Спящая Красавица прикинулась дохлой, услышав как принц
отзывается обо всей операции по спасению, поднимаясь
по ступенькам в ее уютную башенку.
Как только я попыталась встать со стула, после того, как выпила быстродействующую таблетку из старых запасов, я поняла, что лежу, но не на кафельном полу кухни, а на земле. Толпа радуется, пламя горит, в моей ослабевшей руке был зажат кинжал.
– Рыжик, Рыжик… Очнись! – умолял Феникс на ухо. – Тебя ждут милые домашние неприятности! Вставай! Бегом! Ползи к границе круга… Рыжик! Выйдешь за границу круга, пусть попробует пальцем тебя тронуть!
Нет, бегом, это вряд ли. Ползком – да! Ничего-ничего. Партизан в огне – это нормально.
Червячок сомнения точил меня, мол, может было бы лучше заплатить? Ага, сейчас! «Переведите деньги на этот счет, и у вас не будет неприятностей!», «Заплатите нам половину кредитной суммы, чтобы мы помогли вам решить вопрос с вашим кредитом!», «Работа на дому. Будете клеить марки, пока язык не отвалиться! Стоимость марок – десять тысяч рублей, но мы выкупим их обратно по сто тысяч! От вас деньги и слюни, от нас – большое спасибо!».
Последняя схема, с которой я познакомилась полгода назад, поразила меня своей наивностью. «Солнышко, я попал в аварию! Сбил человека! Короче, вопрос уладят за тысячу шкурок зеленых убитых енотов! Вот номер карточки!» – сообщил сонной мне приглушенный мужской голос среди ночи. Я посмотрела на свою одинокую подушку, прикинула, что личная жизнь у меня, оказывается, наладилась без моего ведома. «Погоди, у нас завтра – свадьба! Скажи, что мы завтра отдадим! Постельным бельишком, сертификатами в спа-салон, цветами, тостерами, фенами и кружками, которые обещала подарить твоя мать!» – сообщила я, глядя на часы. Думаете, что на этом развод окончился? А вот и нет. Месяц назад мне снова позвонили. И снова ночью.
Начало было то же, только я была «котенком». «Котенок! У меня беда! Сбил чувака какого-то! Срочняк нужно бабло! Если заплатим, то мусора все уладят! Сейчас мой кореш подъедет и заберет!» – порадовал меня очередной аферист. «Ах ты, гнида! – заорала я в трубку. – Ты мне утром что сказал? Вот и проваливай к своей потаскухе и не звони мне больше!». И положила трубку. Вот так благодаря мошенникам у меня создавалась полноценная иллюзия личной жизни.
Сомневаюсь, что рабовладелец напишет расписку, и с этой распиской мы сразу пойдем на три буквы – в суд. Для полноценного похода нам обязательно пригодится договор, состряпанный на моей коленке. «Договор. Я, Кошка, именуемая в дальнейшем «заказанная» с одной стороны и Ниал, именуемый в дальнейшем «работорговец» с другой стороны заключили договор о следующем. Работорговец обязуется получить свои деньги и не вызывать Кошку на поединок.
Кошка обязуется внести оплату в размере десяти тысяч золотых с учетом НДС (Не донесли. Дербанили. Свистнули по дороге). Реквизиты и подписи». Я же юрист, как-никак!
– …и я бы остановил бой, если бы не зрители, которые настаивают, чтобы я дал Кошке шанс! Не знаю, насколько вас хватит, уважаемые болельщики, но я близок к тому, чтобы остановить поединок и признать поражение вашей …
– У-у-у-у-у-у! – рыдала толпа, протестуя против признания меня проигравшей.
Я встала под крики толпы, понимая, что если сейчас выйду из игры, то подведу единственного человека, которого нельзя подводить.
– Не хочу… тебя подводить… – прошептала я, морщась и собираясь с силами. – Я хочу, чтобы ты проснулся…
– Ты с ума сошла! Рыжик, ты – идиотка! – сквозь зубы прошептал Феникс. -Быстро выходи из круга! Я прошу тебя! Ради всего святого! Рыжик! Направо!
Я уклонилась, понимая, что силы еще есть. Жаропонижающее или самовнушение – неважно. Я на ногах. Да, это не на работе сидеть, трубя, как слон на водопое. И кашлять в телефон так, что на то конце города надевают респираторы и моют трубку с мылом.
Интересно, а как Ниал отреагирует, если я сделаю вид, что выхожу из круга? Хорошая идея! Я стала отступать к барьеру.
– Ниал. Я выхожу из круга! – заявила я, прокашливаясь и становясь возле самого пламени, очерчивающего грань. – Пойду домой, приму ванну. Скажешь заказчику, что сроки поставки товара переносятся. Месяца на два. А то и навсегда.
Не думаю, что заказчик и работорговец составили договор и прописали все форс-мажоры.
– Одно неверное движение, и тебе придется оправдываться перед заказчиком! Так что думай, перед тем, как использовать магию, – заметила я, снова беря себя в руки и поглядывая на пламя, которое было так близко, что я ногами чувствовала его жар.
– Рыжик! Ты что надумала? – настороженно заметил Феникс.
– Все нормально… – прошептала я, сглатывая. Глотать было больно. – Все под контролем…
– Да ты с ума сошла… – прошипел Феникс.
– Ах да, если бы мы заплатили, то гарантией было бы честное рабовладельческое? – спросила я, концентрируясь и боясь потерять контроль над ситуацией и над собой.
– Кто его знает? За тебя собираются заплатить семьдесят тысяч, – заметил Ниал, стоя напротив меня. – Представляешь, как тебя дорого оценили? Да на моей памяти только за двух девок столько давали!
Люблю комплименты из уст работорговца. Вот уж кто разбирается в женщинах! Отлично. Отказываться от сделки в семьдесят тысяч ради наших десяти? Пффф.... Меня имеет право разводить только ЗАГС. И то предварительно выдав замуж.
– Тебя оценили по весу, – усмехнулся Ниал, глядя на меня оценивающим взглядом.
– Ой, а если я сейчас случайно в туалет схожу, то кому-то будет скидка? Большая или маленькая, – заметила я, собирая свои силы в сжатый кулачок. Пока зал ревел и рыдал, кто-то на трибуне не удержался и тихо всхлипнул мне на ухо.
– И если меня оценивали по весу, – тоскливо заметила я, слегка покачиваясь. – Неужели я так дорого стою… Ой, много вешу? Уважаемый заказчик. Вы меня только что сильно оскорбили!
Кстати! Надо будет попробовать аскорбинку! Хорошо, что вспомнила. Где-то лежит у меня баночка. Эх… Угораздило.... Стало понятно, что сегодня, если все будет хорошо, добрый доктор «Не ори и не вертись!» пропишет мне таких «оскорбинок», что я помру от передозировки. Адреналин бил меня по моей больной голове.
– Подойди и возьми меня, – усмехнулась я, покрепче сжимая рукоять и готовясь сражаться до конца. Ниал сделал несколько шагов вперед, схватил меня одной рукой за горло, а другой пропылятся вырвать мой кинжал. Я успела несколько оцарапать его, пока моя шею сжимали. Кинжал был вырван, зато коготь был на месте. Я вонзилась когтем прямо в чужую руку, прикидывая, как быстро подействует яд, и сколько мне нужно удерживать сознание. Мое тело приподняли, пока я тщетно пыталась вырваться, и оттащили подальше от границы.
– Рыжик! Ры… – услышала я, сбившееся дыхание.
– Платежка ушла, – прошептала я, кашляя.
Я лежала на холодном кафельном полу кухни, Неподалеку валялся перевернутый стул, виднелась белоснежная дверца холодильника на которой внизу было какое-то коричневое пятнышко… Рефлекторно послюнявив палец я его оттерла.
Доползя по стенкам до кровати, я долго искала, как бы поудобней пристроить свою чугунную голову на подушке и снова очутиться в Кадингере. Это надо же! Мой грипп ко мне вернулся! Повертевшись несколько часов, то скидывая одеяло с горячего, как печка тела, то натягивая его дрожащей от озноба рукой, я смогла уснуть.
– … живую и здоровую! – закончил свою мысль внезапно раздавшийся мужской голос. – А ты мне что подсовываешь? Почему она в себя до сих пор не пришла?
– Она просто… кхе…кхе… – услышала я слабый и сиплый голос, – … просто устала!
– Она больна. Я собирался купить ее, чтобы на ней зарабатывать в круге! – мутный силуэт ходил по комнате. – Нет, Ниал. Я оказываюсь от сделки. Сто тысяч за полутруп… В таком виде она и десяти солнц не стоит!
– Ты видел, что она сделала? Я теперь без руки… Эта паскуда меня отрави…
Я снова очнулась у себя на кровати, потянулась за одеялом и накрылась им с головой, трясясь, как чихуахуа на сквознячке. Соседи наверху смотрели передачу про предвестников смерти и белый свет в конце тоннеля. «… Когда мы увидели ее тело, пролежавшее в квартире полтора месяца, некоторые судмедэксперты уволились!». Я перевернула подушку холодной стороной. «Был еще случай, когда девушка очнулась в гробу…».
На секунду мне показалось, что я увидела знакомые руки, держащие лопату и золотую голову, склонившуюся над ямой. Мой ангел-хранитель трудится в поте лица, чтобы лишить меня славы Белоснежки и Спящей красавицы. Промозглая земля Кадингера не сдается. «Я же еще жива!» – замечаю я, протягивая слабую руку в сторону могильщика.
«Ну я же еще не закончил?» – отвечает ангел, но уже хоронитель, поплевав на руки и снова наваливаясь на лопату. Я представила одинокого могильщика, стоящего подле стандартной ямы метр на два и два в глубину. Вокруг могилы стоит вся его семья и бросает туда по горсти земли. Яма закопана. Следующая. Да, так картошку еще никто не сажал! Бред… Я брежу… Меня снова затянуло в сон.
– … уступать я не буду! Эта паскуда меня отравила! – раздался сиплый голос Ниала. – Принесите еще флакон. Что теперь с ней делать? Эй! Кто его сюда пустил? Охрана! Жи…
Я снова лежу на подушке. На стене громко тикают часы, за окном светает. Дико хочется пить. Шесть часов. И пока в деревне кричат третьи петухи, у меня орет третий будильник. Следом за будильником раздался звонок. Пришлось сползти с кровати, оторвать телефон от поводка зарядки. Совесть меня заклевала, заставив взять трубку.
– Алле! – мой голос был настолько жутким, что я сама вздрогнула. Такими голосами озвучивают самую мерзопакостную тварь, восставшую из ада. – Меня сегодня не будет…
Такие слова, сказанные неведомой тварью должны вызывать вздох облегчения у всего населения Земли.
– Мы приедем через полчаса! – невозмутимо заявил «инженер». – А пока запишите все наши пожелания. Итак. Окно на кухне мы убрали, а теперь нужно поставить его обратно. На полметра левее… Освободим место для холодильника. По поводу ванной. Можете расширить ее за счет коридора, коридор за счет комнаты, комнату за счет кухни. И смотрите… Там идет подпорная стена. Так вот.... Сейчас продиктую размеры… Мы привезем вам фотографию интерьера, который нас устраивает! Посмотрите и скажете, где можно будет купить такой диван! Тэкс… Коридор – один метр семнадцать сантиметров справа, а слева…
– Меня сегодня не будет! – повторила я, наслаждаясь своим самым клиентоориентированным голосом.
– То есть, как это не будет? Мы же в девять приедем! – возмутился «инженер» и продолжил, как ни в чем не бывало. – Смотрите дальше. Ируся, ты где писала по поводу комнаты?
Я терпеливо слушала все, а потом, к концу монолога, когда прозвучало: «Вы все записали?», я ответила, что теперь все это сканируйте, скидывайте мне на почту, подписывайтесь и ждите моего звонка…
Триллер «Звонок» продолжался. Позвонил какой-то Димин хмырь, сообщая, что сегодня на двенадцать он приедет за проектом. Директор вчера сообщил, что все готово. Так что ждите!
Я решила набраться смелости и набрать номер Карлсона.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался демон простуды и гриппа инфернальным голосом. Если обычных демонов вызывают при помощи круга и свечей, то для вызова этого достаточно промочить ноги, посидеть на сквозняке и быть обкашлянным в автобусе.– Вы спите?
Директор тревожно молчал, а я поняла, что таким голосом будить человека нельзя.
– Можно я сегодня не приду? Я заболела, – с надеждой поинтересовался демон вполне себе демоническим голосом. В горле запершило, и я прокашлялась, как биологическое оружие массового поражения.
– Так, стоп! Ты хочешь отпроситься? А работу за тебя кто делать будет? Этот придурок уволился. Конечно! Руки из задницы, так что же в сфере проектирования работать? И эта красавица мне вчера позвонила, сказала, что уходит. Постоянно клиенты на нее жаловались! Сидит себе, чаи гоняет, а потом отпрашивается, мол, детей из садика забрать надо! Офигеть работничек! Ты со мной согласна? Так что не ерунди. Выпила этот… как его… Посмотри в интернете и вперед. Там уже клиенты пришли! Распечатай им и отдай проекты. По поводу денег позвони мне, я скажу, сколько они должны! – заявил Карлсон. – А еще размести объявление. Напиши что-то типа: «Требует проектировщик. Знание автокада, нанокада и так далее… Зарплата от … хм… Напиши от пятидесяти тысяч и выше!». Я после обеда приеду, и мы поговорим по поводу сайта.
Плохо говорить об уволившихся – признак любого директора Я упала на кровать, глядя в потолок. От пятидесяти? Двадцать четыре! В лучшие времена… «Требуется бессмертный, бессменный сотрудник – мазохист, любитель постапокалиптических интерьеров, для работы в неотапливаемом офисе. Зарплата звиздюлями. Больничные, соцпакет и декретные есть. Но не у нас!». И так почти везде! А все почему?
Потому, что с нормальных вакансий люди уходят только в случае переезда и вперед ногами. Нормальные вакансии не висят месяцами, намекая на то, что «Кузница Кадров» всегда рада новым рекрутам.
Звонки продолжались до бесконечности, а я лежала трупом и понимала, что до работы сегодня не доеду. Часы показывали девять. Я собралась с силами, встала с кровати, доползла до аптечки, закинулась таблеткой, запив ее теплым почти не сладким чаем. Еще немного, еще чуть-чуть полежу. Если Карлсон уволит меня, придется искать новую работу… Утешало то, что во сне диагнозы мне ставят заочно, потчуя «оскорбинками» и «звиздюлином», предназначенным исключительно для морального применения.
Одиннадцать. Я доползла до кровати, понимая, что в нынешнем положении единственное место, куда я могу пойти – только в туалет. По стеночке.
Ничего, пережили один грипп, переживем и этот. По подоконнику забарабанил дождь. В такие моменты, я всегда думаю о том, как было бы здорово, если бы рядом была мамочка, мысленно представляю, как она садится на уголок кровати, гладит меня по голове. А я ловлю ее руку и прошу не уходить…
Побыть еще немного… Я даже пытаюсь вспомнить ее улыбку, ее запах, ее глаза. У нас с ней разный цвет глаз. У мамы – карие, у меня – серые. У мамы глазки, как у лисички. Она сама похожа на красивую рыжую лисичку. Я даже пошарила рукой по одеялу… На секунду мне показалось, что поверх одеяла действительно лежит теплая мамина рука.
В дверь позвонили. Глухая трель, похожая на стрекот огромного жирного сверчка, вырвала меня из мутной полуяви. Я завернулась в одеяло и прокашлялась, в надежде, что Свидетелей Чего-то Там сдует моим кашлем. Точно они! Слышу, как позвонили соседям. На площадке кто-то разговаривает… В душе теплилась надежда, что исповедоваться пока рано.
Через пять минут позвонили снова. Опять? Люди, запомните, наконец! У меня нет перфоратора! Не было, и нет! И ключом на двенадцать я не обзавелась! У меня нет лишних бутылей для помидор, помидор для бутылей, «толкушки» для картошки, картошки для «толкушки», соли, спичек, яиц для готовки, яиц, которые готовы посмотреть, как работает выключатель, проверяют напряжение в сети и помогают повесить карниз. Опять звонок. Кто-то зажал кнопку и держал ее так, словно она намазана суперклеем. Да мне в последний раз так звонили, когда у меня трубу прорвало. Ладно, ползу- ползу… Где мои тапки? Да чтоб вас всех!
Встав, накинув халат и опираясь на стенку, я поползла делать незваным гостям предложение, от которого сложно отказаться. В процарапанном глазке я увидела высокий мутный силуэт в черном капюшоне, стоящий на лестничной клетке.
– Кто там? – прокашлялась я, обреченно понимая, что мне досталась вежливая, но настойчивая смерть. Наверняка она еще и ножки вытрет перед замерами!
– Смерть твоя пришла, – заметила смерть мужским голосом, снимая капюшон. – Рыжик. Давай, открывай.
Я сглотнула, отшатнулась от двери, тряся головой и щипая себя за руку. Снова встав на цыпочки, я припала к глазку. Секунда, две, три… Через мгновение мой взгляд упал на грязный половик, обшарпанные ботинки, сваленные на тумбочку старые газеты. Караул!
– Одну минуту, – прокашлялась я, беря себя в руки в ежовых рукавицах. Это капец! Караул! Веник! Совок! Где? Так… Газеты в мусор… Веник-веник-веник.... Ботинки куда задвинуть? А если в пакет и в шкаф? А вдруг он в шкаф полезет? Кровать расправлена! Простыня сбилась! На столе крошки! Черт, крошки теперь на полу! Раковину помыть! Срочно! А то подумает, что я – засранка!
Моя бабушка всегда прибиралась. Даже перед приходом сантехника. Все должно блестеть и сверкать. И неважно, что через пять минут на полу будет лужа грязи, следы грязных сапог, ведущие по всем направлениям и дерьма по щиколотку. Мало ли что о нас подумает сантехник? Его мнение очень важно для нас! Да!
– Рыжик! – послышался знакомый голос с непередаваемыми интонациями. Глянув на себя в зеркало, посмотрев на косметичку, я бросилась на кухню в поисках тонального крема, чтобы прикрыть красноту носа. В раковине со вчерашнего дня лежали две грязные тарелки. Моя их в экстренном режиме и засовывая в сушилку, я увидела, как отслаиваются обои на кухне недалеко от мойки. В моих мокрых руках очутился клей ПВА, а обои были тут же приклеены на место. Так же самая участь постигла обои в коридоре. Нитка! Откуда она здесь на полу? Липкими от клея руками я долго пыталась стряхнуть ее в мусорное ведро! Боже! Боже мой! Кхе-кхе-кхе! Так-так-так… Плинтус отвалился…
– Одну минутку! – прокашлялась я. – Одну минутку!
Так, тряпка… Где? Черт! Сухая! На кухне что-то грюкнуло. Плинтус вместо того, чтобы встать на место отвалился окончательно и был эстетически прислонен к стене.
– Рыжик, мне еще постоять минут пятнадцать, пока ты доделаешь ремонт? – поинтересовался задумчивый голос.
– Открываю, – прошептала я, поворачивая собачку замка и мысленно съеживаясь от ужаса, позволяя гостю шагнуть внутрь. Веник, прислоненный к стенке, завалился, намекая на то, что пять минут назад он всеми силами пытался спасти мою репутацию. В шкафу что-то прошуршало и тоже упало. Я стояла и смотрела грустным взглядом морально раздавленного хомячка, понимая, что даже не знаю, что сказать. Мой старый халатик и застиранная пижама выглядели вполне эротично и многообещающе, а вот штопанный носок, в порванных тапках на три размера больше сразу приковал внимание гостя.
От Феникса пахло духами. Даже сквозь заложенный нос я чувствовала чужой сладковатый запах мужского парфюма. Стрижка у него была намного короче, вместо привычной рубашки, на нем была теплая куртка с капюшоном, штаны и кроссовки. Внутренняя часть капюшона его курточки была похожа на барашка… Мягкого, уютного барашка… Интересно, а чем пахнет барашек?
– Привет, – сиплым голосом алкоголика выдала я, понимая, что убитый интерьер квартиры очень располагал к тому, чтобы сообразить в ней на троих, расстелив газетку и открыв бутылку пива. Кусок обоев, приделанный на место, с чавканьем свежего клея отвалился, обнажая всю суть «одной минутки».
– Здравствуй, Рыжик, – Феникс посмотрел на отклеившиеся обои, которые обнажили газету пятидесятилетней давности. «Заседание членов президиума…». Мое сердце и неловкая пауза договорились и решили повиснуть синхронно. – Иди сюда.
Я опасливо посмотрела на протянутую руку. «Труп девушки со следами удушения был найден по адресу … Судя по всему, она была знакома с преступником, раз следов взлома обнаружено не было А поскольку она перед его приходом успела прибраться, то он ей явно нравился. Следствие зашло в тупик.».
– Я сказал, подошла ко мне! – нехорошим голосом прошипел Феникс, вызывая у меня горячее желание не подходить. – Ты меня обманула! Какого черта ты не сказала, что тебе плохо? Какого хрена врать мне? Что это за идиотизм! Я тебе что говорил? Выходи из круга! Но нет! Упрямство и тупость победили! Нет, чтобы открыть рот и сказать: «Извини, мне плохо. Я сегодня неважно себя чувствую. Я не смогу сражаться!» Ты что начала мне рассказывать? Я так понимаю, сказать, что тебе хреново, у тебя язык не повернулся? Так, смотреть на меня! Я спрашиваю, чем ты думала?
Я смотрела на него пристыженным котенком, теребя хвостик халата. Он смотрел как раз на то самое "мыслительное" место.
– Сложно было рот открыть? Какого черта я узнаю о том, что тебе плохо уже в круге? Тогда, когда я сделать ничего не могу? Я вижу, что ты усердно пытаешься сделать из меня .. кхе… удака! – на пороге бушевала буря, пока я со стыдом смотрела на длинную гирлянду пыли выглядывающую из-под шкафа. Не знаю, но у меня иногда бывает желание отодвинуть и посмотреть на завод по производству таких гирлянд. Странно, но либо завод успевает переехать раньше, чем мое хлипкое тельце победит шкаф, либо он действует подпольно, потому что только стоит отодвинуть эту старую махину, то ничего, кроме основной продукции обнаружить не удается!
– Все, я сказал все, что хотел, Рыжик, – выдохнул Феникс, дергая дверь за ручку.
Дверь за ним закрылась, а я молча сползла по стенке, давясь беззвучными рыданиями. Сквозь прикрытую дверь были слышны гулкие удаляющиеся шаги, рядом со мной на пол капал клей, которого я не пожалела. Этажом выше орала приблудившаяся кошка. Бедное животное гадит реже, чем рожает, поэтому к ее очередным истошным крикам мы уже привыкли. Пора готовить коробочку.
– Почему? – тихо всхлипнула я, кусая губы.
По горячим щекам текли жгучие слезы. Он увидел меня в старом халате, в пижаме, растрепанную. Посмотрел, в какой нищете я живу, понял, что у меня тут не блестящая стерильностью операционная. Я опустила взгляд на свои старенькие носки.
Рыдания тихо вырывались у меня из груди, пока я пыталась встать и закрыть входную дверь. Феникс ожидал увидеть свежую, накрашенную девушку в красивом халате и в роскошном нижнем белье, которого у меня отродясь не было… Мечтал увидеть евроремонт и приличную мебель, а не старого лакированного диназавра с вечно приоткрытой пастью.
И точно не дешевую плитку на полу с въевшейся грязью, которую укладывали косоглазые строители. Укладывали в промежутках между закладываниями. Он явно ожидал увидеть не драный половичок из старой футболки, который я стираю каждую неделю, а красивый коврик из гипермаркета с надписью «Добро пожаловать!».
Я рыдала, обнимая колени и пытаясь успокоиться. Какого черта он приехал? Зачем? Чтобы высказать мне все, посмотреть на мои апартаменты, мой красный от постоянных сморканий нос, развернуться и уехать? Из груди вырывались хриплые рыдания вместе с кашлем.
Послышались шаги. Дверь снова открылась, и в квартире появился пакет. Из него торчало что-то странное. Большое и белое. Следом за пакетом появились цветы…
Мои зубы отбивали чечетку, а красные, воспаленные глаза смотрели на большой букет одинаковых роз цвета осенних листьев. Мозг, как опытный завхоз, списывал все на галлюцинации.
– На какой замок закрываешь? На верхний или на нижний? – спросил Феникс, сгружая покает и букет рядом со мной.
– Верхний. Прижми дверь сильней и закрывай… Потяни на себя, – сглотнула я, изумленно глядя на цветы и слушая знакомый глухой щелчок.
– Ты чего на полу сидишь? – прошипели на меня, трогая рукой мой лоб, пока я пыталась украдкой вытереть слезы. – Иди сюда… Та-а-ак! Еська, ты чего? Что такое? А ну посмотри на меня? Ты что? Плакала? За то, что я тебя отругал? И ты из-за этого села на пол и расплакалась? Посмотри на меня? Ты плакала, потому, что я отругал тебя? Я тебя ругал за дело. Ладно, инцидент исчерпан. До следующего раза. Все, успокаивайся. Мы с тобой еще поговорим об этом.
– Я думала, что ты ушел… – всхлипнула я, прижимаясь к чужой куртке, пока меня гладили по голове. – Думала, что ты увидел меня и… Сбежал … Что я не такая… И живу в .... В....
– Ты все сказала? – спросили меня, пока клей капал на пол. – Иди сюда. Прекращай. Не хватало, чтобы температура поднялась.
Я шмыгала носом, слыша, как шуршит пакет, заваливаясь с тумбочки.
Меня отнесли в комнату, опустив на кровати. Следом в комнату вплыл пакет и букет. Я куталась в одеяло, упорно не веря своим воспаленным глазам. Рядом со мной лег, пахнущий чужими духами, большой белый игрушечный медведь, вызывая у меня новый приступ слез.
– Не надо было разуваться, – прошептала я, недоверчиво трогая пальцами неверояно мягкую красивую игрушку, и сквозь слезы глядя как Феникс ходит в носках по полу, пытаясь найти вазу. Поиски были бессмысленны. Можно бесконечно искать черную кошку в темной комнате, нужный файл на чужом компьютере и вазу в доме девушки, которой не дарят цветов. У меня для редких букетов отлично приспособлен трехлитровый бутылек.
– В шкафчике стоит пустая банка. Трехлитровая! К ней скотчем приклеена открытка… – я все-таки слезла с кровати и полезла в шкаф за мужскими тапками стоптанного размера. Тапки давно имели плохую репутацию «гулящих». Ими одинаково пользовались все редкие гости мужского пола. Сантехники, слесаря, ремонтники, электрики, врачи и так далее… И мало того! Эти тапки выходили за пределы квартиры, что категорически запрещено для домашней обуви! Так что они у меня не совсем домашние. Полудикие, но прирученные.
– Вот, – я прошлепала на кухню и протянула «лизинговые тапки», отмытые после очередных ремонтных работ. – Я хотела спросить, где я сейчас?
– Хороший вопрос, дорогая моя! Дома, где же еще! Лежишь на кровати. Если что, я тебя не душу. Это я тебя так обнимаю. Так, а кто тебе разрешал вставать с постели? – строго спросили меня, поднимая глаза на потолок.
Я тоже посмотрела наверх и увидела, как на веревке, протянутой по диагонали кухни, висит мое нижнее белье на разноцветных прищепках.
– С Новым Годом! – усмехнулся Феникс. – Отличная гирлянда. Особенно те, с лисенком. В цветочек тоже неплохие.
– Ыыыы! – простонала я, глядя, как весело улыбаются мои трусы со смайликом. – Не смотри туда!
– Быстро в кровать! – на меня посмотрели суровым взглядом. Через секунду взгляд потеплел. – Умирающий лебедь, не покидайте свое мятое озеро. Еся, хватит тут гостеприимную хозяйку разыгрывать. Обои подклеила – уже молодец! Чувствую, что если бы я не приехал, они так бы и провисели.
Мы вернулись в комнату, где меня снова уложили на подушку, укрыв одеялом.
– Я вот думаю, что будет, когда твой муж вернется? – с улыбкой заметил Феникс, доставая телефон одной рукой, а другой протягивая мне термометр. – После того, как ты меня однажды обманула, я не склонен верить тебе на слово. – Хотя, пусть возвращается. Я даже нарочно его подожду. Думаю, мы с ним немного побеседуем на тему: "А все ли хорошо в ваших отношениях?". Сколько там нагрела? Нифига себе! Ладно, я сейчас поговорю по телефону, а ты не вздумай вставать!
Он полчаса разговаривал по телефону, сидя на кухне. Из обрывков разговоров я поняла, что Феникс выясняет, у какой-то женщины чем новый вирус принципиально отличается от старого, и чем его лечат. Женщину, между прочим, зовут Вера. Через десять минут послышался странный шум.
Я не удержалась и поползла на кухню, застав Феникса наедине с моим холодильником и мусорным пакетом.
– Ты снова встала? А ну марш в кровать! – прошипели мне, вытаскивая мой слегка просроченный майонезик и выбрасывая его в пакет. – Рыжик, это что за вонючая фигня? Блин! Она еще и капает!
– Квашеная капуста… Была, – кротко заметила я, обрадовавшись, что она у меня, оказывается, есть. Я про нее совсем забыла. – А где ты ее нашел?
– В дверце. Рядом с просроченным творожком с большой надписью "Уценка". Так, короче, мне надоело. Я выгребаю все! Хотел тебе что-нибудь приготовить, а тут… Боже мой, это что за? Фу-у-у! – скривился Феникс, двумя пальцами отправляя мой маргарин в пакет. – Таблетки нужно пить после еды. Значит, сначала еда, а потом таблетки.
– Да как ты можешь выбрасывать продукты! – возмутилась я, глядя как пакетик с плесневелым сыром полетел в мусор. – Нельзя выбрасывать еду!
Меня бабушка учила, что нет большего греха, чем выбрасывать просроченную еду! Особенно хлебушек. Нельзя! Ни в коем случае! Из испорченных продуктов всегда можно что-то приготовить!
– Я это уже понял. У тебя – не холодильник, а могильник. Кефи… Ой, нет… Фу.... Бессовестный Рыжик тебя не выбросил. Рука дрогнула. Но я – не Рыжик. Так, вроде все. А это что за пакетик в пакетике и еще в одном пакети… Нет! Нельзя же так вонять! Я думаю, чем это так в холодильнике пахнет, а вот чем, оказывается, -скривился Феникс, подозрительно принюхиваясь. – Заметь, я еще в морозилку не лазил.
– Смалец, – просветила я, тяжело присаживаясь на стул и прислоняясь головой к стене. – С хлебом вкусно. Ел когда-нибудь?
– Ладно, где здесь ближайшая аптека? – спросил Феникс, доставая телефон.
– В трех кварталах отсюда… У меня карто… – начала я, а потом поняла, что обращаются не ко мне.
Через полчаса в холодильнике нашли свое пристанище четыре палки колбасы, масло и много всякого, включая йогурты и какие-то десерты. На столе лежали лекарства и коробочки с едой и маркировкой кулинарии ближайшего гипермаркета. Я осторожно ела и боялась, что Феникс сейчас просто возьмет и уедет… При мысли о том, что сейчас я услышу: «Ладно, я поехал», у меня сразу пропадал мой вялый аппетит. Но пока что Феникс молча ел рядом.
Через минуту меня осенило. Я прошла в комнату, достала из своей заначки деньги, вернулась и положила на стол. Меня сильно смутил чек, который у меня отобрали в тот момент, когда я собиралась его внимательно изучить.
– Рыжик… – Феникс поднял глаза к гирлянде моих трусов. – Ты так упорно пытаешься сделать из меня… чудака. Тебе нужен именно такой?
– Нет, – тихо ответила я, смущенно глядя на деньги, лежащие на клеенке.
– Странно, а мне показалось, что именно о таком ты мечтала всю жизнь. Неси обратно в свой носочек с ромбиком! Я их брать не собираюсь. Все, убирай свое богатство со стола и доедай! Тебе еще таблетки пить!
– Давай я тебе чай сделаю? – предложила я, смущаясь и стараясь не думать, сколько денег он потратил на это. Я мельком видела чек, и теперь мне было очень стыдно.
Феникс извлек из шкафа мой бутылек с приклеенной открыткой: «С Днем Варенья!» и поставил туда цветы. Через минуту на столе появились конфеты и печенье.
– От чая не откажусь. Кафе «Под трусами» предлагает чай на выбор. С сахаром и без сахара. Мне без сахара. Хотя, можно одну ложку, – Феникс выложил из кармана телефон и ключи, глядя, как я ставлю чайник и споласкиваю свою кружку. На секунду я замерла, закусив губу и глядя на него. Встав на цыпочки, дрожащей рукой, я бережно достала красивую коробочку с моим сокровищем. Осторожно раскрыв ее, я достала кружку, любуясь ею и поставила рядом со своей. Чайник закипел, и первый чайный пакетик упал в мою «принцессу», следом за ним опустилась ложечка сахара. Все. Назад дороги нет. Размешав чай, я протянула Фениксу мою драгоценную кружечку, глядя, как красиво она смотрится в его руках. С замиранием сердца я ждала, когда будет сделан первый глоток.
– Покажешь свой бесценный грааль? – усмехнулся Феникс, вдумчиво читая инструкции к таблеткам, высыпанным на стол. – Мне просто самому интересно его увидеть. Судя по описанию, он из чистого золота… Чай допью, таблетки тебе скормлю, спать уложу, грааль посмотрю и поеду… У меня здесь кое-какие дела…
– Ты из него пьешь, – прошептала я, чувствуя себя значительно лучше. Сквозь пелену слез, кусая губы, я смотрела, как сбывается моя мечта. Я выламывала себе пальцы под столом, частенько отводя глаза. Я осмелилась снова посмотреть на кружку, которая блестела золотистым ободком, а потом на золотистые волосы, туго наматывая поясок халата на свой указательный палец. Мельком взглянув на озадаченное лицо, я поймала чужой взгляд. Мы смотрели друг на друга, а я чувствовала, как мои губы дрожат. Температура спала, нос после капель стал дышать, поэтому я сопела, как паровоз.
– Рыжик, – негромко произнес Феникс, осторожно ставя «принцессу» на стол и рассматривая ее. – Еська… Ты шутишь?
Мне нечего было ответить. Теперь мои пальцы сосредоточенно натирали треснувший ободок моей кружки. Коллекция мятых салфеток, лежащих рядом со мной, напоминала снежную горку. А я – снеговика, с растертым красным носом. И теперь я просто таю от внутреннего тепла, не имеющего ничего общего с температурой.
– Не уезжай, – едва слышно прошептала я, стараясь не смотреть в его сторону. – Пожалуйста… Посиди еще немного…
Прямо в мой чай капнула слезинка.
– Я понимаю, что тебя там ждут…, – прошептала я, кусая губы. Где-то в другом городе, возможно, живет счастливейшая из женщин, которую сегодня наверняка обманули, сказав, что уезжают по делам.
– Ты сейчас о чем? – спросил Феникс, глядя, как я мну очередную салфетку.
– О том, что у тебя кто-то есть…, – честно созналась я, беря себя в руки. – Скажи мне честно, есть у тебя кто-то или нет. Просто… Как бы тебе сказать? Мне нужно это знать…
– Есть, – услышала я ответ, от которого оборвалось мое несчастное сердце, и порвалась салфетка в руках. Люди, меня только что пристрелили на месте. То, что мое тело еще спокойно сидит на стуле, это – иллюзия. На самом деле я сейчас в слезах корчусь на полу, задыхаясь от невидимых рыданий.
– Спасибо, – я проглотила комок слез. – Спасибо за то, что сказал. Так будет честней и правильней. И спасибо тебе за все. Не думала, что ты приедешь. Я тебе так благодарна… Мне очень жаль, что тебе пришлось приехать… Очень…
Голос у меня дрогнул. Я пыталась сказать еще что-то, но не смогла. Еще одна слезинка стекла по моей щеке и капнула в мой остывающий чай.
– Прости, пожалуйста. Мне нужно умыться, – сдавленным голосом произнесла я, подавляя рыдания и устремляясь в ванну. – Все хорошо. Я сейчас вернусь.
Как же мне стыдно и больно! Прямо, как в тот момент, когда возле кассы видишь другую девочку, счастливо обнимающую красивую коробку с игрушкой, которую не купили тебе. Смотришь на человека, понимаешь, что он тебе очень-очень дорог, а Судьба подарила его кому-то другому. Ничего, уже привыкла. Я не побегу отбирать чужие игрушки возле кассы и закатывать истерику. Я просто молча отойду в сторонку и буду надеяться на то, что та счастливая девочка, будет относиться к игрушке бережно, будет любить ее, заботиться о ней.
– Рыжик, – мне протянули руку, отставляя кружку с недопитым чаем подальше от края стола. – Подойди сюда.
Я пыталась взять себя в руки, вдыхая и выдыхая. Все в порядке, Еся. Все в порядке. Просто возьми себя в руки и подойди к нему. Я сделала шаг, чувствуя, как меня притянули к себе обняли. Я дышала глубоко, слегка обнимая Феникса одной рукой и смахивая слезы другой.
Он сидел на стуле и обнимал меня. Я стояла, роняла слезы ему на волосы и надеялась, что никто не запретит мне мечтать о нем? И обнимать одной рукой, едва касаясь?
Просто мечтать и обнимать. По-дружески. И представлять его рядом в грустные и веселые моменты. Представлять, придумывать, как он сидит рядом со мной, как мы вместе валяемся на диване, как пьем чай и смотрим фильм. Точнее, Феникс смотрит фильм, а я смотрю на него.
– У меня есть Рыжик, – услышала я, боясь поверить в услышанное. – Иначе, фиг бы я приехал. Думаешь, я тут периодически ко всем знакомым из сна мотаюсь? А одного Рыжика мне вполне достаточно. Судя по нервотрепкам, ты мне целый гарем заменяешь…
Меня трясло, я обняла его двумя руками, прижимая к себе изо всех сил. Прости, прости, прости меня, пожалуйста…
– Ну вот. Опять температура поднимется. Все, успокаивайся, – утешали меня, вставая и трогая мой лоб. -Только сбили… Мне просто нужно съездить по делам. Я предупредил, что через час буду. Я съезжу и вернусь, договорились? Вернусь. Не смотри на меня так. Я сказал, что вернусь, значит, вернусь. Так, Рыжик, я тебе в залог могу что-нибудь оставить. Паспорт, например…
В моей комнате зазвонил телефон. Я поковыляла отвечать на вызов, не веря своему счастью и растирая слезы. Сердце в груди бешено колотилось. Оно не верило. Не верило. С каждым ударом оно пыталось поверить.
– Леся, ты почему не вышла на работу? – набросился на меня Карлсон. Да, сейчас меня намотает на пропеллер неприятностей. – Почему клиенты жалуются, что они приехали, а офис закрыт? Я сказал, что ты будешь в … сейчас сколько? Двенадцать? Через сорок минут ты должна быть в офисе! А то подумают, что мы – шарашкина контора!
Я вытерла слезы, глядя как директор погасил вызов в одностороннем порядке. «Я – самый больной в мире человек!» – не произвело впечатления на любезного директора.
– Это кто? – поинтересовался Феникс, обнимая меня за плечи. – Чего хотят?
– На работу вызывают, – выдохнула я, не горя желанием совершать трудовой подвиг.
– Какая работа? Подушка – вот твоя работа! Ладно, сейчас я позвоню, мне номер скинут. Возможно, все удастся решить в телефонном режиме. Так! Я не понял! Ты куда собралась? Лежать!
Через минуту из коридора доносился разговор, пока я прикидывала, что если и выйду, то на часик. Не больше!
–Алле, возьми со стола мой рабочий, найди номер под названием «курица» и скинь его мне СМС-кой. Все, жду, – дверь в комнату открылась, а шкаф быстро закрылся, чуть не прищемив мне руки. В моих руках остался теплый свитер.
Чирикнула чужая СМС, пока я снимала халат, оставаясь в пижаме, а у меня отбирали свитер, пытаясь запихнуть обратно в шкаф, прижимаясь ухом к трубке. У меня тоже зазвонил телефон. Я бросилась к нему, беря трубку. Шесть пропущенных вызовов. На экране высветился "левый" номер.
– Алло! – прокашлялась я. Но вызов тут же сбросили. Позади меня раздался голос:
– Мне кажется, что я уже никуда не поеду. Ну, здравствуйте, Лена! И где же слуги проектировщика? Я что-то не вижу никого… Дворцы я ваши уже видел, ЛЕ-НА, а слуг пока нет.
Телефон выпал у меня из рук и упал на кровать.
– Я, наверное, схожу, покурю, – озадаченно заметил Феникс, глядя на меня странным взглядом. – Попробую обдумать вероятность таких совпадений. Балконная дверь открывается или замурована?
– Ручку вниз, – брякнула я, закутываясь в одеяло и глядя на свой телефон. Через несколько секунд, без колебаний и сомнений, я набрала последний номер.
– Алло, здравствуйте, – выдохнула я, сглатывая. – Извините, связь оборвалась. У нас такое бывает…
– Здравствуй, ЛЕ-НА, – раздался насмешливый голос и выдох. – Чем вы меня хотите порадовать?
– Простите, мне неловко об этом говорить, но … – я сглотнула, слушая вдохи и выдохи, – мой директор не собирается вам платить. Он считает, что аванса вполне достаточно… Простите, что не сказала сразу. Я говорила с ним на эту тему вчера…
– А директор не думает, что пусть сумма и небольшая, но мы решительно пойдем в суд? Он не думает, то вы далеко не первые, кто хочет так с нами поступить? У нас большой опыт работы в этой сфере, если что… И мы принципиальны до невозможности. Не важно, о какой сумме идет речь. Так что можете передать директору, что документы на подачу в суд уже лежат у меня на столе и ждут, когда пройдет последний срок оплаты. А это, если я не ошибаюсь, послезавтра, – выдохнул голос, пока я прижимала трубку телефона к горящей щеке. – Поверьте на слово, мы не только собьем с вас деньги, но еще и потреплем вам нервы. Не вам, ЛЕ-НА. Вашему директору. Спасибо, что сказали. Кстати, Лена. Как на счет попить кофе вместе? Или чай? С лимоном? Лимоны есть в холодильнике на второй полке, если что. И вообще, мне кажется, что вас вовсе не Леной зовут. Это имя вам категорически не подходит. Мне почему-то кажется, что вас зовут Леся. Так как на счет встречи? Хотелось бы увидеть вас. А то общение по телефону с вами такое интригующее. И голос у вас сейчас сексапильно-хриплый....
– Леной меня случайно назвали на старом сайте. И когда ко мне обращаются «Лена», я знаю, что мне звонят по сайту. А вас как зовут? – спросила я, прокашливаясь и поглядывая на силуэт сквозь шторку. Мой палец наматывал на себя одеяло.
– Кирилл, если вам интересно. Очень приятно, Леся! – услышала я насмешливый голос. – Вы будете смеяться, но мне очень нравится, когда вы называете меня другим именем. Видите, вот мы и познакомились.
– Извините, – прошептала я, глядя, как балконная дверь открывается впуская легкий запах сигарет. В трубке слышались требовательные гудки второго вызова, – Мне звонит мой директор.
– Ну что там? – нетерпеливо воскликнул Карлсон, шурша каким-то пакетом. – Ты на работе? Приезжали? Че говорили?
– Нет, я не на работе, – вздохнула я, чувствуя, как меня обнимают и прижимают к себе вместе с трубкой телефона. – Но мне только что звонили и сказали, что если мы не оплатим, то на нас подадут в суд. Документы уже готовы. Они это просто так не оставят! Давайте оплатим? А? Так некрасиво поступать…
Меня держали в заложниках, смеясь в мою макушку.
– Да пусть эти придурки хоть треснут! У нас есть свой юрист. Ты, кстати, когда ему в последний раз звонила? – усмехнулся директор, снова шурша пакетом. Женский голос Фрекен Бок на заднем плане что-то вещал о том, что плюшки забыли купить, и молоко, а спагетти вообще – космос! В последний раз берут!
– Оплатите счет, – сглотнула я, шмыгая носом, пока меня гладили по голове. – Я сегодня не приеду на работу. Извините. Завтра – посмотрю по самочувствию.
Директор что-то пофыркал, а потом кинул трубку.
– Давай я тебе деньги отдам. За сайт. Вы же его делали.... Сколько вам должны? – спросила я, пытаясь встать и снять со своей совести груз участия в мировом заговоре. – Ты долго будешь выбивать с него оплату… Даже через суд…
– Рыжик, я сегодня ночью уже заплатил за тебя по безналу. И даже чаевые оставил. А потом принес акт выполненных работ и заставил расписаться кровью. Так что расслабься, – меня не отпускали. – Мне в тот момент как-то уже все равно было. Раньше, наверное, я бы так не рискнул. Вот Рыжик зря расслабляется. Как только она выздоровеет, я проведу с ней полноценную профилактическую беседу. На тему нездорового альтруизма, бессмысленных подвигов и образа жизни.
Я тонула в объятиях и чувствовала себя той самой счастливой девочкой, которой улыбнулась Судьба.
– Ты останешься на ночь? – спросила я, осторожно отстраняясь. – Завтра поедешь. Прости, но у меня одна подушка и одно одеяло…
– Не привыкать…