Магические твари

Глава 3

— Захаров! Подгони машину. Лопухин, носилки! Забираем парня с собой. Похоже, тварь его заразила.

Через минуту я услышал негромкий рокот мотора. Свет фар ослепил меня. Во двор вкатился автомобиль.

Большой чёрный внедорожник с зубастой хромированной решёткой радиатора и тонированными стёклами.

Красивая машина! В ней было что-то от сильного, породистого, уверенного в себе хищника.

Эмблема автомобиля оказалась незнакомой — фигурка медведя, вставшего на дыбы.

Внедорожник развернулся и встал. Из-за руля выскочил толстячок в мешковато сидевшем комбинезоне. Наверное, это и был Захаров.

Он суетливо обежал вокруг машины и открыл заднюю дверь.

— Грузим его, Лопухин! — скомандовал Жан Гаврилович.

Пока они перекладывали меня на носилки, я сумел рассмотреть остальных.

Лопухин оказался высоким и нескладным парнем лет двадцати. Таких называют дылдами. К тому же, он заметно сутулился.

Несмотря на военную форму, он выглядел задумчивым ботаником. Не хватало только очков. Впрочем, парень близоруко щурился, глядя на меня, так что очки вполне могли лежать в его кармане.

Кроме парней в команде была девушка. Настоящая аристократка — чуть вздёрнутый нос, точёный подбородок, надменный взгляд широко посаженных серых глаз. И фигурка у неё была отличная, а комбинезон только подчёркивал все её достоинства.

Классная девчонка, неспроста Жан Гаврилович назвал её баронессой! Жаль, что выражение лица такое кислое.

Меня вместе с носилками погрузили в просторный задний отсек машины.

Жан Гаврилович уселся за руль, парни заняли заднее сиденье, а баронесса села впереди. Да ещё и нос сморщила:

— Фу! От него так воняет! Зачем мы его подобрали?

Жан Гаврилович повернулся к баронессе и заговорил мягким голосом, в котором ясно слышались ядовитые нотки.

— Уважаемая Мария Васильевна! Если бы вы не прошляпили магическую тварь, то нам не пришлось бы возиться с пострадавшим. Вы хотите, чтобы этот юноша пожаловался в городскую управу?

— Да кому он пожалуется? — фыркнула баронесса. — Он же бродяга! Кто его будет слушать?

— Помолчите, — не повышая голоса, сказал Жан Гаврилович. — Из-за вашего разгильдяйства академии придётся платить компенсацию. А вас троих не допустят до экзамена. Лично вы поедете обратно, под крыло к своему папеньке, и будете там мечтать об удачном замужестве. Где сейчас ваш отец?

— В Париже, — растерянно ответила баронесса.

Жан Гаврилович улыбнулся.

— Сочувствую — из Петербурга и в парижское захолустье. Из всех развлечений — люля-кебаб в Булонском лесу.

Баронесса сдавленно охнула.

Жан Гаврилович покосился на неё.

— Значит, так, уважаемая Мария Васильевна! Захаров и Лопухин живут в казарме. А вы у нас коренная петербурженка, аристократка. Вам и карты в руки. Куда прикажете отвезти молодого человека? Ему нужен покой, дружеский присмотр, хорошая еда и доктор.

Баронесса закусила красивую губку.

— А почему нельзя отвезти его сразу в госпиталь?

— И что мы там скажем? — язвительно поинтересовался Жан Гаврилович. — Что вы проворонили магическую тварь, а она покалечила и заразила гражданского? Единственный выход — вылечить его так, чтобы никто об этом не знал. От вас требуется надёжное место, остальное я организую сам.

Выходит, баронесса это не прозвище, а самый настоящий титул! Здесь есть аристократия и магические твари.

Чёрт, в какой же интересный мир я попал?

Баронесса задумалась над словами Жана Гавриловича. Похоже, ей очень хотелось поспорить с командиром.

Но через несколько секунд она неохотно выдохнула:

— У нашей семьи есть доходный дом в Апраксином переулке. Там живёт Яков, наш старый слуга. Можно отвезти его туда.

— Прекрасно! — кивнул Жан Гаврилович.

Он провёл рукой над приборной панелью, и мотор мягко заурчал. Машина тронулась.

Минивэн мягко и быстро летел по проспекту. Сквозь тонированное стекло я рассматривал город, пытаясь сообразить, где мы едем.

Проспект был совершенно пуст — ни машин, ни людей. Вдоль фасадов тянулась цепочка светящихся шаров, которые служили фонарями. И эти шары неподвижно висели в воздухе без всякой опоры.

А вывески!

Нет, витиеватая надпись «Ресторан Трубникова» меня не удивила. Хотя, я не помнил здесь никакого ресторана. Кажется, в этом доме должно быть отделение банка. Впрочем, на Большом проспекте арендаторы меняются часто.

Но яркая вывеска «Аптека Шульмана. Магические ингредиенты»! И рядом следующая: «Школа кулинарной магии»!

Похоже на какой-то новый тренд в рекламном бизнесе. Или…

Машина вылетела на Тучков мост. Я приподнял голову и разглядел поблёскивающую в лунном свете реку. По ней, направляясь к мосту, шёл небольшой пассажирский теплоход с белой надстройкой. В зеркальных окнах надстройки горел яркий свет, и мелькали силуэты.

Успокаивающая картина — негромкая музыка, тёмная гладь воды и бесшумно скользящий по ней изящный белый корабль.

— Туристы веселятся, — сказал Жан Гаврилович.

Видно, он тоже обратил внимание на теплоход.

Странно. Когда я умер, в Питере был апрель, и навигация ещё не открылась. А сейчас, по всем ощущениям — разгар лета. Только-только закончились белые ночи, не иначе.

Я всё яснее понимал, что попал в совершенно другой мир.

Жан Гаврилович протянул руку и повернул ручку приёмника. Из динамиков стереосистемы полилась весёлая танцевальная музыка. Затем бодрый голос диктора объявил:

— Вы прослушали композицию «Зажигай» группы «Магические стервы»! А сейчас новости! Его Императорское Величество завтра возвращается в столицу после вояжа по городам Империи! В поездке императора сопровождали…

Дальнейшее бормотание диктора я не слушал. Империя, надо же!

Мы выехали на набережную. В прошлом мире это была набережная Макарова. Остановились на светофоре — он тоже висел в воздухе — и на одном из домов я успел разглядеть табличку: «Никольская набережная, 12».

Затем проехали стрелку Васильевского острова. Между знакомых Ростральных колонн стояла огромная бронзовая скульптура. Я увидел суровое бородатое лицо, обращённое в сторону залива, и руку, которая сжимала меч.

— Что это? — спросил я вслух.

Не хотел — само вырвалось.

— Неуч! — громко буркнула баронесса. — Это святой Александр Невский. Он защитил российские земли от шведов. Ты в школе учился вообще? Может, и читать не умеешь?

Я пропустил слова баронессы мимо ушей. Понятно, что она злится — её только что нагнули на глазах сослуживцев, а такое никому не понравится. Не препираться же с ней?

Больше всего сил человек тратит на борьбу с самим собой.

Мы въехали на Дворцовый мост, и впереди открылось грандиозное зрелище.

Эрмитаж сиял огнями. Дворцовая площадь была ярко освещена. Высокая колонна посреди площади горела ослепительным светом, а в тёмном небе над ней сверкала надпись:

«Слава Императору!»

Инструктор Императорской магической академии, капитан гвардии Жан Гаврилович Бердышев привычно вёл машину по ночным улицам. Искоса он поглядывал в салонное зеркальце на пострадавшего.

Парнишка попался интересный. Мало того, что он выжил после встречи с магической тварью пятого уровня. Он умудрился завалить её.

Зарезал осколком стекла.

Охренеть!

Расскажи Жан Гаврилович об этом в академии — ему никто не поверит. Тварь пятого уровня легко справится с подготовленным гвардейцем. Обычное оружие ей не помеха, как и тело, усиленное магической защитой.

Такую тварь можно убить, только разрушив её матрицу заклинанием необходимой силы.

Недаром его корнеты облажались. Магический узел пространства воспалился всего час назад. За час твари могли достичь второго уровня, не больше.

Откуда же взялась зверюга пятого уровня? Да ей годы были нужны, чтобы усилиться, сотнями поедая более слабых тварей! Как она могла всё это время скрываться в столице, где магический фон сканируют каждую секунду?

Видимо, нелепая случайность, из тех, что происходят один раз в сотню лет. Наверняка, этой твари повезло. Она выиграла несколько схваток с другими тварями и усилилась за их счёт. Но и сама оказалась серьёзно ранена. Кинулась на парнишку, а тот не растерялся и добил её.

Другого объяснения у Жана Гавриловича не было.

Хорошо, что всё закончилось благополучно. Парнишку он вытащил, хотя тот и оказался заражённым. Умирая, тварь наверняка умудрилась наложить на него свою магическую матрицу.

Ничего, хороший доктор его почистит. Правда, память парню уже не вернуть.

Интересно, что он делал ночью в подворотне? По виду типичный бродяга, грязный и оборванный. Наверняка, вор.

Может, прятал украденное?

Жан Гаврилович снова взглянул в зеркальце и увидел, что парнишка внимательно рассматривает город сквозь тонированное окно внедорожника.

Не отвлекаясь от дороги, Жан Гаврилович вытащил из кармана мобильник.

— Алло! — отозвался в трубке хриплый сонный голос.

— Александр Николаевич! — обрадовался Бердышев. — Прости, что разбудил! У нас пострадавший, срочно нужна твоя помощь. Нет, к тебе привезти не могу. Приезжай сам в Апраксин переулок. Лопухин тебя встретит.

Жан Гаврилович сунул трубку в карман и свернул мимо Адмиралтейства на Гороховую улицу.

Автомобиль мягко подпрыгнул на Красном мосту, а затем вылетел на Садовую и въехал в Апраксин переулок.

— Показывайте дорогу, баронесса! — сказал Жан Гаврилович, бросив короткий взгляд на девушку.

Надо будет ещё раз повторить с ней правила поведения на боевом дежурстве.

— Сюда! — показала Мария.

Внедорожник нырнул в тёмную арку.

— Второй подъезд.

Машина прокатилась ещё немного и остановилась.

— Выносите парня, — коротко скомандовал Жан Гаврилович Захарову и Лопухину.

Корнеты бросились исполнять приказ. А Бердышев с удовольствием выпрыгнул из-за руля.

— Жан Гаврилович, он не хочет! — возмущённо крикнул Лопухин.

Бердышев коротко выругался и быстро подошёл к задней двери минивэна.

— Какого чёрта? — начал он и вдруг наткнулся на взгляд парнишки.

Острый, внимательный взгляд. Парнишка смотрел без страха и возмущения — он оценивал обстановку.

— Кто вы? — негромко спросил парень. — Куда вы меня привезли?

Жан Гаврилович успокаивающе поднял руку.

— Давай поговорим в квартире. Я тебе всё объясню. Вытаскивайте носилки!

Корнеты послушно взялись за ручки.

И тут парень неуловимым движением схватил шею Лопухина в борцовский захват.

Корнет магической академии должен был без труда освободиться. Но вместо этого Лопухин бессмысленно взмахнул руками. Глаза его закатились, лицо покраснело.

А затем вокруг шеи корнета возникло лёгкое серебристое сияние, которое Жан Гаврилович сразу узнал. Из Лопухина выходила его магическая матрица.

Дьявол!

— Стой! — заорал Жан Гаврилович парнишке, машинально бросив взгляд на тёмные окна. — Отпусти его! Захаров, назад!

Захаров, который бросился на помощь товарищу, послушно остановился. А Жан Гаврилович быстро заговорил.

— Ты серьёзно пострадал, парень! Тварь наложила на тебя свою матрицу. Если это не вылечить — будет беда. Ничего плохого мы тебе не сделаем, только покажем врачу. Поговори с ним сам. Тебя никто не тронет, даю слово дворянина!

Долгую секунду парень смотрел на Бердышева.

— Слово дворянина? — задумчиво переспросил он и чуть ослабил хватку.

Лопухин, хрипя, упал на колени и уткнулся лицом в бампер внедорожника.

Серебристое сияние окутывало мои руки, жадно впитывалось в кожу. Струна в груди звенела:

«Ещё! Ещё!»

— Слово дворянина? — переспросил я.

Чёртов непонятный мир! Полузнакомый город, в котором есть дворяне и магия.

Я бросил взгляд на Жана Гавриловича и шестым чувством понял, что он куда сильнее Лопухина. Этот офицер легко справится со мной.

Но Жан Гаврилович стоял неподвижно, вскинув руки вверх.

Краем глаза я увидел растерянное выражение на лице баронессы и ослабил хватку.

Лопухин, хрипя, упал на колени.

— Почему вы привезли меня сюда? — требовательно спросил я. — Только не ври!

— Магическая тварь наложила на тебя свою матрицу, — повторил Жан Гаврилович. — Её нужно срочно стереть.

— Почему не в больницу? Стоп, я понял. Вы облажались. Тварь не должна была сбежать, но сбежала и бросилась на меня. И теперь вы хотите это скрыть. Так?

Жан Гаврилович не ответил, но по выражению его лица я понял, что угадал.

Он мог бросить меня на помойке. Или просто добить.

Но вместо этого подлатал раны, привёз в укромное место и вызвал доктора.

Этого достаточно, чтобы пока поверить ему. Да ещё и слово дворянина!

— Хорошо, — сказал я, медленно опуская ноги на брусчатку двора. — Я пойду с вами.

Баронесса, оглядываясь на меня, потыкала пальчиком в домофон.

— Яков, — сказала она. — Открой, это я.

Замок щёлкнул, и мы вошли в подъезд. Захаров придерживал Лопухина, у которого подгибались колени. На меня толстячок поглядывал недобро.

Жан Гаврилович нажал кнопку лифта. Двери раздвинулись. За ними я увидел просторную кабину, габариты которой никак не совпадали с размерами шахты. Ноги невольно напряглись.

Но мои провожатые спокойно вошли в кабину.

Я хмыкнул и шагнул за ними. Баронесса чуть отодвинулась, пропуская меня.

Кабина пошла вверх совершенно бесшумно. Остановилась на этаже и выпустила нас на узкую лестничную площадку.

Единственная дверь была открыта. Из-за неё выглядывал седой старик — древний, как египетский сфинкс. Увидев баронессу, он раздвинул в улыбке многочисленные морщины и прошамкал:

— Мария Васильевна! Радость-то какая! А что же не позвонили, не предупредили? Я бы к Битцеру сбегал за вашим любимым!

— Здравствуй, Яков! — небрежно кивнула баронесса. — Мы пострадавшего привезли. Надо показать его доктору, а утром накормить.

— Всё сделаю, Мария Васильевна! — закивал Яков.

Но тут вмешался Жан Гаврилович.

— И вас, баронесса, попрошу остаться в квартире. Надо же проследить, чтобы молодой человек не заскучал.

— Вы с ума сошли? — возмутилась баронесса. — Я не стану здесь ночевать! Пусть его ребята караулят!

Жан Гаврилович укоризненно покачал головой и повернулся к толстячку.

— Захаров, — сказал он.

— А чего? — Захаров закивал. — Я останусь. А завтрак будет?

— Только не спать! — строго предупредил его Жан Гаврилович.

— Понимаю, — вытянулся Захаров.

— Сейчас бегом на улицу! Встретишь доктора и проводишь его сюда.

Меня отвели в просторную комнату. Посреди комнаты стояла широкая кровать. Рядом с кроватью — зеркальный шкаф и небольшой письменный стол. Возле стола стояло удобное кресло на деревянных ножках. В углу комнаты я заметил узкую дверь.

— Там уборная, — сказал Яков. — Если приспичит.

Всё вместе напоминало двухместный гостиничный номер класса «стандарт».

— Раздевайся, — сказал Жан Гаврилович, придерживая меня за локоть. — До ванны добраться сможешь?

— Смогу, — кивнул я, хотя совершенно не был в этом уверен.

Схватка с Лопухиным забрала последние силы. Раны хоть и не кровили, но болели невыносимо, и я держался на чистом упрямстве.

— Дверь не закрывай, — мягко сказал мне Жан Гаврилович. — Ослаб ты. Баронесса! Прикажите Якову пока накрыть ужин! Холодные закуски и чай. Лопухина накормите — он много сил потерял.

Баронесса, поджав губы, вышла из комнаты.

— Как ты это сделал? — с любопытством спросил Жан Гаврилович. — Как справился с Лопухиным?

Я пожал плечами, расстёгивая то, что осталось от рубашки.

— Не знаю.

Вслед за рубашкой на пол полетели брюки. Бумажник глухо стукнул о паркет.

— Что у тебя там? — спросил Жан Гаврилович.

Я искоса взглянул на него, но ничего не ответил. Захочет — сам посмотрит. А я проверю, такой ли он благородный, каким хочет казаться.

Жан Гаврилович хмыкнул.

— Дикий ты какой-то. Ладно, я скажу Захарову, чтобы купил тебе одежду.

Сантехника в ванной оказалось вполне привычной конструкции. Фаянсовый унитаз — почему-то светло-зелёный. Никелированные вентили кранов и душевая лейка.

Кровь на теле уже засохла и теперь кровавая корочка лопалась, вызывая неприятные ощущения.

Шипя сквозь зубы от боли, я забрался в ванну и включил душ. Светло-красная вода полилась на белоснежную эмаль. Я стоял под тугой горячей струёй, пока вода не стала прозрачной. Затем завернул кран, выбрался из ванны и огляделся в поисках полотенца.

И тут за тонкой стенкой раздался хлопок входной двери, и послышались голоса.

Я напряг слух.

— Александр Михайлович, здравствуйте! — сказал голос Жана Гавриловича.

Ага, это приехал врач. Значит, скоро он придёт ко мне. Нужно поторапливаться.

— Рассказывайте, Жан Гаврилович!

— Магическая тварь, Александр Николаевич. Скрывалась где-то в городе, сбежала от моих оболтусов и бросилась на случайного бродягу. Я остановил ему кровь и затянул раны, но он ничего не помнит. А вы же знаете, что потеря памяти — первый симптом заражения. Я не решился везти его в госпиталь — если в академии узнают о происшествии, то у ребят будут сложности с экзаменом.

— Понятно. А чего вы хотите от меня?

— Посмотрите его матрицу. Если заражение подтвердится, попробуйте стереть матрицу твари.

— Легко сказать, Жан Гаврилович! Какого уровня была тварь?

— Пятого.

— Тварь пятого уровня посреди Петербурга? Ну, вы даёте, Жан Гаврилович! Парня надо срочно везти в госпиталь! И то я не могу дать стопроцентную гарантию.

— А вы не могли бы заняться его матрицей прямо здесь? — с надеждой спросил Жан Гаврилович.

— Могу, — с сомнением ответил доктор. — Но тогда шансы на благополучный исход будут существенно ниже. Пятьдесят на пятьдесят, не больше.

Они говорили спокойно, словно обсуждали не мою жизнь, а футбольный матч. Это мне здорово не понравилось, впрочем, ничего другого я и не ожидал.

На крючке возле двери висел банный халат — такой огромный, что в него можно было завернуть слона.

Я набросил халат на плечи и вышел из ванной.

Жан Гаврилович и доктор всё ещё бубнили в коридоре, но сквозь стены комнаты голоса звучали неразборчиво.

С этими двумя надо вести себя осторожно. У них свои интересы, а у меня — свои.

Вернувшись в комнату, я первым делом посмотрел на одежду. Она лежала нетронутой — грязная куча рваного тряпья. Права была баронесса — настоящие лохмотья!

А Жан Гаврилович — молодец! Держит слово даже в мелочах.

Затем я подошёл к шкафу, взглянул на себя в зеркало и остолбенел.

В этот момент я понял, почему Жан Гаврилович упорно называл меня парнем.

Из глубины потемневшего стекла на меня действительно смотрел молодой парень. Его худое жилистое тело было исполосовано безобразными багровыми шрамами. Руки и лицо сплошь покрывали свежие царапины.

Лицо…

Несмотря на ссадины, я сразу узнал его.

Это было моё лицо.

Именно так я выглядел лет тридцать тому назад.