Любовь и Хоккей (ЛП)

Есть кое-что, что можно сказать о душах, которые встречаются снова и снова. Независимо от того, в какой ситуации они оказываются и как далеко друг от друга они расходятся, они всегда возвращаются друг к другу. Вселенная говорит им: «Остановитесь. Вы созданы друг для друга.»

— Валор, ангел, ты в порядке?

Я перевожу взгляд на женщину передо мной и улыбаюсь. Годы были добры к ее цвету лица; она ни на день не выглядит старше тридцати. Надеюсь, я старею так же, как она. Чем старше я становлюсь, тем больше вижу, насколько мы похожи. Вплоть до веснушек на наших лицах.

Теперь, когда я смотрела в зеркало, я больше не видела половины себя, передо мной больше не стоял незнакомец. Это была просто Валор.

Не существует правильного способа исцелить разрушенные отношения. Если вы верите, что оно того стоит, вы собираете все, что можете, и пытаетесь двигаться вперед к чему-то лучшему. Именно это мы с Анной и сделали.

Я с самого начала сказала ей, что не буду называть ее мамой, и она была не против. Я все еще не называю ее мамой. Я больше не злюсь и не держу зла, но наши отношения переросли в дружбу, а не в ситуацию матери и дочери. Я была уже взрослой к тому времени, когда позволила ей вернуться в мою жизнь, так что она не могла точно наказать меня, не так ли?

Мне потребовалось восемь месяцев, прежде чем я смогла хотя бы сесть и поговорить с ней. Даже когда я сделала это, я едва могла сказать три слова, не желая кричать на нее. Но постепенно я смирилась с тем, что наше прошлое никогда не изменится. Я должна была либо двигаться дальше, либо полностью вычеркнуть ее из своей жизни.

На протяжении многих лет мы встречались раз в месяц, встречались на полпути в маленьком кафе и разговаривали. Это началось для меня как способ поделиться с ней своими проблемами, но раз в месяц превратилось в два, и так далее, и тому подобное. Сама того не осознавая, я подружилась с Анной, с пониманием, которого у меня никогда раньше не было.

Она показала мне книгу с газетными вырезками, распечатками и моими фотографиями за эти годы. Каждый раз, когда я появлялась в средствах массовой информации, она документировала это в альбоме для вырезок. Каждый год в мой день рождения она зажигала свечу и наносила воск на лист бумаги в книге. Это был ее способ поддержать меня издалека.

Ребенок во мне все еще болит из-за того, что я никогда не испытывала того, что нормальный ребенок делал со своей мамой. Но я простила ее. Я думаю, вы могли бы сказать, что у меня появилась новая перспектива. В моей жизни появился кто-то новый, кто изменил мое мнение.

— Я в порядке, просто задремала. Я не выспалась прошлой ночью, - тихо объясняю я, потирая виски, чтобы предотвратить надвигающуюся головную боль, которая, я знала, скоро появится.

— Бишоп не давал тебе уснуть? - спрашивает она, шевеля бровями, и я фыркаю.

— Лучший вопрос - когда он дает мне спать, - шучу я со смехом. Она смеется вместе со мной, и я делаю глоток кофе.

За эти годы я сильно повзрослела. Я узнала, что значит отпустить. Я узнала, как трудно ей было оставить меня. Материнский инстинкт - это не то, что можно легко сломить. Это то, что заложено в вас, когда вы узнаете, что ждете малыша. Они растут внутри вас, они находят убежище в вашем теле, и ваша работа - защищать их.

— Как поживают Вайолет и Лили? Лили все еще убита горем из-за этого парня? Ви все еще погружена в свои книги, я полагаю?

Она вздыхает, прикусывает внутреннюю сторону щеки, слегка прикусывая ее.

— Лили перешла к следующему мальчику. Я так волнуюсь, что она по-настоящему привяжется к кому-нибудь и в конечном итоге будет опустошена. Не говоря уже о том, что она собирается довести Эрика до остановки сердца с парнями, которых она выбирает. Вайолет все еще Ви, отказывается делать что-либо, кроме учебы для LSATS .

Я хихикаю. Лили была в полном беспорядке, за неимением лучшего слова.

Мои сестры не могли быть более противоположными друг другу. Вайолет была тихой, любила читать больше, чем разговаривать, любила животных и не заботилась ни о чем, кроме как стать политиком. У нее был четкий план, она хотела стать юристом, а потом хотела заняться политикой. Бишоп все время доставал ее вопросами о том, кто будет ее первым "мужчиной", когда она станет президентом, а она просто заявляла, что предполагать, что ей нужен мужчина, чтобы управлять страной, - это сексизм.

Это эффективно заставило его замолчать.

Лили шумная, энергичная, ненавидит все, что связано со школой, и влюбляется и остывает так быстро, что у меня кружится голова. Она все время говорит о том, как она ждет той любви, которая собьет ее с ног. Выбьет дыхание из твоей любви, той любви, которая есть у нас с Бишопом. Она называет нас „пара целей”.

Как и Анна, я боялась, что в один прекрасный день Лили влюбится по уши в парня, который не чувствует того же, и это раздавит ее. Как бы сильно меня ни раздражало ее безнадежное романтическое отношение, я не хочу видеть в ней циника.

— Надеюсь, она найдет своего прекрасного принца, и я уже планирую надеть значок с надписью «голосуйте за Вайолет», когда она объявит, что баллотируется в президенты, - радостно говорю я.

Я услышала звонок на двери кафе, и мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что он здесь.

Когда мою кожу покалывало от предвкушения, это был момент, когда он вошел в комнату, я всегда знала, потому что вещи с Бишопом - это не просто то, что ты видишь своими глазами.

Он был чем-то, что вы воспринимали во всех смыслах.

Я чувствовала его запах, тот же самый одеколон, которым он пользовался с восемнадцати лет. Я слышала его тяжелые шаги: пятка-носок, пятка-носок. Я слышу, как его рубашка касается его тела, когда он делает глубокий вдох.

В основном... в основном, я чувствовала его. Его присутствие было зажигалкой, которая зажгла во мне гребаный огонь. От основания моих ног до макушки моей головы все это горело для него, как это было, когда он впервые прикоснулся ко мне, когда он улыбнулся мне, и теперь, спустя все эти годы, он все еще влияет на меня таким образом.

Он поглотил меня, он был всем кислородом во всей галактике, а я была одним крошечным огоньком. Я не могла дышать, не могла нормально функционировать.

Я поворачиваюсь тихо, только головой. Мои глаза видят, как он входит в дверной проем, и моя грудь пульсирует, когда я вижу его.

Бишоп прекрасен.

Я знаю, что должна описать его как горячего, или тлеющего, или сексуального, что-то мужественное, но это просто неправильно. Дело не в том, что он не сексуален, потому что он может вызвать похоть, поверь мне, это просто…

Он внушает благоговейный трепет и восхищение, отдаленность, на которую приятно смотреть, но она недоступна. Он пробуждает интровертную глубину, страстное желание, мечтательность. Он как сон, призрак, как будто, когда ты протягиваешь руку, чтобы прикоснуться к нему, он исчезает в твоем воображении.

Его волосы откинуты с лица и мягкими волнами падают на широкие плечи, несколько прядей свисают перед лицом, но я знаю, что скоро он возьмет эти большие руки и уберет их назад. Он подстриг бороду около недели назад, так что пятичасовая щетина подчеркивает линию его подбородка.

Моя рука мгновенно поднимается, чтобы коснуться католического кулона, свисающего с моей шеи. Столько лет прошло, а я до сих пор его не сняла. Цепочка порвалась несколько месяцев назад, и у меня чуть не случился срыв. Он поцеловал меня в лоб и сказал, что все исправит. Поэтому он купил мне другую цепочку и надел на нее кулон.

Это ожерелье - гораздо больше, чем просто ожерелье. Это постоянная память обо всем, через что мы прошли, обо всем, что сделала Вселенная, чтобы убедиться, что мы оказались вместе. Анна подарила ему это однажды, на его день рождения, а потом он подарил его мне. Каким-то образом судьба распорядилась так, что мне понадобилась частичка моей матери.

Он так сильно отличается от того, когда я впервые увидела его. Он был свеж лицом, молод, полон жизни. Он был уже не тем молодым человеком, которого я встречала много лет назад. Наша история, наше прошлое были отметинами старения на его лице.

Он выглядел закаленным от мира, более сильным, с меньшей вероятностью сломаться, чем когда мы были молоды. Мое сердце пробежало марафон, когда его ярко-голубые глаза встретились с моим пристальным взглядом.

Когда он видит меня, на его лице появляется злая ухмылка, от которой у меня в животе порхают бабочки. Он хитро подмигивает мне, и я закатываю глаза от его глупости. На нем джинсы, в которых его задница выглядит великолепно, и футболка с названием средней школы, в которой он тренирует.

Бишоп ушел на пенсию в тот год, когда мы воссоединились вместе, а несколько месяцев спустя занялся тренерской деятельностью. Ему предлагали эту должность в нескольких крупных колледжах и даже в команде НХЛ. Но он им отказал. Он хотел еще немного побыть рядом с домом. Он хотел поддержать меня, и это именно то, что он делает каждый день нашей жизни.

Однако наш романтический момент прерывается, я наблюдаю, как маленькое тело протискивается мимо него и несется ко мне.

— Мама!

Я никогда в жизни не знала такой маленькой и в то же время такой большой любви. Я встаю, присаживаюсь на корточки и протягиваю руки, чтобы она приземлилась. Ее вьющиеся волосы подпрыгивают при каждом шаге. Они нежно-красные, с вплетенными в него частичками натурального блонда. Мой папа называет ее своим Песочным Пирогом. Эти большие голубые глаза смотрят на меня так, словно я держу в своих руках весь мир, и для нее я так и делаю.

Она врезается мне в грудь, и я смеюсь. Я поднимаю ее маленькую фигурку, поворачивая ее в своих руках. Выдуваю воздух ей в шею, заставляя ее хихикать.

— Мама, прекрати! Мама! - умоляет она с еще большим смехом.

Мне всегда нравилось прозвище Вэлли, но еще больше мне нравится, когда меня называют мамой. Это мое любимое имя. Я многое выиграла в своей жизни. Награды за среднюю школу, достижения в колледже, я выиграла два Кубка Стэнли и работала над третьим. Я выиграла премию Колдера в номинации "Новичок года" и три года подряд выигрывала "Харт Мемориал Трофи".

Но ничто не сравнится с тем, чтобы быть мамой этой маленькой девочки.

Это был мой последний год в лиге. Я всегда думала, что буду расстроена, уйдя из хоккея, но я с нетерпением ждала возможности проводить больше времени с Далией. Она росла так быстро, и я боялась, что упустила слишком много, пока была в дороге.

Теперь я поняла, почему мой отец ушел на пенсию. В детстве я думала, что он сумасшедший, и не собирался уходить на пенсию, пока его не вынудят. Потом у меня родилась Далия, и я поняла, что ничего так не хочу в этой жизни, как быть ее мамой.

Когда мы узнали, что я беременна, я чуть не упала в обморок, а когда мы узнали, что у нас будет девочка, я была в ужасе.

Я? Самый сорванец из всех? Иметь дочку?

Я не умела заплетать косы или делать макияж. Я ненавидела Барби. Я понятия не имела, как я собираюсь это сделать. Пока я не поняла, что мой отец показал мне, как любить своих детей, и это все, что имело значение. Они хотят чувствовать себя любимыми и желанными.

Кроме того, моя дочь терпеть не может, когда ей заплетают волосы, и предпочитает гулять на улице, а не играть с Барби. Так что в этой части мне повезло.

— У тебя был хороший день, Далия Рейд? - Я целую ее в лоб, глядя на нее в своих объятиях.

Далия Рейд Маверик. Рейд - это от моего отца, но Далия? Далия означала судьбу. Потому что именно такой она и была.

— Да! У меня был самый лучший день в моей жизни, мама! Поп-Поп и Ни-Ни угощали меня всевозможными конфетами! - взволнованно говорит она.

Я смеюсь, глядя на своего мужа, который стоит рядом со мной. Он тянет за один из моих обрамляющих лицо локонов и наклоняется, чтобы чмокнуть меня в губы.

— Лимоны... - тихо напевает он. Это быстрый поцелуй, как привычка. Это то, что мы делаем каждый день. Мы целуемся каждое утро, перед тем как расстаться, когда ложимся спать, в течение всего дня.

— Напомни мне врезать твоей попе, когда она сегодня не пойдет спать, а я не смогу потрахаться, - шутит он, и я бью его по плечу. Он хлопает меня по заднице, проходя мимо меня, чтобы обнять Анну, и как только моя дикая дочь понимает, что Анна здесь, она вырывается из моих рук и бросается к ней.

— Привет, На-На, - тихо говорит она, обнимая ее.

У моей милой девочки золотое сердце, и она любит это показывать. Позволить Анне стать частью жизни Далии было несложным выбором. Мы уже залечили наши прошлые раны, и Эрик и она были единственными родителями, которые когда-либо были у Бишопа. Так они стали На-На и Дедушкой. Вайолет и Лили были тетушками, а мой папа и его жена Мелиса - Поп-Поп и Ни-Ни.

Мой отец женился несколько лет назад. Она была милой, и она любила моего отца. Я давно не видела его таким счастливым. Пока он был счастлив, я тоже была счастлива. Ему потребовалось три месяца знакомства с ней, чтобы рассказать мне об этом! Я думаю, он нервничал, что я бы этого не одобрила, но я не возражала. Он был взрослым мужчиной, живущим сам по себе, ему нужно было кого-то найти.

Когда мы с Бишопом рука об руку вошли в дом моего отца, я подумала, что Би сейчас упадет в обморок.

— Почему ты волнуешься? Это всего лишь мой отец. Ты заставляешь меня нервничать! - Говорю я, когда мы подходим к двери квартиры. Его рука в моей, и она потная.

— Потому что твой отец собирается надрать мне задницу, вот почему.

За всю дорогу сюда он не сказал мне ни слова, вот как он нервничал.

— Эй, посмотри на меня, - тихо говорю я, поворачиваясь к нему лицом. Он останавливается и вздыхает, но не смотрит на меня. Поэтому я протягиваю руку и хватаю его за лицо, заставляя встретиться со мной взглядом.

— Ты любишь меня? - Спрашиваю я.

— Больше всего на свете, - отвечает он без колебаний. У меня голова идет кругом от счастья от того, насколько он уверен в своей любви ко мне.

— Тогда мой отец не собирается тебя убивать. Он просто хочет, чтобы я была счастлива, Би. Ты это знаешь, - уверяю я его. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда он протягивает руку, чтобы потянуть за один из моих локонов. Он медленно наклоняется и целует меня в лоб.

Как только мы подходим к входной двери и я стучу, я думаю, что Бишоп готов упасть в обморок. Я сжимаю его руку для уверенности, и когда мой отец открывает дверь, я тоже начинаю нервничать. А что, если он этого не одобрит? Не слишком ли велика для него разница в возрасте? Заставит ли он меня выбирать между ним и Бишопом?

Он опирается на дверной косяк, смотрит на наши переплетенные руки, а затем на лицо Бишопа. Затем он смотрит на меня. На его лице нет никаких эмоций, я не могу его прочесть. Мои пальцы дергаются, когда я вскакиваю, чтобы объясниться, но у меня нет такой возможности.

— Ну, черт возьми, самое время. А теперь перестань стоять там и заходи внутрь, чтобы я мог допросить Бишопа о его намерениях в отношении моей дочери.

Очевидно, наше влечение не было секретом для окружающих.

Улыбка остается на моем лице, когда я смотрю, как Бишоп игриво дергает Далию за кудри, и мое сердце согревается. Я могла бы заплакать от счастья, которое приносит мне моя жизнь. Бишоп - самый лучший папа в мире. Он провел три дня на YouTube, учась заплетать косы. Вы понимаете, сколько раз он смотрел эти видео? А теперь Далии даже не нравится, когда ее волосы заплетены в косу.

Он был ее героем и сделал бы все, чтобы сделать ее счастливой. Я не могла бы просить в своей жизни ничего большего, чем у меня есть прямо сейчас. В итоге я оказалась в окружении людей, с которыми всегда должна была быть. Моя карьера была великолепной, мой муж любил меня, и моя маленькая девочка была счастлива. Ты ведь не можешь просить о большем, не так ли?

Поэтому, оглядываясь назад на все, я понимаю, что это началось из-за мальчика и девочки, которые любили хоккей. У нас был не самый обычный старт. Это не было "когда-то давно", но мы действительно жили долго и счастливо.

На этот раз судьба все сделала правильно.

*Жужжание* *Жужжание*

Я достаю свой телефон из кармана, отвечая на него быстрым "Алло".

— Мне все равно, где ты находишься. Или с кем ты, черт возьми, встречаешься. Ты нужна мне у меня дома в ближайшие двадцать минут. - Мои брови хмурятся вместе.

— Риггс, что случилось? - Быстро говорю я, глядя на Бишопа и махая ему рукой, что означает, что мы должны идти прямо сейчас. Он забирает Далию, и Анна уходит платить. Бишоп, держа Далию на руках, идет ко мне.

— У меня, блядь, отошли воды! Повсюду вода, а я в чертовом халате. Я, блядь, ничего не могу найти. Клянусь Богом, этот ребенок убьет меня, а его еще даже нет здесь! - кричит она в трубку. Я слышу, как она ковыляет по своему дому, и слышу, как падают вещи. Я предполагаю, что она бросает их.

— И где, черт возьми, твой муж? - Спрашиваю я, Бишоп все еще смотрит на меня с беспокойством, а Далия играет с его волосами.

— В гребаной Канаде готовится к игре! - кипит она. Я слышу, как она произносит еще несколько ругательств. — Я ненавижу гребаный хоккей, чертовски ненавижу его.

Думаю, она имела в виду именно то, что сказала.

В любви и хоккее - все честно.

КОНЕЦ

Ждите следующую книгу «Ледяные Сердца» про Аурелию и Нико