Любовь и Хоккей (ЛП)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда я была ребенком, я мечтала играть за «Чикаго Сити». Это было все, чем я хотела заниматься, когда вырасту. Некоторые маленькие девочки хотели быть принцессами, другие хотели быть врачами, а я? Я просто хотела играть в профессиональный хоккей. Это все, что я когда-либо хотела сделать.

Я думала, что если я буду усердно работать, практиковаться, жертвовать собой ради своей мечты, то буду счастлива, как только достигну ее.

Чего они не говорят вам в детстве, так это того, что сны становятся беспорядочными. Они становятся туманными, неопределенности мешают, изгибы уводят вас в разные стороны. Жизнь случается. Затем, когда вы, наконец, осуществите свою мечту, вы поймете, сколько еще работы вам придется приложить, чтобы сделать эту мечту приятной.

Мне нравилось все в городе, в котором я выросла. Мне нравилось, как поезд “L” проносился по крышам домов, как в детстве я ходила в зоопарк Линкольна, бесконечную пиццу во фритюре, культуру, атмосферу, виды на город. Чикаго превратил меня в того человека, которым я являюсь, и я была благодарна, что мне довелось представлять его интересы.

Но были части меня, которые хотели покинуть свой уголок мира. Потому что вместе со всеми прекрасными вещами, которые нужно любить в этом городе, пришли и воспоминания, связанные с ним. Воспоминания о нем, и, как сказала Риггс…

«Мысли о нем дают ему силу».

Так как же мне сказать ей, что простой взгляд на небо заставляет меня думать о нем? Когда кто-то рассказывает анекдот, я оглядываюсь вокруг, чтобы посмотреть, есть ли он там, чтобы посмеяться над этим. Если кто-то намазывает хот-дог кетчупом, я думаю о нем. В любое время, когда я не могу заснуть? Я эгоистично надеваю его футболку в постель. Когда я скучаю по нему? Я изо всех сил вцепилась в свое ожерелье.

Я хотела уйти от него, но у судьбы или у Бога был другой план. Они хотели, чтобы я осталась прямо здесь, в Чикаго. Бороться с воспоминаниями о нем каждый день своей жизни. Мой разум хочет забыть, но мое сердце? Оно держится за него.

— Это была убийственная работа, Салли. - Я чувствую, как кто-то хлопает меня по спине, когда я завязываю Конверс. У меня болят плечи, а на ногах волдыри размером с четвертак, но будь я проклята, если они это узнают. Я просто приму ледяную ванну и буду надеяться, что боль пройдет.

Сегодня у меня была приличная тренировка, я могла бы выступить лучше. Моя точность была не такой, какой я хотела ее видеть, но я все еще была в притирке с новой командой. Мне также приходилось иметь дело с моим собственным товарищем по команде, которая выводила до чертиков. Была большая разница в том, чтобы доставлять кому-то неприятности и быть стервой.

— Спасибо, Ди! - Я милостиво принимаю это замечание. Вратарь была одним из немногих игроков, которая сказала мне что-то положительное с тех пор, как я попала сюда.

— Она неплохо справляется для новичка.

Еще одна вещь, которая мне не нравилась в игре за "Чикаго"? Джейн Уэст. Пятилетний ветеран, левый фланг и полная стерва. Быть новичком означало, что все взгляды были прикованы ко мне, и это ее не устраивало. Я искренне думаю, что она скорее умрет, чем позволит мне быть на линии с ней или, не дай бог, обойти.

Я планировала прийти в WNHL (женская национальная хоккейная лига) с опущенной головой или, по крайней мере, пыталась это сделать. Этот план пошел насмарку после того, как я побила свой четвертый рекорд в Чикаго. Спортивные сети со всего мира набросились на меня, как собаки на кость. Мое лицо было на экране ESPN. Обо мне говорили в подкастах. Все, что я делала, было под наблюдением, когда дело касалось хоккея.

Я не хотела, чтобы люди думали, что я позволила прессе добраться до меня или что я уступила. Я хотела, чтобы они знали меня как игрока, которым я была на льду, а не как образ, который рисовали СМИ. Я никогда не называла себя дочерью легенды или хоккейным вундеркиндом. Это было глупо.

Я была просто девушкой, которая любила хоккей и хотела изменить правила игры для женщин по всему миру. Я была просто Валор.

Но, очевидно, мой успех разозлил моего нового товарища по команде. Какой отличный способ начать сезон.

Все в этом месте казалось другим. Впервые в своей хоккейной карьере я не была уверена в себе. Я всегда гордилась тем, что я лидер, но здесь? Я была в самом низу пищевой цепочки. Мне пришлось унижаться, чтобы добиться уважения от этих женщин.

Я думаю, что большую роль сыграл тот факт, что я скучала по тому, что Риггс играла со мной. Я ловила себя на том, что ищу ее на льду на тренировке, только чтобы понять, что ее здесь нет. Аурелия повесила коньки после травмы колена на первом курсе колледжа. Я, наверное, была расстроена больше, чем она.

Но такова была Риггс, всегда боявшаяся проявить слишком много эмоций. После того, как закончили школу, мы стали жить вместе. Я думаю, что мы будем жить вместе даже в наши восемьдесят лет. К тому времени у нас обеих будет по три кошки, и мы, вероятно, будем спорить о том, кто украл последний кусочек печенья. Но я не хотела быть старой и седой с кем-то еще.

Риггс получила работу по связям с общественностью в Chicago Golden Media. Она была агентом компании и представляла интересы некоторых крупнейших спортсменов Чикаго. Включая меня. К ее большому разочарованию, я ненавидела внимание ПРЕССЫ. Несмотря на то, что она умоляла меня сделать фотосессию для журнала, я все равно отказывала. Честно говоря, она, вероятно, ненавидела быть моим агентом.

Я решаю, что лучше всего держать рот на замке и не отвечать Джейн. Быстро собираю свои вещи в спортивную сумку, надеясь избежать продолжения этого разговора. Если они захотят говорить гадости за моей спиной после того, как я уйду, да ради бога.

— Ты слышала меня, малыш? - говорит она, становясь передо мной. Не думаю, что мне когда-либо в жизни так сильно хотелось ударить кого-нибудь головой. Но я воздерживаюсь от насилия.

На данный момент.

— Я слышу тебя, Джейн. Я просто не слушаю. - Я заметила, что я не нравлюсь Джейн в день моей первой тренировки, когда она дважды вдавила меня в бортик, пропустила отличную передачу, а затем одарила меня самоубийственным пасом, из-за которого защитник отправил меня в нокаут.

Я не была для нее товарищем по команде, я была угрозой.

Она сжимает мое предплечье.

— Ты думаешь, что ты крутая, сука? - Она наклоняется ближе ко мне, и я так сильно хочу сказать ей, что ей нужна мятная паста. — Обязательно помни, что я не уступлю свое место новичку, особенно той, которая попала сюда из-за фамилии своего отца. Поняла? - Она искоса улыбается мне.

Я вырываю свою руку из ее хватки. Мне нужно начать дышать, молиться Будде и делать какую-нибудь хрень с Намасте, или я разорву ей лицо. Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы удержаться от того, чтобы дотронуться до этой гребаной суки.

В это время я понимаю, что слишком долго дружу с Аурелией Риггс.

Я делаю еще один шаг ближе к ней, ухмыляясь.

— Ты думаешь, я боюсь тебя? - Я усмехаюсь. — Потребуется гораздо больше, чем просто стерва с уязвленным эго, чтобы прогнать меня. Я займу твое гребаное место и буду кататься вокруг тебя кругами, пока буду это делать. Не надо мне угрожать.

Я не жду реакции. Я просто разворачиваюсь на каблуках и выхожу из раздевалки. Как только я оказываюсь вне поля ее зрения, пытаюсь сделать глубокий вдох. Я провожу рукой по лицу, когда мой телефон жужжит в кармане. Быстро вытаскиваю его, бросая на него взгляд с раздраженным вздохом.

Престон: Эй, не забудь, что мы ужинаем у моих родителей в 8, надень то платье, которое мне нравится, черное. Я буду в 7, чтобы забрать тебя.

Престон Александр Хантингтон II.

Да, он такой же чопорный, как и кажется.

Сын юриста с Уолл-стрит и профессиональной жены-домоседки. Он был воспитан на грязных деньгах и высоких моральных принципах. Он даже никогда раньше не выходил на хоккейный каток, редко ругался и использовал больше средств для волос, чем я.

Хотела бы сказать, что понятия не имела, почему он мне нравился, но я знала, я знала еще до того, как Риггс сказала мне об этом в ту ночь, когда я встретила его.

— Риггс, я не хочу быть здесь, - жалуюсь я в сотый раз. Я ненавидела вечеринки, она это знала. Риггс преуспевала на этих рейвах в студенческих братствах. Это была ее стихия, а не моя. Я даже не пила так много, но она всю ночь опрокидывала стопки текилы, как будто это была вода. Как она не потеряла сознание и ее не вырвало, было загадкой для всех нас.

Это было летом перед моим выпускным, и я все еще ненавидела вечеринки.

— Я собираюсь надрать задницу этому парню в пивном понге, а потом мы пойдем, хорошо? - говорит она, надув нижнюю губу и расширив карие глаза, одаривая меня своим лучшим щенячьим взглядом. Мы были здесь уже почти три часа, но я знала, что ей было весело. У нее были тяжелые несколько дней с родителями в заднице. Вчера она проспала весь день, и я знала, что ей нужно немного повеселиться.

Я закатываю глаза, улыбаясь.

— Хорошо, иди. Сделай это быстро, накрой стол на его сучьей заднице.

Я смотрю, как она покачивает бедрами, направляясь к своей стороне стола для пивного понга. Парень, против которого она играет, все время смотрит на ее задницу. И я качаю головой, борясь с желанием назвать его свиньей. Но если бы я злилась на каждого парня, который оценивал Риггс, я бы разозлилась на все мужское население.

— Может быть, если бы ты перестал пялиться на мою задницу, у тебя был бы шанс на победу, - комментирует она ему, делая еще один глоток текилы. — Вот, - она катит белый шарик для пинг-понга в его сторону, - Ты можешь стрелять первым. Тебе понадобится вся возможная помощь, которую ты сможешь получить.

Я прислоняюсь спиной к стене, держа свою единственную чашку с водой, наблюдая, как она творит свою магию. Риггс играла людьми, как марионетками. Она могла дернуть за одну ниточку, и они развалились бы на куски у нее на глазах. Это была сверхсила, о которой мечтали бы все женщины. Я посмотрела на ее короткую юбку и простую кофточку, которые делают ее похожей на модель, идущую по гребаному подиуму.

Мой взгляд падает на собственный наряд. Мои простые узкие джинсы и укороченная толстовка с капюшоном уже не кажутся такими милыми, как тогда, когда я выходила из общежития. Мои кудрявые волосы беспорядочно вьются по спине, и меня так и подмывает поднять их наверх. Я обвожу взглядом вечеринку, поглядывая на парочки, трахающиеся всухую, и парней из братства, потягивающих пиво. Тогда мой взгляд на людей, наблюдающих за мной, кто-то блокирует.

— Мне нужно, чтобы ты притворилась моей девушкой, очень быстро.

Этот парень под чем-то? Я поднимаю взгляд на его лицо, замечая, что он всего на несколько дюймов выше меня. Моя первая мысль - этот парень выглядит так, словно у него есть деньги. Если бы я не поняла этого по блейзеру, в котором он щеголяет на вечеринке братства, я бы поняла это по его идеально уложенным каштановым волосам с глубоким пробором сбоку. Там не было ни единого выбившегося волоска.

— Я прошу прощения, что?

Он одаривает меня улыбкой, которая выглядит так, будто потребовались годы брекетов, чтобы выпрямить ее. У него очень аристократическое лицо. Это вечный красавчик, который очень напоминает мне Чака Басса из "Сплетницы". Держу пари, он играет во что-то вроде поло или крикета. У него долговязое телосложение, такой пресс, над которым не нужно работать, просто от природы наделен спортивным телом. Пустые глаза цвета обсидиана, обрамленные темными ресницами, которые кажутся длиннее моих. Я почти настолько отвлечена тем, насколько идеальны его брови, что забываю о предстоящем разговоре.

— Моя бывшая - прилипала седьмой стадии, и мне нужно, чтобы ты просто несколько секунд вела себя как моя девушка. - Он прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня, ожидая ответа.

Я оглядываюсь в поисках кого-нибудь, кто мог бы быть его бывшей девушкой, надеясь, что, если я соглашусь с этим, это не приведет меня к драке с цыпочкой, которая могла бы надрать мне задницу. Я вздыхаю, переводя взгляд обратно на него.

— Хорошо? Что тебе нужно, чтобы я сделала? Подержать руку или еще что-нибудь...

Губы прервали меня, и не словами. Его длинные пальцы приподнимают мой подбородок, чтобы встретить его рот в неожиданном поцелуе. Меня никто не целовал со времен Бишопа. Я почти забыла, как это делается и на что это похоже. У этого парня вкус мятной жвачки и какого-то виски. Это хорошее сочетание.

Я закрыла глаза, прижимаясь губами к его губам, позволяя другой его руке притянуть меня ближе за бедра. Мои руки лежат на его груди, когда он прикасается своими губами к моим в медленном поцелуе. Я не чувствую фейерверков, и ничто не взрывается в моем теле, но это приятно. Чувствую легкость на ногах. Я скучала по ощущению общения с противоположным полом.

Отрываю свой рот от него, отталкивая его назад.

— Я думаю, она поняла намек, - бормочу я, задыхаясь.

На его лице появляется ухмылка.

— Я собираюсь быть честным с тобой, кексик. - Он подносит палец к моему лицу, и я прерывисто вдыхаю, в ужасе от того, что он собирается сделать. Румянец расползается по моему лицу, когда он хватает выбившийся локон, упавший мне на лицо. Каждая частичка меня думает, что он собирается вытащить эту частичку и распутать все воспоминания о Би. Мое сердце стучит у меня в ушах.

Но он медленно заправляет его мне за ухо. Я облегченно вздохнула.

— У меня здесь довольно много бывших подружек, но ни одна из них не навязчива. Мне действительно просто нужен был повод, чтобы поцеловать тебя.

Мои глаза расширяются, и я отталкиваю его чуть дальше.

— Что за черт? Вот я пытаюсь быть хорошим человеком, а ты просто пользуешься моментом?

В его глазах пляшет юмор, а на моем лице появляется улыбка. Я признаю, это было гладко.

— Престон Хантингтон, и, помимо очевидного ответа моей будущей девушки, как тебя зовут?

Звучит так, будто он баллотируется в президенты с таким именем. Держу пари, он как Престон Третий или что-то в этом роде. Я уже собираюсь ответить, когда слышу голос Риггс. Как сторожевая собака, которой она и является, ее глаза прикованы к Престону, внимательно наблюдая за ним.

— Ты в порядке? - спрашивает она, но ее глаза не отрываются от него. Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить кого-то вроде нее, но каждый день я благодарна. Я кладу руку ей на плечо.

— Да, я в порядке. Давай выбираться отсюда. Я умираю с голоду. - Она кивает в знак согласия, ведя нас к выходу из громкого братства. Мой желудок урчит от желания жирной еды на вынос.

— Эй, подожди! Ты так и не сказала мне, как тебя зовут! - Слышу я позади себя. Слегка поворачиваю голову, смотрю на Престона Хантингтона и улыбаюсь. Ему удалось добиться от меня смеха, поцелуя и улыбки за одну ночь, что было больше, чем у любого другого парня за последние несколько лет.

— Ты выглядишь как умный парень, разберись сам. - Я подмигиваю ему и вижу, как он ухмыляется. Он поднимает свой красный стаканчик ко мне, кивая головой в своего рода приветствии. Я поворачиваюсь и выхожу из дома, держась за руки Риггс.

Холодный воздух освежает. Ночное небо усыпано звездами, и я не могу придумать лучшей ночи, чтобы идти домой пешком. Мы начинаем наше путешествие по тротуару, проходя мимо других пьяных студентов колледжа, один из которых вырубился в кустах.

Риггс взлетает вприпрыжку по тротуару, описывая круги.

— Я чувствую себя на вершине гребаного мира, Салли! - Я следую за ней, берясь за ее руку.

Мы смеялись снова и снова кружились по кругу. У нее были такие моменты, когда она не всегда была сделана из камня, впускала свет, и это было прекрасно. Времена, когда она не позволяла родителям беспокоить ее, и она была просто Аурелией.

Как только мы заканчиваем вращаться, продолжаем нашу прогулку. Она кладет голову мне на плечо, пока мы идем рука об руку.

— Он тебе на самом деле не нравится, верно? - Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, пока мы продолжаем идти. Я на мгновение задумываюсь над этим вопросом. Он мне не то, чтобы НЕ нравился. Он не тот, кто мог бы мне понравиться, но в нем есть что-то такое, что заинтересовало меня.

— Я не знаю. - Я пожимаю плечами. — В нем есть что-то, что я нахожу очаровательным.

Она со смехом откидывает голову назад. Это один из тех чрезвычайно громких смехов, которые заставляют людей смотреть на нас как на сумасшедших или сильно пьяных. Она вытирает под глазами, удаляя фальшивые слезы.

— Валор, на нем были те же ботинки, что и на моем дедушке, когда его хоронили!

Я толкаю ее в плечо, смеясь вместе с ней.

— Заткнись! - Я предупреждаю. — Они не так уж плохи. - Улыбка согревает мое лицо, когда я думаю о том, насколько плохими они были на самом деле. Они действительно выглядели как обувь, в которой дедушки ходят играть в гольф.

— Честно говоря, я не удивлена, что он тебе нравится. Что меня удивляет, так это то, что ты не знаешь, почему он тебе нравится.

Я вопросительно поднимаю бровь, наклоняя голову влево, и она просто закатывает на меня глаза.

— Не смотри на меня так. Мы с тобой обе знаем, что причина, по которой он тебе нравится, в том, что он полная противоположность Бишопу.

При звуке имени Би я останавливаюсь. Я ненавидела слышать его имя. Каждый раз, когда его показывали по спортивному каналу или кто-то говорил о том, каким он был великим, я ненавидела это. От этого у меня заболел живот. Это заставило меня вспомнить о его руках на мне, его смехе, его глазах. Черт, я ненавидела это.

— Что? - Тихо говорю я. Какая проблема в том, что у тебя плохая стерва в качестве лучшей подруги? Это означало, что ты получала чистую божью правду каждый раз, когда она открывала рот.

Риггс останавливается и вздыхает:

— Я не слепая. Я вижу тебя, Салли. Если у парня светлые волосы? Забудь об этом. Голубые глаза? Ни единого шанса в аду. Ты избегаешь хоккейной команды этого парня, как гребаной чумы. Он тебе нравится, потому что он первый парень, который не разделяет ни одного качества с Бишопом Мавериком.

Ее слова - все равно что вымыть рот с мылом. Отвратительно, но иногда необходимо. Я прикусываю нижнюю губу, глядя на свои туфли. Мои глаза горят от слез.

Если Бишоп был солнцем, то Престон был луной.

Таинственный, темный, неизвестный и озаряющий.

Руки Риггс обхватывают мои щеки, заставляя меня посмотреть на нее.

— Эй, посмотри на меня. - Мои глаза встречаются с ее карими. — Я просто говорю, что ты заслуживаешь кого-то лучшего, чем просто противоположность. Ты заслуживаешь того, кто сделает тебя счастливой, Вэл.

Я киваю, делая глубокий вдох, заставляя себя не заплакать.

— Пойдем, давай купим тебе немного еды. После еды ты становишься менее эмоциональной.

Престон выследил меня в кампусе и не оставлял в покое, пока я не согласилась пойти с ним на свидание. Он взял меня на яхту своей семьи. Я думаю, он хотел одновременно показать богатство своей семьи и в то же время пытался быть милым, потому что он устроил для нас пикник на верхней палубе. В первый раз, когда мы занимались сексом, я не испытала оргазма, и это было ужасно. Он не был ужасен в постели. Он знал, что делать со своими пальцами, и язык у него был неплохой.

Честно говоря, думаю, что это была только я. Я не позволила своему разуму полностью отключиться и наслаждаться моментом. Думаю, я боялась, что случайно подумаю о Бишопе во время секса с Престоном. Это было дерьмово, но это была правда.

Когда я была с ним, я чувствовала себя в безопасности. Мое сердце чувствовало себя в безопасности. Я не могла рисковать, вступая в отношения с кем-то, кто снова сломал бы меня. Я все еще находилась в стадии восстановления после последнего разбитого сердца. Однажды я смогу доверять ему всем своим сердцем, но только не сегодня.

Мне казалось, что все это просто наваливается на меня прямо сейчас. У меня болели ноги, болели икры. Я имела дело с гормональной эгоистичной пиздой товарища по команде. Престон упоминал о браке. Теперь мне придется потратить час на то, чтобы поправить волосы, чтобы сидеть и есть холодный гребаный суп, слушая, как мать Престона говорит о том, какой красивой я была бы, если бы немного накрасилась.

Слезы разочарования наворачиваются на мои глаза, и я бью кулаком прямо в первую попавшуюся стену. Может быть, если бы у меня был женский пример для подражания, я бы лучше знала, как справляться с подобными ситуациями, но меня воспитала компания хоккеистов, которые решали все свои проблемы, нанося удары кулаком.

Я узнала, что эта теория ошибочна. Это только злит тебя еще больше, потому что теперь у меня болит рука.

— Черт возьми, - Шиплю я, прижимая запястье к груди. Костяшки моих пальцев темно-красные и пульсируют. — Блядь, блядь, блядь.

Все накопившиеся эмоции, кажется, должны вырваться из меня наружу. Всего этого становилось просто слишком много.

— Что эта стена сделала тебе, Вэлли?

Я более чем когда-либо уверена, что Вселенная ненавидит меня. Это, должно быть, кошмар, от которого я скоро проснусь, потому что я больше не могу ловить гребаные глюки.

Очевидно, я, блядь, знала, что рано или поздно столкнусь с ним. Это было неизбежно. Мы играли за одну и ту же хоккейную организацию. Наш тренировочный центр находился в том же месте. Мы играли на одной арене и вместе ездили на выездные матчи. Я знала, что это должно было случиться. Я просто хотела бы, чтобы этого не было, когда я уже была в двадцати секундах от психического срыва.

Вэлли.

Я не слышала этого прозвища четыре долгих года. Это было все равно что стереть пыль со старой пластинки, которую не крутили годами, и наконец-то снова услышать ее песню. Сначала это было болезненно, но как только вошло в привычку, это напомнило вам о том, почему вам вообще нравилась виниловая музыка.

Это заставляло тебя хотеть танцевать.

Бишоп Маверик выдерживался, как марочное вино. Я ненавидела его за это. Я надеялась, что, когда ему исполнится тридцать, он начнет лысеть, наберет несколько фунтов и у него появятся морщины. Но нет. Он все еще выглядит как модель GQ, только что сошедшая с обложки журнала.

Эти золотисто-светлые волосы сияли, как всегда, загорелая кожа, и, казалось, его тело стало более четким с годами. Прошло почти ровно четыре года с тех пор, как я видела его в последний раз. Четыре года. Для нас это казалось целой вечностью. Мы перестали видеться почти каждый день нашей жизни, а потом все это закончилось. Ни телефонных звонков, ни текстовых сообщений. Глядя на него, я вспомнила, что теперь мы незнакомы, и, думаю, это ранило меня больше всего.

— Я думала, что слышала, как она говорила обо мне гадости раньше. - Я пожимаю плечами, пытаясь облегчить тяжесть между нами. Однако в комнате есть слон. Неловкость между нами, которой раньше никогда не было. Мы были друг с другом на неизведанной территории.

Я пытаюсь напомнить себе и своему невежественному сердцу, что он причинил нам боль. Я пытаюсь вспомнить боль, которую испытала в тот день, когда ушла от него. Чувство страха каждый раз, когда его имя появлялось на моем телефоне, и как трудно было отклонить звонок. Бесконечные слезы, которые я выплакала, боль, которую я чувствовала. Вот только сейчас, когда я смотрю на него, все, что я чувствую, - это тоска.

Я скучала по нему.

— Послушай, Валор, я...

Я нежно протягиваю к нему руку, качая головой с мягкой улыбкой. Я не была готова к разговору, который он собирался начать. Я простила его давным-давно. Самым трудным было двигаться дальше, не понимая почему. Почему я не была тем человеком, с которым он хотел бы быть публично. Незнание убило меня.

— Тебе не нужно ничего говорить. Нам не нужно это обсуждать, все равно это было целую вечность назад. Все в порядке. Мы крутые. - Я киваю головой чаще, чем следовало бы, пытаясь подчеркнуть тот факт, что со мной все в порядке.

Он проводит рукой по волосам, прежде чем засунуть руки в карманы. Вздох вырывается из его тела. Эти голубые глаза встречаются с моими. Я чувствую, как моя душа машет ему в формальном приветствии. Я знаю, что он хочет сказать больше, но я пока не в том состоянии, чтобы вести с ним этот разговор.

Он указывает на мою руку, приподнимая бровь, когда замечает, насколько она распухла.

— Ты в порядке?

Мои глаза смягчаются от его заявления, и я не могу не улыбнуться, хотя мне хочется плакать. Я не в порядке. Моя жизнь чертовски полна стрессов. Я не хочу ничего делать, кроме как свернуться калачиком на диване и есть китайскую еду. Я хочу вернуть своего лучшего друга. Я хочу рассказать ему все. Я хочу найти утешение в его объятиях. Я хочу, чтобы он приготовил мне чай, потому что он единственный, кто делает это правильно.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не поддаться эмоциям.

Если бы у меня было одно желание в этой жизни, только одно? Я бы взяла все свои слова обратно. Я бы стерла воспоминания о нашем первом поцелуе. Весь этот секс, признания, все это. Я бы забрала все назад, если бы могла снова сделать его своим другом. Я бы сделала это в мгновение ока. Он был нужен мне прямо сейчас, но я не могла заполучить его, потому что правда была в том… Я больше не знала, кто такой Бишоп.

Мы были незнакомцами.

— Я в порядке, Би.

— Значит, ты и сейчас лжешь? - Очевидно, я не была для него незнакомкой. Он всегда мог читать меня, как открытую книгу.

Я закатываю глаза, борясь с улыбкой:

— Я серьезно, все в порядке. - Я делаю паузу, поднимаю сумку повыше на плечо и направляюсь к нему. — Я не хочу, чтобы все было неловко. Теперь мы будем часто видеться. Так мы можем снова стать друзьями? - Говорю я, протягивая ему руку, чтобы он пожал ее в знак согласия.

Я знаю, что мы никогда не будем такими друзьями, какими были раньше, но мне не нужно вести себя как русский шпион каждый раз, когда я прихожу на тренировку, чтобы избежать неловкого напряжения между нами.

Он подходит ближе ко мне, теперь он в моем пространстве. Я громко сглатываю. Чувствую запах его одеколона, и это переносит меня в прошлое, в восемнадцатилетнюю меня, завернутую в его простыни. Он вынимает руку из кармана и хватает мою. Тепло его руки обволакивает, и я чувствую это всем телом.

Что-то лежит между нашими ладонями, и я в замешательстве поднимаю глаза. Однако он ничего не говорит, просто убирает свою руку с моей, оставляя предмет у меня. Я чувствую, как его тело наклоняется ближе ко мне, его голова оказывается прямо у моего уха.

Я смотрю вниз на свою ладонь, позволяя небольшому вздоху удивления покинуть меня, когда я смотрю на маленькую коробочку.

- Лимонные конфеты, - тихо бормочу я.

Я не двигаюсь, но чувствую ухмылку на его лице, когда его пальцы хватают один из моих распущенных локонов, мягко дергая его.

— Мы никогда не были просто друзьями, Вэлли. Я не планирую начинать и сейчас.