточек.

Я вынуждена была слушать не только то, что мне говорят, но и биение чужого сердца. Сердце-сердце, неужели ты не дрогнешь прикончить меня на месте? Неужели ты такое жестокое? Я думала, что ты нежное… Я почти в это поверила… Котенок в животе вертелся, царапался и жалобно мяукал.

– Рыжик, жизнь тебя не замечает, потому что ты от нее ничего не требуешь, – услышала я, сглатывая и упираясь щекой в золотую пуговицу его куртки. – Вот тебе ответ на твой главный экзистенциальный вопрос. Ты – заказчик. Жизнь – исполнитель. Когда заказчик не знает, чего он хочет, ему либо навязывают ненужное, либо просто игнорируют. Так чего ты хочешь от жизни?

– На данном этапе… – вздохнула я, задумчиво приподнимая брови и закусывая губу. – На данном этапе жизни… Я бы.... Хотела…

– Без этапов. Чего ты хочешь от жизни? Чего ты добиваешься своим существованием, которое я сейчас прерву, если не услышу вразумительного ответа? Не понимаю, если в жизни нет других целей, кроме, как пожрать, поспать и посмотреть прикольное видео, то зачем же ты так цепляешься за это никчемное существование? Что тебя держит, Рыжик? – мне было уже больно от того, как меня сжимают. – Ты ответишь на этот простой вопрос?

– Я живу ради самой жизни! – ответила я. – Разве так нельзя? Мне нравится жить! У меня есть все, что нужно для счастья!

Я имела в виду шоколадку, чай и …Ой! Сахар почти кончился!

– Конец тебе, Рыжик… – вздохнул Феникс. – Я вот думаю, поцеловать тебя на прощание или нет? Как ты думаешь? Поцеловать или нет?

– Погоди! Я ответила на твой вопрос! – возмутилась я, упираясь. – Зачем ты меня вызываешь? Я проиграю…

– Кто бы сомневался! – фыркнул Феникс, отстраняя меня. – У меня есть за что сражаться. У тебя – нет. Согласись, с моей стороны есть значительное преимущество. У тебя пока еще есть шанс хорошенько подумать.

– Я… Я… Хочу построить дом… – выдохнула я, представляя красивый небольшой домик с коричневой крышей. – Родить ребенка… Может, двух… И посадить туйки… Много туек.... Не как на кладбище… Я просто видела, как красиво, когда возле дома растут туйки…

– Боюсь, одна с туйками ты не справишься, – вздохнул Феникс, слегка ослабляя хватку. – С остальным справишься, а вот с туйками – нет… Черт, как же меня веселит это слово (– )«туй-ки»! Надо хоть посмотреть на эти «туйки».

– Это почти как кипарисы… – начала я.

– Ты мне зубы не заговаривай. Рыжик, вызов все еще в силе, – напомнили мне с нехорошей улыбкой.

– Ка-а-ак? Ты меня убьешь…– прохныкала я, вставая и чувствуя, как мои колени прогибаются. Меня грубо обняли, заглянули в глаза и поцеловали в лоб. Нет, я, конечно, не строила амбициозных планов вместе встретить пенсию и Паркинсона, но это уже слишком! Последнее время я вообще была уверена, что если собрать всех мужчин мира, то на том, в кого я влюблюсь сразу и без памяти, можно смело ставить знак качества «Подонок». Ошибки быть не может. Система еще ни разу не давала сбоя. И еще для полноценного страдания мне нужны стопроцентные гарантии, что выбранный экзмпляр меня никогда не полюбит.

– Все, Рыжик,… – с усмешкой прошептал Феникс. – Жаль, что наше с тобой знакомство было таким недолгим. Я пришлю тебе соболезнования по почте. Адрес я уже знаю, так что жди… Сомневаюсь, что вырвусь на твои похороны. Но я бы хотел посмотреть, как директор, склонившись над твоим безвременно почившим телом, прошепчет, роняя слезы, что отчет ты, сволочь такая, так и не сдала! А завтра – последний день…

Меня вытащили в центр огромного зала. На полу сидел какой-то парень лет семнадцати и плакал навзрыд, прикасаясь пальцами к отвратительному ожогу. Над ним с усмешкой стоял красивый холеный мужчина лет под сорок. Волосы у красавца были серо-русые, длинные, прямые, а взгляд – мертвый.

– Ты что, и в круге будешь так ныть? – язвительно и надменно заметил учитель, с омерзением отвешивая пинок ученику под дружный хохот гостей. Хозяин развалился на огромном кресле, положив руки на подлокотники. Одна из девушек присела рядом с ним на пол, словно верная собака, подсунув свою голову ему под руку.

– Мы с Полканом на границе, – с усмешкой заметил Феникс, глядя на эту идиллическую никого не смущающую картинку. – Посмотри, Рыжик, на того товарища, который нам вовсе не товарищ. Это – мастер Эгрегор. Настоящий педагог с большой буквы «П». Как хороший учитель он очень любит детей. Так что будь ты на лет двадцать моложе, вполне смогла бы многому у него научиться. Выпускников у него немного. Большинство, кого он выпускал в круг, не продержались там и трех недель. Но в плане учебы он – всецело положительный персонаж. Он давно «ложил», или правильнее сказать «клал», на уровень подготовки, уделяя основное время «факультативам».

Я содрогнулась, снова встречаясь взглядом с педагогом с большой буквы «П».

– О! – занервничал хозяин, подаваясь вперед. – Неужели? Вы тоже решили? Так! Всем тихо!

Народ пошушукался и затих, предвкушая шашлык из меня и интересуясь, откуда я беру деньги, чтобы заплатить за учебу? Мне уже хотелось сообщить, что по вечерам я бережно заворачиваю «крысбургеры» и кричу: «Свободная касса!» – но меня опередили.

– Как вы думаете, чем может заплатить мне красивая девушка? – мое тельце прижали к себе еще сильней. – Чем же может расплатиться красавица, если все ее деньги уходят на гардероб?

По моей шее скользнули губы. Раздались понимающие смешки.

– Давай, пошла вперед, – приказал Феникс, отталкивая меня. Вокруг нас вспыхнуло пламя. Почти такое же, как в круге, только намного меньше. – Дайте ей какое-нибудь оружие!

Мы стояли и смотрели друг на друга. Я сжала кулаки, нервничая. Кто-то из гостей под дружный смех, бросил мне под ноги кинжал, за которым я рефлекторно наклонилась. Спасибо, утешили. Очень помогло. Хотя…

– Рыжик, – услышала я шепот. – Мы с тобой сражаемся ни на жизнь, а на смерть. Помни об этом… Если ты сейчас попытаешься выйти из Круга, я колебаться не стану. Так что без глупостей, Рыжик. Все по-настоящему.

Рука с кинжалом задрожала, но я ухватилась за него, понимая, что всадить нож в сердце, в биение которого вслушивалась пару минут назад, я не смогу.

Первая вспышка прошла мимо меня, пока у меня из дрожащих рук валил густой и едкий дым. Я чуть не выронила свое оружие, отпрянув от второй вспышки. Третий шар огня заставил меня пригнуться, а четвертый – отклониться вправо так, что я чуть не потеряла равновесие. Он сражается по-настоящему! Задыхаясь от дыма, я слышала кашель гостей. Ничего себе! Вот это… Налево! Мама! Он с ума сошел?

– Направо, – послышался шепот, заставивший меня выдохнуть. Я поняла, что ничего страшнее обгоревшего платья со мной произойти не должно. Это было похоже на танец. Я знаю, куда мне двигаться и когда пригибаться. Сердце колотилось от адреналина, когда огромный шар огня рассыпался искрами, ударяясь о невидимый барьер, вызывая бурный восторг у зрителей. Новое заклинание прошло в сантиметре от меня, разлетаясь всполохами, зал замер и выдохнул. Сердце отчаянно стучалось в мозг: «Крыша, открывай! Я кому говорю! Быстро открывай!». Но моя крыша явно уехала, раз я согласилась на такое!

– Не может быть! Да у нее просто невероятное чутье! – восхитился хозяин, пытаясь встать с кресла, отперевшись на оголенную спину красавицы. – Сколько? Проси что хочешь! Феникс! Проси все, что хочешь(,) за нее! Все! Абсолютно! Любые деньги!

– На меня Рыжик, с кинжалом! Смотри, не поцарапай! – прошептал голос, и я бросилась сквозь стену огня, возникшую передо мной. Через секунду кинжал выпал у меня из рук, а меня обнимали, пытаясь потушить подол моего платья. Почти все без исключения зрители хлопали, кричали, обсуждали увиденное. «Исключение» смотрело на нас мертвыми глазами, скривившись в противной гримасе.

– Я тоже мог договориться со своим учеником, отработать сценарий демонстративного выступления, – усмехнулся Эгрегор, подходя к упитанному «министерству магического образования», которое хлопало, не жалея ладоней. – Это жульничество! Они наверняка договорились о жестах и очередности ударов!

И пока все обсуждали, как же мне удается так ловко предугадывать поведение противника, меня обнимали, дыша в мои волосы. Пять минут назад – убивали, а сейчас обнимают! И как это понимать?

– Тебе учителя года сразу дать или попозже? – шепотом усмехнулась я, поднимая глаза на «номинанта». – Или сойдет утешительная грамота «За активное участие в истреблении моих нервных клеток»?

– Я – не учитель года. Я учитель гада. Маленького рыжего неблагодарного гада, – усмехнулся Феникс. – Я тут ему уроки жизни даю. Просто иногда меня терзают сомнения, выживет ли Рыжик, если со мной что-нибудь случиться. Каждые пять минут считаются «иногда»?

– Жульничество! – орал незаслуженный педагог, с прищуром глядя на нас. – Ты жестами ей подсказывал, куда нужно уклоняться! Пусть пробует с завязанными глазами! Я всегда так делаю! Требую повязку на глаза! Вот увидите, это – обман! Или давайте, я с ней сражусь сам! Посмотрите, чего она стоит на самом деле!

А вот эта идея мне совсем не нравится. Идя на мероприятие, я как-то не очень рассчитывала, что в сценарии праздника значится мое истребление!

– Завязывайте! – согласился Феникс. – Только показывать буду я.

Мне завязали глаза черной тканью. Очень хотелось нажаловаться судьбе, написать ей, бессовестной, петицию с требованием сделать меня в следующей жизни роботом из жидкого металла, чтобы в нужный момент можно было просто шмыгнуть серебристой ртутной лужицей в щель и там перезимовать.

– Налево, – прошептала моя интуиция, которой в данной ситуации я склонна доверять. Я почувствовала жар пролетающей вспышки. Есть! – Направо! Сильно направо! Пригнулась! Встала и быстро налево! Направо! Налево! Вниз! Все! Молодец!

Зал изумленно перешептывался, а до меня долетали лишь обрывки восторженных отзывов. Мое нежелание умирать сильно впечатляло зрителей.

– Все, выдыхай, Рыжик. Ты победила, – услышала я шепот на ухо, когда с меня сняли повязку. – Ты победила…

– Слышишь ты, Куклачев… Я к тебе в кошачий цирк не нанималась! – возмутилась я, слегка поддавая локтем в качестве акта устрашения.

Гости разразились аплодисментами, Феникс потушил пламя, умудрившееся прожечь приличную дыру на моем неприличном платье.

– Итак, вот вам и доказательство, что не бывает слабых учеников. Бывают плохие учителя. Такие, например, как мастер Эгрегор, – насмешливо заметил Феникс, глядя на того самого сумрачного типа с мертвыми глазами, сжимающего кулак так, словно там была горсть земли, которую он собирался бросить на наши могилы.

Я поняла, что в этом мире огонь тоже добывается трением. Трением ног о чужую самооценку.

– Я не продаю свою ученицу. Но ее можно выиграть у меня … – усмехнулся Феникс, я подавилась, представляя веселую викторину с вопросами: «Как называется столица этого мира?», «Как называется самый крупный город этого мира?», «В каком городе проходят магические поединки?», «У какого города этого мира численность населения составляет (подставить любое число)?». Эти и десяток других реально сложных вопросов мы заготовили заранее! Феникс раздает вопросы и засекает время.

– Ты сегодня нормально себя чувствуешь? – подозрительно поинтересовалась я. – А то у меня такое ощущение, что тебя во сне случайно по голове приложила, а теперь наслаждаюсь последствиями! Если что, кошечка еще и петь, и танцевать, и на машинке шить умеет. У меня много скрытых талантов!

– Рыжик, у тебя есть талант помолчать пять минут? Мы проводили эту рекламную компанию в расчете на жирного клиента! – прошептали мне на ухо, касаясь прядями волос моего обнаженного и, слава хорошей реакции, не обожженного плеча.

– Ладно, нам пора, – усмехнулся Феникс. – Всего хорошего. Спасибо за приглашение. Жаль, что, кроме нас, никто из заявленных гостей не пришел.

– Эгрегор! – заорал хозяин, обращаясь к мерзопакостному магу. – Быстро! Мне нужна эта девушка! Ты лично займешься ее обучением!

– А как же мой ученик? – поинтересовался почетный учитель, глядя на забитого парнишку, перевязывающего себе ожог какой-то тряпкой. – Я не собираюсь учить сразу двоих. У меня нет времени! Ни один уважающий себя учитель не берет себе нескольких учеников сразу!

Простая учительница в общеобразовательной школе в этот момент с грустью вспомнила тридцать своих «гавриков», которых хотелось выпустить поскорее, перекреститься и забыть как страшный сон. По глазам доброго учителя магии было понятно, что он горит желанием выпустить… мне кишки. Но хозяин требовал, настаивал, угрожал обрезать если не "указку", то финансирование точно, оставив заслуженного педагога или голым на улице, или на голом окладе.

– Рыжик, у этого замечательного человека на тебя есть зуб, который я собираюсь выбить. Между прочим, Эгрегор сам сражается и почти вышел в лидеры турнирной таблицы, – прошептал Феникс, глядя, как дело двинулось с мертвой точки, а тело заслуженного мучителя года – с места.

– Не надо, – опасливо прошептала я, дергая Феникса за рукав. – Я прошу тебя, не надо… Это – глупо… А вдруг он тебя убьет?

– Ты за меня волнуешься? – шепотом осведомился Феникс. – Нас все равно отсюда просто так не выпустят. Думаешь, зачем нас сюда пригласили? Орансу сильно ударил по самолюбию эпический провал его «ученика». Толстяк очень не любит проигрывать. И завтра-послезавтра тебе бы пришлось сражаться не с каким-нибудь «недоучкой», а с тем, кто тебя за пять минут в порошок сотрет. Ты бы даже рот открыть не успела. А я бы готовил веник, совок и урну.

– С дороги, – процедил недовольный жизнью автор моего потенциального надгробия, глядя на меня многообещающим взглядом.

– Все, Рыжик, давай! Будь хорошей девочкой, – меня поцеловали в макушку и оттолкнули от себя за пределы круга. – Кто к ней притронется – умрет. Кто подойдет к ней ближе, чем на два шага – умрет!

В этот момент я почувствовала себя настоящим бомжом в переполненном автобусе. Лучше всех в общественном транспорте ездят, как ни странно, зловонные бомжи. Слово «давка» им незнакомо. И пока все пассажиры сбились в кучки вокруг, наседая друг на друга и максимально отодвигаясь от эпицентра вони, одинокий маргинал с влажным пятном на штанах и запахом немытого тела спокойно стоит себе, почесывая вшивую голову. Какой час пик? Нет, не слышал!

Поединок начался, а я боялась смотреть в сторону огня. Сердце стояло где-то в горле мучительным пульсирующим комком, руки дрожали, я с силой сжимала кулаки, глядя как огненные вспышки невиданных мною доселе размеров разрываются о барьер. Из рук валил дым, но я сжимала кулаки, вздрагивая от каждого заклинания. Хоть бы его не убили! Хоть бы его не убили! Я ведь много не прошу! Хоть бы его не убили! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Только не его. Кого угодно. Только не его.

Мое сердце взлетело вместе с огненной птицей, а потом резко устремилось вниз, следуя траектории птичьего полета. Я пыталась дышать глубоко, глотая собственный дым. Хозяин этой богадельни нервничал, его маленькие глазки бегали, а рука сжимала толстыми пальцами, унизанными многочисленными перстнями, золотые волосы той самой несчастной девушки, которая сидела рядом с ним. Ей было больно, но она терпела. Еще немного, и он снимет с нее скальп. Как это мерзко и унизительно! Фу!

И тут я краем глаза увидела, как хозяин с досадой дернул красавицу за волосы, а потом подал знак кому-то из слуг. На горизонте нарисовалось с десяток крепких молодцев и несколько товарищей более хлипкого вида. Хозяин едва заметным жестом кивнул в мою сторону. Что означает этот жест, было понятно и без сурдопереводчика.

Я быстро пробежалась глазами по гостям, увлеченно следивших за боем, а потом увидела кинжал, который отлетел прямо на границу огня. На нем играли отражались алыми отблесками языки пламени.

Часть ребят продвигалась в мою сторону, стараясь не привлекать излишнего внимания, остальные заняли позиции у выхода. Успею или не успею? Я бросилась в пламя, обжигая руки и хватаясь за раскаленную ручку. Господи! Как же больно! Как будто сковородку горячую, без прихватки… Черт! Мммм! Фу-фу-фу! И пусть проектировщики этого дворца думают, что выход слева. Мой выход справа. В десяти шагах от меня.

– Готов! – произнес знакомый голос, в тот момент, когда я бросилась к толстяку, приставив кинжал к тройному подбородку гостеприимного хозяина.

– Всем сохранять спокойствие! – неуверенным голосом произнесла я, понимая, что захват заложников – не совсем то, чем я занимаюсь в обычной жизни. И опыта у меня в этом деле нет, хотя в теории я весьма подкованна благодаря десятку фильмов.

Толстяк побледнел, глядя на мою обожжённую руку. Все замерли на месте, с интересом ожидая катарсиса.

– Попробуй только бежать! – предупредила я, сдувая прядь волос с лица и упираясь кончиком кинжала в промежуток между первым и вторым подбородком. Толстяк посмотрел на меня красноречивым взглядом, потрясая своим многоярусным пузом. Ладно, не бежать. Ползти с одышкой… Девушка, сидящая на полу, попыталась схватить меня за ногу, но я пнула ее со всей силы. Судя по вою, я попала ей в лицо.

– Извините, я случайно, – вежливо заметила я, чувствуя, как совесть застыла с огромным шприцом в руке. – Я …эм… рефлекторно…

Девица отползла, завывая. Надеюсь, она не сильно обиделась на то, что я временно лишила ее надежды на титул «Мисс Кадингер».

– Всем оставаться на своих местах! – скомандовала я, слыша тихий смех за спиной. – Никому не шевелиться! Шевельнетесь – умрете!

– Мне тоже? – спросил Феникс, давясь хохотом. Не вижу ничего смешного! – Рыжик, неправильно ты кинжал держишь. Надо сильней надавливать. Так эффективней будет. А теперь вопрос. У тебя точно есть проблемы с зарплатой?

– Вставай, проводишь нас до выхода! – пафосно произнесла я, обращаясь к хозяину. – Вставай, чего сидишь?

– Так ты же сказала, что никому нельзя шевелиться! – простонал толстяк, сглатывая и дрожа мелкой дрожью.

– Рыжик, – заметил Феникс, подходя ко мне. В его руках горел не внушающий оптимизма противникам огненный шар, готовый сорваться в любого, у кого не выдержат нервы. – Теперь мне в страшном сне будет сниться, как ты берешь меня в заложники. С твоей логикой у жертвы шансов нет.

– Руки за голову! – выпалила я, вспоминая еще с десяток подобных фраз. Спасибо тебе, кинематограф! – Убивай всех, кто шевельнется!

– За чью голову? – спросил хриплый голос кого-то из гостей, поставленных в тупик моими требованиями. – Две руки или одну?

– И как же руки за голову, если нельзя шевелиться? – спросила какая-то не самая трезвая мадам.

Кто-то дернулся в нашу сторону и тут же был испепелен на месте. В руке Феникса снова загорелся огонь. Я мельком взглянула на своего "дрессировщика" и увидела, что прядь волос у него обгорела, рукава одежды тоже. На предплечьях были ожоги.

– Всем сделать десять шагов назад, развернуться спиной к нам и встать к стенке, – скомандовал Феникс, давясь от смеха. Народ, за исключением нескольких горсток пепла, образовавшихся на месте непонятливых, двинулся в сторону стены.

– Всем лежать! – заорала я, набираясь наглости. Гости и остатки принимающей стороны послушно легли на пол.

– Я сказал – стоять! – приказал Феникс, глядя, как все начинают медленно подниматься.

– А я сказала – лежать! – возмутилась я, не отводя кинжал от горла хозяина.

– А я сказал – стоять! – усмехнулся Феникс.

– Лежать! – крикнула я, чувствуя, как мой голос охрип от волнения. Не знаю, что о нас в этот момент подумали, но явно что-то нехорошее. И наверняка это «нехорошее» содержало фразу «Да определитесь вы уже!».

Мы медленно продвигались к выходу, глядя на спины гостей. Хозяина пришлось тащить почти волоком, укрываясь им, как живым щитом. Судя по комплекции за ним можно спокойно вывести человек десять. Проход был свободен. Как ни странно. Ну да! Все же были заняты зарядкой!

– Давай его сюда, Рыжик, – усмехнулся Феникс, вытаскивая кинжал у меня из рук. – Я на минуточку вернусь. Дело есть. А ты пока погуляй. Только далеко не отходи. Странно, но я уже как-то не очень боюсь оставлять тебя одну на пять минут.

Я представила, как Феникс возвращается, берет пакетик и собирает объедки, прямо как одна моя знакомая. «Оливье кто-нибудь еще будет? Нет? Пирог кто-нибудь будет? Тоже нет? Тогда я забираю!».

– Тебе пакетик нужен? – поинтересовалась я, почему-то вспоминая, как ловко наманикюренные пальцы сгребали содержимое тарелок перед уходом.

– Да, Рыжик, нужен. Недоеденный салатик? Надкусанный хлебушек? Ммм… Пальчики оближешь! – ехидно ответили мне. – Еще скажи, что дома готовить не придется. Не волнуйся, я скажу, что своей кошечке собираю. Гости поймут.

***

– А нам за это ничего не будет? – опасливо поинтересовалась я, ковыляя босиком. Туфельку я, как настоящая Золушка, умудрилась потерять еще во время поединка. Пришлось снять вторую и нести ее в руках. Выбросить жалко. Хотя в глубине души я лелеяла мечту запустить ею в одного "принца"!

– Я у тебя сейчас диплом юриста отберу, – с усмешкой заметил Феникс.

– Тебе – то понятно, а мне? – спросила я, морщась от боли. Какой-то подлый камушек вонзился в пятку. Пришлось остановиться и стряхивать его с грязной подошвы. – Давай вернемся и поищем вторую туфлю?

– Пошли искать! – заметил Феникс, пока я отряхивала ногу. В небо поднимался черный столб дыма, а окрестные дома освещало зарево пожара. – «Извините, это снова мы! Мы тут туфельку потеряли! Никто не видел?» Я никогда не верил в то, что преступники возвращаются на место преступления, но сейчас ты сильно пошатнула мою веру.

– Какие есть предложения? – мрачно спросила я танцуя на одной ноге. Вот! Нашла! Ничего себе, какой острый! – Слушай, а ты кем работаешь?

– Грузчиком, – ответили мне, поднимая меня на руки. – Гружу людей.

– А если честно? – наседала я, понимая, что табу уже нарушено.

– Водителем! – ответил мне Феникс. – Вожу людей за нос. Еще вопросы есть?

– За проезд передавать? – поинтересовалась я, болтая босыми ногами в воздухе.

– Как там пишут на наклейках? Красивым девушкам бесплатно, – заметил мой «носильщик» слегка подбрасывая, чтобы перехватить поудобней.

– То есть ты считаешь меня самой красивой? – осведомилась пассажирка в моем лице, довольно шмыгая носом.

– Нет, – разочаровал меня мой транспорт, наступая на лоскут моей порванной юбки, который волочился по земле.

Самооценка затравленно осмотрелась по сторонам и поползла под плинтус, чтобы взглянуть на мир с высоты птичьего помета. Я промолчала, тяжело вздохнув. Как всегда. А сейчас он скажет, что мне похудеть не мешало бы, а то у него руки отваливаются....

– Рыжик, не надо так недовольно сопеть. Я просто не сравниваю.