Любовь и Хоккей (ЛП)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Так значит ли это, что нам нравится этот терапевт? Или мне нужно начать звонить в другие места?

Я перекидываю сумку через плечо и иду к своей машине, ожидая, когда Риггс выскажет мне вердикт по поводу нового терапевта, которого она видела сегодня. Это был ее третий терапевт после инцидента, произошедшего месяц назад, а два предыдущих закончили ужасно.

Первый даже не заставил ее заговорить. Очевидно, Риггс просто села на диван и вздремнула. Вот и все. Она даже не взглянула на даму. Следующим был мужчина, и, судя по описанию Риггс, он был подонком, который продолжал пялиться на ее сиськи, так что она ушла в середине сеанса.

— Я думаю, что собираюсь дать этому человеку шанс. Она назвала меня сукой в течение первых десяти минут. Она не ходит вокруг да около, к тому же мне нравятся ее волосы, они чертовски фиолетовые. - Я слышу, как на заднем плане гремят ее ключи, и знаю, что она входит в квартиру.

Я несколько раз спрашивала ее, не хочет ли она переехать, у нас обеих были деньги, но она продолжала говорить мне "нет". Она просто сказала, что вид этой ванной напомнил ей, что она никогда больше не хотела бы чувствовать себя так. Она не собиралась позволить своему расстройству разрушить место, где она чувствовала себя в безопасности.

— Она назвала тебя сукой? Господи, Риггс, расскажи о жестокой любви.

— Я думаю, это то, что мне нужно. Она сказала что-то о том, что это мой защитный механизм. Я автоматически перехожу в режим стервы, когда чувствую угрозу или уязвимость. В этом есть смысл, так что, думаю, эта мне нравится, - отвечает она.

У Риггс было диагностировано биполярное расстройство I.

Это расстройство настроения. Вы страдаете от тяжелых периодов депрессии и мании. Это не означало, что она была похожа на халка и слетела с катушек. Это просто означало, что, когда она испытывала манию, она находилась в состоянии эйфории. Это была тусовщица. Импульсивная, на вершине мира, дерзкий настрой, который она не могла контролировать. Это была та самая Риггс, которую мы все знали. Гиперсексуальность и невидимая атмосфера, которую она несла.

Но когда она достигла дна, вот тогда-то и воцарилась депрессия. Она могла неделями страдать от приступов мании, а потом в один прекрасный день проснуться на самом дне. Это то, что она никогда не позволяла мне увидеть. Все, что я получила, - это проблески. Сонливость и вялое настроение.

После психотерапевтического обследования и того, как врач поставил ей диагноз, она как будто почувствовала облегчение, узнав, что не сошла с ума. Существовал законный дисбаланс. Была причина, по которой она так себя чувствовала. Возможно, это было лучшее, что можно было сделать из ее инцидента. Она получила ответы.

Количество исследований, которые я провела за месяц, было сумасшедшим. Я читала статьи, опубликованные врачами, блоги людей с биполярным расстройством. Я даже связалась со специалистом, чтобы узнать, что мне нужно знать о том, как поддержать ее в этом.

Самая большая проблема, о которой беспокоилась Риггс, заключалась в том, чтобы на нее не навесили ярлык из-за ее расстройства. Она не хотела быть девушкой с биполярным расстройством. Или девушка, которая пыталась покончить с собой.

Она просто хотела быть Аурелией.

Прошла неделя с тех пор, как мы вернулись из больницы. Мой папа спал на нашем диване в гостиной, а я в данный момент лежала лицом к лицу с Аурелией в своей кровати. Мы обе не спали и просто смотрели друг на друга.

Бинты на ее запястьях торчали из кофты, в которую она была одета, а мое лицо было слегка влажным от слез. Я уже сказала ей, что она не обязана объяснять мне почему. Я просто хотела быть рядом с ней.

Первое, что она сказала мне, когда очнулась в больнице, было то, что ей очень жаль. Она извинилась передо мной. Риггс хотела умереть, и она извинилась передо мной. Если бы это не вызывало неодобрения, я бы ее ударила. Если кто-то и сожалел, так это я. Мне было жаль, что я не заметила, что она нуждалась в помощи.

— Прекрати. Я знаю, о чем ты думаешь. Это была не твоя вина, Салли.

Я пытаюсь улыбнуться, но, вероятно, это так не выглядит.

— Я просто хотела бы сделать для тебя больше. Жаль, что я не могла лучше понять, что происходит.

Она вздыхает, переворачивается на спину и смотрит в потолок. Несколько слезинок скатываются из уголков ее глаз.

— Ты не могла знать. Я скрывала от тебя плохие дни. Дни, когда всего было слишком много. Я сказала тебе, что встречалась с парнем, но на самом деле я просто гуляла по городу. Ты никак не могла меня остановить. Я не хотела, чтобы ты знала.

Я вытираю слезы со щек, шмыгая носом, пытаясь собраться с мыслями.

— Зачем ты это сделала? Что случилось в тот день, что заставило тебя это сделать?

— Я сделала это, потому что всю свою жизнь я была нечувствительна к чувствам и хотела что-то почувствовать.

Я молчу, не желая нарушать ход ее мыслей или прерывать.

— Мои родители никогда не любили меня. Они все еще этого не делают. Меня никогда не обнимал ни один родитель или друг, пока я не встретила тебя. Меня воспитывали няни, которые больше заботились о зарплате, чем о моем благополучии. Я выросла в теплице, Салли.

Она переворачивается на спину, снова поворачиваясь ко мне лицом, из ее глаз капает еще больше слез. Она вытирает их, прежде чем продолжить.

— Все шутят, что я ледяная королева, но правда? Холодно быть ею. Со мной что-то не так. Я не могу впускать людей. Я чувствовала себя такой недостойной тебя и младшего. Всю свою жизнь я чувствовала себя такой недостойной той любви, которую вы двое дарите мне. Я хочу впустить любовь, но чувствую себя такой неспособной сделать это. Я хочу чувствовать.

Я обнимаю ее, притягивая ближе к себе. Я позволяю ей поплакать мне в плечо, она немного смеется.

— Это безумие, что я отчасти рада, что у меня биполярное расстройство? Что есть причина, по которой я так себя чувствую? Это что, безумие?

Я качаю головой, слегка улыбаясь.

— Нет, это не безумие. Ты победишь это, хорошо? Ты - нечто большее, чем просто беспорядок.

Она поднимает на меня глаза, и я вздыхаю.

— Мы собираемся сделать это вместе, хорошо? - Я произношу каждое слово медленно и уверенно, глядя в ее темно-карие глаза.

Мне все равно, сколько времени это займет и что мне придется сделать, однажды она сама в это поверит. Каждый день я буду напоминать ей, что она достойна любви. Что она способна кого-то любить. Потому что она этого заслуживает.

— Хорошо, маленький лев. Бей или умри.

— Бей или умри.

Все, через что ее родители заставили ее пройти, смешанное с расстройством, заставило ее погрузиться в ядовитый торнадо чувств, которые она не могла контролировать. Врач сказал нам, что в большинстве случаев, подобных ситуации Аурелии, диагноз ставился только после того, как у кого-то случался психический срыв или, к сожалению, он пытался покончить с собой. Поэтому он дал ей номер телефона групповой терапии для людей с такими расстройствами, как у нее.

Мне еще предстояло убедить ее посетить групповое собрание. Она сказала, что не хочет сидеть в кругу и говорить о своих чувствах, как в детском саду. Поэтому мы просто работали над тем, чтобы найти ей психотерапевта, и я думаю, что мы нашли подходящую пару.

Постепенно мы нашли привычный распорядок дня. Ничто и никогда не вернется к тому, что было, потому что теперь все было по-другому. Но мы все находили опору и пытались пройти через это вместе. Я думаю, что моему отцу было труднее всего. Риггс несколько раз говорила ему, что не хочет, чтобы он относился к ней иначе, чем раньше, но ему было тяжело.

Каждый раз, когда он видел ее, он обнимал ее и спрашивал, как у нее дела, по меньшей мере пятьдесят раз. Но она понимала, что это был его способ справиться со всем. Я думаю, втайне она была благодарна ему за такую заботу. Это компенсировало тот факт, что ее родители до сих пор даже не удосужились спросить, все ли с ней в порядке.

Они даже не признали тот факт, что чуть не потеряли свою дочь. Честно говоря, я не думаю, что их это волновало в любом случае. Потеря Риггс никак бы на них не повлияла. Не так, как это повлияло бы на меня и моего отца. Мы были ее семьей.

— Сегодня все было хорошо? Ты пробовала это лекарство от тошноты сегодня утром?

Они прописали ей стабилизатор настроения от ее расстройства, но когда она принимала его по утрам, ее тошнило, поэтому они попробовали несколько разных лекарств от тошноты. Хотя она не говорила мне, я думаю, что она ненавидела принимать лекарство, упомянула, что это заставляло ее чувствовать себя роботом.

Я видела, что некоторые люди испытывали то же самое чувство. Они скучали по мании, кайфу, чувству эйфории. Но я думаю, что Риггс принимала хорошее вместе с плохим. Если бы это означало, что она могла избежать депрессии, она бы согласилась на все.

— Сегодня все было хорошо. Таблетки от тошноты подействовали отлично. Хотя на вкус они как болотная жижа. Эти штуки размером с гребаные лошадиные яички! - Я слышу, как она все чаще ходит вокруг да около. — Сегодня мне не хотелось убивать своего босса, но я мысленно пнула его, когда он отвернулся. Я расцениваю это как хороший день. - Я закатываю глаза. Риггс любила свою работу, но ее босс был гребаным идиотом.

— Сколько текстовых сообщений вы получили от долларового магазина Джона Ф. Кеннеди? - Я слышу, как она бросает на пол что-то, очень похожее на стук каблуков, и я слегка смеюсь.

— Сегодня только несколько.

— Нет, он чертовски сумасшедший. Вот кто он такой. Кто говорит то дерьмо, которое он тебе наговорил, а потом ожидает, что ты смиришься с этим?

Я помню обрывки драки между Бишопом и Престоном. Большую часть того дня мой разум работал на автопилоте, но я помню, как он сказал, что Риггс сделала это для привлечения внимания.

Никогда в жизни мне так сильно не хотелось ударить кого-нибудь головой. Каким же гребаным мудаком ты должен быть?

По понятным причинам я сказала ему, что с меня хватит. Это прошло не очень хорошо. Очевидно, «никто не расстается с Престоном Хантингтоном» - Его слова, не мои. Я думала, что мне придется получить судебный запрет, потому что он появлялся в квартире от одного до многих раз.

Он перестал появляться, когда мой отец открыл дверь и пригрозил убить его. Теперь он просто постоянно пишет мне о том, как ему жаль и что он скучает по мне. Я закончила с ним разговаривать, так что он может продолжать писать мне столько, сколько захочет, но я не буду отвечать.

Он, конечно, обвинил меня в том, что я бросила его ради Бишопа. Количество раз, когда он говорил мне, насколько неуместно для меня быть обнаженной перед другим мужчиной, было не сосчитать. У меня было много голосовых сообщений о том, какой "плохой женщиной" это сделало меня, как он узнал, что я ему изменяю, список можно продолжать и продолжать.

Как я могла объяснить ему, что единственным человеком, который мог вытащить меня из темноты, в которой я тонула, был Бишоп? Как я могла сказать ему, что все еще люблю кого-то, кто так плохо ко мне относился?

Впервые в моей жизни единственным человеком, который не был причастен к моему стрессу или боли, был Бишоп.

Бишоп Маверик был самым беспроблемным человеком в моей жизни на данный момент. Он позвонил мне через несколько дней после выписки Риггс и рассказал все, что мне нужно было услышать, прежде чем я смогла даже объясниться.

Он сказал, что знает, что мне нужно время, что мне нужна минута тишины, чтобы собраться с мыслями. Он не торопил меня, он ждал. Всякий раз, когда я была не готова, он был готов ждать.

Что в этом самое страшное? Думаю, я ему поверила.

Когда Би пришел в ту больницу, я почувствовала его.

Он был моим солнцем, и я чувствовала его тепло с того момента, как он вошел в комнату. Вот каково это - любить Бишопа Маверика. Это было похоже на наблюдение за закатом в конце долгого дня. Вы прошли много миль в поисках идеального вида, а потом нашли его. Вот на что была похожа любовь к нему.

Никогда в жизни я не нуждалась в ком-то так сильно, как тогда, в той больничной палате. Я просто хотела Би.

Любовь к Бишопу никогда не была проблемой. Доверить ему свою любовь было.

— Означает ли это, что ты снова в команде Бишопа? - Я, конечно, шучу.

— Я в команде, которая не является куском дерьма, и на данный момент Бишоп - меньшее из двух зол.

Я усмехаюсь:

— Ты королева драмы. Хочешь сегодня китайской еды? Я заберу ее по дороге домой.

Я открываю дверцу машины, проскальзываю внутрь и бросаю сумку на пассажирское сиденье. Я только что закончила тренировку, и мои ноги превратились в желе. Сегодня мне не хотелось ничего готовить.

— Я уже заказала тайскую еду, так что поторопись и тащи свою задницу домой. Я выбираю фильм сегодня вечером, устала от того, что ты заставляешь меня смотреть гребаные романтические комедии.

Я смеюсь.

— Пошла ты. Лучше молчи, иначе сегодня будет „У холмов есть глаза”. Я не буду смотреть на кровавое дерьмо, пока ем свою еду.

— Ты такая слабачка. Будь в безопасности, скоро увидимся.

Она вешает трубку, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, типичная Аурелия.

Глубоко вздыхаю, откидывая голову на подголовник. Моменты, которые я запечатлела для себя в машине, были моими любимыми.

Дождь барабанил по моему лобовому стеклу, а звуки машин вдалеке заполняли пустоту на моем пассажирском сиденье. В течение последнего месяца я сходила с ума. Мой разум постоянно истощается. Я просыпаюсь в пять утра, чтобы привести себя в порядок. Я прихожу домой, готовлю завтрак и заставляю Риггс принять лекарство. Я звоню своему отцу, чтобы он знал, что с нами обоими все в порядке, а затем возвращаюсь в центр на вторую тренировку. Все время на взводе. Я знаю, Аурелия сказала мне, что это больше не повторится, но каждую секунду, когда я не смотрю на нее, я волнуюсь. Я всегда волнуюсь.

Каждый день для нее - это битва. Каждый день, когда она просыпается, ей приходится сталкиваться лицом к лицу с миром. Не пройдет и дня, чтобы она не чувствовала себя жертвой депрессии. У нее биполярное расстройство, и ей приходится мириться с этим каждый день. Всегда будут плохие дни, всегда. И я буду там.

В те дни, когда ей не хочется просыпаться, я буду рядом, чтобы вытолкнуть ее из постели. В те дни, когда становится тяжело, и ей просто нужен перерыв? Я буду там с мороженым.

Я просто благодарна, что могу быть рядом с ней. Что я могу попытаться поддержать ее любым способом, в котором она нуждается.

Я слышу, как мой телефон жужжит на пассажирском сиденье, и я вздыхаю, может быть, если я отвечу Престону, он успокоится. Я знаю, что он делает это, потому что ему не все равно, но, Господи Иисусе, его телефон когда-нибудь умрет?

Когда экран обращен ко мне, меня встречает не имя Престона, а Бишопа. Вот так просто он превратился из непроблематичного человека в центр моей борьбы.

На моем экране появляется заголовок ESPN. Это название - то, чего я и не думала, что когда-нибудь прочитаю.

«Золотой мальчик «Чикагских Фурий» говорит об уходе и о том, чтобы стать свободным агентом».

Я знала, что Бишоп в этом году был свободным агентом, но никогда не думала, что он покинет "Фурий". Чикаго был его- домом. Это единственная команда, за которую он когда-либо играл. С чего бы ему хотеть уехать? Единственная мысль , которая пришла мне в голову , была…

Я.

Он уходил из-за меня. Мой первый год в Чикагской команде, и он был готов уйти.

Я смотрела интервью, слушая, как он обсуждает отъезд в Нью-Йорк или, может быть, в Калифорнию. Мой желудок ненавидел меня. Я просто продолжала наблюдать, как он отвечает на вопросы, которые ему задавали репортеры, но я не могла пройти мимо того, как легко он говорил о том, чтобы покинуть это место, покинуть свой дом.

Бросить меня.

Неужели он уходит, потому что не мог вынести разлуки со мной? Или он снова убегал от нас?

Это было похоже на еще один болезненный знак от Вселенной, говорящий, что нам не нужно быть вместе. Мы не должны были быть такими.

Я была морально не способна справиться с этим. Заботилась ли я о Бишопе? ДА. Но была ли я готова полностью отдать ему свое сердце? Пока нет.

И я не думаю, что дать ему маленькую частичку себя будет достаточно для Би. Я не могу дать ему то, чего он хочет прямо сейчас. Я не могу отдать ему всю себя, потому что я не готова. Я не готова снова ему доверять. Откуда мне знать, что на этот раз он готов? Действительно готов?

Если я полностью отдам себя Бишопу, а он снова сломает меня?

На этот раз я не смогу прийти в себя.

Я не готова никого любить прямо сейчас. Я не могу быть с Престоном, и я не могу быть с Бишопом. Я не могу быть ни с кем, потому что я чуть не потеряла одного из самых важных людей в моей жизни.

Сближение с кем-то только для того, чтобы его вырвали в мгновение ока, напугало меня до чертиков.

Я еще не готова.

Бишоп заслуживает того, кто готов. И это сейчас не я.

Я завожу машину и начинаю свой путь к квартире. Мягкие звуки музыки восьмидесятых уносят меня сквозь поток машин. Я просто чувствую оцепенение от всего этого. Я настолько морально истощена от всего, что даже почувствовать что-то такое простое, как грусть, невозможно.

Я слишком слаба, чтобы даже грустить. Мое тело болит, и мой разум делает то же самое. Мое бедное сердце получило столько ударов, что едва чувствует, как оно бьется.

Когда я въезжаю в свой жилой комплекс, у меня едва хватает сил выйти из машины и подняться по лестнице. Я просто хочу ненадолго отгородиться от мира.

Но мир еще не закончил по-королевски трахать меня. Вселенная была полна решимости облапошить меня. Мне хотелось поднять глаза к потолку и просто закричать: «ХОРОШО, Я ПОНЯЛА. ТЫ ПОБЕДИЛ, БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК».

Бишоп сидит за дверью моей квартиры. Его голова опущена, когда я подхожу к нему.

— Есть ли причина, по которой ты разбил лагерь за пределами моего дома? - Мой тон должен был быть легким, но он просто выходит ровным.

Он поднимает голову и быстро встает, проводя рукой по волосам.

— Я ждал, когда ты приедешь сюда. Я хочу поговорить с тобой.

Я поднимаю бровь.

— Так ты ждал снаружи, вместо того чтобы войти внутрь?

Открывается входная дверь, и на пороге стоит Риггс в своем любимом шелковом халате. Она опирается на дверной косяк, внимательно разглядывая Бишопа.

— Я бы не впустила его. Я собиралась предоставить тебе решать, звонить мне в полицию или нет.

Бишоп закатывает глаза, и я смеюсь. Единственное, что ее расстройство никогда не изменит, - это ее чувство юмора.

— Но я могу с ним справиться, спасибо.

Она кивает, встречаясь взглядом с Бишопом, прежде чем подойти к нему ближе. Она на целый фут ниже его, но ей насрать. Она похожа на чихуахуа, пытающую дать задний ход датскому догу.

— Не криви душой, я выпотрошу тебя, если ты причинишь ей боль. Мой отец - политик; я знаю, как скрыть гребаный скандал и труп.

Я хихикаю, прикрывая рот рукой. Бишоп поднимает руки в знак защиты.

— Рад, что ты чувствуешь себя лучше, Риггс.

Она отшвыривает его и поворачивается, чтобы вернуться в квартиру.

— Только потому, что мой терапевт говорит, что мне нужно работать над тем, чтобы быть более благодарной, спасибо тебе за подсолнухи, которые ты оставил в моей больничной палате, когда я проснулась.

Би смотрит на меня в замешательстве, затем снова на нее:

— Я не покупал тебе подсолнухи, я купил розы. У тебя есть тайный поклонник, Аурелия?

На две секунды это напоминает мне о том времени, когда мы все были моложе. Вечно подшучивает над ней. Не было ни одного скучного момента. Это возвращает меня к тем временам, когда все было просто. Когда жизнь не была такой грязной.

Риггс не утруждает себя ответом. Она просто захлопывает за собой дверь, оставляя нас с Бишопом перед дверью моей квартиры.

— Типичная Риггс, - бормочет он, и я киваю головой в знак согласия. Моя улыбка начинает исчезать, и между нами воцаряется тишина. Я ненавижу то, что мне кажется, будто я хожу по яичной скорлупе, когда дело доходит до разговора с ним. Раньше это было так просто, а теперь кажется невозможным.

Бишоп чешет затылок, делая глубокий вдох.

— Итак, я знаю, что ты видела интервью. Весь Чикаго уже видел это. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я давал это интервью два месяца назад. Это было до несчастного случая с Риггс.

Я медленно киваю головой.

— Так что же это значит? Ты остаешься или уходишь?

Би подходит ко мне ближе, и я делаю шаг назад. Это перетягивание каната между нами. За исключением того, что мы не даем. Мы просто берем до тех пор, пока от нас обоих ничего не останется.

Моя спина прижата к стене, а он прямо передо мной. Его дыхание овевает мое лицо, и я чувствую, как его пальцы сжимают один из моих локонов, слегка дергая его. Это наше приветствие, наше прощание, наше "Я люблю тебя". Так было всегда.

— Я не собираюсь снова облажаться. Я устал портить наши отношения. Я не уезжаю из Чикаго, потому что я жду. Я жду тебя. Всякий раз, когда я тебе понадоблюсь, я буду здесь.

В его глазах, в этих голубых глазах есть все, чего я когда-либо хотела в жизни. Все, кроме того, что мне нужно. То, что мне нужно прямо сейчас, - это не то, что Бишоп может мне дать.

Слезы щиплют мне глаза, и я даже не пытаюсь их скрыть. Я принимаю эту эмоцию, это чувство. Я поднимаю руку, убирая прядь волос с его глаза, пытаясь улыбнуться, но знаю, что это выглядит ужасно. Я качаю головой, закусывая губу.

— Я чувствую, что удерживаю тебя от возможности. Что, если Нью-Йорк лучше, чем здесь?

Его красивые голубые глаза темнеют, над ними нависают грозовые тучи. Он сглатывает, и я наблюдаю, как его кадык ходит вверх-вниз. Бишоп смотрит вниз, качая головой.

— Когда я давал это интервью, я был эгоистичным куском дерьма. Я не хотел бы быть рядом с тобой, если бы не мог заполучить тебя. Видеть тебя, быть рядом с тобой, не иметь возможности прикоснуться к тебе? Это убивает меня. Я хотел получить возможность сбежать от тебя, но я кое-что понял.

Мое сердце слышит надежду в его голосе, и, похоже, это было все, что было нужно. Его голос - это магия, которая рассеивается вместе с моим разбитым сердцем и заставляет цветы прорастать из трещин. Он единственный человек, которого я знаю, способный взять что-то сломанное и сделать это красивым.

Он кладет руки по обе стороны от моего лица, заставляя мои глаза встретиться с его. Несколько слезинок скатываются по моему лицу.

— Ты мой дом, Вэлли. Я не могу убежать от тебя. Ты во мне, ты всегда была там. Оставить тебя хуже, чем не иметь тебя как свою. Я хочу быть здесь ради тебя. Всякий раз, когда ты решишь, что я тебе нужен, я буду рядом. Я не оставлю тебя. Я никогда больше не покину тебя.

Его большие пальцы вытирают слезы с моего лица, а остальные пальцы щекочут мне затылок, пока он играет с растущими там волосами. Это неоспоримое тепло распространяется по моему животу, и я наклоняюсь навстречу его прикосновениям. Это чувство легкости пытается снять бремя с моих плеч, черт возьми.

Я люблю его. Я так чертовски влюблена в него.

— Я, - я делаю паузу, — Я еще не готова. Я…

— Я знаю, что ты не готова. Одна ночь, проведенная рядом с тобой, не исцелит четыре года моего отсутствия. Я подожду, потому что ты и я? - Он делает движение между нами. — Мы связаны, Вэлли, детка. Ты во мне, как гребаный наркотик. Будь то двадцать лет или десять десятилетий. Я знаю, ты найдешь свой путь обратно ко мне. А до тех пор я буду ждать.

Я с глухим стуком прислоняю голову к стене, вздыхая, слезы все еще текут. Я одариваю его грустной улыбкой.

— Я просто пытаюсь вернуть себя, Би, я не могу просить тебя ждать, пока я это сделаю.

Он одаривает меня той кривой ухмылкой, в которую я так сильно влюбилась, его пальцы двигаются к подвеске, болтающейся у меня на шее.

— Ты сейчас немного растеряна, девочка Вэлли. Все в порядке. Я знаю, что ты найдешь свой путь домой. И я буду там, когда ты это сделаешь.

Всю мою жизнь Бишоп был этой броней, которая защищала меня от мира. Он уже не такой блестящий, как раньше, и на нем есть несколько вмятин, но он все еще там. Он всегда силен для меня, когда я в этом нуждаюсь. Всякий раз, когда мне нужно развалиться на части, он всегда рядом.

Я носила этот кулон почти десять лет. Я никогда его не снимала. Ни разу. Это было постоянным напоминанием о том, что Бишоп всегда был рядом со мной. Что он всегда был рядом, независимо от обстоятельств.

Я сбилась с пути, но дорога домой больше не кажется такой темной.

Солнце освещает путь.