Манговая дудочка

ПРЕСТУПЛЕНИЕ ДУРГИ

Прошло ещё несколько месяцев. Как-то раз Шорбоджоя, приготовив рисовую кашу на молоке, села кормить сына:

— Ну что ты, Опу, сидишь с кислой физиономией! Так уж тебе на роду написано: нет для тебя никаких пудингов и сластей, а только две вещи — молоко и рис. Да и это хорошо. Это положено есть всем ребятам, но каждый раз, когда я тебя кормлю, ты начинаешь кривиться. Что же ты, видно, не хочешь вырасти?

В это время вошла Дурга. Она виновато взглянула на мать. Ноги её были в пыли, волосы взлохмачены и стояли дыбом. Вечно Дурга бродит одна, редко можно увидеть, чтобы она играла со своими сверстницами. И до всего-то ей есть дело: где в зарослях кустарника созрели ягоды бейчи́[17], в чьих садах на деревьях появились завязи плодов манго, в какой бамбуковой роще стал сладким шеяку́л[18].

— Пришла!.. — оглянулась Шорбоджоя. — Садись есть, рис готов. Поешь — и я буду свободна. Потом можешь идти куда хочешь. Посмотри, все другие девочки готовятся к празднику Ши́вы[19], а ты, такая большая, день и ночь всё бегаешь по деревне. Ушла рано утром и только сейчас, в полдень, вернулась домой… Взгляни на себя: что у тебя с головой. Ты совсем свои волосы не расчёсываешь и не смазываешь маслом.

Но не успела она договорить эти слова, как в дом вошли жена брата Бхубона Мукхерджи, с ней её племянница Туну и племянник Шоту́, а за ними ещё человек пять ребят столпилось у дверей. Ни с кем не здороваясь, женщина прошла прямо на веранду. Повернувшись к Шоту, она сказала:

— Ну, где это? Вытаскивай ящик с игрушками, посмотрим…

Сами хозяева не успели сказать и слова, как Туну и Шоту вдвоём схватили цинковый ящик, в котором Дурга хранила свои игрушки, и вытащили его из комнаты на веранду. Туну после недолгих поисков достала оттуда нитку бус.

— Смотрите! — показала она бусы. — Это мои бусы! Она приходила к нам играть и украла их!

А Шоту вытащил из ящика несколько штук зелёных манго и сказал:

— Вот, тётя. Она сорвала эти золотистые манго[20] с нашего дерева.

Всё, что произошло, было так неожиданно для всех в доме, что только теперь Шорбоджоя пришла в себя.

— В чём дело, соседка? — взволнованно спросила она.

— Вот, полюбуйся! — закричала жена брата Бхубона Мукхерджи. — Какой стыд! Твоя дочь приходила к нам играть и украла из ящика Туну её бусы! Бедная девочка несколько дней искала их, плакала… Хорошо, Шоту сказал, что видел эти бусы у Дурги. Что же это творится? Твоя дочь не маленькая. Воровка она! А это что? Зелёные манго, которые упали с дерева, тоже не залежались в нашем саду, она и их подобрала и спрятала в своём ящике!

Сразу два обвинения в краже. У Дурги словно язык отнялся, она прислонилась к стене, на лице её выступили капельки пота.

— Ты эти бусы взяла у них? — спросила Шорбоджоя.

Дурга ничего не ответила, а соседка сказала:

— Если она не взяла — значит, я вру? А эти манго ты разве не видишь? Я всегда узнаю наши золотистые манго. Что же, по-твоему, я неправду говорю?

Шорбоджое стало не по себе.

— Нет, я же не спорю. Я только спросила Дургу, правда ли это.

— Спрашивай не спрашивай, милая, — погрозила ей пальцем соседка, — а я говорю, что эта девочка всё равно не будет честной. Если в таком возрасте она уже научилась воровать, что же дальше будет! Идёмте отсюда. Шоту, возьми наши манго…

И она вместе со своей «свитой» вышла за ворота.

От стыда и горя глаза Шорбоджои наполнились слезами. Повернувшись к Дурге, она схватила её за жёсткие волосы и принялась бить по спине кулаком, приговаривая:

— Откуда только такое несчастье? Видно, всё это не кончится, пока я не умру. Ты хочешь совсем извести меня? Уходи вон из дому! Уходи подальше! Сейчас же уходи…

Испуганная Дурга выбежала из дома. А в руках у Шорбоджои осталась прядь её жёстких волос.

Опу с удивлением следил за происходившим. Он не верил, что диди украла бусы. Он слышал от Дурги, что Туну в обмен на какие-то диковинные цветы, которые сестра собрала в лесу, предлагала ей свои бусы. Почему же Туну пришла за бусами? Наверное, завяли цветы, и ей стало жаль своих бус. И зелёные плоды манго сестра не воровала, это он знал точно. Вчера вечером они вместе собирали их в саду у Туну под деревом.

Тогда ещё несколько раз Дурга повторила: «Послушай, Опу, давай опять приготовим манго с маслом и солью, ладно?» Но они так и не смогли сделать этого, потому что мама всё время была дома. И теперь такие вкусные плоды манго унесли. Больше того — мама ещё побила диди. Когда она сердито схватила диди за волосы и пряди чёрных волос девочки развевались на ветру, Опу стало очень жалко сестру. Мальчику показалось, что никто во всём мире её не любит, только он один. И Опу очень захотелось сделать так, чтобы Дурге всегда было хорошо. Мальчик вспомнил, как часто он сам сердил её. Нет, он больше никогда не станет огорчать свою сестру!

Поев, Опу не осмелился сразу уйти из дому. Он взялся было за книгу, но не усидел в комнате и отправился искать Дургу. Опу побывал везде, заходил в дом Туну, Потли и к Нере́ — диди нигде не было. Навстречу ему попалась жена Палито́. Она несла воду с реки.

— Тётя, вы не встречали мою сестру? — спросил её мальчик. — Она сегодня совсем ничего не ела, мама сильно побила её, и она убежала куда-то.

Но женщина ничего не знала о Дурге.

Уже по дороге домой ему пришло в голову, что, может быть, Дурга спряталась где-нибудь в зарослях бамбука. Мальчик долго бродил там, но сестры не нашёл. Домой он вернулся через вторые ворота, что позади дома. В комнатах никого не было. Мать ушла, наверное, на речку.

Когда Опу проходил мимо дома Бхубона Мукхерджи, ребята там играли в прятки.

— Смотрите, пришёл Опу! — крикнула Рану́, увидев его. — Он будет играть с нами. Иди сюда, Опу.

— Нет, Рану, — Опу освободил руку, — я сегодня не буду играть. Ты не видела мою диди?

— Дургу? Нет, не видела. А ты не был около мушмулы́[21]?

О том, что Дурга могла спрятаться там, Опу как раз и не подумал. Действительно, Дурга любила ходить туда. Мальчик, не теряя времени, отправился прямо к дереву.

Уже стемнело. Широко раскинув свои ветви, мушмула стояла огромная, как дом. Под деревом было уже так темно, что, если там и сидел кто-то, всё равно не было видно.

— Диди, диди! — позвал Опу.

В тёмной листве раздался шорох — это проснулись птицы. Опу испуганно посмотрел на густые, тёмные ветви дерева.

Возвращаясь домой, Опу вдруг остановился. Прямо перед ним было огромное и страшное чёрное дерево. Вечером, в темноте, идти мимо этого дерева! По телу мальчика побежали мурашки. Опу и сам не понимал, почему он так боялся пройти мимо чёрного дерева.

Несколько минут Опу глядел на чёрное дерево, потом повернул назад. Есть ведь другая дорога домой. Нужно только сделать небольшой крюк и пройти через двор дома Потли и так спастись от неведомой опасности.

Бабушка Потли сидела, окружённая детьми, на веранде и рассказывала сказки.

Опу спросил:

— Бабушка, вы не видели мою диди? Я искал её у мушмулы.

— Дурга только что прошла здесь. Беги, малыш, скорее. Может, она ещё даже не дошла до дому.

Опу выскочил на улицу и со всех ног побежал домой.

— Приходи завтра утром, Опу! — закричала ему вслед Раджи́, сестра Потли. — Мы будем играть за рисовой мельницей, под большой сиренью. Скажи Дурге…

Возле дома Опу остановился. Навстречу ему из ворот с плачем выбежала Дурга. За нею гналась мать. Дурга бежала по дороге в сторону чёрного дерева.

— Убирайся! Броди где хочешь! — кричала ей вдогонку мать. — Лучше не появляйся! В дом больше не пущу! Ах ты, несчастная! Иди куда хочешь, хоть под дерево чхати́м…

Рядом с деревом чхатим находилось деревенское кладбище, а под деревом сжигали умерших. Опу словно окаменел от горя. Тем временем мать ушла в дом, унося с веранды светильник. Когда Опу на цыпочках вошёл в комнату, она посмотрела на него и спросила:

— Где ты был так поздно? Ничего ведь не ел, кроме риса!..

Опу о многом хотел спросить маму. Почему она побила диди? Неужели она снова что-нибудь натворила? Где Дурга пропадала столько времени? Что она ела в полдень?

Но он был так напуган, что не мог ничего сказать, и, словно заводная игрушка, послушно вошёл в комнату. Мальчик торопливо поправил фитиль светильника, достал свои книжки и сел «читать».

У него были две большие толстые английские книги, лекарственный справочник, очень рваная книжка баллад, старый календарь на 1896 год и несколько других книг. Опу собирал книги и, хотя не умел читать, каждый день доставал и рассматривал их.

Некоторое время Опу задумчиво глядел на стену. Затем, ещё раз поправив фитиль светильника, открыл рваную книжку баллад и начал перелистывать страницы. В комнату с чашкой молока вошла Шорбоджоя.

— Иди сюда, пей, — приказала она.

Опу, не заставляя себя просить дважды, взял чашку. В любой другой день он так просто не согласился бы пить молоко. Сделав несколько глотков, он опустил чашку. Но мать была на страже:

— Что такое? А ну-ка, пей всё! Если не будешь пить молоко, ты не вырастешь!

Опу покорно поднял чашку к губам. Но Шорбоджоя видела, что он держит её у губ, но молока не пьёт. Рука мальчика, в которой была чашка, дрожала. Подержав чашку у рта довольно долго, Опу опять опустил её и, в замешательстве глядя на мать, часто задышал; видно было, что он вот-вот расплачется.

— Что с тобой? — удивлённо спросила Шорбоджоя. — Что случилось? Ты что, язык откусил?

Опу не выдержал и громко заревел.

— Почему ты сердишься на диди, мама? — спросил он сквозь слёзы.

Шорбоджоя подошла к сыну и погладила его по голове.

— Не плачь, Опу, — успокаивала она, — не надо так плакать. Дурга сидит себе сейчас в доме Потли или у Нере. Куда она пойдёт в такую темень? Но она непослушная девочка — ушла в полдень и целый день не показывалась. Не ела, не пила, до самого вечера просидела где-то в саду, в дальнем конце деревни. Сидела там и ела, наверное́, неспелые манго и плоды джамру́ла[22]. Я уже посылала за ней. Слышишь, не плачь так, а то у тебя жар начнётся.

Шорбоджоя вытерла краем сари мокрые от слёз щёки Опу и поднесла к его губам чашку с молоком:

— Ну, выпей, малыш. Ты мой хороший, золотой! Отец сейчас приведёт её. Ты ещё совсем глупенький. Откуда только берутся такие глупые дети! Ну, ещё один глоток… Вот так, хорошо…

Отец разыскал и привёл Дургу домой. Вернувшись домой, девочка ни с кем не разговаривала. Она молча отодвинула еду и так, не сказав никому ни слова, легла спать. Мама ещё не кончила работу на кухне, а отец, поужинав, курил в соседней комнате. Опу легонько тронул сестру за плечо.

— Диди, чем била тебя мама вечером? — спросил он. — Она и за волосы тебя драла?

Дурга ничего не ответила.

— Почему ты сердишься на меня, диди? — снова спросил Опу. — Я же тебе ничего не сделал!

— «Ничего»! Ты же знал, что бусы я получила в обмен на те цветы!.. Да, а откуда Шоту узнал, что бусы у меня в ящике?

От возмущения Опу даже сел на кровати:

— Нет, диди. Смотри, я дотрагиваюсь до тебя и клянусь, что ему ничего не показывал. Я же не знал, что эти бусы в твоём ящике! Вчера вечером Шоту пришёл к нам, он принёс свой большой разноцветный мяч, и мы играли с ним. А потом, диди, Шоту вдруг открыл твой ящик и стал смотреть, что в нем есть. Я ему сказал: «Не трогай ящик диди. Она узнает — будет ругаться…» А не заступился я за тебя потому, что не успел, и потом я… я очень испугался… Прости, диди.

Немного погодя Опу ласково погладил сестру:

— Здорово тебе попало, диди? По какому месту била тебя мама?

— Она так стукнула меня по уху, что пошла кровь. Даже сейчас в ухе звенит… Можешь потрогать… Вот тут.

— Тут? Ой, какая царапина! Хочешь, я помажу её маслом?

— Не надо, Опу, оставь… Знаешь, завтра вечером мы пойдём в сад к Палиту. Там поспели камранги́[23]. Вот такие огромные! Никому только не говори, а завтра потихоньку мы туда с тобой сходим. Я сегодня днём сорвала две ягоды и съела сладкие, как патока.