Любовь Феникса

Глава двадцать шестая. Сквозь тернии к солнцу

Пусть всегда будет солнце,

пусть всегда будет мама,

пусть всегда будет Феникс,

пусть всегда буду....

Мир сгорал перед моими глазами. В черных клубах дыма мерещились образы. Как будто огромная дверь, ведущая в темноту, пугающая и монументальная открылась передо мной.

– Прощай, мой Рыжик, – меня крепко обняли. – Прощай… Вот, я указал тебе на дверь…

– Никаких «прощай»! – возмутилась я, чувствуя, как силы возвращаются. – Я кому говорю, никаких «прощай»!

– Рыжик, ну чего ты? Хочешь сказать, что я зря угробил целый город? – в мои волосы вплетались чужие пальцы.

– Я сказала, никаких «прощай»! – процедила я, тяжело дыша.

– Все, любимая, вперед… Чего смотришь? Дверь открыта. Это твой путь к нормальной жи… – Феникс не успел договорить, как я его толкнула в плечо. – Я не пойду с тобой… Не потому, что не хочу, а потому, что вдвоем нам будет сложно выбраться. А ты и так сейчас слаба… Так что, давай, люблю, целую, буду скучать… Может быть, когда-нибудь я приду к тебе… во сне…

– Нет! – взвизгнула я, хватая его за руку. – Никаких «приду». Мы уходим вместе. И точка!

– Рыжик, ну все не так просто, – усмехнулся Феникс, глядя на меня, как на наивного ребенка. – Было бы просто, тут бы миграционная служба работала без сна и отдыха! Или ты хочешь протащить в тот мир нелегального иммигранта? Знаешь, Рыжик, мне все равно очень приятно, что ты хотя бы попытаешься. Людей пугают трудности, а когда речь идет о выживании, обычно каждый сам за себя…

– Так, все, достаточно! – возмутилась я, понимая, что контрабанду через границу миров не возила. – Пойдем.

Я потащила его к двери за руку.

– Подожди, выслушай меня, – вздохнул Феникс, потрепав меня по голове. – Знаешь, а ведь в истории с камнями и короной не все так просто и радужно. Один великий маг, предок Крысы, создал три камня и тут же решил их опробовать. Он предполагал, что камни могут дать возможность для путешествий между мирами. Эксперимент удался, и перед ним появилась тварь. После диалога выяснилось, что мир тварей сильно перенаселен, они сожрали все, что можно было сожрать. А тут … ммм… мир гастрономических изысков для верхушки пищевой цепочки. Наш изобретатель посетовал на то, что у нас тут тоже не все так гладко, а скорее гадко. Тварь подумала и заявила, что проблему можно решить, в обмен на переезд для всей ее оголодавшей семьи. «Нет, что вы, мы не будем охотиться на людей! Мы мирно поживем в пещерках, а ночью будем выходить щипать травку на полянке… Да-да-да!». Тщеславный маг представил себя на местной доске почета и увидел перед глазами свою золотую статую в полный рост с подписью «Великий спаситель», и согласился на сделку. Тварь ушла в свой мир паковать вещи, а наш герой поскакал на научный симпозиум патентовать открытие. Наши друзья похитили корону у своих сородичей, оставив соотечественников умирать, и всей семьей переехали сюда. Маг обнаружил, что корону можно удерживать в нашем мире с помощью камней, слегка приоткрыв створку двери для сквознячка из другого мира. Когда наступила тьма, стали пропадать дети. Наши с тобой предки, я имею в виду предка Крысы и моего предка, от которого передалось умение обращаться в птицу, поругались, причем очень серьезно. Они оба стояли у истоков этого мероприятия. Мой предок знал, что твориться за пределами Кадингера, знал, что некоторые выжили и на них теперь охотятся наши «друзья». Мой предок поддерживал связь с некоторыми поселениями, которые умудрились сохранить остатки культуры и цивилизации. Выжившие за пределами рассказывали о том, как стали пропадать дети… Наши предки поругались. Мой хотел вынести корону за пределы города, вернуть солнце, которое убьет тварей и даст людям надежду. Твой упивался своей властью, рассказывая о «великом спасении» и «меньшем зле». И мой предок убил твоего. Дальше были турниры, перевороты… Так мы с тобой очутились на самом дне. Я нашел кусок карты, который показывал, что записи спрятаны за городом. И сумел их отыскать. Не хватало только записей Крысы о камнях. Я думал, что они не сохранились.

Я слушала очень внимательно, чувствуя, как перед глазами мелькают события, очевидцем которых я не могла быть.

– Так что мы с тобой принц и принцесса, – усмехнулся Феникс. – Королевская кровь Кадингера. Твари хотели забрать корону и камни, чтобы найти себе новый дом. Новые охотничьи угодья в другом мире, потому что здесь сожрали всех и уже начали жрать друг друга, сетуя на то, что их обманули. Обе стороны обманули друг друга, и вот к чему это привело.

– Я смогу провести тебя в тот мир? – спросила я, пристально глядя в глаза.

– Не знаю. Не волнуйся, если что я вернусь, займу лучший дворец, буду жить холостяком. Я изменять тебе не буду! – усмехнулся Феникс, целуя меня. – Ибо не с кем…

Червяк сомнения больно укусил мое сердце. Наши тела в Кадингере погибли. Куда он собрался вернуться?

– Ложь. Мы сгорели, – покачала головой я. – Не надо мне лгать.

Я потянула его за руку и шагнула в пугающую темноту. Первые шагов десять дались мне на удивление легко. Моя рука сжимала чужую руку, а я бодрым шагом шла по черному туннелю, в надежде увидеть свет как можно быстрей. Так и хотелось радостно выдохнуть: «Вот! А ты боялся!». А потом стало тяжелей. Каждый шаг стал даваться с неимоверным трудом. На меня бросилась черная тень. Я от страха чуть не разжала руку, но тут же спохватилась и вцепилась в нее намертво.

– Зачем он тебе, Еся? Подумай сама, он тебе солгал один раз, солжет и второй. Твой отец тоже мне много чего обещал, – раздался грустный мамин голос. – Когда он узнал о ребенке, то исчез и сказал, что воспользовался мной. Он не стал портить себе жизнь, испортив ее мне!

– А я при чем? – ответила я, чувствуя, как темнота поглощает все звуки, и я не слышу своего голоса.

– Я дотянула до нужного срока, надеясь, что он одумается и вернется… А потом врач сказала мне, что делать аборт в столь раннем возрасте чревато последствиями… – продолжал мамин голос.

– Заткнись, – прошептала я, сжимая пальцы посильней. Каждый шаг давался с таким трудом, словно ноги прирастали к земле. Я чувствовала, что неведомая сила тянет меня назад.

– Он из Кадингера, – заметил мой голос. – Он такой же подлый, как и они. Он так ловко ранил словами, даже не задумываясь о том, что после такого ты можешь наложить на себя руки…

– Заткнись, – выдохнула я в темноту.

– Еся, ты допускаешь большую ошибку! – заметил мой голос. – Снова на те же грабли. Тобой просто воспользуются и выкинут, как салфетку.

– Заткнись, – шептала я, чувствуя, как пальцы слабеют.

– Рыжик, – услышала я голос Феникса. – Я тобой просто воспользовался. Я солгал, чтобы Рыжик вытащила меня. Ты нужна была для того, чтобы вывести меня на свет… Чтобы упорно тащила меня в свой мир… Ну и дура ты, Рыжик… Как здорово, что мы с тобой встретились, ведь найти вторую такую дуру, что влюбится в меня без памяти, было бы сложно.

– Заткнись, – повторила я, не понимая, кто это говорит. Мне показалось на секунду, что это говорит сам Феникс, но я отогнала наваждение. Вернемся – разберемся. Хочет – пусть катится на все четыре стороны. Больше мне ничего не нужно. Захочет жить раздельно – пусть живет, как знает. Я даже номер удалю.

Внезапно на горизонте забрезжило яркое пятно. У меня словно открылось второе дыхание.

– Рыжик, – снова услышала я голос, – более легковерной дуры я никогда не встречал! Ты и нафиг мне не нужна.

– Дома поговорим, – выдохнула я, глядя как белое пятно расширяется. Пальцы соскользнули, но я резко перехватила его за кисть. Так проще. И тут я поняла, что не могу идти дальше. Я даже не могу поднять ногу, чтобы сделать следующий шаг.

– Брось его! – твердил нестройный хор голосов. – Ты легко дойдешь одна! Брось его!

– Рыжик, брось меня, – услышала я насмешливый голос. – Брось, маленькая…

– Если надо, поползу, – я закусила губу, делая рывок. – Хватит! Прекратите!

Я обернулась и увидела, как меня сжимает черная костлявая рука.

Нет, нет, нет! Пусть даже это его настоящая рука, я все равно буду ее держать до последнего. Как он держал мою, когда я умирала. Я не помню, как сделала несколько шагов, с каким неимоверным усилием тащила свою ношу. Яркий свет ударил мне в лицо, и … начался какой-то сумбурный бред.

Снились кошки, какой-то дом с перевернутыми окнами, облака, черная трава, провода, какие-то странные железные конструкции.

Снилась даже четырехногая курица, которая, видимо, сходство между мной и своим создателем, поэтому гонялась за мной, дабы отомстить мне по полной. Скажу честно, она была достаточно шустрой и должна благодарить судьбу за такой апгрейд. Снилось, что я ползу по дороге, а кто-то очень глубокомысленным голосом дает советы: «Если ты на южном полюсе, не вздумай идти на север! Все идут на север и погибают! Это их ошибка! Нужно идти на юг!». И тут прямо на меня налетела машина, и.... я проснулась.

Рядом никого не было. Сумка валялась разобранной. С кухни слышался звук подпрыгивающей крышки кастрюли. Что-то упорно выкипало. Утирая сонные слезы, осматриваясь по сторонам, я соскочила с кровати, снова прислушиваясь. Два часа дня. Робко и осторожно я выползла из комнаты, положила руку на старую кухонную дверь с треснутым стеклом-изморозью, так полюбившимся строителям коммунизма и ставшему памятником жадности моего квартирного хозяина.

Крышка подпрыгнула, и раздалась тихая ругань. Не может быть! Я снова прислушалась, пытаясь прийти в себя. Сон или не сон? Просто сны шли один за другим, словно пытаясь наверстать упущенное. Осторожно приоткрыв дверь, я увидела идиллическую картину.

Плита была выключена, а по стенкам кастрюли стекала пена. Я попыталась по запаху определить меню, но пока что терялась в догадках. Феникс сидел на стуле, задумчиво что-то читая. Его рука шарила по столу в поисках открытого пакета с печеньем.

Я бросилась, как кошка, и вцепилась в него, прижимаясь щекой к волосам и сжимая так, словно собираюсь задушить. Жив… Жив… Какое счастье! Мамочка, какое счастье… Меня обняли, отложив чтиво на стол.

– Проснулся, Рыжик? – поинтересовались у меня, пока я большой и наглой кошкой топталась по своему хозяину. Пока я радовалась, мой взгляд упал на старенькую знакомую тетрадку. Третий том. Та-а-ак!

– Эй! – вполне справедливо возмутилась я, пытаясь дотянуться до нее. – Как ты мог? Это.. Так, пусти меня!

– Думаю, что выпотрошенная сумка дала мне такое право. Кстати, я ножницы искал. И, кстати, не нашел, – меня оттаскивали от тетрадки.

– Да как ты … – у меня во рту очутился кляп из печенья.

– Жуй, а я дочитаю. Мне еще десять страниц осталось, – заметил Феникс, фиксируя мои руки, пока я пыталась справиться с крошками, падающими мне на грудь. – Так, на чем я остановился… А, вот…

– Ыыыы! – возмутилась я, пытаясь вскочить на ноги. – Ыыхыхы…

– Согласен, – задумчиво выдал Феникс, перелистывая страницу моих детских каракуль. – Печенье – дрянь, но увлекательное… Я тут уже половину сточил…

– ЫЫЫЫЫЫЫ!!! Кхе! – прокашлялась я, давясь крошками.

– Ах, да… Чай…– мне ко рту поднесли кружку с теплым чаем.

–Бхе-е-е! – прокашлялась я, проглатывая сладкий бисквитный ком. – Это не…

И тут в дверь забарабанили, что есть силы. Я вышла в коридор, встала у двери и прислушалась.

– Откройте, полиция! – раздался голос на лестничной клетке. Все внутри меня рухнуло вниз, пока моя рука пыталась нашарить собачку замка. Не помню, чтобы имела проблемы с законом, но закон почему-то так не считал.

На лестничной клетке стоял мой сосед, который вчера узнал о том, что мы ели и чем занимались.

– Итак, на вас поступило заявление от гражданина Глухова, который утверждает, что вы сегодня в два часа ночи выбросили мусор на его автомобиль, разбили лобовое стекло, спустили ему колеса, а потом украли из салона магнитолу стоимостью в десять тысяч рублей, барсетку с деньгами, в котором лежало сто шестьдесят девять тысяч рублей, навигатор стоимостью в двадцать тысяч рублей, ноутбук стоимостью в сорок пять тысяч рублей и … все,– заявил полицейский, зачитывая мне заявление и сжимая в руках кожаную папку, видавшую лучшие времена и лучшие зарплаты. Соседушка кивал, подтверждая все вышеперечисленное, в том числе и факт кражи бесценной магнитолы.

– Клевета, – холодно заметила я, чувствуя, как мне на плечо ложится рука.

– Гражданин Глухов утверждает, что лично видел, как вы при помощи самодельного устройства взломали… – начал участковый, осматривая мой убогий интерьер.

– Пусть предъявит чеки на магнитолу и прочую технику. Это раз. Я тоже могу сказать все что угодно. Кто подтверждает факт наличия барсетки в машине? За дачу ложных показаний вам грозит уголовная ответственность. За клевету мы взыщем моральный ущерб, это два, – зевнул Феникс, пока я стояла и люто смотрела на соседа.

– А вы, простите, кто такой? Фамилия, имя, отчество? – поинтересовался участковый, обращаясь к явно недовольному таким сюжетным поворотом Фениксу.

– А он угрожал мне физической расправой! – заявил сосед, злобно дыша. – И его посадите тоже! Привлекайте к ответственности! Я – законопослушный гражданин! Вы обязаны меня защищать от произвола!

– Вообще-то, я – юрист. И в данный момент исполняю обязанности адвоката. Где припаркована машина со следами взлома? – поинтересовался Феникс. – Если под окнами, то давайте спустимся и посмотрим. Моя машина стоит напротив, а видеорегистратор я не отключаю. Пойдемте… Рыжик, одевайся. Мы идем в кино…

Машина соседа выглядела не лучшим образом, лобовое стекло было разбито, дверь приоткрыта.

– Я ничего не трогал! – заявил потерпевший. – Все, как есть… Вдруг там какие-то улики остались!

Проходя мимо машины, я увидела разбитые яйца, очистки, пакеты и повисший на зеркале … ой! Я стала красной, как помидор, мечтая провалиться сквозь землю. Полицейский тоже внимательно изучал состав преступления, украсивший машину.

Феникс открыл дверь своего авто, вытащил флешку, вставил ее в ноутбук и поставил его на капот.

– Кинокомпания «Звиздеть, не мешки ворочать» представляет… – гнусным голосом выдал Феникс, вызывая у меня тихий нервный смешок. – В главных ролях. Лада восьмерка. Мусор … Я не вас имею в виду, уважаемый полицейский, как вас там? Сережа? Отлично, Кирилл, очень приятно. И тот кого вы обязаны привлечь за дачу ложных показаний…

– А могли бы не комментировать? – осведомился полицейский Сережа, внимательно изучая состав преступления. Особенно, водительское зеркало с явным намеком, что кто-то кого-то имел… в виду!

Десять минут мы смотрели записи с видео-регистратора. Полет мусора был зафиксирован.

– Красота! – восхитился Феникс, еще раз проматывая назад кадр. – Теория большого разрыва пакета доказана. Еще разочек! Вау! В яблочко!

– Вот! – полицейский указал ручкой на экран и внес что-то в протокол. – Остановите кадр, я запишу, на какой минуте. Сбросите мне потом видео-запись. Дальше…

Фонари освещали нетронутую машину до утра, пока ее владелец не вышел в четыре часа и не стал скрести чем-то возле замка, отключив сигнализацию.

– Появилась мышка – норушка. Кто в теремочке живет? – осведомился Феникс, поглядывая на «норушку». – Кто в невысоком живет?

Сосед на видео осмотрелся по сторонам, а потом взял камень, бросил его в лобовое стекло своей «ласточки». На экране замаячила его супруга.

– А вот и лягушка – квакушка… Так, кто у нас следующий? – усмехнулся Феникс, снова бросая взгляд на заявителя.

Семейство на экране что-то обговаривало, поглядывая на самый верх, словно взывая к небесам в поисках справедливости. Но кто-то свыше уже послал им знак. И пусть – не манна небесная, а вполне приличная позавчерашняя манка, правда, слегка подгоревшая…

– А давай подадим заявление в полицию? – предложил Феникс, озвучивая немое кино по ролям. – Конечно, моя пушинка!

При слове «пушинка» я прыснула, глядя на бегемотика – супругу.

– Как страшно жить! – продолжил Феникс с непередаваемыми интонациями. – Это – произвол! Нас ограбили, дорогая! Но ведь полиция обязательно найдет виновника? Это их работа!

Супруга на экране критически осмотрела машину и стала кому-то звонить. Для пущей убедительности хозяин открыл дверь своим ключом, а потом ушел, чтобы вернуться. Жена вынесла нож, а главный герой вспорол себе колеса.

– Помогите! Хулиганы отняли у нас все, что нажито непосильным трудом! – Феникс развлекался на полную катушку. Лицо Сережи было непроницаемым. Таким лицом нужно портить настроение в клубе оптимистов.

Но кино еще не окончилось. Мимо шел какой-то сутулый мужик из нашего подъезда с собакой. Имя в упор не вспомню, но лицо знакомое. У собаки точно. Дальше шло немое кино с активной жестикуляцией в сторону верхних этажей.

– Вы только посмотрите, что эти уроды сделали с моей ласточкой! – грустно заметил Феникс. – Да как они могли! Бессовестные! Украли все… Три портсигара отечественных. Дайте вашу псинку, пусть возьмет след! Они не могли далеко уйти! Их надо догнать и покарать по всей строгости закона! Вперед, Мухтар! Взять!

И тут не выдержал Сережа, глядя на Мухтара, которому от горшка два вершка снились в самых смелых снах. Сережа с тоской заметил, что у его тещи такой же. Тойтерьерчик на голове обнюхивал колесо и чуть не задохнулся от восторга, оставляя метку.

– Давай, Мухтар, ты же полицейская собака! Вспоминай все, чему тебя учили! Бери след! – развлекался Феникс. – Мы верим в тебя, Мухтар! Так, зайчик мимо пробегайчик уже был… А вот волк…

Парочка дворовых псов устрашающих размеров подбежали к колесу и оставили поверх Мухтаровой метки свои. Огромный бродячий Барбос стоял минуты две, орошал колесо важной для других собачек информацией.

На мониторе замаячила машина полиции, и наш Сергей проверял пальцем то самое место, где еще недавно разместился нелегальный собачий туалет.

– Эм… – заметил сосед, слегка растерявшись.

– А вот и лисичка-сестричка! – обрадовался Феникс, глядя на меня, подходящую к машине. – И я, призванный развалить ваше уголовное дело.

– Распишитесь в протоколе, – грустненько попросил Сережа, протягивая ручку. – Вы всегда оставляете регистратор включенным? Аккумулятор не садит?

– Аккумулятор есть запасной, а вот запасных нервов у меня нет, – заметил Феникс, ставя свой автограф. – Флешку я вам не отдам, но запись скину. Удачи.

Мы вернулись домой, оставив соседа наедине с «защитником».

– Ты помнишь туннель? – спросила я, пробуя чужую стряпню и обдувая ложку. – Думаешь, все закончилось? Тебе тоже снились сны? Настоящие? Мне снились!

– Рыжик, все прекрати… Я встал сегодня раньше тебя на два часа. Мне снилось, что у меня патрубок порвало. Я даже во сне перенервничал. Ах да, я проверил, что все в порядке, потискал тебя немного, принял душ и решил что-нибудь сварганить на обед. Так что доедай. И собирай вещи. Звони своей хозяйке, отдавай ключи, и … – задумчиво заметил Феникс, сгружая тарелку в раковину. – Ах да, я готовил, так что посуду моешь ты!

***

– Так, Рыжик, зачем тебе старая зубная щетка и дырявый халат? А это что? Тапки? Рыжик, они на меня налезут! Покажи ногу? А я – то думаю, кто у нас лыжник? Так, тапки, старые тряпки выбрасывай. Я, что? Тебе новый халат и зубную щетку не куплю? Рыжик, бери самое ценное и вперед. Я пошел прогревать машину. – выдохнул Феникс, глядя, как я трамбую халат поверх остальных вещей.

Я осталась наедине с сумками, куда стала трамбовать все, что попадалось на глаза.

– Ого! – заметил Феникс, возвращаясь и пытаясь поднять мою ручную кладь с разъехавшейся молнией. – Стоп! А что это гремит?

– Кастрюли и сковородка! – выдохнула я, снова пытаясь застегнуть сломанную молнию.

– Те, в которых я готовил? – настороженно спросил Феникс. – Рыжик, будем ехать мимо металлобазы, сдадим в металлолом. Так, я лезу смотреть на твое приданое.

Сумку открыли, и …

– Рыжик! Можно вопрос? А старый утюг нафига с собой брать? Нет, изолента на шнуре – отлично смотрится, но … Будем проезжать мимо музея, подарим его в качестве памятного подарка! Пусть нас увековечат как спонсоров! А это что? Рыжик! Шампунь? Тут на донышке литрового пузыря… А я – то думаю, что столько места занимает? – возмутился Феникс. – Там еще на донышке осталось шампуня! Не пропадать же добру? Правда, Рыжик? Ой! Рыжик, у меня дома нет тарелок. Нет, таких точно нет. Разбитую и треснувшую посуду я выбрасываю сразу… А это что за? Варенье? Ладно, варенье пусть остается… Имеет право на жизнь… А это что за пакетик в пакетике и в газетке? Погоди… Нет, нет… Это эмалированная кружка с утенком? И порошок стиральный? Рыжик, у меня мешок дома стоит! Для ручной стирки и для машинной… Хозяйственное мыло… Сколько его тут? Раз… Два… Три… Щетка для обуви? Так, все, короче!

Я обиделась. Все, что нажито непосильным трудом…

– Хорошо, Рыжик, я все отнесу в машину… Ты собирайся, собирайся… – миролюбиво кивнул Феникс, мило улыбаясь. – Только не обижайся, маленькая. Все отнесу…

Я сложила ноутбук, завернула кружки в газету, словно елочные игрушки, а потом выгребла из шкафа свою заначку, увлеченно пересчитывая финансы, не забыв коллекцию трусов-носков, а потом позвонила хозяйке, попросившей оставить ключи соседке.

Феникс с милой улыбкой носил сумки вниз. Мои старые свитера были утрамбованы к старым потертым джинсам и платьям. Все, вроде бы все. Тетрадки я положила в портфель для ноутбука, где уже лежал фотоаппарат, кружки и копилка. Я готова!

На секунду стало страшно что-то менять в своей жизни. Все казалось таким привычным, таким родным… Даже старые обои почему-то выглядели так уютно и мило. Знакомая трещина на стекле, прикольные занавески.... И тут мне стало действительно не по себе.

– Ты где? Рыжик? – услышала я голос. – Давай, маленькая. Нам пора.

Я сжала губы, глядя на привычный интерьер, а потом кулаки, чтобы придать себе храбрости. Если я упущу эту возможность начать жизнь с чистого листа, если я вдруг сдрейфлю, снова заползая, как улитка, в свою раковину, то уже никогда-никогда не смогу вернуть время вспять, чтобы все изменить. Чужой город меня пугал, чужие люди меня настораживали, чужая квартира заставляла нервничать… Все чужое… Привыкну ли я? Сумею ли не потеряться?

– Иди сюда, – меня прижали к себе. – Чего ты? Боишься? Нервничаешь? Не нервничай… Доверься мне… Ты же доверилась мне однажды? Доверься и сейчас… Еще один раз… Я многого не прошу. Ты всегда сможешь вернуться, если тебе не понравится… У тебя, что? Куртка прожжена? Ты куришь?

– Нет, я ее на сэшке брала. Такая и была… – выдохнула я, понимая, что, может быть, там все чужое, незнакомое, но рядом будет самый родной человек. Я закрыла дверь, отдала ключи, в последний раз спускаясь по ступенькам старого подъезда.

– Где сумки с посудой? – поинтересовалась я, положив на заднее сидение ноутбук, кружки, тетрадки, сбережения и фотоаппарат. Собственно, все, что представляло для меня особую ценность.

– В надёжном месте… – сладенько заметил Феникс, трогаясь с места. – Драные полотенца, застиранные простыни, старая посуда, все в надежном месте…

Я пристегнулась, вдыхая незнакомый запах чужой машины. Мы выезжали со двора, а рядом, возле помойки, стояли три моих сумки, сиротливо прислонившись друг к другу.

– Эй! – возмутилась я, припадая к стеклу.

– Все, что нажито непосильным трудом… – усмехнулся Феникс, выруливая на дорогу и пропуская пешеходов. – Кроме варенья… Варенье в багажнике… Так, не вредничай. У меня есть посуда, есть постельное, есть даже кружка… Для тебя… Завтра у нас что? Суббота! Мы поедем и все купим. Начинать новую жизнь со старым хламом – неправильно. Помаши сумкам ручкой!

Светофор мигнул красным, и мы снова поехали по оживленной улице. Я задумчиво смотрела в окно.

– Рыжик, – чужая рука легла мне на колено. – Ты чего? Ры-ы-ыжик… Давай, выше нос…

– Угу, – вздохнула я, глядя, как потеет стекло от моего дыхания и мелькают улицы, вывески, витрины, машины и люди. – Стой!

Мои глаза округлились. Не может быть! На витрине магазина я увидела … мое платье!

– Платье! – взволнованно прошептала я, глядя на адрес улицы. Проспект Революции… Какое-то странное чувство воодушевления, какой-то знак, поданный свыше, случайное совпадение. – Тормози! Я его куплю! Пожалуйста! Без него не уеду!

Через пятнадцать минут я вынырнула из примерочной, сжала губы и спрятала руки за спину, чтобы тихо и робко спросить: «Ну как?».

– «Ну как?» нужно говорить кокетливо, – заметил Феникс, критически осматривая мою мечту. – В первый раз в первый класс…

– Тебе не нравится? – удивилась я, чувствуя, как все внутри опускается. Мне нравится, а ему нет? Так получается? Или оно мне не идет? А вдруг оно мне не идет?

– Восьмиклассница-а-а, – промурлыкал Феникс, снимая какую-то черную курточку с мехом. – Как тебе? Платье мы берем. С твоей курткой нужно что-то делать…

– А мне белая больше нравится, – заявила я, глядя на ценник и ужасаясь. Мои глаза устремились по витрине в поисках бюджетного варианта. – Хотя… Эм… Зеленая тоже ничего так… Отличная куртка! Теплая! Большая! И размер мой! И тут тоже мех есть! Я вообще за то, чтобы зверюшек не убивали ради воротников и капюшонов! Да! Поэтому предпочитаю искусственный мех!

Чебурашка на капюшоне отлично импонировал моему бюджету. Моя любовь к пушным братьям нашим меньшим просыпалась во мне каждый раз, когда я видела ценники на меховые изделия.

– Смотри, что я нашел! – обрадовался Феникс, вытаскивая красивую коричневую курточку с лисьим воротничком. – Меряй!

– Фень, у меня денег не хватит. Все равно на один сезон… – замялась я, глядя на ценник. «Да!» – согласились зоозащитники.

– Меряй! И ботиночки к ней найдите! – мне сунули куртку и отправили в примерочную. – У вас карточкой можно рассчитаться?

Простите меня, маленькие, пушистые зверюшки, мне действительно идет эта куртка… Простите…

***

Оставалось семьдесят километров, а я пыталась подавить внезапные приступы паники, потираясь лицом о лису.

– Все, завезу тебя в лес, – развлекался Феникс, положив руку мне на колени. – Свяжу… Изнасилую пару раз… И оставлю тебя умирать… Печальный и бесславный конец Рыжику. Потом вернусь и, возможно, еще разочек изнасилую… Ну чего ты? Что ты за кино себе крутишь? Выключай триллер, включай романтическую комедию. Сейчас мне будет очень стыдно за то, что не прибрался перед уходом… Ты кофе пить идешь? Я просто покурить хочу и перекусить… Жертву, перед тем как завезти в лес, обязательно нужно одеть и накормить!

Мы стояли и смотрели на какую-то лесополосу. К заправке подъезжали машины, а в стаканах остывал горячий кофе. Феникс уронил ключи, пытаясь открыть багажник, наклонился и замер, что-то разглядывая.

– Рыжик, иди сюда, – встревоженно позвал он. – У меня там что-то висит… Напрашивается слово «патрубок»… Блин, а что там может висеть? Шланг какой-то… Это не есть хорошо. Давай, на СТО заедем, пусть глянут.

Улыбаясь тремя золотыми, двумя своими и дырками, автослесарь подошел к нам и поднял за шкирку маленькое грязное чудовище кошачьей наружности. Котенок жался и пищал.

– Вот ваш патрубок. Забирайте, – заметил мастер, с ухмылкой демонстрируя «поломку». – Сколько килОметров вы его прокатили?

Я смотрела, словно заколдованная, на рыжего, чумазого котенка, вопящего во все горло, отчаянно и безнадежно.

– Сколько с нас? – спросил Феникс, глядя на «патрубок».

– Стольник дай, – усмехнулся автослесарь, пока я протягивала руку к маленькому рыжему комочку, который, мало того, что озяб, – еще и испугался до полусмерти. Мне хотелось его взять, хотелось прижать к себе, утешить, накормить. Я даже представила, как он мурчит у меня на руках. Но тут же меня что-то кольнуло. Я и сама буду жить на кошачьих правах, а тут еще …

– Рыжик, там твой старый свитер на заднем сидении лежит. Заворачивай Патрубка и садись с машину, – заметил Феникс, разглядывая котишку-путешественника. – Рыжик, ты чего плачешь? Рыжик? Ну, да, котик маленький, да, покатался… Да… Мы же его не на помойку выбрасывать везем? Он потом еще на нас покатается… Надеюсь, он когда-нибудь передаст нам за проезд любовью и лаской?

Я задремала. На коленях в гнездышке свитера уснул маленький рыжий котенок, тихонько мурча.

– Будем пока на котике тренироваться, – вздохнул Феникс, выворачивая руль. – Да, наглая рыжая морда?

– Эм? – сонно спросила я, пытаясь понять, куда мы приехали.

– Рыжик, я не тебе… Как мы его назовем, после того, как заглянем под хвост? – спросил Феникс, снова сворачивая.

– Патриций, Патрик, – задумчиво предложила я, понимая, что мы скоро будем для него плебеями.

– Предлагаю Патефон, Патрубок, Потняк, – усмехнулся Феникс, осторожно паркуясь в каком-то дворе. – Ну что, Рыжики, приехали.

Вот так все мечты: детские, взрослые и самые сокровенные стали почему-то резко сбываться. Но иногда перед глазами вставал разрушенный Кадингер, и я ловила себя на мысли, а был ли другой выход? Не знаю. Мы утопили этот город в крови, сожгли его дотла, истребили его. Странно, но в тот момент, когда я зябла от холода и страха, переживала за любимого, меня переполняла смертельная ненависть к этому проклятому месту. Я готова была разрушить его своими руками…

Зато сейчас, сидя с кружкой горячего чая, положив руку поверх руки любимого, чувствуя, как вокруг моих ног трется маленькое рыжее чудо, мурча, как вибровызов, я думаю, что это было слишком жестоко.

Легко рассуждать о жестокости на грани выживания, когда сидишь в тепле, когда тебя обнимает любимый, когда в духовке допекается пирог нашего совместного производства, когда лампа на кухне светит так уютно, а твои ноги греются в новых пушистых тапках. Очень легко и просто. Можно спокойно говорить о тьме и отчаянии, когда в окно светит яркое солнце, пронзая красивыми лучами узор ажурной занавески… Это похоже на обсуждение страшной книги за чашкой чая. Осуждая поступки героев, ты снова выныриваешь из придуманного мира в уютную реальность и убеждаешься, что здесь все хорошо.

Все мировые шедевры, созданные человеком, – всего лишь пыль, осевшая на скрижалях вечности. Именно этот тонкий слой цивилизации, состоящий из законов, правил, морали и культуры, делает нас людьми, разрешая смотреть на животных свысока. Однако, стоит подуть сильному ветру, как вдруг вся пыль слетит, обнажая уродливую природу, от которой никуда не убежишь. Два загнанных угол животных растерзали всех, без разбору. Но они не жаждали крови. Нет. Они жаждали жизни.