Любовь Феникса

Глава двадцать четвертая. Огонь, вода и лживые губы

Пусть все кругом горит огнем,

но лишь бы были мы вдвоем!

Я не помню, сколько раз за вечер меня целовали, и уж тем более не помню, сколько раз целовала я. Мне казалось, что бесконечно. Я помню, как мы доехали до дома, как падала на пол одежда, как озноб тревоги сменился жаром мучительной и нежной боли.

– Ты собираешься умереть? – спросила я, прижимаясь котенком к чужой груди и заползая под одеяло. Котенок мурчал и грел любимого, но иногда чертовски безрассудного человека. – Нет, я не допущу! Не такой ценой! Такая цена мне не нужна! Что за жизнь будет без тебя? Это будет не жизнь, а сплошное воспоминание, в которое я окунусь с головой, потерять связь с реальностью. Зачем мне работа? Зачем мне друзья? Зачем мне солнце?

– Рыжик, прекрати, – прошептал Феникс, целуя меня. – Не трави мне душу…

– Ты действительно собрался умереть? – закричала я, наседая на него. – Говори! Отвечай мне!

– Это спрашивает человек, который в данный момент пытается меня задушить! – усмехнулся Феникс, отдавая свою шею мне на растерзание.

– Правду! – прошипела я, веря, что даже если попал в безвыходную ситуацию, всегда можно попытаться найти вход. – О чем вы договаривались с этими тварями? Говори! Отвечай сейчас же! Я хочу все знать!

Не думаю, что твари подготовили договор, в котором уже прописали права и обязанности сторон, обстоятельства непреодолимой силы, арбитраж, поставили печать и подпись. ООО «Твари» и ООО «Феникс» заключили договор на взаимовыгодных условиях.

– Купи энциклопедию! – я увидела улыбку на губах Феникса. – Там все доступно рассказано. Почему трава зеленая, почему небо синее и почему птички улетают на юг! Поверь мне, там все есть!

– Отвечай мне немедленно! – я ловко оседлала любимого, прижала его руки к подушке, под хихиканье не сопротивляющейся жертвы, смотрела в глаза, тяжело дыша. – Я требую ответа! Поверь мне, если вопрос стоит так, то я предпочту сон реальности! Если во сне мы будем вместе, то я согласна! Каким бы отвратительным и страшным он не казался!

– Рыжик, – осторожно заметил Феникс, когда я наклонилась к нему, щекоча его лицо своими волосами. – Я постараюсь не умереть, но есть все шансы, что я останусь там…

– Как? – гаркнула я, подозрительно уставившись на любимого. Мне хотелось его поцеловать, но я знаю, что если сейчас начну, то закончим мы не скоро, и я так ничего толком не узнаю.

– Рыжик, так и быть. Скажу, как есть, – Феникс смотрел на меня. Я смотрела на него. – Мы с тобой похожи, но при этом есть одно существенное отличие… Догадайся, какое!

Нет, ну отличия друг друга мы уже видели, поэтому детской половой идентификацией меня не смутишь.

– Ты – мальчик, я – девочка? – спросила я, не понимая, как гендерные признаки влияют на ситуацию.

– Не совсем, но это тоже очень приятно, согласись, – грудь, на которой я сидела душащей жабой, несколько раз вздрогнула в смешках. – Но дело не в этом. Скажу так. То, что для тебя – сон, для меня – реальность. Я – не Кирилл. Изначально, я все-таки Феникс. Ты понимаешь, о чем я?

– То есть, – подозрительно сощурилась я, готовясь к правде, но явно не к такой, – ты не из этого мира. И все, что здесь происходит – это просто твой сон?

– Да, Рыжик, да. Эта жизнь для меня – самый лучший сон. Родная мамочка меня продала за кругленькую сумму одному амбициозному богатею, который сразу понял, насколько я выгодный инвестиционный проект. Он вложил в меня кучу денег, оружие в руки, но так и не сумел вложить в голову мысль о том, что я – просто средство для достижения его цели. Недаром преподаватели время со мною тратили, поскольку я сумел оторвать руку, которая меня кормила после того, как узнал, что в круге убил свою родную мать. Мне об этом так мило сообщили после боя, что я разбираться не стал. Я разбил не только сердце, но и много-много других внутренних органов моего хозяина, фактически освободившись и слегка обогатившись. Умирал он долго, мучительно и очень больно.

Феникс тяжело вздохнул.

– Даже в Кадингере наивные дети рассказывают сказки о том, что их родители их выкупят обратно, как только заработают кучу денег, гордятся своими родителями – бойцами круга, мечтают быть на них похожими. Если они не знают, кто их отец и мать, то придумывают. Помню парнишку, который верил в то, что его отец завоюет корону, а потом выяснилось, что инвестора жестко обманули на кругленькую сумму, подсунув ему сомнительный живой товар, который стал мертвым товаром, как только правда вылезла наружу. А один паренек действительно был сыном одного из лучших магов, однако сам умел пускать только дым. Генетика подвела, – шепотом закончил Феникс, глядя куда-то сквозь меня, словно воспоминания оживали перед его глазами. Нет, я понимаю, что генетика -штука сложная, поэтому даже у Академиков и лауреатов Нобелевской премии может родиться хронический тупица, поэтому удивляться почему природа со страшной силой отдыхает на детях великих магов, не стоит.

– А твои родители? – спросила я, жалея и нежно гладя любимого, которому не досталось маминой любви. Мне захотелось его обнять, завернуть в одеяло, как гусеницу и со страшной силой компенсировать ему всю недополученную любовь. – Ты знал, кто они?

– Я знал, что мать сражается в круге, но я не знал, кто она. Отец – ее учитель. Но я даже не парился. Нет, были сожаления и какое-то смутное чувство… – философски заметил Феникс. – А потом, когда я обеспечил себе очень щедрое наследство в виде горы золота и библиотеки, я узнал про заклинание, позволяющее призывать в Кадингер кого-угодно. Если есть пусть туда, значит, должен быть путь и оттуда, логично? Логично. И, как видишь, я его нашел.

Феникс помолчал немного, а потом продолжил. Моя хватка слегка ослабла. Мне хотелось что-то сказать, но говорить было нечего.

– Помню непривычный белый свет, на коленях рядом со мной стоит седая женщина, – задумчиво и почему-то мечтательно заметил Феникс. – Она сжимает мою руку и что-то шепчет. Какое-то заклинание, как мне тогда показалось… Но потом я узнал, что она просто молилась… «Ты забрал Лешеньку, не забирай Кирюшу! Прошу тебя… Верни мне моего сыночка…» Я помню, как пошевелил рукой, а эта женщина бросилась ко мне. «Сыночек! Ангелы услышали меня! Услышали!» – рыдала она, целуя, хотя я не совсем понимал, в чем дело. Все мои странности списали на черепно-мозговую травму. И хотя я был уже не похож на того Кирилла, о котором молилась мать, она целовала меня, рыдала от счастья и повторяла, что ангелы вернули сыночка. Мама кормила меня с ложечки, не отходила от кровати, рассказывала мне все, потому что я «ничего не помню». Сначала она меня раздражала, бесила и нервировала, но потом я стал ждать ее. Я помню ее руки, помню ее глаза, помню ее голос… И это чувство, что я кому-то нужен… И у меня есть кто-то.

– И? – удивилась я, даже не подозревая о том, что такое возможно.

– Как потом я выяснил, Кирилл свои двадцать два прославился тем, что родители его жили на сердечных каплях, друзья сидели на иголках, потому как большинство из них было наркоманами со стажем, и ни один работодатель не осквернил его девственно-чистую трудовую своей унылой и недостойной записью. Зато у Кирюши была приличная машина, подаренная не самым бедным отцом, карманные деньги, подкинутые сердобольной мамой и неуемная тяга к приключениям. Почетный «и в кого ты у нас такой?», «эй, ты, старая тварь, дай денег!», «да как вы меня задрали! Не лечите мне мозг!» во время ночных гонок по трассе чуть не удостоился премии Дарвина, когда за рулем сидел его обдолбанный друг. Но судьба распорядилась иначе, и премия досталась водителю, а пассажиру – утешительный приз в виде четырехмесячной комы и травм средней тяжести. Все, как обычно. Ничего интересного.

– Не может быть, – простонала я, закусывая губу. Я не верила своим ушам. – То есть за одиннадцать лет ты сумел …эм… как бы это так сказать?

– О, нет. Одиннадцать лет я только учился пользоваться микроволновкой и включать и выключать компьютер из розетки. Рыжик, ты меня вообще за умственно-неполноценного держишь? Мне понадобилось три года, чтобы освоить школьную и университетскую программу заново. Поскольку Кирилл никогда не учился, а числился то, прогресс был на лицо. Так что в отличие от него, диплом юриста у меня настоящий. Мама во всем меня поддерживала, во всем помогала. А через пять лет выяснилось, что она смертельно больна. Она скрывала от меня правду, тянула до последнего. Когда поставили окончательный диагноз, врачи дали два месяца. Я сумел продлить ей жизнь на полгода, ухаживал за ней, а потом, там, в Кадингере, держал в руках лекарство, которое могло бы ей помочь, и рыдал, как ребенок, понимая, что бессилен вытащить его из сна… Мы с ней боролись до конца. Мама не сдавалась. Я пытался вызвать ее в Кадингер, пытался, но почему-то не получалось. Мои ошибки стоили нескольких загубленных судеб… Хотя… они неплохо повеселились, скажу откровенно… Не помню, чтобы кто-то из них сильно роптал на судьбу… Однажды маме стало плохо ночью. Я прилетел к ней в больницу, чтобы услышать слабое: «Кирюша, ты хоть покушал?» Ее только что вытащили с того света, а ей важно знать, покушал я или нет… – Феникс смотрел куда-то в потолок и молчал. Я видела, как он стиснул зубы, проводя рукой по моей руке. – Помню, как она лежала… Бледная, худая… Одни глаза… А потом говорит.... Тихо-тихо… «Ты на меня столько денег потратил, сыночек… Не надо, прошу тебя…» А я в этот момент стою и думаю, что в этом мире болеть нельзя… И жду звонка одного светилы, который обещал перезвонить и назначить встречу… Надеюсь, она меня простила… Я верю в то, что она простила меня за обман… Ладно, на этой грустной ноте я закончу вечер воспоминаний, – вздохнул Феникс, нахмурившись. – Вернемся к теме. Я поговорил с нашими временными союзниками. И пока что у нас цели совпадают. Но это пока. Как только мы получим корону, наши пути резко разойдутся. Ты проснешься в любом случае, а вот что будет со мной – науке неизвестно… Корона нужна мне. Любой ценой.

– Так, а теперь объясни простым языком, ибо Магических Академий я не кончала! – потребовала я. Даже курсов повышения магической квалификации в моем послужном списке не числилось. Если считать магическим умением в критический момент пускать пыль, тьфу ты! … дым в глаза, то даже в мире меча и магии, я – почетный лузер.

– Я не хочу тебе ничего объяснять. Все будет так, как будет, – вздохнул Феникс, прижимая меня к себе. – Ничего не бойся, ни о чем не жалей, никого не вини. Не надо, если что-то пойдет не так, мучить себя воспоминаниями и возвращаться в прошлое, анализируя каждый шаг. Это бессмысленно. Ты просто себя изведешь, замучаешь, доведешь до петли. Не надо, прошу тебя… Что бы ни случилось, просто знай, что я всегда с тобой. Мне другая не нужна. Если останусь в живых, то буду помнить о тебе всегда… Рыжик, прекращай плакать! Рыжик, посмотри на меня! Не. Надо. Плакать. Ты меня слышишь? Рыжик!!! Прекрати немедленно! Да что ж такое! Все… успокаивайся… Тише, маленькая… Все…

На мое разгоряченное лицо, по которому стекали жаркие и горючие слезы несправедливости, страха ужасного будущего и боли мучительного расставания, подули, вытирая пальцами мои переживания. Как от сердца отрываю… Хотя нет, я не от сердца отрываю. Я вырываю вместе с сердцем.

– Рыжик, мы сегодня пойдем на штурм. Не вижу смысла оттягивать неизбежное, – продолжил Феникс, тяжело вздыхая и прижимая меня к себе. – Я поведу наших новых белых, мягких и пушистых друзей, а твоей задачей будет открыть нам дверь, погасить огни и ждать. Ты меня поняла? Ты не будешь сражаться! Никакой самонадеянности и самодеятельности!

Я целовала лицо, глаза, губы, подавляя душившие меня рыдания. Сначала мама, потом котенок, а теперь … Почему судьба ко мне настолько несправедлива? Почему мне кажется, что судьба – это школьная учительница, у которой, как и у любой другой учительницы есть любимчики, знающие ответы на все вопросы, и есть «нелюбимчики», которых изредка вызывают к доске, чтобы потешить свое самолюбие и влепить смачную двойку? Если это действительно так, то судьба редко вызывает меня, зная, что я не смогу ответить ни на один каверзный вопрос и тем более мне не по зубам решить сложнейшую задачу из сборника «Как страшно жить». И какие бы подсказки не давали мне «любимчики» судьбы, я едва-едва тяну на троечку. Судьба прощает любимцам все. Зато если ты двоечник или троечник, то у тебя отберут все шпаргалки, выставят посмешищем перед классом, уколют едким замечанием. И пока любимцы претендуют на золотые медали, мы серая масса, не смеем претендовать ни на что. «Кто-то не согласен? – поднимает брови судьба, глядя на нас. – Кто-то претендует на что-то большее?». И ты тухнешь под этим взглядом, понимая, что тебе уже ничего не нужно. Даже если ты хочешь этого больше всего на свете. Единственный подарок, который она мне подарила, единственное счастье, которое я себе даже представить не могла – возможность любить и быть любимой. Искренне, по настоящему, а не «люблю-люблю, трамвай куплю, немного покатаю, а потом либо потребую деньги за билет или высажу, как безбилетницу на следующей остановке».

Я открыла глаза в темноте. Костер догорел, а пепелище даже успело остыть. Рядом со мной сидела большая тварь. Чуть поодаль еще с десяток таких же. Белые, мягкие и пушистые друзья, хотя на поверку оказались темными, жесткими и лысыми с длинными толстыми, как у кенгуру хвостами… Я подумывала заняться описанием, но потом пожалела теплое и мягкое одеяло. Утешая себя мыслью «на лицо ужасные, но добрые внутри», я всеми силами постаралась сдержать вопль ужаса.

– Нафик! – обрадовалась животинка, сидевшая ближе всех и таращившая на меня светящие, как китайские светодиодные фары, глаза. – Нафик!

А вот и наш полиглот, который терпеливо ждет, когда проснется Феникс. Я должна обрадоваться? Нет, вроде не должна! Хотелось сказать что-нибудь вежливое, но «очень приятно познакомиться» застряло в горле сухим комом.

– Я – Нафик! – повторило животное, поражаясь моей непроходимой тупости. – Нафик!

Согласна, ну нафиг! Я посмотрела на морду, понимая, что это – последнее, что я бы хотела видеть, внезапно открыв глаза в кромешной темноте.

– Мы тут все собраться! – порадовал меня Нафик, пока его остальные собратья молча и терпеливо ждали нашего пробуждения, как голодные грифы на облетевшей акации.

Нафик внимательно меня изучал, не смотря на то, что я пыталась деликатно отвести взгляд. Он смотрел на меня так, как модницы во время шоппинга на флакон дорогущих духов, зная, что могут позволить себе только пробничек. Делиться пробничком я не собиралась, опасливо соблюдая дистанцию.

– Мы с тобой говорить! – напомнили мне, в надежде, что я моментально вспомню и сразу же побегу дружить. – Ты говорить, и я говорить! Теперь мы тебя смотреть!

А я вас опасаться.

– Ты некрасивый! Я бы тебя испугаться, если бы не знать! – заметила тварь, претендуя на эталон красоты в кунсткамере. Чья бы корона… тьфу ты! … корова мычала!

– Ты тоже не фонтан! – буркнула я, в надежде разбить чужую самооценку в пух и прах, как только что разбили мою.

– Нафик красивый! – возразила гадинка, подходя ко мне поближе, чтобы я как следует разглядела неземную красоту. – Нафик очень красивый! Ты – некрасивый.

Заглядывая в пасть, усыпанную клыками, как у аллигатора, я склонна была согласиться с таким утверждением. Но стоит отойти подальше, как я тут же изменю свои показания. Я стала горячо отстаивать свое право ходить без мешка на голове, понимая, что если правота будет оцениваться по количеству пены у рта, то у меня есть победить в этом споре.

– Рыжик, ты что им пытаешься доказать? – усмехнулся Феникс, подтягиваясь и зевая. – Они людей сто лет не видели!

– Видели! – возразил наш полиглот. – Я видеть!

– Хорошо, поступим проще. Нафик – мисс Вселенная, Рыжик – ты вице мисс, – снова зевнул Феникс. – Теперь поговорим о короне…

– А почему я – вице мисс? – возмутилась я, скептически глядя на вторую конкурсантку. Было у меня подозрение, что Нафик – это девочка.

– Потому что в конкурсах красоты выигрывают только крокодилы!– закатил глаза Феникс. – Вернемся к короне. План таков. Я смогу снять защиту с Кадингера. Она сумеет дымом потушить огни… – начал он, но тут же вмешался Нафик, поигрывая хвостом.

– Не смочь! Просто так не смочь – возразила животинка, заметно нервничая и путаясь в словах. – Но с Хней смочь! Мы давать здюли…

– С чем? – удивилась я, рассчитывая скорее на божью помощь, собственные силы, но явно не на какую-то хню. И «здюли» хоть и бесплатны, но я как -то воздержусь от их получения.

– Твой мат называть это Хней, – пояснил Нафик. – Мы называть это …

– Не важно, как называть! Хня есть хня! Рыжик, попробуй так! Я не позволю ставить на тебе эксперименты! – возразил Феникс, приобнимая меня. – Сосредоточишься и попробуешь. Соберешься с силами призовешь столько дыма, сколько можешь. Сегодня ветра нет, поэтому мы сможем долго продержать дым. Мы подойдем вплотную к городу, откроем вход. Скорее всего, я пойду впереди, туша огни… Вы пойдете за мной. Рыжик будет сидеть здесь. Ладно, Рыжик, давай пробовать!

В сопровождении наших новых друзей мы подошли к городу, который, к слову был не так уж и далеко. Если считать по меркам нашего мира, то всего лишь в каких-то четырех остановках. Город – Башня, сверкал огнями, освещая все вокруг в радиусе ста метров. Возле города лежала плита, на которой было высечено: «Город Надежды, Башня Надежды. Воздвигнута ради спасения! Мы благодарны строителям за то, что они даровали будущее нам, нашим детям и потомкам! Мы склоняемся перед Вами, перед вашим усердием и подвигом во имя жизни! Мы никогда не забудем вашей жертвы!». Рядом с плитой стояла разбитая статуя женщины с ребенком, к повернувшись лицом к Кадингеру. Черные очертания статуи, протягивающей обрубок руки в сторону сверкающего гнезда разврата, маленький ребенок, который тянет ручки к городу счастливо улыбаясь, смотрелись так странно.

– Надежда умирает последней, – язвительно заметил Феникс, поднимая глаза вверх.

– Причем здесь жертвы? – удивилась я, вспоминая, что обычно в жертву приносят главного инженера, а не простых работяг. Особенно в жертву прокуратуре, если что-то вдруг обрушится. Я читала когда-то страшилки про мертвых рабочих, замурованных в стены и тем самым экономивших уйму строительных материалов, но не думаю, что здесь практиковалось такое зверство.

– Всех, кто строил Башню, принесли в жертву, чтобы поставить завесу, которую нам предстоит снять, – вздохнул Феникс, доставая из кармана свои записи. – Не отвлекай меня…

Мы стояли под инвестпроектом на миллион… жизней, который казался мне воистину огромным, ослепляя наши привыкшие к темноте глаза, ярким волшебным светом.

– Рыжик, уходя, гасите всех, – заметил Феникс, обнимая меня и снова пряча листки. – Так называется наша операция. Не бойся. Все будет хорошо…

– Город Греха, – прошептала я, понимая, что мне самой далеко до святоши. Почему-то горело лицо, тряслись руки и полыхали уши.

– Грехи – ключ к выживанию человека.... Гордыня породила культ. Лень – ложную надежду. Уныние собрало рабочую силу. Алчность и чревоугодие присвоили ресурсы. Гнев дал возможность защитить себя. Похоть обеспечили жизнь популяции. Давай, Рыжик, – прошептал Феникс, обнимая меня сзади.

Твари дражайшие предусмотрительно не вошли в освещенную зону, оставаясь позади и прячась во тьме.

– Но ведь погибнут люди, – прошептала я, оглядываясь по сторонам. – Дети погибнут… Хотя… Либо мы, либо они… Мы и так бросили вызов всему миру…

Я вспомнила все зло, которое причинил мне Кадингер, но дымок, который пошел из рук явно не тянул на дымовую завесу.

– Что? И все? Не верю. Хорошо, давай сначала снимем печать… – хмыкнул Феникс, глядя на мои ладони и вкладывая в них знакомый кинжал. – Держи…Режь руку… Режь и повторяй то, что я тебе скажу. Давай, маленькая… Еще немного…

Я зажмурилась и полоснула по ладони. Из длинной царапины выступила алая кровь… Мне шептали на ухо слова, похожие на бред, которые я повторяла, глядя, как кровь устремилась по запястью вниз и уже капает на землю.

– Прикладывай руку к стене, – прошептал Феникс, помогая донести руку до черных камней. Как только я соприкоснулась со стеной, по стене пробежала алая волна, разливаясь во все стороны. Мне показалось, что стена загудела… Нет, огни не погасли, зато перед нами появилась огромная дверь. Меня знобило, алые волны света струились сквозь мои пальцы, вызывая у меня смесь восторга и удивления.

– Сработало! Можешь убирать руку, – прошептал Феникс, глядя на результат и тяжело дыша. Он наклонился к моей окровавленной руке и поцеловал ее. Через минуту на моей руке была повязка. – Все идет по плану… Теперь дым…

– Я так не могу, – заметила я. – Только в случае опасности…

– Нафик тебя съесть! – заметил радостный голос из темноты. – Нафик тебя терзать!

– Рискни здоровьем! – огрызнулся Феникс, оглядываясь назад и пуская в темноту огненный шар.

– Я подбадривать! Думать, что она испугаться! – обиженно пояснил Нафик, которого хотелось послать в одноименное место. – Бояться и делать! Подержать!

Еще бы, извечный принцип: «коси и забивай», практикующийся в отечественной сборной по футболу, сразу же был бы предан анафеме. Косить бабло и забивать на игру с такой группой поддержки было бы м совсем нелегко.

Еще одна тщетная попытка Я поджала губы, не сколько от разочарования в собственных силах, а скорее в из-за того, что разочаровываю других. От себя – то я вполне ожидала эпического провала. Пришлось сконцентрироваться, понимая, что именно от меня зависит успех всей операции. То, что струилось из моих рук, выглядело как муравьиных чих в масштабах мировой катастрофы. Так, яичница на сковороде, пока я отвлеклась на секундочку проверить почту.

– Фенечка, я не могу… Я стараюсь, но … – я снова поджала губы, проклиная собственное бессилие, – это – предел моих сил… Предел моих возможностей…

– Хочешь, я открою секрет? – нежно прошептал Феникс, наклоняясь к моему уху. Я уже приготовилась услышать три заветных слова, от которых сердце стало сладко млеть. Слова, которые мне никогда не говорили. Я всю жизнь мечтала услышать это волшебное заклинание, которое очарует меня, околдует и даст мне силы свернуть любые горы. Да что там горы! При должном усердии и правильном приложении силы, я смогла бы заставить землю вращаться в другую сторону.... Ну мне так кажется…Хотя, просто скажите мне их и мы проверим!

Шепот. Сердце сделало несколько глухих ударов, постепенно замедляя свой ход. То, что я только что услышала, заставило меня остолбенеть и окаменеть. Внутри меня все вздрогнуло и резко упало куда-то вниз, оставив меня оглушенной и растерянной. Чужие слова, провернулись в моем сердце острым ножом, оставляя страшную, ужасную, кровоточащую рану. Мне на секунду даже показалось, что я ослышалась....

– Ты мне осточертела, – услышала я спокойный и холодный голос. Объятия прекратились. После теплых объятий холод одиночества ощущался еще сильней. Нет, он не мог это сказать… Это шутка…

Я нашла в себе силы повернуться и встретиться взглядом. Нет, не мог… Мне это послышалось…

– Чего смотришь? – холодно произнес Феникс, стоя напротив меня. – Мне уже надоело с тобой нянчиться, надоело изображать самого доброго, самого нежного самого ласкового! Как же ты меня задолбала, честное слово… Давай быстрее, я не собираюсь тут торчать вечность!

Что он говорит? По гортани медленно течет слюна, а я даже не могу ее проглотить.

– Ты что говоришь? А как же… – хрипло спросила я, не сводя глаз с насмешливо искривленных губ.

– Что как? – осведомился Феникс, закатывая глаза. – Ты себя в зеркале видела? Ты что? Думаешь, я всю жизнь мечтал о такой как ты? Мне просто нужна была дура, которой можно манипулировать, как мне вздумается, которую можно завоевать, не прилагая усилий. Была бы ты опытной и искушенной, ты бы меня сразу раскусила. Мне нужна была наивная дурочка, которая поведется на любую нежность. Тебя завоевать – нефиг делать! Я же тебе сказал, что ненавижу рыжих, особенно веснушчатых… И тогда, кстати, я сказал тебе истинную правду.

Я умерла… Меня больше нет… Каждое слово проворачивалось в моем сердце, заставляя его кровоточить еще сильней. В ушах звенело, в голове мутнело, а кулаки, которые я пыталась сжать, никак не сжимались.

– Ты шутишь…Ты говоришь это специально, – во мне вспыхнул огонек надежды.

– А вот и нет. Я говорю тебе правду. Ты свое дело сделала и больше мне не нужна, – холодно и спокойно заявил Феникс. – Катись куда хочешь, пока я тебя не прикончил на месте.

– Ты просто мне отомстил? – безнадежно спросила я, не видя ничего перед собой. – Это была просто месть? Месть за то, что я не дала тебе завоевать корону?

– Какая месть? – усмехнулся Феникс, глядя на меня не только, как на магически неполноценную, но и умственно особо одаренную. – Нет, это была не месть. Нет, ты мне нужна была не для этого… Знаешь, о чем я мечтал последнее время? Чтобы этот цирк поскорее закончился. Я тебя целую и думаю о том, как же мне все это надоело! Но надо, надо… надо еще немного потерпеть… Еще чуть-чуть… Отлипла? Фу… Ладно, натянули улыбочку, окунули мордочку в сметану и продолжаем играть прекрасного принца. Нежность, забота, ути-пути… Смотрю, ведется. Я думал, что придется постараться, а тут погладил, приласкал, посмотрел нежно-нежно… Все, вуаля, ты уже расстаяла. Честно, как котенок… Стоит один раз погладить, как он уже думает, что ты заберешь его домой…

– Зачем ты так со мной? – если честно, то я не знала, что сказать, поэтому брякнула первое попавшееся. Я даже сразу не заметила, как по моим щекам потекли слезы. Уже потом, прикасаясь к своему лбу и проверяя температуру, ибо все услышанное хотелось списать если ни на воображение, то на жар и бред, я почувствовала пальцами влажные дорожки.

– Я действительно родом отсюда, и тот мир мне только снится. Но я хочу выбраться из этой помойки. Я пытался подкатить к Крысе, но она оказалась намного умнее и хитрее. Крыса неплохо пряталась от меня, но я нашел способ заставить ее выйти на поединок. А всю эту писанину, которую тебе показывал, написал я. Даже тот листок, что валялся у тебя на столе…

– Ты… – я не могла поверить. Мое сердце отказывалось верить, роняя кровавые слезы. Котенок в моей душе превратился с маленькое чудовище, с наслаждением царапая когтями все, что попадалось ему на глаза.

– Когда у меня был шанс прикончить Крысу, я почему-то подумал, что мало ли… Надо бы оставить ее в живых… Кто его знает, как дело повернется… Но Крыса хотела броситься в огонь, поэтому пришлось ее остановить… Мне нужна была наивная, одинокая дура в радиусе нескольких сотен километров с терпимым и приемлемым количеством недостатков. Я получил то, что хотел и тут же проверил. Да, так и есть… То, что нужно. Кто ж знал, что наивная дура решит меня вытолкнуть за пределы круга? Несколько дней я обдумывал ситуацию, а потом решил разыскать ее, разыграть героя, покорить сердце, дабы в нужный момент она добровольно отдала свою кровь. На кинжале достаточно крови, чтобы я смог осуществить задуманное, – Феникс криво улыбнулся, а потом взял меня за подбородок. Может быть надо было сопротивляться, выкрикнуть ему все, что я о нем думаю после этого, но мое сердце было разбито, мое тело отказывалось меня слушать… Каждый удар сердца отмерял секунды моей невыносимой, адской боли, вперемешку с горечью.

Из моих рук потек едкий черный дым. Черные клубы застилали все вокруг, пока я беззвучно рыдала над могилой разбитого сердца. Тот, кто пять минут назад был для меня смыслом жизни, стал моим злейшим врагом, высмеяв мои чувства, поиздевавшись над моей наивностью и глупостью…

–Все, сдыхай здесь. И не вздумай мне мешать! – резко произнес Феникс, сгребая меня в охапку и волоча куда -то в сторону леса. Я сопротивлялась, вырывалась, пыталась его пнуть, но меня уже привязывали к сухому дереву так, словно сейчас стадо Робин Гудов будет тренироваться по прицельному попаданию в яблоко, стоящее у меня на голове.

– Прощай, Рыжик, – услышала я. Сквозь мутную пелену слез я еще различала силуэты. Из темноты в сторону города, покрытого черным смогом моего производства ломанулась сотня черных теней. – Я рад, что все почти закончилось. Кстати, целуешься ты просто отвратительно. Мне иногда хотелось сплюнуть на землю, но вежливость не позволяла…