Любовь Феникса

Эпилог. И….

Чудеса на виражах

– Сереж, привет. Ты сегодня до шести? До восьми? Отлично! А кузовщики? До шести. Отлично. А шиномонтаж работает? Отлично. Если что, займетесь мной вне очереди? Спасибо, – Феникс положил трубку и глубоко вздохнул. – Рыжик, трогай!

Я медленно повернула ключ зажигания, напряженно щурясь и ложась грудью на руль. Машина задергалась так, словно под нами прошло девятибалльное землетрясение, и медленно тронулась с места. Я – сама внимательность… Я – сама внимательность…

Феникс молча посмотрел на меня, нашарил ремень и пристегнулся. Это был недобрый знак. На горизонте площадки для новичков было как минимум десять машин будущих королей и королев дороги.

– Я не трус, но я боюсь! – сглотнула я, глядя, как не могут разъехаться жигуль, на котором перед свалкой еще можно повозить арбузы, и малолитражка с ромашкой и надписью на заднем стекле: «Спасибо за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь!». Судя по крикам из «маленького спасибо», благодарность за детей выражалась исключительно в нецензурных выражениях.

– Рыжик, чего ты боишься? – зевнул Феникс, глядя, как я ползу улиткой к импровизированному перекрестку. – Здесь все учатся…

– Вот этого я и боюсь! – возразила я, наблюдая, как заглохла на перекрестке красная иномарка, а потом резко дернулась вперед, – так, словно до финиша осталось три метра, чтобы снова вкопаться и заглохнуть. Сегодня с утра я читала статистику аварий на дорогах, поэтому была настроена решительно осторожно. Все вокруг казались мне врагами. Особенно -белый прорыв отечественного автопрома. Хм… Я снова подозрительно осмотрелась по сторонам, глядя, как из чужой машины вышли два мужика, обсуждая за сигаретой будущий маневр.

– Я их сейчас задавлю! – запаниковала я, вцепившись в руль и чувствуя, как шевелятся волосы у меня на голове. Огромный, как мне казалось, капот требовал минимум четырехполосного автобана и ковша, сгребающего впереди себя и пешеходов, и чужие машины. Еще срочно нужны были мигалки и человек с матюгальником, орущий: «Всем прижаться к обочине! Едет Леся!». Да-а-а-а....

Нам навстречу двигался большой шедевр трудолюбивых азиатских народов, норовя пойти в лобовую атаку. Я занервничала, представляя, как за рулем сидит слепой водитель, шарящий палочкой впереди себя сквозь открытое окно! Мамочки!

– Рыжик, возьми левее, – заметил Феникс. Слушаюсь и повину-у-у-у-уюсь, о-о-о, д-д-драгоцен-н-н-н-ный … Аа-а-а! Куда я заехала… Мама!

– Рыжик!!! – услышала я, глядя на внезапно выросший на моем пути кустарник, и вдавливая тормоз с такой силой, что мы чуть не поцеловали лобовое стекло.

– Не дави на меня, – превентивно прохныкала я, понимая, что придется сдавать задом.

– Пока что у меня всего два варианта первой машины для Рыжика, – хмыкнул Феникс, помогая одной рукой мне вырулить на трассу. – БТР и Т34? Можно надпись краской изобразить! «Сильно не ругайте, надо – обгоняйте!» или «Не дави на меня, иначе я раздавлю тебя!».

Мимо нас снова проехала машина – трогательная благодарность любимой жене. Благодарность тронула кого-то до глубины двери, оставив подарку памятную вмятину на крыле…

– Давай, Рыжик, чуть быстрее, – усмехнулся Феникс. – Жми на газ…

– Мы и так очень быстро едем! – заметила я, глядя четко обозначенные спидометром двадцать километров в час. – Я бы снизила скорость. Еще немного. А то слишком быстро!

После долгих убеждений, я добавила скорости и даже вошла во вкус, демонстрируя чудеса на виражах.

– Рыжик!!! Налево!!!! – простонал Феникс. – Я сказал тебе, повернуть НАЛЕВО! Лево – там!

– Но там дорога хуже, – оправдывалась я.– И яма большая!

– А теперь направо! Направо!!! Рыжик, я тебя сейчас убивать буду!!! Мало того, что ты скорость не сбавила, машина пошла в дрифт, так еще и повернула налево! Я куда сказал поворачивать? – вспылил Феникс. – Рыжик, тормози!!! Ты куда разгоняешься… Рыжик!!! Направо!!! Да не налево, а на…

Перед нами была башня из старых лысых покрышек. Я запаниковала, вдавила педаль тормоза, бросила руль и сжалась в комочек. Меня дернуло вперед … И все… Удара не было. Машина вкопалась в нескольких сантиметрах от препятствия.

– Вышла из машины! – прошипел Феникс, гася зажигание и забирая ключи. Все, это конец… Смерть моя смотрела на меня гневным взглядом. Чиркнула зажигалка, поджигая сигарету, и тяжелый вздох ознаменовал начало моего конца.

– Почему ты не пристегнулась? – голос не предвещал ничего хорошего. – Я сидел и молчал, надеясь, что ты вспомнишь. Но ты не вспомнила! В критической ситуации ты выпустила руль! Не выпускать руль до конца! Каким бы он ни был! Если выпустила руль, ты уже не водитель! Урок окончен! Поверь мне, инструктору будет на тебя плевать! Он не станет выбирать выражения! Рыжик, я не стану покупать тебе права! И платить больше, чем за две пересдачи!

Я молчала, опустив голову и горестно вздыхая. Несправедливость повсюду. И сейчас она смотрит на меня красивыми глазами, сдвинув брови.

– Не ори на меня! – засопела я, глядя исподлобья на «мучителя». – Понимаю, тебе машину жалко! Понимаю, извини…

– Рыжик! Ты хорошо подумала, что ты сказала?! – меня испепелили взглядом. Я смотрела, как мимо проехала машина с «благодарностью», откуда доносились истошные мужские крики: «Ты куда … рулишь, курица! На дорогу смотри, овца!!!». Я сглотнула, а на глазах выступили слезы негодования от столь ярой любви к животным.

– Вот опять ты орешь! – обиженно заметила я, провожая взглядом семейную пару. – Спокойно сказать нельзя? Мы даже не женаты, а ты на меня голос повышаешь!

Внезапно меня прижали к себе, так, что я даже не успела вздохнуть, как следует. Мою правую руку подняли, зажимая меня левой. Я почувствовала, как что-то усиленно накручивают на мой безымянный палец. Мимо нас проехал жигуль, волоча выхлопную трубу по земле. Какой-то юнец только что получил затрещину от седого мужика и сжался. Парковка недалеко от нас закончилась тяжкими телесными повреждениями.

– Там, где кольцо – право. Остальное – лево! – меня отпустили, оставив наедине с кольцом и крайней степенью недоумения. – Садись за руль, орать на тебя буду.

Я не … Не так я все это представляла… Из глаз потекли слезы. А где же: «Любимая, будь моей женой?». Где же испачканная штанина и романтическая обстановка? Где все это? Почему в моих мечтах все было иначе?

– Рыжик, ты чего? – Феникс заглянул в мое лицо, явно не подозревая, что когда плачут от счастья, не морщатся, как чернослив. И соплей от счастья не бывает. – А ну посмотри на меня! Слушай, машину я могу купить новую, а вот нового Рыжика я купить не смогу. Максимум, что я смогу для тебя сделать посмертно – поставить красивый памятник! И все. И что? Мне потом всю жизнь твой памятник обнимать и целовать, проклиная тот день, когда мы с тобой учились водить? Я вспомню сегодняшний день и подумаю, что, может быть, стоило дать тебе по рукам? И пускай ты смертельно обиделась, но запомнила, что нужно водить не так, как тебе хочется, а по правилам! Я буду корить себя всю жизнь, что уберег во сне, но не смог уберечь наяву!

Я посмотрела на других учеников и учителей. Отец орет на сына, награждая его затрещинами, муж орет на жену, вспоминая всех обитателей фермы… Потому что любят и боятся потерять…

– А как же романтика? – спросила я, вертя кольцо на пальце от непривычки. – Я себе не так это представляла! Я представляла ужин, свечи, поцелуй…

Феникс полез в багажник, достал пиццу, которую мы купили, термос с чаем, который я заваривала с утра. Я смотрела, как все это появляется на капоте.

– А свечи? – спросила я, с грустью понимая, что все не так…

Феникс достал новые свечи зажигания, которые собирался менять на днях.

– Это я тоже учел, – усмехнулся он, вскрывая ключом упаковку. – Вот свечи… Все, как договаривались… Ладно, доедаем, допиваем и делаем второй дубль.

– Жаль, – вздохнула я, доедая свою пиццу и отхлебывая горячий чай. – Я все представляла не так… Совсем не так…

– Так это было не помолвочное кольцо. Помолвочное будет вечером. Это была генеральная репетиция, – усмехнулся Феникс. – Давай, ездунья, готовься морально… Сейчас будем змейку проходить…Пощады не жди…

– Ты как меня назвал??? – возмутилась я, поперхнувшись пиццей.

– Так, не толкайся, у меня чай горячий в руках… – рассмеялся Феникс, уворачиваясь от ударов. – Хорошо, наездница… Давай, доедай и погнали… ездунья.... Ай! Рыжик…

Любовница

– Рыжик, это что такое? – спросили меня, предъявляя увесистый мешочек сухарей.

– На черный день. Мы хлеб не доедаем, поэтому я сушу сухари! – заметила я, тяжело вздыхая и глядя на духовку. – Хлеб нельзя выбрасывать!

– Рыжик, у меня не все так плохо… Хотя нет, на всякий случай позвоню бухгалтеру! – Феникс ушел в комнату, оставив меня с моим мешочком наедине.

Дверь открылась через пять минут.

– Все нормально. Мы налоги заплатили… Все хорошо… Можешь выбрасывать… Птички склюют… – выдохнул Феникс, положив трубку и вытаскивая из моих рук мешочек. – Птич-ки… склю-ю-ют.... Пусти, Еська! Я кому сказал! Скоро – скоро по всему городу будут летать птички… дай сюда!… со сломанными клювиками!

Мешочек был вырван из моих рук.

– Я возьму твои ключи? – спросил из коридора Феникс, гремя стратегическими запасами продовольствия на черный день, который мы встретим со сломанными зубами. – Свои я на работе оставил… Надеюсь, что на работе…

– Бери, – разрешила я, планируя заняться редактурой фотографий с чужого юбилея. Юбилярша выглядела лет на пятнадцать моложе, но как заказали, так и делаю. В реальности время летело, приближая вечер, а на фотографиях машина времени превращала героиню вечера в цветущую юную деву.

***

– Есь, твои ключи. Возвращаю. Свои я на работе оставил…Все, нашлись, – Феникс протянул мне моего зайца. – Я тут его постирал.... А то он грязный, как …

– Постирал? – с перебила я, отрываясь от ноутбука и глядя на непривычно чистого зайца. – Постирал.... моего… зайчика…

Я приложила зайца к носу, пытаясь уловить едва ощутимый мамин запах, но чистый заяц пах жидким мылом с ягодами. Мамочка…

– Еле отстирал! – гордо заметил Феникс, любуясь своей работой в ожидании похвалы. – Зато смотри, какой чистый. Его бы неплохо в стиральной машинке покатать, но пока что и так сойдет… Я сначала вообще не понял, что это за живность....

Мама… Я снова принюхивалась к моему зайчику, глядя в его глазки-бусинки.

– Его нельзя было стирать! – выдохнула я, сжимая брелок в руке. Почти первозданный вид зайца меня радовал, но…

– Это еще почему? Я так понимаю, что это – талисман, поэтому специально посмотрел по феньшую, можно ли стирать талисманы? Мне ответили, что можно! И даже нужно, – Феникс насторожился, понимая, что что-то здесь не так.

– Спасибо, – улыбнулась я, пытаясь придать улыбке хоть какие-то оттенки жизнерадостности.

– Нет, ну если ты хочешь, я могу вывалять его в грязи! – предложил Феникс, пытаясь отобрать у меня ключи. – Верну его в исходное состояние!

– Он пах мамой… Это она мне его подарила, – выдохнула я, беря себя в руки. – Мамиными духами… И с того момента, как мне его подарили, я его ни разу не стирала…

– Как духи назывались? – вцепился в брелок Феникс, пока я мертвой хваткой держала свою любимую игрушку. – Давай мы тебе купим целый флакон. Будешь поливать его хоть каждый день! Только не в спальне!

– Я не знаю… Я искала, но не нашла таких точно, – я стиснула зубы. Феникс не знал, он не виноват, он ведь хотел, как лучше… – Ладно, не парься… Все хорошо… Просто у меня рука не поднималась… Я бы и сама постирала… А то и правда… Грязный…

– Поехали в магазин. Будем искать такие духи, – решительно заявил Феникс, беря ключи от машины. – Опишешь запах, тебе поищут. Просто я не хочу, чтобы мы поругались в очередной раз уже из-за какого-то зайца!

– Ладно, все хорошо, – я обняла любимого, прижавшись к нему щекой и разжимая его пальцы. – Не бери в голову…

***

Я не знаю, но после этого между нами словно пробежала черная кошка. Ком в горле стоял и не растворялся ни в поцелуе, ни горячим чаем. Иногда при звонках Феникс, не имея привычки прятаться, уходил курить на балкон и плотно закрывал дверь. У меня от него не было секретов, а тут … Однажды я услышала кусочек разговора, когда пришла с детского праздника, который снимала за родительское вознаграждение.

– Я к тебе приеду, – отчетливо слышала я голос любимого, но пока еще не мужа. – Еся пришла. Я перезвоню тебе, когда ее не будет… Не хочу, чтобы она знала… Давай… Ты вспомнила? Нет? Вспоминай.

Вот все, что я слышала. Сердце обмякло и оборвалось. С этого момента его телефон стал для меня недоступен. Стоило протянуть к нему руку, как его тут же убирали подальше.

И вот я сижу, привожу в порядок фотографии с чужой свадьбы, которую снимала за приличное вознаграждение, и думаю… Мои пальцы автоматически выбивают поисковой запрос. «Как узнать, что у мужа появилась другая?». Пробегая глазами советы с женского сайта, я отхлебывала чай. «Он стал внезапно заботливей и внимательней! Это – комплекс вины!». Да, стал… Он даже… даже… кружку за мной моет! И стоило мне заикнуться о новом жестком диске, как мне тут же его подарили. А нежность? Да он никогда не был таким нежным и внимательным…

Сердце сделало несколько ударов ради приличия и замерло. «Он прячет свой телефон и свою переписку!» – прочитала я, вспоминая, как буквально вчера у меня из-под носа увели телефон, после того, как я захотела поиграть в любимую игру, которую лень было ставить у себя. «Семейный бюджет ужался!» – прочитала я, прикидывая, ужался ли наш семейный бюджет? Если и ужался, то не настолько, чтобы я заметила. И в тарелке у нас не шнурки, а вполне себе нормальная еда. Или любовница ничего не требует, либо…

Реквием Моцарта играл в моей голове, заставляя проглатывать все чудесные воспоминания. «Он уходит раньше и возвращается поздно!» – зацепило меня сразу. Так оно и есть… Но мне говорят, что это связано с выборами. Нужно делать кучу материалов, за которые очень щедро заплатили. Меня тоже задействовали для съемки трех кандидатов, за которых я не стану голосовать никогда. Именно я автор «одухотворенного» лица одного унылого и противного мужика, обещающего возродить «духовность» и «поднять зарплаты».

Второй кандидат, которого мне довелось снимать, был похож на Пингвина из старого Бэтмена, причем настолько, что я чуть не попросила автограф. Из него мне пришлось делать Аленделона, пытаясь убрать увесистые мешки под глазами, добавить шевелюры и хоть как-то облагородить человека «слова и дела». Третий был не столь привередлив, попросив сделать его мужественным по максимуму. Прямо супергероем от выборов. И пусть скошенный подбородок, плавно переходящий в шею и нос-курнос явно не пахли мужеством, пришлось вертеть кандидатом во все стороны, дабы уловить единственный ракурс «мужества» для борьбы «с произволом!».

– Любовница, – вздохнула я, вынося свой вердикт. Отношения дали трещину. Это – конец. Форумы советовали покраситься, купить красивое белье, стать самой лучшей женой и сожительницей, дабы удержать благоверного от развода. И чтобы супруг трижды подумал, прежде чем покидать обитель уюта и обожания!

Белье я купила, его оценили и … И все…

В офисе на меня смотрели жалостливо, особенно полная Ира, которая едва ли не утирала слезы при виде меня. Не знаю почему она прятала глаза и молчала… Хотя нет, догадываюсь… Женская солидарность требовала выдать мне правду-матку, а трудовая книжка велела молчать, как партизан.

Мои попытки поймать изменщика и поговорить с ним заканчивались шутливыми ответами. Я стала плохо спать, чувствуя, как невидимая сила, рожденная моим воображением, отдаляет меня от самого дорогого человека на свете. И пусть он спит рядом, уткнувшись в мои волосы, пока по нам ходит наглая Потя, оказавшаяся не просто кошечкой, а очень крупной и вредной кошатиной.

– Мяу? – спросила Потя, глядя на меня. А я уже задумчиво представляла, как мы будем делить любимую кошку. Вдоль или поперек. У бедной кошки очень грустные перспективы. Лотком и играми занимается совесть Феникса. Кормежкой – моя совесть. Так что, либо она уныло живет со мной, зато хорошо кушает. Или вечно резвится, но кушает строго через раз.

– Мяу! – заметила Потя, намекая, что я просто накручиваю себя. Потя тоже умеет накручивать. Она накручивает и наворачивает вокруг моих ног круги, эгоистично пытаясь обеспечить себе и культурную жизнь, и регулярную кормежку.

Я проснулась от того, что входная дверь открылась и закрылась. Поплотней завернувшись в одеяло, я недовольно засопела. Мне не нужны подарки! Мне нужна правда! Если изменяешь, то так и скажи! Объясни, что тебя не устраивает в наших отношениях! Не надо прятаться и темнить! Эту речь я репетировала мысленно перед сном, чувствуя, как меня гладят под одеялом. А теперь я хочу вместо подарка получить правду!

– Проходи, – услышала я тихий голос за дверью. – Тихонько… Давай на кухню… Сейчас чай сделаю. И вообще, у тебя совести нет. Мне, честно сказать, неприятно тащить тебя сюда, но что поделаешь…

– Кухня где? – поинтересовался женский шепот. – Она спит?

– А как ты думаешь? Вчера полночи сидела за работой. Ей завтра фотографии отдавать… – услышала я шепот. – Давай, раздевайся быстрей. Мы должны успеть. Я прикрою дверь в комнату, чтобы Еська не слышала. Обувай ее шлепки.

– А у нас с ней один размер ноги! – заметил женский голос. Дверь на кухню закрылась под возмущенное: «Тише!».

Нет! В моей душе все вознегодовало! Пока я сплю? А гостиницу снять слабо? Я решительно встала, накинула халат, запахнула его и твердым шагом двинулась на кухню, где уже свистел чайник. Открыв дверь, я приготовилась вывалить все на голову измен…

– С Днем Рождения, Еська, – услышала я, глядя на красивый торт со свечками, которые Феникс поджигал зажигалкой.

– С Днем Рождения, – тихо произнесла … моя мама, – Доченька, с Днем Рождения…

Я стояла, глядя, как мутнеют свечи, на которые я смотрю сквозь слезы. Не может быть!

– Мама! – зарыдала я, сползая на пол и не веря своим глазам. – Мамочка… Ты… Ты приехала… Мамочка…

– Еська, ты чего? – Феникс быстро поставил торт на стол и бросился меня поднимать, пока у меня отказывали ноги. По щекам градом катились слезы. – Еська, маленькая, а свечки кто будет задувать?

Ребенок во мне хотел броситься на шею к маме и не отпускать ее никогда-никогда, но взрослая Еся была в растерянности.

– Есь, неси зайца, мама опознавать будет, – усмехнулся Феникс. – Давай, дубль два. Я как раз все свечки зажгу…

Я взяла ключи в коридоре, бережно сняла зайчика и понесла в ладошках, роняя слезы.

– Дубль два! С Днем Рождения, Еся! Давай, задувай! – мне под нос сунули торт со свечами. Я выдохнула, пытаясь задуть все сразу.

– Что? И все? Давай, дуй нормально! Набирай воздух в легкие и дуй! – мне подсунули оставшиеся свечи. – Если бы знал, то купил бы просто циферки.

Я поднатужилась и задула. Мама сидела и смотрела на меня, неловко улыбаясь сквозь слезы.

– А вот заяц для опознания! – заметил Феникс, отбирая моего зайца и выкладывая его на стол. – Узнаешь?

Мама помялась, а потом покачала головой, извиняющимся взглядом заглядывая мне в глаза.

– Ты подарила его Еське, когда ей было лет шесть или семь… И с тех пор она хранит его. А недавно я его постирал на свою голову, – прохладно заметил Феникс, явно недовольный результатами опознания.

– Вот, Еська, – улыбнулась мама сквозь слезы, доставая красивую коробочку с ленточкой. – Это тебе, доченька…

Я дрожащими руками приняла коробку, не представляя, что внутри.

– Ну, разворачивай, Еська! – заволновалась мама, глядя, как я бережно глажу красивый бантик.

Мои пальцы меня не слушались, бантик не хотел бережно развязываться. А мне так не хотелось его повредить подсунутыми Фениксом ножницами. Справившись с бантом, я бережно сложила ленточку в карман, думая о том, что потом, когда дома никого не будет, поглажу ее утюгом и спрячу. Ленточка от мамы…

В коробочке лежал очень красивый альбомчик с надписью «Еся и ее семья»… Я осторожно раскрыла его и увидела фотографии. Я и мама. Кто-то поработал на славу, совмещая фотографии меня и мамы. Вот мама держит меня на руках. Вот я иду по улице в смешной шапочке, а рядом идет мама. Даже тени лежат правильно. У меня по щеке потекла слеза. Я точно знаю, что на фотографиях была одна, а теперь я не одна. Мы с мамой вместе. А вот фотографии, где собралась вся семья. Мама, какой-то незнакомый мужчина с усами, двое детей и я… Меня обнимает незнакомая девочка…

– Они приедут сюда на следующих выходных. Они все хотят с тобой познакомиться. Или вы приедете к нам! Тут недалеко, – всхлипнула мама, беря салфетку со стола. – Еся, у тебя есть семья… Есть папа, есть братик, есть сестричка… И все они очень хотят тебя видеть… Это твоя сестричка заказывала альбом, а твой братик выбирал фотографии. Папа тоже недавно узнал …

– А что изменилось? – спросила я, листая альбом второй раз и вытирая слезы рукавом. – Раньше вам было на меня плевать!

– Не говори так! Я потом расскажу, – мама тоже плакала, глядя, как я прижимаю к груди альбом и смотрю на Феню. Ей было неловко, но уйти она не могла. – Давай, оставим это в прошлом! Все обиды… Все-все-все… Ты уже взрослая....

– Ладно, Рыжик, я поехал. В четыре буду. Свой подарок я подарю вечером, – коварно заметил он, а потом наклонился к моему уху. – Сходите с мамой куда-нибудь. Если хотите, можете посидеть здесь… Если что, деньги в столе…

Мою мокрую щеку поцеловали и убежали. На работу. Я молча взяла деньги, посмотрела на маму, оделась и предложила ей прогуляться. Мы шли по парку аттракционов, где вовсю шумели горки, качели, а из динамиков лилась веселая музыка.

– Сладкая вата, – вздохнула я, протягивая маме огромный ком сладкой ваты. Отщипнув от своего кусочек, я почувствовала, как сладость тает во рту. Но никакая сладость не заменит странную горечь разбитых детских грез.

– Может, зайдем в кафе? – осторожно предложила мама.

– Позже, мам, – ответила я, кусая губы и снова отрывая кусок ваты. Неподалеку от мороженого продавали огромные красивые шары. Я всегда мечтала, чтобы мама купила мне шарик. Большой, красивый… Я бы несла его, намотав на палец и переживала, что веревочка выскользнет из рук.

– Постой немного, я сейчас, – задумчиво заметила я, бросаясь к шарам и выбирая самый красивый. Огромный блестящий шар со сказочной принцессой, улыбавшейся глупой улыбкой, свойственной всем сказочным принцессам. Если бы мама в моем детстве купила мне такой шар, то я была бы на седьмом небе от счастья!

– Держи, мамочка, – улыбнулась я, протягивая ей шарик. – Держи его крепко, а то улетит…

Мы гуляли с ней, ели мороженое, смотрели на карусели. А потом я увидела качели.

– Садись мама, я тебя покатаю, – прошептала я, потянув ее за рукав, усаживая в люльку и вынимая у нее из рук сумку. – Плывет, плывет кораблик, кораблик золотой… Везет- везет подарки… Подарки нам с тобой…

– Еся, прекрати! – не выдержала мама, пока я слегка ее покачивала. Шарик, который она держала, в руках вырвался и полетел в синеву небес. Вот так всегда…

– Мам, ну посиди немного, – умоляла я, не понимая, зачем это делаю. Это сон, а я вижу себя со стороны. Я не могу понять, что со мной происходит, зачем я вместо кафе потянула ее сюда, зачем купила сладкой ваты, мороженое, шарик… Мне безумно хотелось это сделать… Кукла! Кукла! Как же я могла забыть? Я зашла в магазин игрушек, где долго выбирала куклу. И вот она, рыжая красавица в розовой коробке, в пышном платье и маленькой сумочкой.

Мама ждала меня на улице. Сквозь витрину, я видела, как она кому-то звонила. Стоило мне выйти, как мама положила трубку.

– Знаешь, что сделал твой Кирилл? Он отсканировал твои тетрадки и сбросил их всем. И мужу моему, и детям. Вика прорыдала весь вечер. Максим вообще со мной не разговаривал. Они сами хотели к тебе приехать. А папа… Мы с ним сильно поругались… Понимаешь, до свадьбы он рассказывал мне, что никогда бы не связал отношения с женщиной, у которой есть ребенок от другого мужика… А теперь хочет тебя видеть… Они с Кириллом созванивались. Понимаешь, я так любила Николая… Так любила, что согласна была на любые условия… Ты ведь взрослая, ты должна меня понять… – всхлипнула мама, заглядывая мне в глаза. – Представь, что у тебя есть ребенок, а твой Кирилл говорит, что не стал бы заводить отношения с женщиной с ребенком… Что он никогда бы не стал воспитывать чужого ребенка… А ты любишь его… Вот как бы ты поступила на моем месте?

– По-другому, мама, – заметила я, живо представляя ситуацию и пряча куклу за спиной.

Мама посмотрела на меня скептически. «Это ты сейчас так говоришь, а вот если бы…!» – читалось в ее взгляде. О, нет! Любовь заканчивается там, где начинаются условия.

– А это тебе, мамочка. Самая красивая кукла! Ты ведь такую хотела мне подарить? – улыбнулась я, вручая подарок. Мама стояла, стояла, а потом зарыдала, сжимая в руках красивую коробку. Она горько плакала, растирая слезы рукой.

– Прости меня… Прости меня, доченька… – рыдала она. – Если бы ты знала, какая у меня была ситуация! Понимаешь, там все не так просто… как кажется…Если бы все было по-другому, то я бы тебя забрала… Конечно, забрала бы… Есь, ты меня слышишь? Прости меня… Если бы все было по-другому, я бы тебя никогда бы не бросила! Не злись на меня! Я прошу тебя… Прошу тебя… Есенька…

– Я не злюсь, мам, – я шмыгнула носом. – Это – подарок от маленькой Еськи. Правда, мы с ней похожи? Если не нужна, можешь выбросить ее....

***

Мама уехала, слезно обещав приехать к нам на следующих выходных всей семьей. На столе лежал новый фотоаппарат, штатив к нему, обернутый красивой ленточкой. Я даже успела опробовать подарок, приходя в детский восторг, который тут же изливала на дарителя, целуя его каждые пять секунд. Рядом лежал альбомчик с фотографиями. Я только вечером заметила надпись, сделанную от руки: «Еське, от сестрички Вики, братика Максима, мамы и папы! Мы тебя любим! Не грусти!».

– Зачем ты это сделал? – спросила я, понимая, что дома маму ждет большой скандал. – Зачем отсканировал мои тетрадки?

– Ты обиделась? – сонно спросил Феникс. – Если да, то зря… Кстати, сначала сканировал я, потом мне нужно было уехать и пришлось попросить Иру. Приехал, а она плачет. Работа встала. Ее все утешают. Оказывается, ее нынешний был категорически против ребенка, так что … теперь она здесь ищет школу с языковым уклоном. Сопли-слезы… Кстати, она взяла отгул, чтобы забрать Артема… Это я к чему? Поможешь мне с визитками? Реально горит! И во сколько мне это обойдется, если не секрет?

По моему носу скользнул палец. Бдзень! Сейчас откушу.... Ей, богу!

– Сто поцелуев! – с усмешкой ответила я. Потом мне показалось, что слегка продешевила, и тут же добавила. – И кофе в постель!

– На счет кофе – я поторгуюсь… У нас аванс какого числа? Пятого? Значит, тридцать поцелуев у нас пятого числа. Готовь губы. А зарплата – тридцатого! Нет, давай, я лучше в рассрочку? – мне выдали немного поцелуев сразу. Для поддержания настроения. – А можно безнальный расчет? Я имею в виду воздушные?

Засыпая в объятиях любимого «изменщика», я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. И тут мне приснился котенок… Снова… Он лежит на земле, а на него падают листики. Он свернулся клубочком, озябший, одинокий, продрогший… Листья с шорохом и шелестом осыпаются, закрывая его от моих глаз. Я стою и плачу, а потом…

– Есь, – меня потрогали за плечо. В комнате горел свет, сонный Феникс сидел на кровати, а рядом вальяжно расположилась Потя. Они смотрели на меня, а я все еще видела осень и своего котенка.

– Сон плохой приснился, – зевнула я, чувствуя, как по щекам текут слезы. – Котенок умер… Рыжий котенок умер… Он умер…

– Рыжик, это всего лишь сон, – меня обняли. Потя, распушив красивый хвост, тоже подлезла под мою руку с требованием обнять и ее. Как же так? Все обнимаются, а о ней, бедной, забыли? Не порядок! Мяу!

– Он часто мне снится… Один и тот же, – выдохнула я, пытаясь отогнать наваждение и чувствуя, как пушистый хвост касается моего подбородка.

– Котенок жив, живее всех живых… Вот он, Еськ… Ай! Кто тебе разрешал когти выпускать! Не надо мне массаж делать! – возмутился Феникс, сплевывая хвост, который решил погладить хозяина. – Бессовестная кошка! Все! Иди к Еське! Будешь спать на Рыжике. Ко мне больше не подходи… До завтра точно! И не надо мурчать! Давай, дуй на ту половину!

Мы погасили свет и снова улеглись. Недовольную Потю переложили на мою подушку. Она повертелась, свернувшись калачиком на моих волосах и успокоилась. Котенок жив… Вот он… Он не умер… Он вырос и стал красивой кошечкой, которой не спится, поэтому она устраивает променад по нам. Ай! Волосы! Все, улеглась… Спокойной ночи…

Теория мирового заговора

Я только что поговорила по телефону с Викой, которая теперь звонит мне каждый день. Недавно они всем семейством были у нас в гостях. Странно, когда незнакомые люди вешаются тебе на шею и требуют называть их родными…

Сначала это казалось мне дикостью, а потом я немного привыкла… Вика была чересчур разговорчивой симпатичной девушкой, мечтающей покорять подиумы, Максим был полным и молчаливым.

Он поставил себе цель сделать карьеру до тридцати лет, о чем гордо заявлял во всеуслышание. Забавные. Мужчина, который с порога сказал, что я могу называть его папой, отметил, что я очень похожа на маму. Внешне.

Если честно, то после их визита у меня дико болела голова от избытка информации. Они обещали звонить и приглашали к себе. Я пока не знаю, когда у нас получится… Я пока еще не до конца верю в то, что у меня есть как бы семья…

Сбросив фотографии, я решила прибрать на кухне, сгоняя Потю с пылесоса. Осколок? Откуда он под кухней? Ладно… Не помню, чтобы что-то разбивала… Белый, красивый, с золотой ажурной каймой… И тут меня прошиб холодный пот. Я бросилась искать глазами любимую кружку. Да, вот она… Целая, с бантиком… Повертев осколок в руках и приложив его к кружке, я ахнула… Один в один!

– Конечно, не можешь дозвониться. Они уже три часа там сидят! – заметила в трубку Ира, пока я вертела находку в руках.

Я прилетела в офис быстрее ветра. Еще бы, я докатываю машину, доставшуюся мне по наследству от чьей-то дочки. Мне сразу поставили условие, что если откатаю без аварий год, то купят новую. И деньги, что я собирала на черный день, частично ознаменовали новую, не самую лучшую эпоху для пешеходов и других автомобилистов.

Шучу. Я – очень осторожный водитель.

Мне добавили недостающую часть суммы, так что теперь я обладатель хорошо зашпаклеванных крыльев, красивой оплетки для руля в цветочек и своего парковочного места под окнами, за которое мы сражались не на жизнь, а на смерть. В какой-то момент мне показалось, что в Кадингере попроще было. Половина соседей, которая еще с нами здоровалась, резко разучилась это делать, когда им пришлось подвинуться.

Я доехала до офиса и увидела одинокую Иру, которая ела булочку, поясняя, что только что все уехали, и у нее наступил долгожданный обед.

– Ируся, – ласково начала я, подсаживаясь к ней и видя, что она что-то знает, иначе бы не нервничала так сильно. – А ты ничего не хочешь мне рассказать?

После третьей кружки чая, Ира сдалась и выдала все и всех. Теория мирового заговора действовала уже два месяца. Ровно два месяца назад моя кружка разбилась… Разбилась она утром. Отвалилась ручка… В тот злополучный день работа встала. Весь офис перерывал интернет, в поисках точно такой же кружки. Феня нашел на телефоне фотографию. Типография, Ира, Игорь и остальные, включая бухгалтера Алену, бросились по магазинам, с фотографией для опознания. Еще бы! На кону была премия! Квест по городу завершился успешно. Игорь нашел в одном магазине для подарков точно такую же кружку, купил ее и стал счастливым обладателем приличной награды. Кружку тут же отвезли домой и поставили на место, утирая холодный пот. Пока все обсуждали происшествие и раскачивали Игоря проставиться на премию, в интернете был найден сайт производителя. Там же было заказано еще … Тут Ира понизила голос до шепота. Десять кружек! Десять одинаковых кружек! И буквально неделю назад они пришли. И сейчас стоят в шкафу… Вот!

– Ты говорила десять? А тут девять, – шепотом заметила я, глядя на одинаковые коробочки и поигрывая ключами.

– Неделю назад бантик отпал… – тихо заметила Ира, смущаясь. – Только не говори ему, я тебя прошу… Ой, кстати, а чего ты на ключах вонючку для машины носишь?

– Что? – переспросила я, глядя на своего зайца.

– Вонючку для машины! – пояснила Ира, закрывая шкаф. – Просто мне тоже когда-то такую подарил один жмотяра… Подруга сказала, что это – дешевая вонючка для машины… Ароматизатор… Я че вспомнила, недавно брала себе освежитель для машины, чувствую, что запах знакомый. Ваниль с апельсином и корицей… Что-то наподобие… Прикольных запах, кстати… Могу сказать, где продается…

Вечером, поливая зайца из флакона и наслаждаясь знакомым запахом, я была на седьмом небе от счастья! Целый флакон! Можно КАМАЗ поливать… Ах, какая прелесть!

Входная дверь открылась, я бросилась к ней, обнимая любимого крепко-крепко.

– Есь, ты чего? – спросили меня, подозревая самое худшее. – Что такое? Чем у нас таким пахнет? Напрашивается слово «удушающим»…

– Я люблю тебя, – вздохнула я, поднимая счастливые глаза. – Люблю тебя…

– И я люблю тебя, – прошептали мне, подозрительно принюхиваясь. – Так, стоп, ты мне зубы не заговаривай! Что это за запах?

Я подсунула под нос моего любимого зайчика.

– Потя, – страдальчески обратился Феникс к пушистой единомышленнице. – Не надо на меня так смотреть. Это не я так пахну… Это маленький зайчик… И нам с тобой придется привыкать…

***

Иногда мне снился Кадингер. Он вставал передо мной в мутных снах, искаженный, абстрактный и нереальный, навсегда застрявший осколком воспоминаний в глубине души. Я пыталась его вытащить, но мне становилось больно и страшно. Постепенно, я привыкла. Я терпеливо ждала, когда он зарастет хорошими воспоминаниями, перестанет кровоточить, сотрется в памяти раз и навсегда. Может быть, где-то действительно уцелели люди, которым мы подарили надежду на нормальную жизнь, а может быть, мы были последними в этом мире… Лишь однажды, гуляя в парке, я видела двух детей лет двенадцати. Один из них старательно чертил круг вокруг дерева.

– Смотри, это – позорный столб! А это – круг. За круг выходить нельзя. Мы с тобой сражаемся магией! Только магией! Ты понял? – спросил пацаненок, сдвигая портфель с траектории корявого круга.

– Прикольно! – заметил второй, зевая. – А заклинание смерти бьет заклинание огня? Я могу поднять скелетона? Или демона?

Дальше я не услышала, потому что у одного из детей зазвонил телефон.

– Ну все, валим домой! Завтра доиграем! – буркнул пацаненок. – Мама звонила… Короче, ты готовься…

Понравилась книга? Читайте "Сиротский приют или драконы на попаданках (не) женятся"

Тетя Ася отстирает репутацию принца! Которую сама же и испачкала! Пришла просить помощи для приюта во дворец, а нарвалась на сомнительный комплимент. Ничего, завтра во всех газетах появится статья про жестокого принца – дракона, который обидел сиротский приют. Только я вот не ожидала, что ради того, чтобы загладить скандал, меня заставят стать невестой того самого принца! Но при этом мне прозрачно намекнули, что драконы на попаданках не женятся!