Любовь и Хоккей (ЛП)

Пролог

— Ты уверена, что готова к этому?

Кажется, Эрик спрашивает меня об этом уже в двадцатый раз с тех пор, как мы вышли из дома. Я знаю, что он волнуется, может быть, немного, но я? Мое сердцебиение становится ровным, дыхание замедляется. Я ждала именно этого момента, как мне кажется, всю свою жизнь.

Я снова киваю головой, одаривая его еще одной мягкой улыбкой, протягиваю руку и сжимаю его. Глаза Эрика сосредоточены на дороге, не давая взглянуть на его глаза, цвета теплого шоколада.

Он был красив, и я имею в виду это самым законным образом. Он был похож на отпрыска Ченнинга Татума и Лиама Хемсворта, поэтому он был красив. Но когда ты приходишь из того мира, из которого пришла я, красота не имеет значения. Мужчины всех форм и размеров были опасны.

В моем мире мужчины хотели одного от таких женщин, как я.

«— Мы просто теплые тела, в которых они строят временные дома, Анна».

Моя мама часто говорила мне это, прежде чем приведет другого случайного парня в свою комнату и позволит ему использовать ее тело. Используй, используй, используй…

Используй ее до тех пор, пока она не станет полой. Называть ее человеком после всего этого было слишком. Она была пуста, все исчезло, не осталось ничего, кроме костей и кожи. Энергия в ее душе просрочена, уже слишком много месяцев.

Я пообещала себе, что не буду такой девушкой. Я бы нашла прекрасного принца, и он бы полюбил меня. Мы были бы той историей любви, о которой снимают фильмы. Он спасет меня от огнедышащего дракона и уведет далеко от одинокой башни. Мы бы убежали в закат навстречу нашему "Долго и счастливо".

Но, как и дети, в конце концов понимают, что Санта-Клаус - это выдумка. Я тоже поняла, что сказки – это тоже иллюзия.

Я сказала себе, что не буду той девушкой, пока не стала той девушкой. Пока одному из этих мужчин не наскучила моя мама, которая была слишком накачана наркотиками, чтобы понять, что он выходил из ее комнаты. Я говорила себе, что не могу быть той девушкой, пока он не оказался в моей комнате, сверху на мне, внутри меня, грабя меня. Крадет мою надежду, мою невинность, мою магию, свет внутри меня. Что он оставил? Лед, горечь и засохшая кровь на моих розовых простынях.

Я даже не вздрогнула, когда он застегнул штаны, провел рукой по моему лицу и улыбнулся. Я свернулась в голый клубок, застыв на мгновение. Это был момент времени, когда песочные часы останавливаются, прежде чем полностью перевернуться вверх дном. Я была потеряна, не двигалась. Когда песочные часы, наконец, перевернулись, и пески времени начали душить меня, я вошла в комнату моей матери в поисках наивного утешения.

Она перевернулась на испачканном матрасе, прикрыв свои интимные места грязным шелковым халатом. Я наблюдала, как она взяла из пепельницы наполовину выкуренную сигарету, прикурила и глубоко затянулась.

— Пора бы тебе начать зарабатывать себе на еду.

Мне было двенадцать.

То, что последовало за этим, было естественным. Не как рост растений или дождь после засухи, а естественно, как стихийное бедствие. Ураган, землетрясение, хаос, разрушения, тьма.

После этого я побежала к другой ловушке, которая маскировалась под побег.

Я хотела забыть. Я хотела попасть в место, где мужчины, которые могли бы быть моими дедушками, не оставляли своего пота на моем теле. Место, где всегда светило солнце, вода была теплой, и люди любили меня достаточно, чтобы что-то сказать. Чтобы помочь. Заботиться.

Я хотела быть свободной.

В глазах Эрика была та свобода, которую я искала всю свою жизнь. Те глаза, которые говорили мне, что он убивал драконов и спасал девушек, запертых в темных башнях.

За исключением того, что я не была принцессой, я была бездомной наркоманкой, два дня не принимала и проходила раннюю стадию ломки, когда встретила Эрика.

Я жила в приюте в центре убогого города, просто пытаясь согреться и заработать достаточно денег, чтобы купить себе следующий кайф.

Когда я начала употреблять наркотики, я училась в средней школе, просто немного травки, чтобы заглушить свой разум от демонов и парализовать мое тело от мужчин, которые относились ко мне скорее как к собственности, чем как к человеческому существу.

« — Дырка, чтобы держать их члены в тепле, Анна».

« — Ты ничего не стоишь, Анна».

Чувство собственного достоинства никогда не существовало в моей жизни.

Средняя школа наступила быстро. Я начала принимать таблетки, ЛСД и молли. Мне нужно было что-то большее. Я стала старше, а они стали грубее, травка больше не помогала. Мне нужно было что-нибудь покрепче, чтобы отбиться от голосов.

После окончания школы я покинула свой родной город и начала путешествовать, путешествовать автостопом, заниматься стриптизом, делать что угодно, чтобы попасть туда, куда я пыталась попасть.

Следующий был героин, как змея, которая всегда ждала меня, он нашел меня.

Героин нашел меня на полу грязной ванной в доме-притоне, доза исчезала в моем сознании. Он скользил по моим венам, и, клянусь, я могла бы прикоснуться к Богу, если бы он вообще был реальным.

Героин забрал все это, все. Я ничего не чувствовала, черт возьми, я даже не знала, жива ли я, пока не проснулась на следующий день.

Я никогда не чувствовала себя более живой, чем когда была наполовину мертва.

Я была на пути в никуда. Тупиковая улица, выкрикивающая мое имя. Но, как безмолвный страж, таинственный спаситель, она случилась. Она была возмездием судьбы за всю ту боль, которую причинили мне. Она была моим ангелом, тревожным звонком, в котором я так отчаянно нуждалась. И все из-за секса на одну ночь с парнем, у которого были нежные глаза и очаровательная улыбка.

Он был одним из немногих хороших людей. Одним из лучших. Каждый день до конца своей жизни я буду благодарна Джею. Он пытался любить меня, пытался исцелить разбитые части меня, и он сделал мне самый сладкий подарок.

Когда она начала расти, это было так, как будто она исцеляла меня изнутри. Я была полна решимости стать кем-то, кем она могла бы гордиться, быть тем человеком, в котором я нуждалась, когда была молода. Каждую ночь она утешала меня, биение ее сердца убаюкивало меня каждую ночь. С ней я впервые в жизни почувствовала надежду.

Вначале со мной все было в порядке, но когда она появилась на свет, когда она покинула мое безопасное тело, я снова осталась одна. Демоны вернулись, и я не могла с ними бороться.

Кто я такая, чтобы запятнать эту невинную душу? Этого ангела, который заслужил весь мир? Как я могла это сделать?

Поэтому я сделала единственное, что когда-либо знала в своей жизни.

Я сбежала.

Я была худшим человеком и остаюсь им до сих пор, только сейчас трезвая. Я оставила ее. Я оставила своего ангела. Я оставила ее с этими большими зелеными глазами, задаваясь вопросом, что она сделала не так, чтобы заставить меня уйти. Мой дух разбивался каждый раз, когда я думала о том, что она ждала моего возвращения домой много бесчисленных ночей, гадая, где я была. Надеясь, что я войду в эту дверь. Я сделала самое худшее, что ты когда-либо мог сделать с ребенком.

Я заставила ее почувствовать, что ее недостаточно. На самом деле, она была всем.

Я никогда не заслуживала Эрика. Я никогда не заслуживала того, что жизнь милостиво подарила мне, ни Джея, ни, конечно, мою маленькую девочку. И все же здесь был Эрик. Врываясь с золотым сердцем, пытаясь спасти меня. И вот я здесь, еду искать искупления, три года спустя, и два года трезвая.

У нас с Эриком все произошло как медленный ожог. Я была так сломлена, так испорчена, что возможность встречаться казалась недосягаемой.

Не имея никаких ложных мотивов, он приходил в приют каждый день. Проводил меня через детоксикацию, даже в те моменты, когда я кричала всю ночь и меня рвало. Эрик не исцелил меня, Эрик вырубил деревья, которые преграждали мне путь к выздоровлению.

Я шесть месяцев была трезва, работала в закусочной и посещала терапию. Я была на ногах, пошатываясь, но стояла. Эрик приходил на кофе каждый день, пока, наконец, не набрался смелости пригласить меня на свидание.

Я улыбнулась ему искренней улыбкой, чувствуя, что могу покорить весь мир, если он будет рядом со мной.

Он делает медленный вдох, когда мы въезжаем на развлекательную арену. Что-то, с чем я слишком хорошо знакома. Я слышу звук лезвий по льду, а мы даже не выходим из машины.

Мы с Эриком пробираемся сквозь тела людей. Нервы наконец-то сдали. Мне страшно. Я боюсь этого момента больше, чем когда-либо.

Как только мы выходим на арену, занимаем места над скамейками штрафников.

Моя нога слегка дрожит, а глаза сканируют пустой лед, ожидая появления игроков. Эрик успокаивающе кладет руку мне на ногу, пытаясь унять боль в груди.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать эмоции, угрожающие выплеснуться наружу. Я смотрю, как маленькие, крошечные люди катаются на коньках по льду. Большинство из них едва умеют кататься на коньках, другие выглядят неряшливо, какими и должны быть большинство пятилетних детей, только сейчас изучающих правила и основы. Но не она.

В свои пять лет она уже выше окружающих ее детей. Она скользит с элегантностью человека, который катается на коньках уже много лет. Уверенность струится из ее позы, без сомнения, урок, преподанный ей отцом.

Я остекленевшими глазами наблюдаю, как она разогревается. Я в восторге от этой маленькой жизни. Мой желудок скручивается, а сердце кричит от боли. Она катается слева от нас, приближаясь, ее лицо закрыто маской.

Почти в замедленной съемке она снимает шлем, ее рыжие волосы уже заплетены в косу. Наши волосы идентичны. Звук чистой муки мягко разрывает меня, и я прикрываю рот кончиками пальцев, слезы безжалостно льются из моих глаз.

Она такая... идеальная. Ее носик пуговкой, россыпь веснушек и улыбка с таким счастьем, что я чувствую это даже здесь, наверху. Я смотрю, как она дважды постукивает себя по груди, прежде чем прижать руку к стеклу. Только сейчас осознав, что ее отец - это тот, с кем она это делает.

— Она красивая. - Я хриплю голосом, который разрывает мне горло. Я пытаюсь проглотить комок в горле, но он остается там на протяжении всей игры.

Я восхищаюсь ею издалека, пытаясь представить себе мир, где все было по-другому. Место, где я была сильнее своей зависимости, сильнее своих демонов, лучше для нее.

Ее команда побеждает, и я не могу не чувствовать себя виноватой за то, что горжусь ею. Я не имею права гордиться, я бросила ее, бросила ее еще до того, как она получила шанс узнать меня, до того, как я получила шанс узнать ее.

Я хотела знать, нравится ли ей Froot Loops или Cap'n Crunch. Морщила ли она нос, когда смеялась, как ее отец, и верила ли она в волшебство, как и я, когда была ребенком много лет назад. Я хотела узнать ее получше.

В оцепенении я спускаюсь по ступенькам арены к Джею. Такое чувство, что я видела его столетия назад, но, как и прежде, единственное, что я чувствую к Джею, это благодарность. Он никогда не заставлял мое сердце биться быстрее или пальцы на ногах подгибаться, не то что Эрик. Джей был добр, и однажды ночью у нас родился ребенок.

Эрик был моим счастливым концом, если он у меня когда-нибудь будет.

Джей поворачивается, оглядывается, а затем видит меня перед собой. Его рот приоткрывается, шок проявляется быстро, прежде чем в нем поселяются гнев и негодование.

Эрик делает защитный шаг вперед, пытаясь защитить меня, но это, к сожалению, не его битва. Он не может защитить меня от этого. Я медленно подхожу к Джею, пока не оказываюсь прямо перед ним. Он все такой же высокий, каким я его помню.

— Что ты здесь делаешь, Анна. - Это не вопрос, это требование. Он ненавидит меня, я чувствую, как это исходит от него. Ненавидит меня. Черт, я бы тоже себя возненавидела.

Я нервно тереблю свои руки, прежде чем, спотыкаясь, подбираю слова.

— Я хочу... еще один шанс, я два года трезва, я снова...

— Не смей, блядь, заканчивать это предложение. - Он делает паузу, оглядывая меня с ног до головы твердым, как камень, взглядом. Те нежные глаза, в которые я влюбилась, исчезли. Недоверие утонуло в его взгляде. Мое горло горит, когда он начинает говорить.

— Ты не можешь возвращаться сюда без предупреждения, когда тебе захочется. Где, черт возьми, ты была, когда мне пришлось не спать всю ночь, утешая двухлетнего ребенка, который, черт возьми, не ложился спать, пока мама не вернётся домой? А? Где, черт возьми, ты была, когда мне пришлось объяснять, почему ты ушла, почему ты никогда не вернешься? Где, черт возьми, ты была, когда у нее начались кошмары? Когда ей нужно было поправить прическу? Что угодно! Ты не можешь просто решить быть частью ее жизни, когда тебе захочется, Анна!

Он кипит от этих слов. Они сжигают мою плоть и клеймят меня термином "Беспощадная мама". Слезы жгут мои глаза. Мое горло горит от извинений, которые он не услышит. Мое тело дрожит от сожаления, он прав. Меня не было рядом, когда она нуждалась во мне, и теперь она думает, что я ушла из-за нее.

Эрик обнимает меня за талию, и я тихо всхлипываю.

— Послушай, приятель. Это неуместно. Все, чего она хочет, - это шанс. Она - ее мать. - Успокаивающий голос Эрика плывет по воздуху, и я вздрагиваю, зная, что сейчас последует. Я видела, как Джей играл в хоккей, и он был не совсем тем игроком, с которым хотелось бы драться. Джей делает угрожающий шаг к Эрику, и я протягиваю руку ладонью вперед, чтобы увеличить расстояние между ними.

— Если ты не имеешь никакого отношения к заботе или счастью этой маленькой девочки, я предлагаю тебе отвалить, приятель. Она носила ее девять месяцев и ушла два года спустя. Это не делает ее матерью. Она бросила нашего ребенка, и я был там, чтобы собрать ее осколки. Не она и, конечно, черт возьми, это был не ты, это был я. - Джей по праву зол. Он заботится о ней, он любит ее. Если бы это была я и мы поменялись ролями, я бы отреагировала точно так же.

Джей переводит взгляд на меня, и на мгновение они смягчаются, когда он видит слезы, быстро стекающие по моему лицу.

Я слышу смех девочек, и мы все оборачиваемся, чтобы увидеть, как наш ангел разговаривает со своими товарищами по команде. Я улыбаюсь, болезненно, но все же улыбаюсь. Она еще не заметила нас, и поэтому, в следующий момент, я начинаю беззастенчиво восхищаться ею.

Бомба взрывается в моем теле, потрясая меня до глубины души, когда я вижу ее через пятнадцать лет. Она вырастет. Она будет сногсшибательной. Я вижу ее на выпускном балу, на выпускном вечере, в тот момент, когда недостойный мальчишка разбивает ей сердце. Я вижу все это, и в данный момент я знаю.

Это все, что я когда-либо получу.

— Эта маленькая девочка... - Он указывает на лед, где мой ангел громко смеется: — Это весь мой гребаный мир. Нет, к черту это, она - моя вселенная, Анна. Она мое солнце, луна, звезды и все такое дерьмо. Ее счастье - это единственное, о чем я забочусь, и если ты искренне веришь, что она выиграет от того, что ты будешь в ее жизни, иди прямо к черту. - Джей смотрит на нее, и мое сердце бьется немного медленнее.

Что я узнала о жизни, так это то, что отпускать не значит любить меньше.

В этой истории я с самого начала злодей в сердце одного персонажа. Я та, кого вы все проклинаете, кричите и ругаете за то, что поступаю неправильно, причиняю боль тем, кого я должна любить. Я не очень хороший человек.

В сердце другого персонажа я - второй шанс. Любовь, в которой они отчаянно нуждались, чтобы исцелиться. Дом, который они называют домом. Мягкое место для приземления и все, чем я надеялась быть для других. Я хороший человек.

Правду? Я и то, и другое. Я одновременно и теплая, утешающая рука, в которой кто-то нуждается, и злая ведьма, которая преследует чье-то прошлое.