Любовь и Хоккей (ЛП)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Внутри этого шлема так много гребаного пота. Разве это не был бы гребаный способ утонуть в собственном поту? Это звучит как что-то из сериала "Тысяча способов умереть". Моя коса выпала, и волосы прилипли к лицу, как щлепок по заднице. Я должна была просто отрезать ее, как это сделала Риггс.

— Салли, погрузи свою голову в гребаную игру! - Тренер громко кричит на меня. Это встряхивает мои мысли, когда я вижу сцену передо мной. Я бросаю взгляд на часы: тридцать пять секунд. Перевожу взгляд на шайбу, которую несет по льду центровой другой команды.

Эта игра шла ноздря в ноздрю. Неудивительно, что мы старались обрубить это дело. У обеих команд были сильные и слабые стороны. Наш вратарь был не самым лучшим, что требовало от нашей защиты прилагать все усилия, чтобы не дать нападающим приблизиться к воротам.

Я вижу Риггс, которая смотрит на центрового так, словно охраняет последний хот-дог в Чикаго, и никто, я повторяю, ни одно гребаное тело не встанет перед Риггс и едой.

Прежде чем кто-либо сможет что-либо сделать, этот бедный центровой будет раздавлен. Риггс абсолютно, блядь, уничтожает ее. Толпа поглощает это. Я слышу крики и радостные возгласы. Господи Иисусе, бедняга, утром будет чертовски больно.

Риггс выбрасывает шайбу в центр поля, одновременно разговаривая с другой командой. Она профессиональный говорун. Клянусь, эта девушка талантлива. Половина ее работы - влезать всем под кожу. Я смотрю, как наша центровая Меган прокладывает себе путь по центру льда, я прикрываю ее с левой стороны, а Джина - с правой.

Мы рвемся к нашей зоне атаки, перед нами два защитника. Как только Меган проходит синюю линию, она посылает шайбу Джине, которая отводит клюшку назад для щелчка. Шайба летит к сетке, но недостаточно высоко.

Я бросаюсь вперед, наблюдая, как шайба отражается от голени вратаря, идеальный отскок. Легко забрасываю шайбу в сетку своим клинком, мой импульс отправляет меня за ворота, когда зуммер загорается красным, и раздается громкий сигнал, сообщающий всем одну вещь.

Гол.

Тепло омывает меня. Нет лучшего ощущения, чем победный бросок. Я поднимаю клюшку, скользя по льду и слушая рев моей средней школы. Ученики с плакатами и родители кричат и приветствуют. Широкая улыбка озаряет мое лицо за шлемом. Я чувствую, как мои товарищи по команде сбиваются в кучу. Мы пахнем, как старая спортивная сумка, но все это прекрасно. Все это.

Я только что выиграла свой второй титул чемпиона штата. Это был единственный раз, когда женская хоккейная команда моей средней школы сделала это.

И снова я погружаюсь в красоту момента.

Связь между моими товарищами по команде. О той интенсивности, которая течет через меня. О том, как Риггс сражается за своего товарища по команде. О волшебстве отрывного гола. О том, чтобы забить гол с близкого расстояния, чтобы выиграть игру. Смотреть, как эти невероятные спортсмены, которых я называю семьей, жертвуют своими телами ради команды.

В хоккее мы играем не для себя. Мы играем за нашу команду и наших болельщиков. Самое главное, что мы играем друг для друга. Эта игра у нас в крови, и наша кровь в этой игре.

Это наша страсть. Это то, что движет нами. И эта страсть к хоккею присуща не только нам, игрокам, - она нравится каждому ребенку, который зашнуровал свои коньки перед тем, как поиграть шайбой на замерзшем пруду на заднем дворе. Каждый родитель, который отдал всего себя, чтобы у их детей была возможность играть. Каждый тренер, который нашел время, чтобы наставлять и обучать игре детей под своим крылом, и обычный болельщик, который не умеет играть, но загорается, как рождественская елка, когда открывает колоду хоккейных карточек стоимостью 3 доллара.

Честно говоря, я не могу представить себе мир без этого вида спорта и особых людей, которые погружаются в него.

— Эй, Тенди, в следующий раз переключись на Джейко, это, блядь, спасет больше! - Риггс что-то щебечет в сторону вратаря. Я закатываю глаза, когда она катится ко мне.

— Ты просто должна была быть героем, не так ли? - Она снимает шлем.

Я пожимаю плечами с ухмылкой на лице.

— Тебе просто нужно было причинить кому-нибудь боль, не так ли? Давай, тот первый пенальти был дешевым ударом, и ты это знаешь, - говорю я игриво, толкая ее. Мы катимся на коньках к середине катка, где собирается команда, чтобы сфотографироваться.

— Эта шлюха сама напросилась, несла чушь, пыталась быть модной с этими дерьмовыми руками. Я знаю слепых людей с лучшими навыками владения клюшкой. Гребаные маги, - изрыгает она, когда мы встаем позади остальной команды из-за нашего роста.

Я толкаю ее локтем в бок.

— Пригнись, девочка. Улыбнись для фото, Майк Тайсон, - говорю я со смехом, когда мы смотрим в камеру.

Для меня, выпускницы средней школы Западного Чикаго, это был просто еще один шанс заявить о себе, оставить свой след. Это был еще один шаг к конечной цели. С двумя чемпионатами штата, поступлением в колледж ожидания были экстраординарными. Хотя мне это так нравилось. Это сделало меня лучше, превзойдя их.

Хоккей был нескончаемым, и я наслаждалась каждой его секундой.

Я смотрю, как фанаты бросают на лед цветы, мягкие игрушки, попкорн, все подряд, пока мы фотографируемся. Мои одноклассники на трибунах аплодируют. Это чувство, которое я не могу объяснить. Чувство, которого мне никогда не будет достаточно.

Мой отец выкрикивает мое имя, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть его, стоящего за стеклом рядом со скамейкой штрафников. Я широко улыбаюсь, хватая Риггс. Я тащу нас к нему, где он держит свою камеру, готовый сделать наш снимок.

Я стою перед ним, его когда-то черные волосы седеют, а морщины начали углубляться. Я дважды постукиваю себя по груди и прикасаюсь к стеклу, то же самое я делаю после каждой игры. Его глаза прищуриваются, и я наблюдаю, как они стекленеют, когда он смотрит на меня с гордостью.

— Отличная игра, девочки. Хороший удар, Аурелия. Видишь, что происходит, когда ты бьешь легально? - говорит он, глядя на нее с игривым хмурым видом.

Она закатывает глаза, скрещивает руки на груди и притворно надувает губы.

— Да, да, неважно, - бормочет она. На ее губах играет улыбка, но я знаю, что ей больно. Ее глаза все еще оглядывают арену в поисках каких-либо признаков присутствия ее родителей, даже если она говорит, что ей все равно. Что за родители так поступают? С этой мыслью я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.

— Подожди, дай мне сфотографировать! - Мой отец хватает камеру. — Скажи "сыр"! - заявляет он, поднимая ее. Я выше на несколько дюймов, но я наклоняю свою голову, чтобы опереться на Риггс, закрываю глаза и широко улыбаюсь.

— Ладно, отстань от меня, вонючка, - заявляю я, отталкивая ее.

— Я воняю? Действительно? Мы просто не будем говорить о том, как твой отец отказывается, чтобы ты ехала с ним домой без обуви после игры, потому что они так чертовски плохо пахнут?

— Все не так уж плохо, у него просто слабый желудок, - говорю я, глядя на нее со смехом, угрожающим вырваться наружу.

— Салли, он годами играл с другими взрослыми мужиками! Годами! Они на 100% настолько плохи. - Прежде чем я успеваю ответить, тренер кричит на нас со льда.

— Еще фотографии. - Она запрокидывает голову назад, глядя в потолок, и скулит.

— Давай, убийца, я угощу тебя хот-догом после, - сообщаю я ей после того, как хватаю за руку и тащу к остальной команде, слушая ее нытье всю дорогу.

Прежде чем я полностью поворачиваюсь, мой отец выкрикивает мое имя, я поворачиваюсь и слышу:

— Горжусь тем, что я твой папа, малыш! Люблю тебя до самой луны!

Я лучезарно улыбаюсь, мое сердце сжимается в груди.

— Люблю тебя всю обратную дорогу! - Я кричу, маша рукой.

Я качусь навстречу своей команде, все они прячут носы в майки, и когда я подхожу ближе, то чувствую причину.

— Черт возьми, Риггс, ты что, испортила воздух? - Я говорю, прикрывая нос.

Она пожимает плечами.

— Можно подумать, что вы все еще не привыкли к этому.

Я качаю головой.

Моя лучшая подруга, леди и джентльмены, вы никогда не догадаетесь, что ее мать была королевой театрализованного представления. Видели бы вы лицо Корделии, когда она вернулась домой после того, как состригла все волосы в стильную прическу пикси с челкой.

Может быть, если бы они были достаточно внимательны, то поняли бы, что она сделала это, чтобы обратить на нее внимание. Тем не менее, прическа обрамляла ее точеные черты лица. Если кто-то и мог носить ледяные светлые волосы в таком стиле, то это была бы она.

Она - воплощение секса на палочке. Благодаря многолетнему ношению брекетов у нее идеальные зубы, даже для хоккеистки. В то время как у моего левого переднего зуба есть небольшой скол от летящей шайбы. У фигуры Риггс изгибы в нужных местах, пронзительные шоколадные глаза, пухлые красные губы и естественный загар. Она сногсшибательна по любым стандартам. Этот тип красоты Меган Фокс. И есть я.

Я длинная.

Это, пожалуй, лучший комплимент, который я могу себе сделать. У меня длинный торс, длинные руки, длинные ноги, длинные рыжие волосы. Просто длинная.

И плоская.

Я - человеческий эквивалент Северной Дакоты.

Если вам нужно, чтобы кто-то дотянулся до верхней полки на вашей кухне, я- ваша девушка.

В тоже время Риггс, ей не нужен был парень, чтобы сказать, что она красивая, потому что она знала, что так оно и есть. Я бы убила, чтобы не нуждаться в таком заверении. Подайте на меня в суд за то, что я была девушкой, которая время от времени хотела слышать, что она хорошенькая.

По словам Риггс, парни моего возраста действительно называли меня хорошенькой. Просто не тот парень, которого я хотела. Старшеклассники были напуганы моими спортивными способностями, мной в целом. Я была выше ростом, могла жать лежа больше, чем весила, и даже не заставляйте меня начинать с моего матросского рта. Я не была фарфоровой куклой, трофеем, который они могли бы обхватить руками; для этого им понадобился бы табурет.

Бишопу не нужен был табурет. Он был настоящим мужчиной. Он никогда не заставлял меня чувствовать, что меня слишком много или слишком мало. У него был способ заставить меня думать, что я совершенна такой, какая я есть.

Когда его образ проносится у меня в голове, я тянусь к подвеске под майкой и щитками, цепляясь за нее. Я снова оглядываюсь, зная, что не увижу его, но стараясь быть обнадеженной. Мои чувства к Бишопу сменились с невинных на пошлые после того, как я достигла половой зрелости. Я больше не видела его вне моей досягаемости, и чем ближе мне было к восемнадцати, тем больше я надеялась, что мы сможем быть вместе.

После того, что показалось мне тысячей фотографий, нам, наконец, разрешили направиться в раздевалку. Душ был как раз тем, в чем нуждалось мое ноющее тело. Единственное, что было лучше победы, - это снять свое снаряжение после этого. Я не торопилась, складывая все свои вещи в сумку, прежде чем войти в наполненный паром душ.

Я смыла игру со своих плеч, позволяя теплой воде стекать по моим уставшим мышцам. Я могла бы сказать, что мои ребра были в синяках после этого удара в начале игры, но ничего, с чем ледяная ванна не помогла бы. Мои пальцы нащупывают золотой кулон, свисающий с моей шеи. Я сразу же соскучилась по нему. Я бы хотела, чтобы он был там и наблюдал за игрой.

Би был занят. Он стал новым лицом "Чикагских Фурий", теперь, когда мой отец больше не играл, я видела его не так часто, как раньше. Я скучала по нему.

Со вздохом я выключаю кран, понимая, что последняя в раздевалке. Быстро вытираясь, я надеваю обтягивающие голубые джинсы, старую папину чикагскую футболку, позволяя моим слегка влажным волосам рассыпаться по плечам. Я засовываю ноги в старые кеды Converse, даже не потрудившись завязать шнурки. Перекидываю сумку через плечо и выхожу из раздевалки.

Я слышу восторженные крики, когда выхожу на арену, мои глаза ищут, пока я не вижу Риггс.

— Что происходит? - Спрашиваю я.

— Девушки испытывают оргазм, потому что некоторые парни из «Фурий» здесь. Ты же знаешь, какие гормональные девушки рядом с хоккеистами, - заявляет она, бросая на меня понимающий взгляд.

Мои глаза расширяются, и я тут же начинаю искать своего отца. Через минуту я замечаю его, он стоит лицом ко мне, но с ним болтает еще более высокая фигура. Мурашки бегут по моей коже. Они поднимаются по моим рукам и спускаются вниз по позвоночнику.

Так происходит каждый раз. Это чувство никогда не проходит, сколько бы раз я ни пытался его игнорировать. Бишоп Маверик был моим криптонитом, моей ахиллесовой пятой, моей слабостью.

Его светлые волосы в беспорядке вьются, спадая прямо на плечи. Я знаю, что когда он повернется, менее кудрявые кусочки будут убраны с его глаз, но несколько упадут ему на лицо. Его борода в плей-офф будет легкой щетиной, покрывающей его челюсть и подбородок.

Я знаю его лучше, чем свои пять пальцев. Тьфу, подожди. Я ненавижу это высказывание. Кто вообще знает кого-то, как свои пять пальцев?

Я знаю его лучше, чем хоккей, и это? Это чертовски удивительно. Улыбка расползается по моему лицу, счастье расцветает в глубине моего живота, когда я прикрываю рот ладонями.

— Би! - Я кричу ему громко, перекрывая все голоса, весь шум, смех. Мой голос разносится по арене, и я хлопаю его по плечу, заставляя его сначала повернуть голову, чуть повернув ее через плечо. Давая мне лишь мельком увидеть его ухмылку. Как только он видит меня краем глаза, его мускулистое тело полностью разворачивается, и это похоже на фейерверк.

Вот он с этой дерьмовой ухмылкой, которую я так люблю. Идеально расположенные белые зубы, даже солнце заплатило бы за то, чтобы отражаться в них. Вот кто он такой, Солнце. Всегда оставляет меня слепой. На него очень больно смотреть, и его трудно игнорировать из-за страха замерзнуть.

Мой желудок взрывается хаосом, как бабочки на стероидах, бабочки размером с Годзиллу.

Я медленно бегу к нему трусцой, пока не оказываюсь в пределах досягаемости. Я бросаюсь к нему всем телом. Я крепко обнимаю его за шею, его сильные руки сгибаются, когда они скользят вокруг моей талии. Он поднимает меня и кружит с радостным смехом.

— Я так чертовски горжусь тобой, Вэлли. - Его голос- шепот мне на ухо, от которого по коже пробегают мурашки. Я сжимаю его крепче, прежде чем он ставит меня на ноги и отстраняется.

— Это было потрясающе, Ви, Ты потрясающая. - Его глаза светятся восторгом, и я борюсь с румянцем.

Я игриво толкаю его.

— Почему ты не сказал мне, что будешь на моей игре, придурок? - Спрашиваю я с улыбкой.

Он пожимает плечами.

— Решил удивить тебя и твоих товарищей по команде, ты же знаешь меня, всегда святого, спасающего положение. - Он поворачивает голову в сторону моей команды, которая насилует глазами очень напуганных мужчин.

Я слегка смеюсь, закатывая глаза.

— Твои товарищи по команде сказали бы, что ты полная противоположность святому, может быть, что-то похожее на маленького красного человечка с рогами и хвостом. - Я кладу пальцы на голову и высовываю язык.

— Дьявольски красивый. - Он по-детски подмигивает.

Он красивый? Абсолютно. Я собираюсь сказать ему это? Черт возьми, нет.

Он обнимает меня за плечи, притягивая ближе с усмешкой.

— Должно быть, я забыл, что у тебя иммунитет к воздействию мальчиков. - Он счастливо вздыхает, как будто мое одиночество делает его счастливым.

— Надеюсь, так и останется, - вмешивается мой отец с веселым взглядом.

Я закатываю глаза, тыча Бишопа пальцем в бок и глядя на него снизу вверх. Мое тело подсознательно прижимается к его боку.

— Эй, сочувствую по поводу плей-офф. Я знаю, как усердно вы все работали.

Он смотрит на меня сверху вниз, ероша мои волосы, как будто я ребенок, отчего у меня закипает кровь. Хотя бы раз я хочу, чтобы он увидел во мне нечто большее, чем просто ребенка. Как равный ему, кто-то, с кем он мог бы быть. Как он может не видеть, что от его прикосновений все мое тело горит, черт возьми?

— Ах, это случается. Мы получим его в следующем году; просто нужно кое-что уладить, - отвечает он.

Я поднимаю бровь в приглашающем взгляде.

— Ты имеешь в виду, что Нико Джетту нужно вытащить голову из задницы? Выбор в первом раунде драфта и предсказанный победитель Колдер, но едва набрал сорок очков за весь сезон? К черту это дерьмо. Я удивлена, что клуб до сих пор не начала говорить о его обмене или продаже. - Бишоп начинает хихикать, а мой отец просто качает головой, скрывая смех.

— Ты не должна быть так сурова с ребенком, это его первый год, - вставляет мой папа с хитрой улыбкой.

Я вскидываю руки вверх.

— Первый год или тринадцатый год, пап. Хоккей есть хоккей. Рост парня шесть футов два дюйма, вес двести сорок фунтов. Он достаточно велик, чтобы справиться с ударами. Все одно и то же: колледж, средняя школа, НХЛ, ты катаешься на коньках, пасуешь, забиваешь и добавляешь один или два удара. Он должен быть в состоянии играть. Если нет, отправьте его обратно в Бостон.

— Валор, - начинает мой отец, но я просто качаю головой, прерывая его.

— Я имею в виду, ты действительно не согласен со мной? - Я спрашиваю их обоих. Они стоят молча, оба с красными лицами, пытаясь удержаться от смеха. На моем лице появляется выражение замешательства.

— Что, черт возьми, с вами происходит? - начинаю я, но так и не заканчиваю, потому что жизнь решает показать Валор Салливан большой «Пошел ты» и средний палец.

— На самом деле во мне шесть футов три дюйма, и мне очень интересно узнать, согласны ли они сами.

Я вздрагиваю от мужского голоса позади меня. Ну разве это не просто здорово?

Мой взгляд немедленно устремляется к моему отцу и Бишопу за помощью, но эти идиоты смотрят куда угодно, только не на меня, пытаясь сдержать смех. К черту этих предателей.

Я облизываю нижнюю губу. Действительно не хочу оборачиваться. Мое тело протестующе ноет, когда я слегка поворачиваюсь, наблюдая, как он идет к моему отцу, который стоит передо мной с улыбкой кота, который съел канарейку.

Я съеживаюсь, когда Нико с самодовольным видом протягивает руку, чтобы пожать руку моего отца.

— Рад познакомиться с вами, сэр. Меня зовут Нико, но я думаю, вы уже знаете это, - говорит он.

- К черту мою жизнь, - шепчу я, глядя в потолок. Мое лицо становится огненно-красным, когда я пытаюсь избежать его взгляда, который теперь направлен на меня. Рука Бишопа слегка сжимается на моем плече. Я предполагаю, что он пытается успокоить меня в моем состоянии смущения.

— А ты… вы, должно быть, печально известная Валор Салливан, о которой я так много слышал. У меня такое чувство, что я уже знаю тебя. Но я не ожидал, что ты будешь такой красивой. - В его голосе плавно смешиваются грубые нотки бостонского акцента.

Если раньше мое лицо было красным, то теперь оно превратилось в пожарную машину. Мои глаза опускаются, чтобы встретиться с его темно-синими глазами, такими темными, что они похожи на цвет сердитых волн. Они интригуют, но только не как бирюзовые, которые я так отчаянно люблю. Я отстраняюсь от комфортных объятий Бишопа, протягивая свою руку, чтобы пожать его.

В его глазах мерцают озорные звездочки, и это заставляет меня мягко улыбнуться, зная, что он не злится из-за того, что я сказала. Это мое первое знакомство с Нико "Саути" Джеттом в реальной жизни. Я проглатываю комок в горле и прикусываю внутреннюю сторону щеки. Нервная привычка, которая у меня с детства.

Нико немного ниже Бишопа, но все равно такой же пугающий для моего роста в пять футов одиннадцать дюймов. Его иссиня-черные волосы отброшены с лица. Они подстрижены коротко по бокам, но макушка длинная. Этот цвет хорошо сочетается с его бледным цветом лица. Он сложен как хоккеист, только немного стройнее, а не крепче.

У него мальчишеское лицо, которое медленно превращается в мужское, четко очерченное. Короче говоря, Нико чертовски горяч. Он из тех парней, которых ты можешь привести домой к маме или которые могут разбить тебе сердце. Просто зависит от его настроения.

— Не застрахована от всех парней, которых я вижу ... - Мой отец толкает Бишопа локтем с ухмылкой и смехом.

О, мой гребаный БОГ. Это произошло не просто так. Я громко стону, когда Нико смеется.

— Извини за них, и за ... ну, ты знаешь. Я не думала, что ты НАСТОЛЬКО плох. Я имею в виду... черт. Ты хорош, намного лучше, чем большинство людей. Я уверена, что в следующем году с тобой все будет в порядке, я имею в виду, что сейчас ты в порядке. Подожди... Черт, не так. Ладно, я сейчас заткнусь, - нервно бормочу я.

Видите ли. Вот почему я вообще не разговариваю с мальчиками. Потому что я занимаюсь этим тупым дерьмом. Я ставлю себя в неловкое положение. Я гребаная идиотка. Боже мой. Миниатюрные Герои с криками бегают у меня в голове, пока ищут кнопку флирта, в то время как другие продолжают работать с машиной словесной рвоты. Мой мозг разрушается.

Сначала Нико выглядит шокированным, но постепенно на его лице расцветает улыбка.

— Я тоже рад познакомиться с тобой, Валор. - Он хихикает.

Я делаю глубокий вдох и качаю головой.

— Извините, зовите меня Салли или Вэл. Все остальные так делают. Приятно познакомиться с тобой, Нико.

Нико был новичком, год назад его только задрафтовали в «Чикагские Фурии» из его родного города Бостон. Играет на правом фланге, и из того, что я видела, этот чувак - настоящий дикарь на льду. У него есть все необходимые характеристики, сильная уравновешенность, понимание других игроков. Он плеймейкер, и нам нужен был кто-то вроде него. Однако его самообладание на льду слегка вышло из-под контроля во время нескольких игр в прошлом сезоне. Я спишу это на испуг новичков.

— Я не думаю, что когда-либо раньше девушка так говорила обо мне, - продолжает он с высокомерной ухмылкой.

О. Значит, вот как это будет? Он будет самоуверенным? Как бы я ни ненавидела этот взгляд, у меня от него кружится голова. Это первый раз, когда мальчик так смотрит на меня. Как будто я девушка. Не хоккеистка, а обычная девушка.

— Я думаю, тогда девушки, с которыми ты разговариваешь, лгут тебе. Может быть, тебе стоит пересмотреть людей, с которыми ты общаешься, - отвечаю я, скрещивая руки на груди, надеясь, что моя фальшивая уверенность поможет мне пережить этот разговор.

Нико расплывается в широкой улыбке, и я отвечаю на нее своей собственной. Меня охватывает чувство выполненного долга.

— Может быть, мне следует, ты всегда так серьезно относишься к хоккею? - спрашивает он, приподняв бровь.

Я смеюсь, открывая рот, но мой голос не выходит.

— Всегда.

Голос Бишопа - это вилы для моего кокетливого пузыря. Я поворачиваюсь всем телом, чтобы посмотреть на него. Его руки скрещены на груди, на лице никаких эмоций. Камень. В его голосе не было того шутливого характера, который был у него раньше.

Оу.

Его глаза устремлены на своего товарища по команде взглядом, который говорит: "Ты должен быть на глубине шести футов". Мой желудок переворачивается от возбуждения, вся моя кожа гудит от предвкушения. Он... ревнует?

Нет, глупый мозг. Глупо. Бишоп видит во мне младшую сестру. Мне нужно перестать позволять себе верить в эти наивные мысли. В конце концов, это только причинит мне боль. Мой иррациональный разум должен забрать футболки Team Bishop и сжечь этих ублюдков. Бишоп и я? Нас никогда не будет.

Нико прочищает горло, заставляя меня повернуть голову обратно к нему. Это тот, кто нужен моему мозгу, чтобы начать работать. Этот мальчик. Тот, кто всего на два года старше меня. Тот, кто смотрит на меня так, как я хочу, чтобы на меня смотрели.

— В любом случае… Тот Дик (финт/прием) в первом периоде? Чертооооовски грязный, - хвалит он. Я широко улыбаюсь. Мне всегда нравится, когда кто-то тешит мое хоккейное самолюбие.

Я пожимаю плечами, как будто это не имеет большого значения, пытаясь скрыть свою улыбку ухмылкой.

— Знаешь, если тебе нужно, чтобы кто-то ввел тебя в курс дела, я более чем счастлива помочь тебе, - предлагаю я, засовывая руки в карманы и раскачиваясь взад-вперед на пятках. Реакция была импульсивной.

Я чувствую взгляд Бишопа на своем затылке. Горячее предупреждение обожгло мой череп, но я продолжаю смотреть в лицо Нико. Я устала от того, что Бишоп контролирует мою жизнь.

Моя голова.

Мое сердце.

Обе брови Нико удивленно взлетают вверх, но он быстро приходит в себя.

— Я думаю, мне придется принять твое предложение. Не хочешь дать мне свой номер телефона? - спрашивает он, и я мягко киваю, придвигаясь ближе к нему, когда он протягивает мне свой телефон. Я быстро набираю свой номер вместе со своим именем.

— Вот так-то. - Я осторожно возвращаю ему телефон.

— Хорошо, Рико Суав, прекрати доводить моего ребенка до обморока.

Это официально, мой отец собирается отправить меня на раннюю смерть. Спасибо тебе, папа, за то, что ты эффективно испортил мне имя Нико. Теперь все, что я вижу в своей голове, - это Херардо Мехиа в действительно дерьмовом музыкальном клипе, поющий: "Рикоооооо…Учтивееее."

Я громко хлопаю себя ладонью по лбу, привлекая к себе еще больше внимания. Нико прочищает горло, и я замечаю легкий румянец на его бледной коже. Он краснеет?

О, он весь покраснел.

— Эм, я только что вспомнила, что забыла кое-что в раздевалке. Нико, было приятно познакомиться с тобой! - Говорю я, возвращаясь в раздевалку, чтобы забрать несуществующий предмет.

— Мне тоже, Валор Салливан! - кричит он с улыбкой в голосе. Я быстро спускаюсь вниз, к раздевалкам, просто чтобы побыть несколько минут в тишине наедине с собой.

Когда я вхожу, комната пуста, и я благодарна за это. Подхожу к стене передо мной и со вздохом прислоняюсь к ней. Прохлада от стены успокаивает мое бешено колотящееся сердце. Я откидываю голову назад, чтобы отдохнуть там, и закрываю глаза.

— Ты не хочешь рассказать мне, что это было?

Мои глаза резко открываются, и я прыгаю вперед. Я хлопаю себя рукой по груди, как будто это удержит мое сердце от выпрыгивания из нее.

— Господи, блядь, Бишоп! Не пугай меня так! - Кричу я, глубоко дыша.

Его шаги громом отдаются в моих ушах, когда они приближаются все ближе и ближе. Мои глаза поднимаются, чтобы встретиться с его сверкающими голубыми глазами.

— Что. Это. Бля. Было. Валор? - он скрипит зубами, а челюсть сжата так сильно, что я вижу, как вздрагивают мышцы.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? - Я плюнула в ответ, мои брови нахмурились в замешательстве. Он действительно так зол из-за того, что я разговаривала с Нико? Нет никакого гребаного права. Я знаю, что он защищает меня, но это уже чересчур.

— Позволяешь Нико трахать тебя глазами и ты проглатываешь это дерьмо. - Я вздрагиваю от резкости его слов, его высокая фигура возвышается над моей на несколько дюймов, наши кроссовки почти соприкасаются.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? Мне почти восемнадцать. Я могу флиртовать с кем захочу, черт возьми. Ты не мой чертов отец! - Я громко киплю. После стольких раз, когда я наблюдала, как он флиртует с хоккейными зайками, а я не могу флиртовать с одним парнем? Я называю это чушью собачьей.

— Что произойдет, когда Нико захочет нажиться на этом флирте, а? Ты собираешься быть в состоянии поддержать это? - он угрожает сделать еще один шаг вперед, двигаясь в мой личный пузырь.

Моя кровь бурлит в теле, когда я делаю шаг вперед, упираясь руками в его грудь. Я грубо толкаю его.

— Пошел ты, Бишоп. Просто потому, что я флиртую с кем-то, это не значит, что я обещаю его трахнуть. Это делают шлюхи, которые набрасываются на тебя!

Он хватает мои запястья, крепко сжимая их, наклоняя свое лицо ближе ко мне. Эффективно заставляя меня замолчать. Я ахаю, когда его нос касается моего. Я чувствую его запах… Он поглощает меня повсюду. Все мое тело оживает. Постоянная боль пронизывает мои кости, когда аромат сосны и специй наполняет мои чувства.

— Это случайные девушки, на которых мне наплевать, Валор. - Он выдыхает мое имя, произнося каждый слог опасно медленно.

— Да, и кем это делает меня, Би?

Без колебаний, без сомнения, он отвечает тем, чего я никогда не ожидала.

— Ты - это все, Вэлли.

Я тихо ахаю, но это быстро проглатывается, когда Бишоп прижимается своими губами к моим в обжигающем поцелуе, от которого у меня тает внутри. Просто так. Весь мой мир разлетается на куски.

Мои глаза резко закрываются, и маленькие человечки в моем мозгу замирают, не зная, сон это или реальность. Я замираю на мгновение, пока его губы не начинают медленно двигаться по моим в ритмичном темпе. Я удовлетворенно вздыхаю, когда мои пальцы скользят по его груди, сжимая мягкий материал его рубашки между пальцами.

Мне нужно, чтобы он был рядом, так близко, что мы могли бы быть одним человеком. Я хочу, чтобы он был везде. Я хочу, чтобы не было точки, где он заканчивается, а я начинаюсь. Я не первая, кто его целует. Я всего лишь повторяю следы, оставленные другими людьми до меня. Женщины вдыхали его запах дольше, чем я. Я не обманываю себя, думая, что я первая. Но, черт возьми, я надеюсь, что я последняя.

Солнце. Мое солнце воспламенило мое тело. Пульсация находит свой путь прямо между моих ног, когда наши губы двигаются вместе в сладкой гармонии. Его губы мягкие, мягкие, и они медленно убивают меня.

Я приваливаюсь спиной к стене, и Бишоп ловит себя, положив руку на стену рядом с моей головой. Другая рука пробирается к моему затылку, где он собирает мои волосы у основания черепа, мягко потянув.

Я стону в поцелуе, давая ему доступ к своему языку, и он стонет. Один только звук посылает электричество прямо в мое сердце. Я позволяю ему массировать мой язык своим, просто наслаждаясь вкусом мяты. Мои руки цепляются за него так крепко, что костяшки пальцев сводит судорогой, но я не осмеливаюсь отпустить, боясь, что он пошевелится.

Он отрывается от моих губ, кладет голову мне на лоб, глубоко дыша. Мои глаза распахиваются, встречаясь с его фосфоресцирующими глазами.

Бишоп наклоняется вперед, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи и вдыхая. Он пытается втянуть меня в себя, сделать меня полностью единым целым с ним.

— Такой парень, как Нико, не знал бы, что с тобой делать, Вэл. - Его голос хриплый, надтреснутый. Он достигает меня во всех нужных местах.

Я в огне. Моя сердцевина горит и истекает жаром. Я сжимаю бедра вместе, пытаясь усилить трение. Что-нибудь, что угодно, лишь бы облегчить эту боль. Я и раньше прикасалась к себе, но никогда не чувствовала ничего подобного. Я была убеждена, что ничто и никогда не будет ощущаться так, как это.

— А ты знал бы это? - Я задыхаюсь. Мой пульс снова и снова колотится у меня в горле. Мои руки все еще сжимают его, как будто он спасательный круг, а я тону в водах, кишащих акулами.

Он мрачно усмехается. Я чувствую его ухмылку на своей коже. Он медленно водит кончиком носа вверх и вниз по моей шее, напевая себе под нос.

— Я точно знаю, что делать с этим телом, детка. Оно было создано для меня. Каждый дюйм тебя, все это мое, Вэлли.

Я мягко киваю головой, мой желудок трепещет. Я уже знала это, но слышать это от него означает, что я не сумасшедшая. Бишоп и я? У нас есть эта связь, и теперь я не единственная, кто это замечает.

Ощущаю его мягкие губы на коже моей шеи. Неслышный стон срывается с моих губ, когда я наклоняю голову, предоставляя ему больше доступа. Я чувствую улыбку на его губах.

- Би, прикоснись ко мне, - выдыхаю я, толкая бедра к выпуклости в его штанах. Я была горящим домом в поисках воды.

Он прижимается своим телом к моему, соединяя нас вместе поверх одежды. Я знаю, он чувствует, как идеально мы подходим друг другу. Я чувствую, какой он твердый. Как он тверд для меня, и только для меня, прямо сейчас.

Я поднимаю ногу, нежно оборачивая ее вокруг его бедра, позволяя ему идеально проскользнуть между моих ног. Его обтянутый тканью член трется о мои джинсы, и я громко стону.

— Бишоп... - Я двигаюсь, откинув голову на стену. Он замирает, и мои глаза распахиваются. Вот оно, сожаление, сияющее в его глазах.

— Нет, не надо. Останься со мной в этот момент. Ты мне нужен. Боже, неужели ты этого не видишь? Би, я сгорю, если ты не угомонишь эту боль. Ты нужен мне, пожалуйста, - умоляю я, обнимая его ногой за талию, прижимая его ко мне.

Его челюсть сжимается, и он вздыхает, открывая рот, чтобы заговорить, но снова закрывает его. Он снова наклоняется ко мне, покрывая поцелуями мою шею.

— Я не собираюсь прикасаться к тебе больше, чем уже прикасался. Все ясно? - он шипит мне в ухо, и я скулю, готовая снова умолять его. Мне это нужно больше, чем дышать.

— Но, если ты будешь молчать, я покажу тебе, как заставить себя чувствовать себя хорошо, так хорошо, Вэлли, детка.

Неудовлетворенность поселяется у меня в животе. Я хочу, чтобы его руки были на мне, его пальцы, его язык, весь он. Он двигает руками, чтобы снова опереться на стену рядом с моей головой, держа руки подальше от моего тела. Он не прикасается ко мне, но ему этого хочется.

— Расстегни джинсы и просунь пальцы в трусики, - шепчет он.

Я вздыхаю, беру свою правую руку и делаю, как он говорит. Я просовываю руку в трусики и ахаю от того, насколько я мокрая. Я чувствую, как мои соки просачиваются между пальцами.

— Если бы это была моя рука, я бы сначала обхватил твой клитор, просто чтобы подразнить тебя. Я бы позволил тебе привыкнуть к ощущению моих больших рук и длинных пальцев на твоей крошечной маленькой киске.

Я издаю низкий горловой стон, когда мои пальцы обводят клитор, как он и говорит. Мои глаза закрываются, представляя его, его пальцы, прикасающиеся ко мне, поглаживающие меня.

— Боже, держу пари, ты на вкус как гребаный лимон. Я чувствую его запах. Сосала все эти конфеты все эти годы, - стонет он.

— Как насчет того, чтобы попробовать самому, - съязвила я. Внутренняя битва, его ангелы и демоны, борющиеся внутри, удерживают его от того, чтобы сказать "да".

— Двигайся ниже, введи в себя один палец и скажи мне, на что это похоже, - приказывает он.

Я впервые в жизни погружаю свой средний палец внутрь себя. Я и раньше терла свой клитор, но ничего подобного не было. Все это было в новинку, и всего этого было слишком много. Это ощущение не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Я даже не могу нормально мыслить.

— На что это похоже, Вэл?

Это эротично. Воздух настолько пропитан сексуальным напряжением, что я даже не могу дышать.

— Ммм…мо…Мокрая... э-э, тугая… - выдавливаю я.

— Держу пари, что она тугая, детка. Теплая и влажная только для моего члена. Ты хочешь, чтобы мой член растянул тебя, не так ли?

Я киваю, быстро двигая пальцами… еще быстрее. Я слышу, как моя смазка шлепает по моей коже. Звуки, эхом отражающиеся от стен раздевалки. Запах моего возбуждения витает между нами, удерживая нас запутанными в нашем собственном мире.

Его лоб упирается в мой, как будто он изо всех сил пытается стоять.

— Вставляй и вынимай, сначала медленно, а затем набирай темп.

Я следую его инструкциям вплоть до каждой грязной детали, вводя и выводя из себя пальцы. Он отвечает за мое тело, даже не прикасаясь ко мне.

— Еще один палец...

— Сильнее...

Приказ за приказом отправляет меня в блаженные небеса. Что-то большое набухает у меня в животе, чего я никогда раньше не чувствовала. У меня покалывает все тело, мне тепло, и я нагреваюсь с каждой секундой. И, конечно же, Бишоп это знает.

— Кончай для меня, Валор, кончай на свою руку, как ты бы кончила на мой член. Обними меня так крепко, детка. Дои мой член, - шипит он.

Я сжимаюсь вокруг своих пальцев, когда мой оргазм обрушивается на меня, как цунами. Я громко стону, и Бишоп прикрывает мне рот, пока я пересиливаю свой кайф. Мои глаза закатываются к затылку.

Я приваливаюсь к кирпичной стене. У меня немеют ноги. Усталость от игры и мой оргазм обрушились на меня одновременно.

— Дыши, детка... - воркует он мне на ухо, выводя меня из кайфа.

Мое дыхание затруднено, когда я вытаскиваю пальцы из джинс. Они пропитаны моей горячей, липкой влагой. Мой румянец покрывает мои щеки, смущение проносится по моему телу. Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чтобы вытереть их, когда чувствую, как теплый рот Бишопа обхватывает мои маленькие пальчики.

Он кружит языком по ним, посасывая. Полностью очищая пальцы. Мои шокированные глаза не отрываются от его глаз, даже когда он с хлопком отводит их.

— Чертовы лимоны, - тихо стонет он, прежде чем снова прижимается своими губами к моим для еще одного захватывающего поцелуя.

Я улыбаюсь в ответ на поцелуй, обвиваю руками его шею и счастливо притягиваю его ближе к себе, пробуя себя на его языке.

Я думала, что это будет началом нашего "долго и счастливо". Он наконец-то увидел меня.

Но это было только начало нашего неизбежного конца.